Наверное, я бы так крепко и не задумался обо всей этой слишком-хорошести, если бы услышал о ней не от Отто. Но ведь с Отто я знаком всю свою жизнь минус три недели. Когда мне было три недели, а Отто четыре, моя мама и мама Отто записались на послеродовую гимнастику. Там они познакомились и мигом сдружились. Нас с Отто поручали одной и той же няне, водили в один и тот же детский сад, а потом отдали в один и тот же первый «B». Отто знает мою бабушку, мой тайник со сладостями – и даже моего отца знал, пока тот не удрал. Мне, в свою очередь, известно, что мама Отто каждую пятницу встречается со старым другом, о чём папе Отто знать не положено. Я знаком с братьями Отто, Фрицем и Францем, и с его старшей сестрой Мартой. Мы вместе отмечаем Новый год и вместе оплакивали его собачку Хайди. Если Отто такое про нас говорит, это неспроста.
Сам про себя я бы никогда не сказал, что я хороший мальчик. А мама и подавно. Она считает, что я слишком мало упражняюсь на фортепиано, слишком много сижу в телефоне, вечно копаюсь по утрам и домашние задания делаю спустя рукава. И ещё много чего подобного.
Родители Отто, наверное, вообще не задумываются о том, хороший он или какой. Им вполне достаточно, что по утрам он встаёт, идёт в школу, не прогуливает кружки и засветло приходит домой. Всегда, ну или почти всегда, когда я к ним прихожу, кто-то пулей вылетает на улицу. Они дико занятые люди. СЛИШКОМ занятые, как по мне. Даже дома его родители говорят только о делах, которые ещё нужно успеть. Я знаю их кучу лет, но до сих пор не понимаю, в чём заключается их работа. Отто, впрочем, тоже. Когда я его спрашиваю, он отвечает: «Какие-то медиа», – и пожимает плечами.
Но одно мы знаем точно: что́ его мама делает помимо работы. В эту тайну посвящены Отто, его братья, сестра и я – и мы её свято храним. Дело в том, что мама Отто ведёт мамский блог. Если кому-нибудь станет известно, что автор блога – мама Отто, бедняге несдобровать.
Блог называется «Мама без бедлама», и у него куча подписчиков. К счастью, люди нашего возраста такое не читают. Хуже всего то, о чём она пишет. Ладно бы о послеродовой гимнастике или ещё о чём подобном. Словом, о всякой взрослой лабуде! А она что? Она берёт и пишет про Отто. И про Фрица с Францем, и про Марту. Это такой стыд, что меня аж в жар кидает всякий раз, когда я заглядываю в её блог. Спасибо, хоть настоящих фотографий не постит. Так что если не знать, что это пишет мама Отто, то и не догадаешься, о ком речь. Но Отто опасается, что рано или поздно правда выплывет наружу и это лишь вопрос времени. Тогда в классе его засмеют. Ведь она, к примеру, на весь блог рассказывает, что Отто часто ходит в разных носках и до девяти лет верил в Деда Мороза («Неправда!» – негодует Отто). Что Фриц и Франц по утрам пьют какао в постели и боятся идти в детский сад и что у Марты первая любовь. Вот это просто удар под дых оказался. Марта была реально вне себя, когда прочитала. Мама Отто твердила: «Ну это же анонимно!» – но кто знает? Больше Марта маме ничего не рассказывает. А Отто каждый день живёт в страхе: не ровён час кто-нибудь проникнет в тайну блога.
Сегодня после школы мы договорились взяться наконец за рэп. Испекли пиццу и уселись за кухонный стол. Сначала посмотрели несколько видео. Для вдохновения. Мой дедушка всегда говорит: «Без вдохновения никуда!» Но ведь ему домашку делать не надо. Нельзя сказать, что после просмотра видео мы почувствовали себя лучше и стали фонтанировать идеями. Скорее наоборот. Все эти качки в майках и цепях, с чёрными щетинами и чёрными машинами – вот настоящие рэперы. И Братуха Берлин – младший брат настоящих рэперов. У него гангста-стайл в крови. А у нас в крови никакой гангсты нет. И у наших друзей тоже. И у родителей. Да вообще, если посмотреть вокруг – ни у кого её, этой гангсты, не наблюдается.
В нашем районе нет притонов, ларьков с донерами и магазинов «всё по одному евро». Да у нас даже нормальных продуктовых нет! И булочных. Вместо них недавно открылись два веганских кафе и бутик детской моды под названием «Карл и Кларочка». Если где-нибудь детскую коляску сопрут, об этом весь район говорит. Есть в этом и свои плюсы: мы всюду добираемся пешком или на велосипеде. До фортепиано (я), до йоги (Отто), до репетитора по математике (я), до фехтования (я), до гитары (Отто), до курсов кулинарии для детей (Отто). Как-то всё это не по-пацански звучит, правда?
– Мы никогда не нарушаем запреты, – мрачно заметил Отто.
– Ну как сказать… – пробормотал я.
Кое-какие запреты мы всё-таки нарушаем. Сидим за компьютером в неположенное время, воруем шоколад из самого дальнего угла шкафа, ездим в школу на велосипеде без шлема и даже тайно ходим с Тони на фильмы для зрителей старше двенадцати – Тони уже тринадцать, и он подделал для нас школьные удостоверения.
Но нельзя не признать: все эти грешки на гангстерство не тянут. Так золотых цепей и шикарных тачек не наживёшь. Да нам шикарные тачки и ни к чему. А золотую цепь Отто всё равно потеряет в тот же самый день.
– Что ты имеешь в виду? – осведомился я. – Грабежи? Кражи со взломом?
Отто смотрел в пространство. По всей видимости, он напряжённо размышлял, но ему ничего не приходило в голову.
– Ничего такого уж плохого, – наконец сказал он. – Мы же не собираемся совершать какие-то гнусности. Там, стариков и детей обижать…
– Или ломать что-то! – подхватил я. Если подумать, всё, что запрещено, почему-то подразумевает, что надо гадить людям и портить вещи.
– Так что же получается, нам нужно сделать что-то запрещённое, но при этом никому не навредить? – уточнил Отто. – Но тогда почему оно будет запрещено?
– Ну, если мы кому-то и навредим, то этот кто-то хотя бы должен этого заслуживать, – сказал я.
Мы крепко задумались. Примолкли. И вдруг уставились друг на друга. И хором воскликнули:
– Хорст Циммерман!