Владимир Григорьевич Бенедиктов (1807–1873)

Москва

Близко… Сердце встрепенулось;

Ближе… ближе… Вот видна!

Вот раскрылась, развернулась, —

Храмы блещут: вот она!

Хоть старушка, хоть седая,

И вся пламенная,

Светозарная, святая,

Златоглавая, родная

Белокаменная!

Вот – она! – давно ль из пепла?

А взгляните: какова!

Встала, выросла, окрепла,

И по-прежнему жива!

И пожаром тем жестоким

Сладко память шевеля,

Вьётся поясом широким

Вкруг высокого Кремля.

И спокойный, величавый,

Бодрый сторож русской славы —

Кремль – и красен и велик,

Где, лишь божий час возник,

Ярким куполом венчанна

Колокольня Иоанна

Движет медный свой язык;

Где кресты церквей далече

По воздушным ступеням

Идут, в золоте, навстречу

К светлым, божьим небесам;

Где за гранями твердыни,

За щитом крутой стены.

Живы таинства святыни

И святыня старины.

Град старинный, град упорный,

Град, повитый красотой,

Град церковный, град соборный

И державный, и святой!

Он с весёлым русским нравом,

Тяжкой стройности уставам

Непокорный, вольно лёг

И раскинулся, как мог.

Старым навыкам послушной

Он с улыбкою радушной

Сквозь раствор своих ворот

Всех в объятия зовёт.

Много прожил он на свете.

Помнит предков времена,

И в живом его привете

Нараспашку Русь видна.

Русь… Блестящий в чинном строе

Ей Петрополь – голова,

Ты ей – сердце ретивое,

Православная Москва!

Чинный, строгий, многодумной

Он, суровый град Петра,

Полн заботою разумной

И стяжанием добра.

Чадо хладной полуночи —

Гордо к морю он проник:

У него России очи,

И неё судьбы язык.

А она – Москва родная —

В грудь России залегла,

Углубилась, вековая.

В недрах клады заперла.

И вскипая русской кровью

И могучею любовью

К славе царской горяча,

Исполинов коронует

И звонит и торжествует;

Но когда ей угрожает

Силы вражеской напор,

Для себя сама слагает

Славный жертвенный костёр

И, врагов завидя знамя,

К древней близкое стене,

Повергается во пламя

И красуется в огне!

Долго ждал я… грудь тоскою —

Загрузка...