Сквозь приоткрытый иллюминатор слышался тихий плеск волн, накатывающихся на борт корабля. Обычно он успокаивал, но в эту ночь, наоборот, не давал заснуть.
Капитан первого ранга Военно-морских сил США Джон Трентон опустил ноги на пол каюты и, встав с койки, подошел к иллюминатору. Всего месяц назад он был переведен из разведывательного центра военно-морских операций в центральный аппарат ЦРУ на должность генерального инспектора по безопасности стратегических оборонных программ. Возглавляемый Трентоном совет по новым технологиям в разведывательном центре военно-морских операций принимал самое активное участие при подготовке программы «Призраки глубин», детищем которой стал уникальный подводный ракетоносец с громким названием «Атлант» – первый корабль в принципиально новом классе подводных лодок. Именно появлению этого корабля Трентон был обязан своим новым назначением, сделавшим его фактически одним из заместителей директора ЦРУ. Успешная реализация дорогостоящей оборонной программы сулила вновь назначенному генеральному инспектору большие выгоды: дальнейший карьерный рост, укрепление связей в конгрессе и сенате, а также с руководителями ведущих военно-промышленных компаний. Для Трентона было крайне важно, чтобы ходовые испытания спущенного на воду атомохода прошли успешно, поэтому он лично контролировал весь ход их проведения.
Трентон распахнул настежь иллюминатор, и в каюту ворвался прохладный морской воздух. «Полнолуние, – прошептал Трентон, глядя на висящий в вышине диск луны. – Вот мне и не спится». Он несколько раз вдохнул полной грудью, словно пробуя на вкус соленый океанский ветер. Решив, что в ближайший час ему все равно не заснуть, Трентон надел форменную одежду и вышел из каюты.
Несмотря на звание морского офицера, настоящим моряком он так и не стал. Его сражения проходили в кабинете при свете настольной лампы. Но спустя несколько часов, дней или месяцев уже реальные мотоботы, быстроходные катера, используемые в интересах разведки рыболовецкие шхуны и даже подводные лодки входили в чужие территориальные воды, отрабатывая задачи, сформулированные Трентоном в тиши своего офиса. Туда же стекалась добытая исполнителями информация, а также и отчеты о понесенных потерях. Но иногда, когда того требовала обстановка, Джон Трентон покидал свой уютный кабинет с кондиционированным воздухом и на борту авианосца, крейсера или фрегата отправлялся на боевые операции. Но и в этих случаях под воду или к вражескому берегу отправлялись другие люди. Это они минировали выходы из портов, устанавливали на проходящих по дну телеграфно-телефонных кабелях устройства съема информации, снабжали поддерживаемые правительством США партизанские отряды оружием и деньгами, взрывали вражеские склады, линии связи и коммуникации. Время от времени, возвращаясь с задания, они привозили с собой раненых или погибших товарищей. Такие моменты Джон Трентон не любил более всего. Вид трупов и крови вызывал у привыкшего к кабинетной работе офицера брезгливое отвращение, часто сопровождаемое приступами тошноты. В таких случаях Трентон сухо говорил положенные слова сочувствия и спешил уйти в выделенную ему отдельную каюту.
Вот уже шестые сутки сейчас он оставался на борту эсминца «Роуэл». На корабле в его распоряжении находились адмиральские апартаменты, имеющие собственную душевую, отдельную спальню и рабочий кабинет со встроенным в стену баром, где были даже крепкие спиртные напитки – недопустимая роскошь для любого члена команды, включая самого капитана. Трентон как генеральный инспектор центрального аппарата ЦРУ контролировал проведение ходовых испытаний суперсекретного подводного ракетоносца на морском полигоне у мыса Хаттерас. И от того заключения, которое он напишет об обеспечении безопасности ходовых испытаний, зависит дальнейшая служебная карьера командиров кораблей боевого охранения и подчиненных им офицеров. Поэтому командор Дженингс – командир эсминца «Роуэл» и давний знакомый Трентона – распорядился выделить капитану первого ранга лучшую на корабле каюту. Но произвести впечатление на генерального инспектора оказалось не так-то просто. Трентон привык к такому почтению, поэтому даже не поблагодарил своего старого друга…
Пройдя по пустующему в ночное время коридору, генеральный инспектор поднялся на капитанский мостик. Заметив вошедшего каперанга,[9] вахтенный офицер вытянулся по стойке «смирно» и по-военному четко отрапортовал. Трентон лишь вяло кивнул в ответ.
– Где сейчас находится «Атлант»? – спросил он.
– Слева от нас в десяти кабельтовых[10] всплыл под перископ для вентиляции отсеков.
