На следующий день мы отправились в травмпункт, где я должна была наблюдаться. В этом месте я безумно разочаровалась во врачах, потому что лечить свою ногу я буду следующих восемь месяцев.
Все врачи в травмпункте были личностями малоприятными. Их будто бы раздражало то, что к ним вообще кто-то приходит на приём.
Если честно, я всегда думала, что врачи очень добрые люди, которые выбрали свою профессию из большой любви и желания помогать. Но мои розовые очки достаточно быстро разбились.
С таким безразличием я ещё никогда не сталкивалась в своей жизни. В очередной раз я убедилась, что с котами общаться намного приятнее, и вообще я хочу дом в лесу, чтобы больше вообще не контактировать с людьми. И автобусами.
Это был выходной день, дежурство явно не доставляло удовольствие хирургу. Но неужели нельзя было быть чуть более обходительным с человеком, который двадцать четыре часа назад пережил психологическую травму? Где, чёрт его дери, врачебная этика?
У меня тоже не было особого желания ехать в травмпункт. Это физически было не так-то просто. Оказалось, что нашу квартиру и лифт разделяет целая полоса препятствий из порогов. На самом деле, перепрыгнуть их не так сложно. Но у страха глаза велики, и я очень боялась запнуться и упасть. Добраться до лифта – это еще половина дела. Дальше нужно было спуститься по ступенькам, преодолеть еще один порожик, а оказавшись на крыльце дома, преодолеть еще одну провалившуюся ступеньку.
И это еще не всё! Доехав на такси до травм пункта, нужно было ещё допрыгать до крыльца.
В общем, в тот момент я имела полное право грубить, потому что моё утро второй день подряд по истине дерьмовое.
Вспоминая по крупицам все моменты, хотелось встать горой за прошлую себя и разорвать на кусочки всех, кто относился к ней неподобающим образом.
Я немного заторможенно отвечала на вопросы врача, где-то подсказывала мама, что выводило из себя доктора.
– Давайте, будет говорить кто-то один, – рыкнул он.
Мою ногу толком не осмотрели, сделали кое-как перевязку и приладили гипс, который уже не подходил к ноге. Мне было неудобно, на просьбу сделать другой гипс – отмахнулись, сказали, что и так нормально. Отпустили с рекомендацией обрабатывать свежие ссадины водкой. Наверное, чтобы мне жизнь вообще мёдом не казалась и ещё больше травмировать ткани.
К сожалению, в тот момент у нас не было денег, чтобы обратиться в платную клинику, к хорошему врачу (спойлер: с платной клиникой нам в итоге тоже не повезло, но об этом позже) и у нас не было знакомых врачей, чтобы обратиться к действительно талантливому специалисту.
Большую часть времени я спала. Это была моя защитная реакция ото всех проблем, которые в одночасье свалились на меня и мою семью. Рыжик меня в этом занятии всецело поддерживал, вытягивался вдоль моей больной ноги и дремал. Общественному настроению мой кот больше не поддавался, вернув себе привычное спокойствием, стараясь делиться им, чем я невольно проникалась, хоть и совсем ненадолго. Время от времени Рыжик выводил меня из моих невесёлых дум, от которых по щекам струились слёзы, шлёпая меня по лицу своей когтистой лапой, либо начинал кусать за руки, злобно отведя уши назад.
Я переключала своё внимание на Рыжика. Старалась успокоиться и не выводить питомца на негативные эмоции. Он переживал, ему не нравилось видеть, что я плачу. Но из-за своего сурового характера Рыжик не умел был нежным котиком, который утешит своим мурлыканьем, прижмется или будет тереться, щекоча своими усами. Да и я наверняка ещё больше раскисла бы от таких нежностей. Поэтому грубая кошачья сила – идеальное лекарство от депрессивного эпизода.
Меня охватило некое оцепенение. Оно пришло сразу, ещё двадцать девятого апреля на пересечении Московской и Астраханской улиц. Наверное, это было к лучшему, не знаю. В тот момент у меня не было никаких эмоций. Мне не хотелось плакать от страха или кричать от злости. Хотя и на то, и на другое я имела полное право. Но моя психика решила, что лучшим вариантом для меня будет просто впасть в эмоциональную тишину. И, если честно, поначалу я не была против. Но со временем жить в таком состоянии стало не то, чтобы трудно – невыносимо.
Целые дни я проводила в кровати. На фоне всегда был включен телевизор, но мне было абсолютно всё равно до мелькающих на нём изображений. Мне было абсолютно всё равно до всего вокруг. Меня не радовали привычные вещи, не было аппетита, не было интереса к книгам, фильмам и всему тому, что я всегда так сильно любила. В какой-то момент жизнь стала пресной бессмыслицей, чередой однотипных дней, которым, казалось, никогда не будет конца.
