Итак, вы решили воспитывать своего любимого ребенка с ориентацией на привязанность и потребности.
Достоинства метода вас убедили: хочется, чтобы ребенок вырос стойким и уверенным в себе человеком. Тем, кто не постесняется вступить в доверительные отношения с другими людьми, но не упуская из виду собственные потребности. Вы хотели бы подготовить ребенка к жизни таким образом, чтобы деструктивный стресс не затрагивал его слишком сильно и он не мог бы легко стать жертвой издевательств или манипуляций.
Так что это решение окажет большое влияние на всю жизнь ваших детей.
Однако оно неизбежно повлечет за собой множество вопросов – тех, на которые зачастую можно быстро найти ответ, если знать, как возникает привязанность и почему она является столь важной потребностью человека.
Об этом и пойдет речь в следующих главах. Кроме того, в главе 7 мы покажем важные этапы развития ребенка от младенца к малышу, а затем к дошкольнику. Это позволит вам оценить, чего и в каком возрасте можно ожидать от ребенка и что он уже понимает, а что – пока нет. Мы будем ссылаться на эти данные снова и снова, предлагая решения конкретных конфликтных ситуаций в практическом разделе. Таким образом, вы сможете во всех подробностях ознакомиться с тем, что мы предлагаем, и благодаря этому получить еще больше навыков, полезных для повседневной жизни с ребенком.
Время чтения: 4 минуты
Дети появляются на свет с бессознательным пониманием относительно того, что им полезно и нужно для роста и развития. Стремление к привязанности у них врожденное. Детеныш млекопитающего выживает, находясь как можно ближе к матери и получая от нее защиту, протестуя против любой разлуки с ней. Играющая обезьянка, столкнувшаяся с вызывающим страх раздражителем – например, с другой, незнакомой ей особью, – старается преодолеть все препятствия, чтобы вернуться к матери. Она хочет, чтобы ее немедленно взяли и унесли. Когда детенышу обезьяны угрожают другие, мать защищает свое дитя. Это называется protective threat – «защитная угроза». При этом детеныша обезьяна носит на себе. В таком положении маленькая обезьянка наблюдает свою мать с самого рождения и учится у нее безопасно передвигаться в окружающей среде[10].
У некоторых видов обезьян заботливое поведение проявляют и отцы. К ним относятся, например, живущие в Южной Америке тамарины и игрунки[11]. Любопытно, что когда самцы этих видов становятся отцами, у них повышается уровень лактогенного гормона пролактина, который в основном отвечает за грудное вскармливание. Одновременно снижается концентрация тестостерона в крови. Эта комбинация, по-видимому, стимулирует заботливое поведение.
А теперь угадайте, у какой еще обезьяны можно это наблюдать? Вы, наверное, уже догадались – у человека. Гормоны подготавливают мать во время беременности к выполнению послеродовой задачи по уходу – в это же время изменения проявляются и в гормональном балансе отца. Как только ребенок появляется на свет, эти перемены в теле становятся еще более заметными. У отцов снижение уровня тестостерона может достигать 30 %, а уровень пролактина еще сильнее поднимается после родов, – когда папа начинает заниматься ребенком более активно. Из этого, в частности, можно сделать вывод, что даже с биологической точки зрения мать не предназначена на роль единственной опоры младенца[12]. Близкие отношения также могут сложиться с братьями и сестрами, бабушками и дедушками или биологически неродственными людьми, например с приемными родителями. Но привязанность не возникает автоматически благодаря родственным связям – чтобы эта уникальная связь была установлена, необходимо интенсивное общение. Может показаться удивительным, однако с эволюционной точки зрения это имеет смысл. Если мать из-за слабости после родов заболела или, в худшем случае, даже умерла, для новорожденного должны быть доступны другие люди, к которым можно установить привязанность.
Вернемся еще раз к родителям. Исследование привязанности, основанное на изучении биологического поведения, показывает, что человеческие младенцы ведут себя так, как и все другие детеныши млекопитающих, – чтобы оставаться на постоянной связи с родителями: через зов, крик, визг, свертывание калачиком, ползание или ходьбу на четвереньках, цепляние и удержание – все это эффективные способы протеста против расставания.