– Какова подводная обстановка? Гостей поблизости нет? – уточнил Трентон, имея в виду российскую подводную лодку, двое суток назад пытавшуюся проникнуть в район ходовых испытаний.
– Нет, сэр! Гидроакустический горизонт чист, – уверенно доложил вахтенный офицер.
Его уверенность основывалась на регулярных сообщениях технических постов слежения, поступающих на капитанский мостик каждые полчаса. Последний доклад, принятый вахтенным офицером всего несколько минут назад, свидетельствовал о том, что в радиусе нескольких десятков миль от места стоянки эсминца, помимо всплывшего до перископной глубины «Атланта» и двух фрегатов из состава боевого охранения, нет ни одной крупной или малоразмерной цели.
– Вы не знаете, отчего у меня бессонница? – неожиданно для вахтенного офицера вдруг спросил Трентон. – Может быть, это как-то связано с полнолунием?
– Не могу знать, сэр.
По твердому убеждению вахтенного офицера, у занятого службой моряка бессонницы просто не могло быть. Его собственный глубокий сон являлся этому отличным доказательством. Однако, чтобы не навлечь на себя гнев проверяющего, вахтенный офицер ограничился неопределенным ответом.
Трентон вздохнул и, оставив капитанский мостик, направился в радиорубку. Ночью смену там нес один из двух радистов. При появлении генерального инспектора он, как ранее и вахтенный офицер, вытянулся по стойке «смирно».
– Для меня есть сообщения?
– Никак нет, сэр!
Пропустив мимо ушей ответ радиста, Трентон принялся перебирать бланки полученных радиограмм. Внезапно черты его лица заострились, а взгляд впился в отпечатанный на одном из бланков текст.
– Вы что себе позволяете?! – Генеральный инспектор гневно взглянул на радиста. – Я же ясно приказал: все важные сообщения докладывать мне немедленно в любое время суток! – Трентон сунул под нос радиста бланк только что прочитанной телеграммы.
– Но, – растерянно произнес радист, снова прочитав полученную три часа назад телеграмму. – Это же не об «Атланте». Я посчитал, что сообщение не столь важно, чтобы беспокоить вас среди ночи.
– Ах это вы так посчитали! – взорвался Трентон. – Америка тратит миллиарды долларов на систему спутникового наблюдения за подводными лодками наших противников – и ради чего?! Чтобы вы, лейтенант, попросту игнорировали данные космической разведки?! Вы приняли сообщение о том, что российская АПЛ «Барс», следившая за ходом испытаний «Атланта», всплыла в нейтральных водах в надводное положение и осуществила прием груза, доставленного российским гидросамолетом, и посчитали это недостаточно важным?!
– Да, но это произошло более чем в четырехстах милях от испытательного полигона, – попробовал оправдаться радист.
– Прежде всего вы должны были обратить внимание на то, когда это произошло! – продолжал негодовать Трентон. – Двадцать девять часов назад российская подводная лодка приняла на борт дополнительное оборудование! Двадцать девять! – еще раз повторил он. – Этого вполне достаточно, чтобы скрытно вернуться к нашему морскому полигону и задействовать доставленную шпионскую аппаратуру для наблюдения за «Атлантом».
В поступившей радиограмме ничего не говорилось о назначении принятого российской подлодкой груза. Но радист не решился оспаривать мнение одного из руководителей ЦРУ и выдал единственно верную в его положении фразу:
– Да, сэр! С моей стороны такого больше не повторится!
Как это часто бывает, признание подчиненным собственных ошибок в какой-то мере успокоило разъяренного инспектора. Уже более спокойным голосом Трентон приказал:
– Запросите в штабе ВМС от моего имени сведения о дальнейшем маршруте российской подлодки и немедленно доложите мне. Я буду на капитанском мостике.
– Есть, сэр! – успел ответить радист, пока инспектор не скрылся за дверью радиорубки.
Вновь поднявшись на капитанский мостик, Трентон обратился к вахтенному офицеру:
– Срочно вызовите сюда Дженингса!
– Командор Дженингс отдыхает, – растерянно ответил вахтенный офицер.
– Так разбудите его! – теряя терпение, рявкнул Трентон.
В его голосе было столько властности, что вахтенный офицер немедленно отправил посыльного матроса за командиром корабля. Спустя несколько минут на капитанском мостике появился помятый и невыспавшийся командор Дженингс.
– Что случилось, Джон? – обратился он к Трентону, сразу определив, по чьей прихоти был прерван его сон.
