«Оренбург» уже две недели шёл через Тихий океан к Панамскому каналу.
Капитан не пошёл по дуге Большого круга, а, обойдя Японию с юга, спустился к двадцатой параллели, чтобы избежать зимних штормов у Камчатки и Алеут. Поэтому погодка баловала «Оренбург». Океан был тих, как усмирённая красавица, и только валы океанской зыби слегка раскачивали его.
Иванов, как обычно, заступил на дневную вахту в двенадцать часов. Обойдя главный двигатель и машинное отделение при приёмке вахты, он обнаружил, что на двух цилиндрах температура выхлопных газов по сравнению с его утренней вахтой поднялась градусов на двадцать.
После ухода четвёртого механика он вновь поднялся к крышкам цилиндров и осмотрел термометры, проверил работу выхлопных клапанов и ощупал подвижные детали. Вроде бы всё было в порядке, но эта разница в температурах не давала ему покоя.
Пока он связывал это поднятие только с тропиками. Ведь в машинном отделении температура тоже поднялась на двадцать градусов по сравнению с той, при которой они отходили из Находки. Там и в порту было минус десять с ветерком, а здесь днём температура наружного воздуха подбиралась к тридцати. Кондиционер работал исправно, так что в каютах можно было с комфортом отдыхать.
Зато в машинном отделении в некоторых местах температура переваливала за сорок, даже несмотря на полностью работающую вдувную вентиляцию. А так как ЦПУ в машинном отделении не было, то на вахте приходилось изрядно потеть.
Осмотрев клапана, Иванов спустился к посту управления главным двигателем и устроился на пожарном ящике с песком под струями вдувного вентилятора. Так было намного легче.
Он просмотрел машинный журнал и по записям механиков увидел, что температура выхлопных газов на этих двух цилиндрах час от часу поднималась. Это его ещё больше озадачило, но он решил подождать ещё час.
Рабочая бригада на работу вышла вовремя.
Иванов у поста управления оставил вместо себя вахтенного моториста, а сам поднялся в токарку.
В бригаде было четыре человека. Токарь Витя Горбунов, сварщик Миша Луков, моторист первого класса Саша Шайдуров и моторист второго класса Васька, который только недавно выпустился из «шмоньки», опыта работы никакого не имел, но чьей-то «волосатой» лапой был направлен на «Оренбург». Иванов старался ответственными работами его не нагружать, чтобы тот чего не натворил. Потому что с такими «специалистами» ему в своё время очень плотно пришлось столкнуться, да и себя он частенько вспоминал, когда был точно в таком же возрасте.
В токарке было не так жарко и шумно, как в самом машинном отделении, поэтому Иванов подошёл к парням и, уже не напрягая голоса, посетовал:
– Что-то температура на третьем и шестом поднялась, кабы чего не случилось. Ведь мы на них поставили сёдла после наплавки находкинским заводом.
– Да не бери ты в голову, – начал успокаивать его Миша, – всё с клапанами нормально. Это от общей температуры машины они поднялись. Я сейчас пойду и принесу дополнительные дуйки, так она там сразу упадёт.
– Вряд ли она от этого упадёт, – покачал головой Иванов. – Если бы от общей температуры, тогда бы и на всех остальных цилиндрах поднялась, а то только на двух, и именно на тех, где наплавленные сёдла стоят. Если фирменные сёдла выдерживают по пять тысяч часов и больше, то на эти завод давал гарантию только на две тысячи. А на самом деле это, я так думаю, намно-о-ого меньше.
– Да, – Миша почесал в затылке, – экономит пароходство на всём.
– Тогда ты не трать время на дуйки, – уже приказал Иванов сварщику, как самому опытному в ремонтной бригаде, – а займись подготовкой запасных клапанов. Кто его знает, что может случиться.
– Да ничего не случится, – махнул рукой Миша. – Пойдём посмотрим, а то я сегодня что-то не ходил на крышки.
– Тогда пошли, сам посмотришь, может, я и в самом деле панику развожу. – И, махнув рукой, Иванов позвал Мишу и Виктора за собой.
Они спустились из токарки к платформе крышек главного двигателя и начали осмотр цилиндров. На подозрительных цилиндрах температура поднялась ещё на десять градусов.
