Когда мы утром спустились на кухню, Оксана как раз закрывала стеклянную дверь, выходившую во внутренний дворик.
– Смотрите, что у меня выросло, – похвасталась она, демонстрируя несколько некрупных розовых ягод. – Строуберри… Как это по-русски? – запнулась она.
Видно было, что она не рисуется, а в самом деле забыла. У меня, как назло, все английские названия ягод водили в голове хоровод, и я никак не могла выцепить из него нужное слово.
– Клубника, – наконец вспомнила Оксана. – Вообще-то тут не принято грядки сажать, но я воткнула несколько кустиков на память о нашей даче в Ростове. Вот у нас там клубника росла – не чета здешней!
– А можно двор посмотреть? – спросила тетя Ира, и Оксана гостеприимно распахнула дверь:
– Прошу.
Крошечный дворик был покрыт густой ярко-зеленой травой, на которой стоял круглый батут и сушилка для белья.
– Траву косить пора, – покачала головой Оксана. – Я первый раз посеяла – ничего, посеяла второй – а тут и первая взошла…
Еще на крошечном пятачке у дома под зонтиком стоял стол и несколько стульев, но вкушать здесь утренний кофе желания не возникало – было более чем прохладно, дул совсем не летний ветер, и хотелось поскорее вернуться в дом.
– Что вы едите на завтрак? – спросила Оксана, когда мы снова оказались на кухне.
Мы с Женькой переглянулись и вместе ответили:
– Кашу.
– Замечательные дети, – восхитилась она. – Моих ни за что не заставишь. А кашу какую?
– Овсяную, – доложили мы.
– Совсем чудо, – умилилась она и полезла в шкаф. – Кажется, у меня тут была где-то…
Наконец она извлекла неначатый пакет крупы, потом достала из холодильника молоко в непривычной пластиковой бутылке с ручкой и поставила все на стол:
– Прошу!
– Oat[8], – прочитала я и удивилась: – А разве это «дуб»?
– Дуб – «oak», – снисходительно отозвался Женька.
– Тоже из игр знаешь?
– Конечно.
Тетя Ира сварила кашу, которая на вкус ничем не отличалась от нашей, а потом мы попили кофе с бутербродами.
– Масло соленое? – удивился Женька.
– Да, – ответила Оксана. – Тут другого нет. Мы уже настолько привыкли, что вообще забыли про несоленое.
Я волновалась, что Оксана уйдет на работу, мы останемся брошенными на произвол судьбы и ничего не увидим в Ирландии, но после завтрака она объявила:
– Сегодня я во вторую смену. Собирайтесь, сейчас прокатимся в одно местечко, я вам такое покажу!
И мы радостно побежали наверх одеваться.
Машина карабкалась вверх по склону горы, точнее, холма, которыми покрыта, как мы уже успели заметить, вся Ирландия. Местность вокруг была каменистая, лишь кое-где мелькали в расщелинах кустики скудной растительности.
– Здесь, – объявила Оксана, притормаживая. – Выходите из машины и внимательно смотрите. Обратите внимание – двигатель я заглушаю, вот, даже руки с руля убрала.
Мы послушно вышли, уставились на машину и не поверили своим глазам – незаведенный автомобиль медленно ехал вверх по склону.
– Как? – не поверил Женька. – Это же противоречит законам физики.
– Вот, – усмехнулась довольная произведенным эффектом Оксана, – такое место волшебное.
– Наверное, это обман зрения, – не унимался он. – Кажется, что дорога идет вверх, а на самом деле вниз.
– Не знаю, – развела руками она. – Это место даже ученые изучали и пока никакого объяснения найти не смогли.
– Магнитная аномалия, – предположила Женькина мама. И без перерыва воскликнула: – Ой, овца!
– Кто овца? – немедленно заинтересовался Женька, красноречиво посмотрев на меня.
– Я бы попросила… – начала я и тут сама увидела овцу, мирно жевавшую придорожную траву и косившую на нас круглым выпуклым глазом.
– А почему у нее на спине синее пятно? – поинтересовался Женька.
– Это фермеры свой скот метят краской, – пояснила Оксана и позвала нас: – Ладно, садитесь обратно, прокатимся до вершины холма.
Оставив машину на стоянке, дальше мы пошли пешком. Я явно погорячилась, надев легкую ветровку, – ветер здесь был сильнее, а солнце, ярко светившее утром, сейчас скрывалось за низкими рваными облаками. В ноги даже сквозь мокасины врезались мелкие камешки, но скоро я перестала замечать неудобства, настолько удивительно выглядела местность вокруг: громоздились огромные валуны, кое-где между ними журчали и падали невысокими водопадами родники, а из расщелин выбивались низкие кустики с метелками бледно-сиреневых цветов.
– Это же вереск! – остановилась я.
– Не знаю, я в ботанике не силен, – съязвил Женька.
– При чем здесь ботаника? Есть такая поэма Роберта Льюиса Стивенсона – «Вересковый мед».