Дети несут в себе базовую физиологическую потребность в близости и безопасности. Они существа привязывающиеся, жизнь их зависит от того, чтобы заботливые родители были готовы дать им всю любовь и близость, которые необходимы для развития. Без заботы родителей или других взрослых младенцы умерли бы. И все же сильная потребность детей в привязанности, как и прежде, часто наталкивается на непонимание. Она воспринимается как бремя или считается излишней.
При этом достаточно беглого взгляда на исторические исследования привязанности, чтобы понять, как жилось тем, кто рос без присмотра и близости в детских домах. Такие последствия, полученные на раннем этапе развития, часто невозможно исправить, и они причиняют большие страдания тем, кто был столь многого лишен из-за тяжелых условий своего детства[13].
Заслуга исследований привязанности в том, что они создали язык для описания этого явления и нашли то, что нужно детям для их правильного развития. Несмотря на то что в педагогических науках постоянно появляются новые открытия, основная физиологическая потребность детей в близости и безопасности остается надежной константой – и при этом самой важной, на которой основывается все остальное. Если знать об этом, детское поведение обретает смысл и перестает казаться прихотью природы. Так что беспокойство по поводу того, что маленький ребенок настроен мучить родителей своими капризами и хотелками, может смениться на общение для разрешения проблем и развитие.
С точки зрения ребенка, его поведение всегда имеет смысл. Оно направлено на установление крепкой привязанности с самыми близкими людьми, ухаживающими за малышом, и в то же время – несмотря на эту тесную связь – на сохранение прежней независимости. Это по определению создает большой конфликтный потенциал, но такова необходимость, и она неизбежна: ребенок должен исследовать мир и сам, чтобы в какой-то момент самостоятельно сориентироваться в нем. В этих познаниях важна и прочная связь – это своего рода страховочная сеть. Она дает ощутимую защиту, и из этого вырастает уверенность в себе, потому что ребенок знает: если что-то пойдет не так, если мне понадобится любовь, утешение или помощь, я никогда не буду одинок.
Одно можно сказать наверняка: даже (и особенно!) если мы хорошо выполняем свою родительскую функцию, в конечном счете ребенок оставит нас, чтобы жить собственной жизнью. Этот шаг не обязательно должен стать болезненным разрывом, потому что в идеале глубокая связь между родителями и детьми сохраняется на всю жизнь. Скорее мирный «вылет» ребенка из родительского гнезда – доказательство того, что нам удалось дать возможность маленькому человеку, который был доверен нам много лет назад, вести самостоятельную и счастливую жизнь. Поэтому для родителей будут важны и чрезвычайно полезны основные результаты исследования привязанности, о которых пойдет речь ниже.
Привязанность – это невидимая эмоциональная нить, соединяющая двух людей через пространство и время[14].
Время чтения: 3 минуты
Эпиграфом к этой главе стала цитата Джона Боулби, основателя теории привязанности, с которым вы уже познакомились. Чтобы особая эмоциональная связь развилась, нужны бесчисленные взаимодействия в повседневной жизни – и уже с первого дня. Чуткая, оперативная и адекватная реакция родителей на сигналы, которые подает их ребенок, – основа для установления надежной привязанности, так младенец узнает, что может получить поддержку именно у взрослых.
Особенно важно реагировать, когда младенец, а затем и малыш плачет и нуждается в утешении. Так дети эмоционально подпитываются от своих родителей, а затем могут с любопытством вернуться к изучению окружающего мира. Вот почему эти ситуации имеют такое большое значение в первые годы жизни ребенка.
Весьма типичная ситуация, с которой сталкиваются родители в первые дни жизни с младенцем, заключается в следующем: младенец плачет. Родители в растерянности. Ребенка кормят, его пеленают, носят, с ним играют, поют ему песенки. Тем не менее он принимается плакать при каждой попытке его уложить. Это поведение привязанности в его самой первоначальной форме. Маленький человечек хочет быть очень близко к своим родителям и протестует против любой формы разлуки. Именно в тот момент, когда взрослые, следуя потребностям ребенка, продолжают держать его на руках и внутренне соглашаются: «Ты прав, мы просто и дальше будем вместе», возникает привязанность.
Подвижный ребенок, демонстрирующий свое поведение привязанности, моментами может быть довольно требовательным к родителям. Это нормально и уместно на раннем этапе жизни. Дети часто нуждаются в своих родителях, поэтому у мамы и папы есть бесчисленное множество возможностей укрепить эмоциональную связь.