Увидев такую картину, Иванов ткнул пальцем в сторону термометров и прокричал Мише:
– А ты мне тут мозги втирал, что из-за общей температуры!
Увидев, что второй механик прав, Миша виновато прокричал в ответ:
– Ты был прав, Дмитрич, прогорели клапана.
– Тогда я пошёл докладывать деду, а вы идите и готовьте на замену два клапана.
– Сразу два менять будем? – прокричал Миша.
Утвердительно кивнув головой, Иванов спустился к посту управления, где под струями вентилятора «балдел» Алик.
– Иди помогай Мише готовить клапана на замену, – приказал ему Иванов, а сам зашёл в телефонную будку и набрал номер старшего механика.
Хоть у деда и был «адмиральский час», но поднимать его было надо.
Виктор Иванович был на редкость спокойным и рассудительным человеком. Даже несмотря на любые экстремальные ситуации, которые случались на судне, вывести его из равновесия было невозможно. Он никогда не кричал и никогда не повышал голос на своих подчинённых, всегда был спокоен и вежлив с ними и требовал того же от остальных механиков.
Спустившись в машину, дед осмотрел крышки цилиндров и сразу позвонил на мостик. Иванову стало понятно, что дед просит разрешения на вывод главного двигателя из режима полного хода.
Вскоре разрешение было получено, и через час Иванов вывел главный двигатель из режима.
Двигатель ещё немного поработал на малых оборотах, и дед скомандовал Иванову:
– Глуши кормильца.
Иванов поставил ручку топливной рукоятки на ноль, а телеграф на «Стоп». С мостика подтвердили команду, и сразу же зазвонил телефон. Дед зашёл в будку и что-то долго объяснял кому-то – наверное, капитану.
Выйдя из будки, он обтёр пот со лба и подошёл к Иванову.
– Сколько времени понадобится на замену? – тревожно поинтересовался он.
– Часа полтора, а может, меньше, – пожал плечами Иванов. – Клапана в Находке меняли, они не успели пригореть, так что за час или чуть больше справимся.
– Я так мастеру и сказал, – согласно кивнул головой дед. – Так что начинайте.
– Добро, – подтвердил Иванов, что понял постановку вопроса, и поднялся на верхние решётки.
Токарь со сварщиком за то время, пока Иванов выводил главный двигатель из режима, уже подготовили для замены клапана и весь инструмент.
– Нам дали полтора часа, – проинформировал их Иванов, – так что Муму за хвост тянуть не будем, давайте начинать.
На мостик поднялся помполит.
– А, Валерий Павлович! – обратился к нему капитан. – Ты проходи, проходи. Посмотри, какая красота кругом. – Он указал рукой на безбрежную гладь океана. – Ты вот что сделай. – Он уже серьёзнее посмотрел на помполита. – Организуй-ка купание экипажа, пока в машине идёт ремонт.
Помполит в недоумении посмотрел на капитана, который находился в благодушном состоянии.
– Как, здесь? В открытом океане? – нерешительно спросил он.
– А что? – капитан с интересом посмотрел на помполита. – Не хочешь, что ли, искупнуться?
– Организовать-то можно, – колебался помполит, – но купаться боязно как-то… Да и глубина здесь немереная…
– Да что тебе та глубина? – перебил его капитан и рассмеялся. – Мы нырять за ракушками не будем, мы тут только у трапа побултыхаемся, пока механики ремонт на главном делают. Да и я нырну пару разков, – заявил он, расправив плечи.
Капитану хоть и было далеко за шестьдесят, но он был бодр, здоров, крепок, и не каждый сорокалетний мужик мог потягаться с ним силой.
Настроение у капитана сегодня было отличное. Он всем улыбался и шутил, поэтому помполит не стал с ним спорить, а только спросил:
– Что, можно сделать объявление по трансляции?
– Делай, делай, – благодушно разрешил капитан, – а я пока пойду переоденусь. Да, – он нашёл глазами старпома, – Александр Иванович, скажи боцману, чтобы он трап вооружил, – и покинул мостик.
Желающие искупаться собрались у трапа правого борта. А что бы их не оказалось? Ведь капитан разрешил палубной команде прекратить на сегодня все работы и купаться. Не отказались от такой процедуры и женщины.
