Ах, боже мой, он карбонарий
Последнюю историю подкинул комиссар Гвидо из венецианской полиции. Петр Дивин пересекался с ним пару раз: сначала он помог итальянцу, затем уже сам обратился за поддержкой. На этот раз они говорили по телефону.
– Синьор Петр, вы взялись бы расследовать преступление, совершенное достаточно давно? – церемонно начал комиссар телефонный разговор. – Преступника нет в живых, нет никого из современников, кого мы могли бы допросить.
– Думаю, это не помеха. Всегда остаются документы, письма, вещи… Люди не умеют молчать, особенно, если они что-то знают, – Петр улыбнулся, вспоминая, как ловко умеет комиссар отделывать присказками и общими фразами. – Вот вы что-то хотите мне рассказать… Еще одна из загадочных историй с картинами?
– Как раз я ничего не знаю, – быстро отозвался Гвидо, – но начальник, квесторе, считает, что в полиции главное коллаборация, и мы должны помочь коллегам из Неаполя! Когда-то об этом деле много писали, но, вы знаете, неаполитанцы, заканчивая фразу, уже не помнят ее начало. Расследование не смогли довести до конца. О деле забыли. Сейчас многие детали прояснились, а, так как нити уходят в Россию, нам нужен помощник в Москве. Я бы никогда не осмелился на такую бесцеремонность, но начальник, квесторе, считает, что достаточно инспектору позвонить – и любой человек с радостью…
– Я действительно с радостью помогу вам и квесторе, – перебил Петр, по наигранно незаинтересованному тону он сразу понял, что связи комиссара с венецианскими музеями крепнут. Пенсия не за горами, и почему не помочь старому приятелю получить теплое место.
– Как большая вода? – Петр перешел на погоду.
– Аcqua alta? В этом году еще ничего, а вот в прошлом поднялась почти на два метра. Все сидели дома, и нам пришлось взять еще один катер, чтобы разбирать бесчисленные семейные ссоры.
В конце разговора комиссар сказал, что перешлет синьору Петру фотографии неаполитанских газет середины девятнадцатого века и сведения о перемещении задействованных в деле антикварных предметов.
Карбонарии, члены массовой и влиятельной тайной организации, устроенной по типу масонских лож, в начале позапрошлого века боролись за независимость и единство Италии. Карбонарии в Италии – угольщики. Почему так называлось тайное общество, куда входили врачи, юристы, помещики, Петр не помнил. Его знания об этой странице истории Италии ограничивались многостраничным «Оводом»[7], прочитанным в юности. Но скорее всего от него требуется разбираться в пышном неаполитанском барокко и похождениях Караваджо, а не в политике областей Италии… Многие «угольщики» брошены в тюрьмы, и товарищи собрали деньги, чтобы выкупить соратников. Отдавали семейные реликвии, украшения, серебряные приборы. Один из магистров карбонариев с этими сокровищами должен был ехать в Неаполь, и друзья спрашивали, как он незаметно провезет крупную сумму денег и ценных предметов. Магистр отшучивался: «Carbone invisibile». Сбиры[8] – агенты тайной полиции – знают о его миссии, и даже его фразу «Carbone invisibile» доносчики передали полицейским. Преследуемый карабинерами магистр прячется в одном из домов Неаполя. Всю ночь полиция прочесывает оцепленный район и обнаруживает революционера в палаццо знаменитого антиквара, в зале с произведениями искусства, предназначенными на продажу. Когда сбиры ворвались в дом, заговорщик мирно спал на соломе, вынутой из ящиков с вазами. Сбиры не смогли найти ни денег, ни драгоценностей. Ни на молодом человеке, ни в зале.
Помимо мебели, картин, статуй, в центре зала стоял обеденный стол, и на нем остатки трапезы – несколько живописно расположенных предметов, словно для рисования натюрморта. Газетчики даже раздобыли список оставленных на столе предметов того, что лежало на столе: daino, ceppo, uva, vino da tavola. Сбиры решили, что сокровища уже у них и… тщательно обыскали все натюрморты в палаццо. Не только натюрморты, но и вазы, мебель, где были изображения daino, ceppo, uva, vino da tavola. Однако ничего не обнаружили. А революционер только посмеивался: «In natura mort verità».
Петр представил несчастного хозяина дома среди обломков мебели и разорванных полотен и застывшего с откинутой головой юношу непременно в белой широкой рубашке и с разбитой губой, как в фильме «Овод». Неаполитанские газеты подробно описали арест и обыск в палаццо антиквара. Магистр помещен в тюрьму острова Прочида. Через некоторое время он передает через тюремщика записку: «Оriginale in Russia»[9]. Записка попадает сбирам, но и она не помогает обнаружить сокровища.