– Помнишь ту российскую подлодку, которую мы отогнали от нашего полигона двое суток назад? Так вот, около тридцати часов назад она приняла на борт дополнительную аппаратуру, доставленную российским самолетом-амфибией и предназначенную, очевидно, для слежения за «Атлантом».
– И что, русская лодка вернулась? – слегка скосив глаза в сторону вахтенного офицера, поинтересовался Дженингс.
В случае появления в районе испытаний любой подводной или надводной цели, тем более подводной лодки потенциального противника, вахтенный офицер обязан был немедленно уведомить командира эсминца. Командор Дженингс верил в добросовестность своих офицеров, поэтому не сомневался – раз его не оповестили, значит, подводная лодка русских не вернулась и, следовательно, нет причин для беспокойства. Но Трентон думал иначе.
– Она вернется, Майкл, – уверенно заключил он. – Российская подлодка вернется, потому что русским нужен «Атлант». Нужны его характеристики, без которых вся их система противолодочной обороны просто развалится. Поэтому им крайне важно заполучить гидроакустический портрет «Атланта». А мы обязаны им в этом помешать. Мы перехватим русскую подлодку на подходе к полигону. Все корабли боевого охранения необходимо немедленно направить на ее поиск.
Майклу Дженингсу хотелось послать ко всем морским чертям сумасбродного инспектора, вернуться в каюту и спокойно заснуть. Но он лишь беззвучно пожевал нижнюю губу, после чего сказал:
– Джон, у меня есть приказ командования: не покидать район испытаний без достаточных на то оснований. Я высоко ценю твою интуицию, однако прием подводной лодкой русских дополнительного груза не является достаточным основанием, чтобы выводить из района ходовых испытаний корабли боевого охранения. – Несмотря на все старание, ответ, по мнению самого Дженингса, прозвучал слишком дерзко. Желая сгладить невольную резкость, командир эсминца добавил: – К тому же ты не знаешь курса российской подводной лодки. Куда прикажешь направить корабли?
Последнее замечание было абсолютно верным. Перехватывать цель, даже приблизительно не зная район ее местонахождения, представлялось бессмысленной затеей. Именно поэтому Трентон приказал радисту запросить в штабе ВМС сведения о курсе российской подводной лодки, однако он до сих пор не выполнил приказ.
– Вызовите на мостик вашего радиста! – обратился Трентон к вахтенному офицеру.
Тот уже собирался вызвать по внутренней связи радиорубку, но в этот момент радист сам появился на мостике.
– Господин капитан первого ранга, в штабе ВМС нет интересующих вас сведений, – произнес он, виновато глядя на Трентона. Но генерального инспектора было сложно заставить отказаться от своих намерений.
– Соедините меня с командованием базы Норфолк! – потребовал он у командира фрегата.
Встретившись глазами с требовательным взглядом Трентона, Майкл Дженингс нехотя кивнул своему вахтенному офицеру. Спустя пару минут Трентон по закрытой от прослушивания спутниковой системе связи разговаривал с оперативным дежурным штаба военной базы. Полигон у мыса Хаттерас охранялся кораблями, приписанными к военно-морской базе Норфолк, поэтому ее командование также несло ответственность за безопасность проведения испытаний новейшего подводного крейсера. Закончив разговор и вернув вахтенному офицеру трубку спутникового телефона, Трентон с удовлетворением взглянул на командира фрегата:
– Ну вот, Майкл, берег нам поможет. Норфолк направляет «воздушного охотника» на поиск российской подлодки. Самолет пройдет по маршруту от точки всплытия подлодки до нашего испытательного полигона. Боюсь только, как бы русские не оказались умнее и не зашли с юга, где мы их не ждем. Поэтому направь вертолет на южную оконечность мыса. Так мы сможем обнаружить незваных гостей, откуда бы те ни зашли.
Командор Дженингс вновь задумался. Отправить на поиск русской подлодки противолодочный вертолет куда проще, чем поднять по тревоге всю команду корабля. Поэтому Дженингс согласился:
– О'кей, Джон. Вертолет будет готов к вылету через четверть часа.
Ровно через пятнадцать минут с палубы эсминца «Роуэл» в небо поднялся противолодочный вертолет, имеющий на борту спускаемый гидролокатор. Еще через сорок минут с аэродрома военно-морской базы Норфолк взлетел двухмоторный «Орион»,[11] несущий в своем вместительном чреве акустическую, магнито– и радиометрическую аппаратуру, предназначенную для поиска подводных лодок. «Воздушный охотник», прозванный так по аналогии с противолодочными кораблями, называемыми «морскими охотниками», взял курс на северо-восток. Противолодочный вертолет с фрегата «Роуэл» полетел строго на юг.