Казалось, что я просто медленно, но верно тону. И чем дольше я бездействую, тем более призрачным становится шанс вынырнуть и вернуться к своей привычной жизни.
Временами я испытывала тревогу, иногда запоздалое чувство всепоглощающего страха и паники. Это были совсем короткие проблески неких эмоций, что спрятались где-то глубоко-глубоко внутри и находили выход лишь изредка. Чаще всего они заставляли меня распахивать глаза, шумно глотать ртом воздух и пробуждаться.
Спала я действительно много. И мне это нравилось куда больше, чем бессмысленно бодрствовать. Всё портили лишь кошмары, которые пробивали мою защиту в виде оцепенения, и заставляли испытывать хоть каплю эмоций. Сдерживать вечно их не получится. Рано или поздно они накроют меня страшной лавиной. Так оно и случилось.
Так сильно в своей жизни я никогда не плакала. Столько душевной боли я никогда испытывала. Меня трясло от того, сколько невысказанных эмоций скопилось во мне. Мне сложно описать словами, что творилось внутри меня, когда оковы оцепенения спали и на меня обрушились все эти эмоции.
И плакала я не только из-за сложившейся ситуации и покалеченной ноги. Во мне накопилось столько всего. Боже, какой же неудачницей по всем фронтам я считала себя в тот момент. И от осознания этого факта становилось себя жалко до слёз.
– Ты ни в чём не виновата, – утешала меня мама. Она старалась быть со мной рядом, не давая мне всё время находиться в мыслях, которые пожирали меня, старалась отвлекать. Но мне нужно было самой захотеть вылезти из этого болота, никому не под силу вытащить человека, если он сам этого не хочет.
Рыжику не понравилось то, что я плачу. До этого сидевший за тумбочкой с телевизором, он в два прыжка преодолел расстояние до дивана и запрыгнул на него. Уши отведены назад, расширенные зрачки, которые практически полностью перекрывали радужку глаза, напряженная поза – весь вид моего кота говорил о том, что он крайне недоволен положением дел. Рыжик прыгнул ко мне и ударил лапой, затем ещё и ещё раз. Он не выпускал когти, просто бил лапой.
– Спасибо за поддержку, – фыркнула его, всё ещё шмыгая носом и утирая слёзы.
– Приказывает тебе собраться, – усмехнулась мама.
Утешать Рыжик не умеет, не стоит ждать от него ласки и милых тычков носом в лицо. Он умеет здорово отрезвлять, заставляя уже, наконец, собрать во что-то внятное свою раскисшую бесформенную личность.
***
«Вальтури не дают второго шанса»
Из к/ф «Сумерки. Сага. Новолуние»
В один из дней мама и Дина решили встретиться с водителем автобуса, чтобы обсудить решение сложившейся ситуации. Изначально мы были настроены на мирное урегулирование вопроса, без лишения водителя прав. Мы просто хотели получить компенсацию за причинение вреда моему здоровью.
Несмотря на то, что моя жизнь на какое-то время испорчена, портить чью-то ещё я была не намерена. В жизни бывает всякое. Хотя такая мягкость была совсем не в моём характере. Я не умела прощать людей, давать второй шанс, быть мягкой с теми, кто не был таковым со мной. Совсем незлобная и неконфликтная я была зеркалом поведения людей.
Ты безразличен ко мне – так получай безразличие в ответ. Терять людей из жизни я не боялась. Одиночество меня не страшило. Куда страшнее было окружить себя неправильными людьми. Людьми, чьи слова не стоят ничего.
«Ну и пошёл он», – написала мне Дашуля в ответ на мою гневную тираду о том, что нельзя быть таким безразличным к человеку, которому признаёшься в любви, а потом не писать неделю.
Несмотря на всё произошедшее со мной это не ставило на паузу другие аспекты моей жизни. В ней оставались невнятные отношения (точнее уже не оставались, а я их в одностороннем порядке завершила), учёба и много всего ещё, чему было крайне несвоевременно то, что я оказалась с загипсованной ногой и немного расшатанной менталкой.
«Тоже так считаю. За неделю многое, оказывается, может произойти», – грустно отметила я. Я действительно была обижена на того парня. Думала о нём лучше, чем оказалось на самом деле. Ещё раз ошиблась в человеке.
«До сих пор в шоке нахожусь от того, что произошло. Мы с тобой переписывали незадолго, а потом такие новости. Ненавижу расстояние».
Даша старалась оказать мне посильную поддержку, которую только могла, находясь на расстоянии. Я была ей очень благодарна просто даже за то, что она спрашивала, как у меня дела. Ведь некоторые личности не могли сделать даже и этого. Наверное, не просто так меня одолевали сомнения, не такой он уж и хороший.