Мысль эта может помочь заботиться о ребенке уставшим родителям, которых часто будят по ночам. Ведь привязанность возникает именно в таких ситуациях! Затем, когда ребенок получает важный опыт утешения и поддержки, узы привязанности становятся более прочными и стабильными. Маленький ребенок чувствует: «Мои родители доступны и принимают меня с моими потребностями. От этого мне не нужно отказываться».
Однако если младенца (и позднее малыша) не замечают или сознательно игнорируют, даже если он использует свой самый действенный инструмент – крик, – либо из страха слишком избаловать его, либо для того, чтобы научить его определенному поведению: например, спокойно и «послушно» спать одному по ночам, – с ребенком что-то происходит. В какой-то момент он отказывается от стремления к привязанности. Он больше не кричит. Он «послушный». Однако это все не потому, что желание привязанности исчезло, а просто чтобы защитить себя от новых печальных отказов после усвоенного неутешительного урока: «Меня не слышат». Или, что еще хуже: «У меня неприятности – если я веду себя громко, родители злятся и ругают меня».
С другой стороны, если ребенок растет с достаточной степенью уверенности в привязанности, это проявится в его поведении. Малыш словно протягивает ручки и говорит: «Возьми меня, мне нужна твоя близость». Он ползет за любимыми людьми, к которым чувствует привязанность.
Попытка закрыться от малыша может вызвать бурный протест против расставания. Тогда ребенок прибегает к однозначным средствам общения: цепляется и кричит. Младенец еще не понимает, что существуют интимные моменты, которые родители, возможно, предпочли бы провести в одиночестве. Вот почему было бы хорошо, если бы, например, пользование туалетом поначалу определялось политикой открытых дверей. В этом можно найти даже больше преимуществ. Так, ребенок в подгузнике наблюдает, как выделения попадают не только в подгузник, но и в унитаз – совершенно естественный процесс, которому он когда-нибудь захочет подражать. Здесь у нас снова «пример и любовь» по Фрёбелю: обучение на примере просто благодаря тому, что желание ребенка не прерывать связь удовлетворяется с любовью.
Поведение привязанности продолжает меняться на протяжении всего детства. Подросший ребенок больше не ползает за нами и не цепляется за нашу ногу. Он может бегать и говорить. Он может отойти от родителей и вернуться к ним снова. Тем не менее потребность в привязанности все еще существует и часто выражается словесно. Теперь популярный способ демонстрации поведения привязанности – это крик: «Ма-а-ама! Па-а-апа!» Ребенок играет в другой комнате и зовет близких. Так он проверяет их местонахождение, потому что ему важно знать, где же безопасность и, следовательно, путь эвакуации: «Я здесь, а где ты?»
Многое из того, что делают дети, имеет большой смысл с эволюционной точки зрения: постоянное пребывание в контакте с матерью-защитницей было экзистенциально важным для ребенка каменного века. У него не было безопасной комнаты для игр, где с ним практически ничего не могло случиться. Если он терял из виду людей, к которым был привязан, даже на короткое время, это быстро становилось опасным для жизни. Вероятно, когда дети дают волю чувствам и зовут нас по сто раз в день – это как раз пережиток того времени[15].
Время чтения: 5 минут
В первые месяцы жизни «окно привязанности» у ребенка широко открыто. Люди, которые чутко заботятся о нем на этом деликатном этапе, становятся основными фигурами привязанности – то есть личными фаворитами малыша. Чаще всего это мать и отец[16].
Чем определеннее становится эта связь, тем яснее ребенок понимает, что при возникновении проблем он хочет, чтобы его утешали только эти люди, и начинает вести себя отстраненно перед остальными. Обычно это происходит примерно на восьмом месяце жизни – вот почему иногда такое поведение называют «тревогой восьмимесячных». Стеснение перед другими людьми дает понять, что импринтинг[17] состоялся. Особая и неповторимая манера матери разговаривать с ребенком, утешать и любить его, запах родителей, их голоса, лица хорошо знакомых людей… также это называют перцептивным сужением, то есть сужением восприятия.