На первый вопрос Петр ответил сразу. Что вез с собой магистр? Очевидно, ответ в его фразе: «Сarbone invisibile». Банковских карт тогда еще не придумали, вексель вряд ли бы приняли тюремщики, у которых собирались выкупать заключенных. Скорее всего, магистр перевел серебро и драгоценности в самое маленькое и дорогое, что в то время имело хождение. «Сarbone invisibile» означает не «Карбонарий неуловим», а «Алмазы невидимы». С горстью бриллиантов путешествовать проще, чем с мешком подсвечников и столового серебра. Среди бриллиантов самые ценные – цветные. Что, если магистр купил редчайшие черные алмазы, напоминающие уголь? Карбонарий везет карбонадо! Должно быть, сбиры узнали о сделке от ювелиров, раз так дотошно искали в рамах картин и ломали мебель.
Второй вопрос: где искать сокровище? Поможет ли в этом натюрморт, оставленный революционером? Должен помочь, недаром было произнесено с вызовом молодым героем: «In natura mort verità». Гордец, спокойно спящий перед арестом, бросал вызов полиции. Но и Петру! Петр открыл словарь.
Daino – лань
Ceppo – бревно
Uva – виноград
Vino da tavola – столовое вино.
Раз в газетах писали про остатки трапезы, то на столе находились кусок оленины, некий деревянный брусок, гроздь винограда и вино… скорее всего, в глиняном кувшине. Столовое и сейчас в кувшинах подают, а уж в начале девятнадцатого века…
Но если бы на одном из произведений искусства в доме антиквара нашли оленину, виноград, кувшин и какую-то ветку или бревно, то эту картину или вазу разорвали бы на клочки, и спрятанное обнаружили. Судя по газетам, в доме не было предмета, где присутствовали бы все четыре подсказки. Петр нашел в интернете фотографии объектов из каталога антиквара. По отдельности лань и виноград встречались, дерево и кувшин обнаружил на одном предмете, а вместе все четыре не сошлись нигде.
Петр решил, что в этой задаче есть промежуточные этапы. Следует найти лань, рядом с ней будет еще какой-то символ. Именно этот-то символ, а не лань, приведет к месту, где спрятаны бриллианты. Нужно найти четыре предмета в доме антиквара, где изображены daino, ceppo, uva, vino da tavola. Затем подобрать пятый предмет, соединяющий подсказки с этих четырех вещей, и там искать бриллианты. Например, прячущий мог просверлить отверстия в деревянной раме и замазать их сверху воском свечи. Или насыпать камни на дно вазы и тоже залить их чем-то застывающим, какой-нибудь мастикой… Петр прервал мечты, ведь он еще не знает, какой предмет выбрали для тайника. Да и почти два века прошло, может быть, на эти сокровища давно клуб построили.
Каталог антиквара содержал одну лань – слепок античной скульптуры «Геракл и керинейская лань». Если Петр прав, то Геракл будет изображен на искомом предмете. Но надо осмотреть внимательно слепок в Музее, нет ли там мелких деталей – раковин, улиток, какого-то оружия.
Раздел копий оказался самым объемным: Италия в XIX веке снабжала европейских коллекционеров гипсовыми и бронзовыми репликами классических произведений, возможно, неаполитанский продавец иной раз выдавал их за подлинники. Живописных работ оказалось немного, и особенно Петра обрадовало, что совсем не представлены оказались голландцы. Иначе во всех жанровых сценах на столе нашлось бы vino da tavola в кувшине, а в трактирной драке пара разбитых кувшинов и под столом. А на каждом натюрморте в серебряном блюде красовался бы виноград… Тут Петр задумался, действительно ли рисовали голландцы виноград? Хлеб, рыбу, устрицы, ветчину и птицу, как и обязательный кубок из раковины наутилус можно найти на всех работах. А из фруктов? Сливы, персики, вишни… да-да, лимон с обязательно снятой лентой кожурой, свисающей со стола. Виноград он припомнил на паре натюрмортов. Хоть и называли похолодание XVI века «малым ледниковым периодом», хоть и много у Брейгелей зимних сценок, но виноград в Голландии выращивают издревле.
Виноград в каталоге неаполитанского антиквара оказался снова в разделе слепков. Вакх работы Микеланджело держал в руках гроздь и чашу.