– Стивенсона? – переспросил он. – А я думал, он один «Остров сокровищ» написал.
– Ты не только в ботанике, ты еще и в литературе не силен, – вздохнула я. – Например, он написал еще «Приключения принца Флоризеля» и…
Увидев, что Женьке это название ни о чем не говорит, я прервала лекцию по зарубежной литературе и просто закончила:
– И эту вот поэму:
Из вереска напиток
Забыт давным-давно,
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
– Ты наизусть знаешь? – поразился он.
– Только начало, – призналась я.
– А про что там дальше? – заинтересовался Женька.
«Зайди в Интернет и почитай», – захотелось ответить мне в отместку за «ботанику», но я, естественно, этого не сделала и послушно рассказала:
– Там король шотландский завоевал некий горный народец, владевший тайной приготовления верескового меда. Осталось из них всего двое, старик-отец и сын. Их привели к королю, и он, угрожая пытками, велел раскрыть секрет приготовления меда. И старик согласился, но прежде попросил утопить своего сына в море, – якобы ему совестно будет при нем раскрывать тайну. Пожелание было выполнено, и тогда старик заявил, что сомневался в сыне, как бы тот не выдал тайну, вот и попросил его убить, а самому ему ничего не страшно и секрет умрет вместе с ним.
– Да-а, – протянул Женька. – И это здесь, в Ирландии, происходило?
– Вообще-то нет, в Шотландии, – призналась я. – Просто пейзаж очень похожий. Только тут моря нет.
– Моря тут сколько угодно, – услышала окончание нашего разговора Оксана. – Вернее, океана. Это же остров!
– Где океан? – оживился Женька.
– Скоро увидим, – пообещала она. – Вы здесь все посмотрели? Тогда поехали.
– Куда теперь? – спросила в машине тетя Ира.
– В один близлежащий городок, там замок красивый и пляж, – ответила Оксана. – Туда как раз дорога вдоль побережья идет.
Море, как пишут в романах, появилось перед нами неожиданно. Только что расстилались за окнами идеальные квадраты полей и пастбищ, и вдруг на горизонте заблестела ослепительно-голубая полоска – когда мы покинули вересковый холм, небо прояснилось.
– Смотрите, море! – закричала я от избытка чувств.
– Океан, – снова поправила Оксана.
– Атлантический, – со знанием дела добавил Женька и победно взглянул на меня.
География всегда была моим слабым местом, поэтому я молча согласилась – Атлантический так Атлантический.
– По новой дороге едем, – заметила Оксана. – Даже навигатор о ней еще не знает, показывает, что мы прямо по морю катим, – кивнула она на экранчик.
Судя по нему, наш путь и правда пролегал прямо по водной глади.
– Здесь часто так, – пояснила Оксана. – Дорог много строится, вот и едешь то по полю, то по морю.
Она остановилась у бетонного пирса, и мы высыпали наружу. Солнце светило обманчиво ярко, однако теплее не стало из-за пронзительного ветра. Он рвал волосы и надувал ветровки, глаза слепил блеск воды, но мы не трогались с места – не отрываясь смотрели, как одна за другой набегают на каменистый берег волны с белыми гребнями.
Изредка такая погода случалась и у нас, и я, когда была маленькой, удивлялась – почему на улице холодно, если светит солнце? Здесь же, похоже, это обычное явление.
– Ну как, насмотрелись? – поторопила нас Оксана. – Поехали, а то времени уже много.
Мы с сожалением погрузились обратно в машину и покатили дальше по извилистой, но идеально гладкой дороге.
У Оксаны зазвонил телефон.
– Номер какой-то незнакомый, – пробормотала она, взглянув на экран, и по-английски ответила: – Hello!
Она долго слушала, а потом вдруг воскликнула:
– О, my God! Itv’s my son![9]
Завершив разговор, она начала резко разворачивать машину:
– Возвращаемся в город. Из гарды звонили, Максима задержали.
– Откуда?
– У них тут полиция называется «гарда», – пояснила Оксана. – Вот подлец! Ну он у меня получит! В гарду он попал! Уж извините, не получится сегодня замок посмотреть. Хотя они мне сказали: «Если у вас сейчас нет возможности приехать, мы его подержим до вечера».
– А может, пусть лучше подержат? – по-своему отреагировала Женькина мама. – Чтобы был урок.
– Нет уж, – стиснула зубы Оксана. – Я ему сама такой урок задам – никакой гарде и не снилось!
Мы лихо вкатили в город и домчали до «гарды». Оксана выскочила из машины и побежала внутрь, а мы остались осматривать площадь, которую окружали симпатичные двухэтажные домики.
– «Паб», – прочитал на одном из них вывеску Женька и подмигнул мне. – Надо будет сходить.
– Я тебе схожу в паб! – услышала его слова тетя Ира. – Впрочем, тебя туда и не пустят, – ехидно заметила она. – Оксана рассказывала: здесь всем, кому до восемнадцати, вход в питейные заведения запрещен. Так что обломись, – совсем по-детски закончила она.