Это имеет большой смысл, потому что во втором полугодии жизни дети становятся все более мобильными. Они начинают ползать или передвигаться на четвереньках, и тут важно знать, «чьих ты будешь». Отчуждение детей – это защитный механизм, потому что чужеродное может быть и опасным. Благодаря нему ребенок не становится слишком опрометчивым, несмотря на новые умения и природное любопытство. Малыши тоже «дичатся» и отступают, когда встречают нечто новое и неизвестное. Это происходит, например, если во внешности человека присутствуют черты, которых ребенок не видел у членов семьи, такие как низкий голос, борода или большие очки.
Иерархия привязанности помогает понять, какие фигуры привязанности присутствуют в жизни ребенка и какое положение они занимают. Эмоционально малыш способен поместить около четырех человек в свою личную «пирамиду лучших» и привязаться к ним.
Часто в течение первого года жизни мать является главной фигурой привязанности, за которой следуют уже другие: отец, старшие братья и сестры, бабушка и дедушка. Однако если оба родителя с самого начала активно заботятся о ребенке, например отец сокращает рабочее время или работает дистанционно, велика вероятность того, что они находятся в иерархии привязанности примерно на одном уровне. Таким образом, проводить время с младенцем, а затем и с малышом – важный фактор в установлении привязанности.
Чуткость – еще один критерий: чем лучше родитель может понять потребности ребенка и чем лучше ему удается быть надежной базой, тем больше к нему будут тянуться. Чем меньше ребенок, тем важнее, чтобы номер один был доступен. Потому что сейчас это тот человек, который может обеспечить ребенку наибольшую безопасность и ориентирование.
Насколько очевидной может быть иерархия привязанности, настолько же сложно она встроена в семейную систему.
Так, иногда один родитель может сдерживать второго – зачастую неосознанно, – потому что быть самым главным в жизни ребенка чрезвычайно важно для самооценки взрослого. Это называется гейткипинг: подобно привратнику (англ. gatekeeper) он или она пытается помешать другому человеку установить с ребенком такую же привязанность, какая есть у него. Это может происходить, например, когда мать или отец бросается выполнять все задачи по уходу: «Ах, не беспокойся, я все сделаю», прежде чем у второго родителя появится хоть какой-то шанс отреагировать.
Если история развития и привязанности одного из родителей была напряженной и это не было проработано, не исключено, что ему будет трудно установить связь с ребенком. Он или она отстраняется – также часто неосознанно – от повседневного взаимодействия, так что партнер становится центральной фигурой привязанности ребенка. Если второй родитель при этом является «привратником», обе формы поведения усиливают друг друга.
Даже если многие из этих динамических процессов протекают подсознательно, в долгосрочной перспективе они могут ограничить функциональность семьи. Многие дети не высказывают своего предпочтения напрямую, выражая его тем, что родитель, который в настоящее время находится у них на вершине рейтинга любви, должен почистить с ними зубы, искупать и уложить спать. Или, когда им становится больно, они протягивают руки к своему номеру один, несмотря на то что доступны и мама, и папа. Хорошо, если другой родитель не реагирует обиженно («Я, наверное, не так важен») и не отстраняется еще сильнее, а продолжает проявлять участие и заботу.
Вся семья выиграет, если родители будут постоянно проявлять самокритичность. Наградой за это может стать укрепление привязанности внутри семьи, а также облегчение повседневного бремени для отдельных ее членов.
Ребенку нужен по крайней мере один любящий человек – объект привязанности. В идеале он должен считать себя абсолютно важным и незаменимым для малыша. Уже на биологическом уровне родители реагируют на свое дитя. Когда младенец плачет, и у матери, и у отца повышается кровяное давление, температура тела и частота сердечных сокращений. Но важно и то, что родители теперь чутко заботятся о ребенке. Чуткость – это готовность обращать внимание на сигналы ребенка, разгадывая их, а затем так же быстро, адекватно и с любовью реагировать на происходящее[18].
При этом родители редко знают с самого начала, какая именно реакция будет стопроцентно адекватной. Выяснение этого – тоже процесс обучения; как правило, со временем мама и папа все больше и больше узнают своего ребенка и в какой-то момент начинают понимать более тонкие сигналы: например, если он издает вот этот пыхтящий звук, значит, он голоден. Когда он вот так гребет ручками, словно веслами, он хочет играть. Первые месяцы жизни малыша – чрезвычайно напряженное время еще и потому, что именно тогда происходит знакомство с родителями.