Следовательно, на искомый предмет указывают или чаша, или Вакх. Петру оставалось найти ceppo и vino da tavola. Чаша, бутылка или кувшин встречались на многих работах. Ну а в поисках бревна – ceppo Петр перебрал несколько Себастьянов, привязанных к обрубку дерева, пейзажей с дубами. Да и у многих гипсовых слепков для опоры вдоль ноги помещался опиленный ствол. Петр еще раз заглянул в словарь: ceppo переводилось как «пень, полено, бревно, чурбан», а в переносном смысле означало «оковы, колодки». В русском языке «колодки» также происходили от слова «колода». И тут Петра осенило, он начал листать каталог и открыл описание бронзовой группы Пюже «Милон Кротонский».
К гибели Милона как раз и привел пень, ставший для атлета колодками. Петр рассматривал фотографию в интернете и вспоминал виденные им копии. Мраморная статуя Милона стоит в Лувре, но по миру разошлось терракотовые и бронзовые повторы. Тело героя изогнуто в муке, он не столько страдает от ран, сколько обескуражен тем, что нашлась сила, способная его побороть. Удивительно, что античный силач не дает последний бой, а замер, словно собирается с силами, чтобы с достоинством умереть. Петр начал фантазировать, как загнанный в ловушку карбонарий сравнивает себя с Милоном Кротонским и, глядя на бронзовую скульптуру, придумывает загадку.
Оставалось найти произведение искусства с изображением vino da tavola. Петр выбрал картину Рубенса «Вакханалия». Да, кувшины встречались на разных работах, а сколько их еще пряталось под старым лаком и бликами некачественной съемки, ведь Петр брал название работы из каталога, а затем рассматривал современные фотографии этих произведений из музеев. Но стоило принять во внимание, что арестовали революционера в большом зале палаццо, где должны были висеть крупные многофигурные композиции. К тому же Петру казалось, что он представляет себе этого гордого, сильного, слегка надменного юношу, под носом у сыщиков прячущего сокровища и размышляющего, как передать товарищам подсказки для этого шифра. Такой ловкач с наслаждением и горечью должен был рассматривать любимейшую работу Рубенса «Вакханалия». Рубенс не продал полотно, держал у себя. Очевидно, оно заряжало его энергией и подчеркивало живописное мастерство – в композиции, колорите, но, главное, в передаче всепобеждающей силы жизни. Сколько на холсте эмоций, естества, как лоснятся мастерски подсвеченные тела. Это выписанный самому себе диплом виртуоза. В «Вакханалии» представлены все возраста, все расы – от людей до зверей, все чувства – материнская любовь, испуг, удивление, любовная страсть, жажда… Наконец, все стадии опьянения! В Музее Петр всегда подходил к сатирессе, той, что поддерживает Силена. Она воплощение юности: на щеках разливается ярчайший румянец, взгляд быстр и невинен, под тончайшей перламутровой кожей проступает синева. А мимо копны золотых волос ни один итальянец не прошел бы без восхищения. Именно такие сияющие волосы рисовали итальянские художники – тонкие, пышно взбитые, цветом спорящие с цепями и браслетами.
К тому же, если в качестве четвертой работы взять картину Рубенса, то все четыре произведения окажутся иллюстрациями античной мифологии – «Вакханалия», «Вакх», «Милон Кротонский», «Геракл и керинейская лань».
Петр четвертый раз долил кипяток в пузатенькую колбу с витыми фисташковыми стручками. «Чайный детектив» бродил по виртуальным музейным залам под аккомпанемент нежнейшего улуна. Вкус чая угасал с каждой заливкой, но тонкая травянистая нота уверенно вязала бронзу Пюже с веселыми выпивохами Рубенса.
Последней фразой пойманного революционера стала: «Оriginale in Russia». Петр решил, что юноша, когда прятал бриллианты, прочел на ящике страну отправления – Russia. Судя по присланным комиссаром Гвидо документам, в то время антиквар продал президенту Академии наук графу Уварову коллекцию антиков. Петр обрадовался, значит верно угадал Рубенса – загадка крутится вокруг греческих героев. Осталось сходить в Музей, изучить «Вакханалию», «Вакха», «Милона Кротонского», «Геракла с ланью» и сложить пазл – найти в уваровской коллекции предмет с нужными деталями.
Всю неделю перед туристическим слетом Петр бродил по сайтам художественных музеев и перепроверял по словарю перевод мутных ксерокопий. Ответ он нашел ночью в пятницу и после слета собирался идти в Музей, проверить вживую все подсказки и поискать по ним последний предмет. Уголь карбонариев стучал в его сердце!