– Как же? – расстроился он. – Побывать в Ирландии и не сходить в паб, не попробовать настоящий «Гиннесс»? Да меня все засмеют!
– Какой еще «Гиннесс»? – округлила глаза его мама. – Между делом я узнаю, что мой сын пьет пиво?!
– Да какое пиво, мам, – с досадой отозвался Женька.
– Откуда же ты знаешь про «Гиннесс»?
– Про «Гиннесс» все знают, – возмутился он. – И еще про ирландский виски.
– Виски? – ахнула она.
– Да расслабься, я прикалываюсь, – махнул рукой Женька, а тетя Ира заметила:
– Смотрите, идут!
На пороге гарды показалась Оксана в сопровождении хмурого русоволосого парня – по виду нашего с Женькой ровесника.
– Этот Максим с детства Оксане столько проблем доставляет, – наблюдая за ними, рассказала тетя Ира. – Вечно с какой-то шпаной водился, болтался по непонятным местам… И здесь, видимо, за ум не взялся.
– А ты знаешь Максима? – поинтересовалась я у Женьки. – Он ведь тебе родственник, какой-то там брат?
– Видел когда-то, – буркнул он. – В сопливом детстве. Ничего уж и не помню.
– Ой, а теперь ты большой и страшный!
– Здравствуй, Максим, – поприветствовала его тетя Ира. – Как ты вырос!
Максим переминался с ноги на ногу, не выказывая никакой радости от встречи с родственниками.
– Садись в машину, – приказала ему Оксана, забыв провести церемонию знакомства.
Тот сел к нам на заднее сиденье и угрюмо представился:
– Максим.
– Нина, – пискнула я.
С Женькой они обменялись рукопожатием и довольно прохладными братскими объятиями. Так как Максим открыл дверцу и сел с моей стороны, мне пришлось подвинуться на середину. Я втиснулась в спинку сиденья, мечтая съежиться до размеров Алисы, выпившей уменьшающего зелья. Меня даже через куртку нервировало прикосновение его голой руки – парень, несмотря на более чем прохладную погоду, был в одной футболке, – смущал горький запах незнакомой туалетной воды. Я так старалась стать незаметнее, что пропустила несколько вдохов и заметила это, только когда мне перестало хватать воздуха.
– Из супермаркета они что-то стащили! – все-таки не дотерпела до дома Оксана.
Это меня спасло – я судорожно выдохнула и немного пришла в себя. Отдышавшись, я осторожно огляделась по сторонам – кажется, Женька ничего не заметил, а Максим и подавно не обращал на меня внимания.
– У нас что, дома есть нечего? – патетически вопросила мама виновника торжества.
– Я ничего не брал, – буркнул тот.
– А кто брал?
Максим промолчал, и Оксана продолжала:
– Это все твой дружок Джон, вечно он тебя на пакости подбивает! Ты пойми – ему ничего не будет, а нам через год на ирландский паспорт документы подавать! Не получишь паспорт, будешь жить в России!
Женька еле слышно хмыкнул, а мы обменялись красноречивыми взглядами: оказывается, жить в России – это страшилка и наказание.
– Ну и буду жить в России, – мрачно отозвался Максим. – Сдалась мне твоя Ирландия!
– Ах так! – взвилась Оксана. – И это после всего, что я для тебя сделала? Работаю ради вас на двух работах, и никакой благодарности! Да ты хоть знаешь, сколько я за твою школу денег заплатила? И ты после этого говоришь, что…
До дома мы доехали под аккомпанемент разнообразных Оксаниных доводов и односложных ответов ее сына.
– Есть будешь? – все-таки смягчилась она, когда мы переступили порог.
– Нет, – буркнул Максим, скрываясь в своей – то есть на время их с Женькой – комнате.
– Ты, значит, в супермаркете поел? – по новой завелась она.
Слушать семейные разборки было неприятно и неудобно, но Оксану, похоже, такие мелочи не смущали. Или она считала нас своей семьей и не находила нужным сдерживать распирающие ее эмоции.
– Ну вот и что с ним делать? – риторически вопросила она у Женькиной мамы, и та ответила в своей неподражаемой манере:
– Да ремня ему хорошего, что на оболтуса любоваться?
– Как же, – вздохнула Оксана. – У них с этим строго! Могут и ребенка отнять, если он пожалуется на жестокое обращение.
– Вот и пусть отнимут, – засмеялась тетя Ира. – Прочувствует, каково без мамы жить.
– Тебя тоже так воспитывали? – шепотом спросила я у Женьки.
– Как?
– Ну, ремнем.
– Да иди ты, – отмахнулся он.
– Сам иди, – обиделась я. – К своему драгоценному четвероюродному братцу. В следующий раз вместе грабить магазин пойдете.
– И пойдем, – пообещал Женька, удаляясь в апартаменты Максима, которые тот с ним временно делил.
А я осталась с их мамами, как настоящая пай-девочка.