Изучение животного мира показывает, что активное отцовство встречается только у 3–5 % видов млекопитающих[19]. Мы уже говорили о тамаринах и игрунках. Как правило, у животных отец поддерживает мать, которая выполняет большую часть действий по уходу за потомством. И во многих человеческих семьях о младенце заботится в основном мать.
Тем не менее, как мы уже видели, отец тоже является важной и даже центральной фигурой привязанности в жизни детей. Папы тоже способны заботиться о ребенке и быть главным предметом любви или же разделить это первенство с мамой, ведь часто именно она решает, насколько ему это позволено и компетентен ли он.
Быть родителем – это то, чему мы учимся с ребенком день за днем. Это в равной степени относится как к матерям, так и к отцам. Заботливые папы тоже выделяют окситоцин, известный как «гормон привязанности», при общении с детьми – например, когда обнимают их и прикасаются к их коже. Мы уже знаем, что уровень тестостерона у будущих отцов снижается[20]. Высокий уровень этого гормона связан с доминированием – а это может помешать эмпатии при уходе за ребенком. Предполагается, что благодаря пребыванию рядом с младенцем уровень тестостерона, уже снизившийся во время беременности партнерши, продолжает уменьшаться. Если в семье практикуется совместный сон, то есть все спят на одной большой кровати, спад тестостерона особенно выражен. Также было выявлено, что высокая степень поддержки со стороны отца оказывает положительное влияние на самооценку ребенка старшего возраста[21]. Таким образом, вклад отца окупается в долгосрочной перспективе.
Время чтения: 7 минут
Все люди несут в себе две внутренние потребности: в привязанности и исследовании. Исследование – это самостоятельное, автономное изучение мира и получение собственного опыта. В отношениях между родителями и детьми желание быть независимым играет такую же важную роль, как и потребность в привязанности.
Это относится к связям и между взрослыми людьми: все мы иногда жаждем близости и общности, а в других случаях, наоборот, хотим что-то создавать и испытывать самостоятельно.
Дистанция и близость – основные и важные потребности человека, и дети здесь не исключение. Когда в семье удается гармонично сочетать потребности в привязанности и автономности, закладывается важный фундамент для ощущения удовлетворенности межличностными отношениями уже в более позднем возрасте.
То, насколько нам нужна привязанность и как далеко мы можем или хотим продвинуться полностью самостоятельно, частично зависит от личности и опыта, а также от возраста и уровня развития.
Система привязанности ребенка особенно сильно активизируется при усталости, боли, болезни и страхе разлуки, а также когда малыш попадает в чужую среду. Все эти обстоятельства сигнализируют ему, что появилась возможность убедиться в своей фигуре привязанности. Так обеспечивается гарантия того, что он получит помощь, когда это будет необходимо.
С другой стороны, если ребенок хочет изучить мир, быть настоящим сорванцом, активизируется его потребность в исследовании самостоятельном. Прежде всего это желание реализуется через игру.
Чем старше ребенок становится, тем больше он отдаляется от человека, к которому привязан. Конечно, в первую очередь это напрямую связано с повышением мобильности: в какой-то момент он обучается ползать, передвигаться на четвереньках, ходить, бегать и лазать. Однако возможность исследовать окружающую среду связана и с тем, что в процессе своего взросления ребенок развивает все больше навыков, позволяющих ему справляться с разлукой с людьми, к которым он привязан.
Итак, ребенок постоянно балансирует между привязанностью и исследованием.
Маятник привязанности и исследовательского энтузиазма может в один момент качнуться с одного полюса на другой. Тогда родители должны быть в состоянии отреагировать на это немедленно и адекватно. Это не всегда легко, особенно когда ребенок с негодованием отказывается от помощи близкого и решительно заявляет: «Я сам!» – даже если дождь на улице упрямо опровергает это утверждение, а автобус отходит через пять минут. Или когда в парке малыш устремляется к утиному пруду, в то время как мама секунду назад напомнила, что надо поторопиться, чтобы еще успеть зайти в магазин.
Поскольку в таких ситуациях поведение детей противоречит родительским ожиданиям, фазу автономности и сегодня часто называют «периодом упрямства». Однако это определение сбивает нас с толку – оно будто ошибочно подразумевает, что ребенок ведет себя так нарочно, чтобы противостоять родителям и создать проблему. На самом же деле родители не имеют к подобному поведению никакого отношения – за ним стоит важное стремление ребенка к автономности, которое диктует ему его эволюционное наследие и без которого он ничему не научился бы.