А Дашуля – действительно, моя очень хорошая подруга. Пусть и на расстоянии, но я чувствую её участие в моей жизни, не ощущаю, что брошена ей. Мы разделяем друг с другом и хорошие, и плохие событие пусть и вот так, на расстоянии.
Писать самой мне музыканту не хотелось, да и выглядело бы это всё так, словно я жалуюсь. К тому же в прошлый раз он сказал, что сейчас не слишком и настроен на общение. Пусть так. Он знал, что может написать мне в любой момент, когда у него появится желание. Но, видимо, такого момента не случилось. Что же, значит, не так уж и нужно.
Я никогда не боялась терять людей и с лёгкостью их отпускала. Куда хуже держать рядом с собой тех, кто этого не хочет. Да и одиночество никогда не страшило меня. Напротив, я считала его своей зоной комфорта. Что может лучше наполнить тебя, чем время наедине с собой?
Да и Рыжик не позволит мне загрустить, крутясь где-нибудь рядышком. Как же он наполняет мою жизнь! Даже эти тяжелые моменты с ним переживать проще. Он словно забирает часть груза с моей души на свои кошачьи плечики. Старается облегчить тяжесть этих дней своим присутствием, мурчанием и молчаливой поддержкой.
Вот и ещё один мой хороший, пусть и молчаливый, друг. И, если честно, порой компания кота куда приятнее.
Вскоре моя жизнь закрутилась в бешенном водовороте, и я забыла о том музыканте, чьи слова оказались лишь набором звуков. Как бы там ни было я не осталась одна. И я благодарна за это. Благодарна своей маме за то, что она решала проблемы уже взрослой дочери, рвалась с работы и всюду сопровождала, а затем продолжала и продолжает мириться с моим пугливым разумом, который всё ещё в ужасе и полном недоверии к этим чертовым колесам, что шуршат своими шинами по дорогам, заставляя порой вести себя, подобно глупому оленю из лесной глуши. Благодарна переживающим бабушке с дедушкой, которые места себе не находили, срывались при первой возможности в Саратов и просто были рядом. Благодарна своей далекой, но такой близкой подруге, Даше, которая всегда напоминала, что я всё-таки личность далеко не из слабых. Как же я благодарна, что не была одна.
И как же я благодарна рыжему коту. Моей второй палочке твикс. Рыжику. Благодарна за то, что моё ментальное здоровье сейчас в порядке. За то, что моя жизнь не превратилась в антидепрессанты и вереницы сеансов у психотерапевта. Боюсь представить, как бы прожила всё это без него. Честно, даже не хочу. Не хочу представлять свой мир без него.
Ну а теперь всё-таки вернемся в день встречи с водителем. Встречу мама назначила у нас дома.
– Пусть смотрят, что живём не богато. Лишних денег на лечение нет, – сказала Дина, пока мы ждали водителя.
Она пришла немного пораньше, принесла гостинцы. Почему-то меня хотели порадовать чем-нибудь вкусненьким. Но, кажется, в тот момент меня могла обрадовать лишь машина времени, чтобы исправить прошлое и никогда не оказываться под колесами автобуса. Тем не менее внимание мне было приятно, я была благодарна.
Водитель приехал со своей женой. Та прошла ко мне в комнату и стала лить слёзы, глядя на мою загипсованную ногу и причитая, как ей жаль. Но её слёзы не вызвали во мне никаких эмоций. Мне просто хотелось, чтобы она просто вышла из моей комнаты. Мне было некомфортно от её присутствия.
Рыжик сразу же где-то спрятался. Он не очень любит чужих людей в доме. Поэтому сразу прячется. Примечательно, что через несколько минут он обычно проявляет любопытство, выходя из укрытия, чтобы понюхать хотя бы обувь в коридоре. Но этих людей Рыжик своим кошачьим вниманием не удостоил. Они его и не заслуживали.
– Хорошо, что не задним колесом, а то её бы уже не было, – с ухмылкой, как мне потом рассказала мама, произнёс водитель. До моей комнаты доносились лишь обрывки диалога из кухни. – Мне на базе парни говорят, дай им десять тысяч и забудь. Но я не такой человек.
Я в диалоге не участвовала, лежала в своей комнате. Меня начало трясти при виде этих людей.
– Вообще я не сразу понял, что кого-то сбил, – продолжал свой рассказ водитель. – Мне уже из салона сказали, что на кого-то наехал.
Честно, я была в ужасе от того, что он говорил. Как можно было не заметить человека практически на середине пешеходного перехода? Как можно было не понять, что под твоими колёсами, сука, человек?
Внутри всё клокотало и тряслось. Я не верила своим ушам. Как человек такое вообще может говорить матери? Говорит при чём так легко, с полуулыбкой.