Боцман быстро вооружил трап, вахтенный матрос смайнал его до воды, и народ строем повалил в воду.
От трапа далеко никто не отплывал, только новый радист изображал из себя суперпловца. То он кролем доплывал до форштевня, то баттерфляем удалялся от судна чуть ли не на сто метров, и только голос старпома, усиленный громкоговорителем наружной связи, вернул его назад.
Час, в течение которого производился ремонт, пролетел быстро, и старпом громко объявил:
– Купание завершается. Всему экипажу выйти из воды и подняться на борт судна. Сейчас будет производиться проворачивание главного двигателя.
Ребята в экипаже оказались послушными, ведь никому же не хотелось попасть под работающий винт. Все дружно подплыли к трапу и поднялись на борт. Только один радист всё бултыхался у самой площадки трапа, не желая выходить из воды.
Старпом вновь грозно сделал объявление:
– Вадик, а тебе что, особое приглашение нужно? Быстро поднялся на борт.
Радист не спеша подплыл на спинке к трапу и, зацепившись за него руками, отрабатывал упражнение ногами. За ним при таком упражнении поднялся даже бурун волн, почти такой же, как и кильватерная струя «Оренбурга». Чувствовалось, что у него нет никакого желания взбираться на трап.
А вода была божественна. Тёплая, прозрачная, изумрудного цвета. Сквозь её толщу просматривался на много метров в глубину борт судна, и на нём даже были видны все его изъяны. Ветра не было, и гладь воды была как бы продолжением зеркала, и только небольшая океанская зыбь то заливала нижнюю площадку трапа, то вяло стекала с неё.
Но старпом начал терять терпение, тем более что на мостик уже пришёл капитан и стармех из машины доложил, что ремонт закончен и главный двигатель готов к проворачиванию.
– Радисту немедленно выйти из воды и подняться на борт! – в который раз прозвучал над гладью океана громоподобный голос старпома и, не выдержав официального тона, он пообещал расшалившемуся радисту, что с ним разделаются самым жестоким образом все женщины лёгкого поведения со всех близлежащих островов Тихого океана.
Тут до радиста в конце концов дошло, что он задерживает судно, и он вылез на нижнюю площадку трапа. Прыгая на ней в попытках вытряхнуть воду из ушей, Вадик не спешил подниматься на борт.
И тут случилось то, чего никто не ожидал. Откуда-то из океанских глубин к судну начала приближаться огромная тень.
Те, кто остался у трапа, свесились через фальшборт и смотрели на разбаловавшегося радиста, отпуская в его адрес нелестные шутки, но когда тень начала приближаться к борту, то хором заорали:
– Вадик! Вадик!!! Вали быстрее оттуда! Смотри! – На этом словарь русского языка у наблюдающих заканчивался и шли одни только идиоматические выражения.
С площадки трапа Вадик не мог разглядеть того, что видели наблюдатели с борта, но под воздействием истеричных воплей он быстрее молнии взлетел по трапу на борт и уставился на приближающуюся тень.
Тень медленно приблизилась к трапу, и неожиданно у самой поверхности воды показалось громадное тело неизвестной рыбины тёмно-серого цвета с белыми пятнами.
Хотя морской гигант и не показался над водой, но вода у трапа забурлила, вздыбилась и большая волна захлестнула нижнюю площадку трапа, на которой несколько секунд назад прыгал радист.
Вадик, белее, чем недавно покрашенные переборки надстройки, молча стоял, разинув рот, и смотрел на то место, где он только что показывал фортели суперзаплывов.
– Кажись, твой корефан пожаловал, – съязвил боцман, смеясь и поглядывая на обалдевшего радиста. – Иди поздоровкайся с ним. Или слабо?
– Да пошёл ты… – Радист разразился нервными выражениями, ничего общего не имеющими с русским языком, но матросы, видя, что опасность миновала, принялись хохотать над главным пловцом судна.
Вскоре машина была запущена, и судно возобновило свой путь по направлению к Панамскому каналу.
А когда через пару недель оно подошло к нему, то капитан вновь устроил купание у трапа. Радиста на этом мероприятии и близко не было видно.
07.11.2021