Об этапах развития и процессах когнитивного созревания, которые в это время протекают у ребенка, мы еще поговорим более конкретно. В любом случае полезно всегда помнить об этих предпосылках, потому что они позволяют понять и оценить поведение малыша. Родитель, который не приписывает ребенку злонамеренности, скорее произнесет ласково: «Я знаю, ты хочешь застегнуть молнию сам, но сейчас мне нужно сделать это за тебя, потому что автобус ждать не будет!» И ему, скорее всего, придет в голову предложить ребенку конструктивное решение проблемы: «Ты можешь расстегивать и застегивать молнию в автобусе!»
Важно понимать: ребенок всегда «решает» сам, что активизировать в данный момент – свою потребность в привязанности или свое стремление к исследованию. Слово «решает» заключено в кавычки, потому что маленький ребенок не делает этого сознательно, он об этом и не думает. Тем не менее он достаточно компетентен, чтобы чувствовать, что ему нужно и чего он хочет именно сейчас. Например, если малыш упал и больно ударился или даже просто испугался, падение активизирует его систему привязанности. Своим плачем он хочет сказать: «Пожалуйста, возьми меня на ручки и утешь!» При привычном, любящем физическом контакте ребенок сможет снова зарядить свой «аккумулятор привязанности» и вскоре опять вернется в игру. Удастся ли ему это, во многом зависит от качества привязанности.
Чем меньше ребенок, тем больше он будет проявлять привязанность, и это совершенно естественно. Грудничок может лежать под дугой с игрушками в течение 10, 15 или максимум 30 минут – после этого он начинает звать мать или отца. То, что в нашей культуре часто называют «беспокойством», – просто поведение привязанности. Младенец достаточно изучил мир и хочет просто снова оказаться на руках у мамы или папы.
Ребенок постарше играет на детской площадке, качается, скатывается с горки и карабкается обратно. Многое из этого он уже может сделать самостоятельно, без помощи родителей. Тем не менее он будет поддерживать зрительный контакт со взрослыми и «без необходимости» кричать: «Ма-а-ама!» Это типичное поведение привязанности детей в возрасте от пяти лет и старше.
Будет гораздо лучше, если родитель с любовью ответит: «Я тебя вижу, я здесь!» – вместо того чтобы, подняв глаза от телефона, раздраженно бросить: «Что опять случилось? Неужели ты не можешь поиграть сам хотя бы пять минут?» В этом случае ребенок получает следующее негативное послание: «Моя потребность – это бремя». Если это ощущение повторяется часто, оно может стать основным настроением, которое, например, помешает выросшему ребенку формулировать свои потребности партнеру и воспринимать их всерьез.
Мысль о том, что можно избаловать маленького ребенка близостью и безопасностью и таким образом подтолкнуть его к несамостоятельности, в корне неверна. В основе того, что ребенок привязывается к своим родителям, лежит биологическая программа, цель которой – обеспечить его выживание. Вот почему так важно быстро реагировать на сигналы, которые подает младенец, чтобы защитить его от фрустрации основных базовых потребностей. Чем младше ребенок, тем меньше у него возможностей для переговоров. Все рекомендации «закалять» младенца с раннего возраста и познакомить его с разочарованием – полностью устаревшие. Наоборот, важно отреагировать как можно быстрее. Младенца невозможно избаловать, потому что он полностью зависит от людей, к которым привязан, и очень нуждается в них. Младенец не способен манипулировать, потому что не умеет предвидеть и не может изменить свою точку зрения, ставя себя на место родителей, – а для умения притворяться это главное.
Когда маленький ребенок получает важный опыт того, что его стремление к привязанности осознается, это только укрепляется в нем – ведь родители являются его убежищем. Тогда его потребность в привязанности спокойна, он может заняться исследованием мира. Джон Боулби отмечал: если малыш воспринимает своих родителей «как ободряющих, поддерживающих и сотрудничающих, он чувствует, что чего-то стоит, верит в готовность других помочь и получает позитивную модель, на основе которой сможет формировать будущие отношения. Кроме того, возможность доверительно исследовать окружающую среду и эффективно действовать в ней будет способствовать развитию его деловых качеств»[22]