Материалы международной конференции, посвященной 100-летию B.Я. Проппа // Кунсткамера. Этнографические тетради. Вып. 8–9. СПб., 1995. C. 164–326.
См., напр.: [Грякалов 51–63]
В 1930 г. В. Я. Пропп был арестован и 9 месяцев находился в Доме предварительного заключения.
См. об этом подробнее: [Мартынова: 17–18].
Речь идет, вероятно, о новом английском переводе: Propp V. Morphology of the Folk-tale. Second Edition, Reversed and Edition with a Preface by Louis A. Wagner, New Introduction by Alan Dundes / University of Texas Press. Austin; London, 1968.
Пропп цитирует по памяти, точная цитата: «Что ни говорите, а в титуле есть что-то необъяснимое, обаятельное». См.: Чехов А. П. Ариадна // Полн. собр. соч.: В 30 т. М., 1974–1983. Т. 9, 1977. С. 112. Князь Мактуев сватался к Ариадне, но получил отказ.
О соотношении пропповского анализа с марксизмом и сравнительно-этнографическим методом теперь см. [Уорнер 2005: 60–68].
Стереотипное сравнительно-этнографическое рассмотрение образов героя и змея см. в энциклопедии [МНМ I: 296–297; 468–470].
A2-sag3 (шумер, «бьющий (по) руке») можно перевести как «отнимающий силу».
Энлиль, как и все остальные шумерские боги, был поколением младше небесного бога Ана.
О получении Нинуртой ME (здесь – магическая сила, помогающая одолеть врага) перед битвой с Асагом повествует миф «Путешествие Нинурты в Эреду» [Емельянов 2000: 71–83).
В шумерское время львиноголовая хищная птица Анзу (шумер. Имду-гуд) была существом, олицетворявшим судьбу и покровительствовавшим царской власти. В начале Старовавилонского периода амореи, захватившие значительную часть Месопотамии, продолжали поклоняться божествам ниппурского культа. Но отношение к птице Анзу с течением лет менялось. В последний раз положительное отношение к этому мифологическому существу выражается в одном из гимнов Липит-Иштара. Его преемники уже относятся к Анзу как к олицетворению зла, считая его похитителем судеб и атрибутов царской власти. См. [Annus 2002: 109–121].
Возложение кому-то на колени младенца означает ритуальное признание его отцом или усыновителем. Ануннаки стали восприемниками Анзу от самой Земли.
Эллиль – аккадское ассимилированное произношение шумерского имени Энлиль.
Белет-или – мать всех богов.
Таблица судеб включала в себя все ME и судьбы страны, определенные Энлилем на предстоящий год, т. е. основу законодательной деятельности богов.
Здесь не обойтись без терминологического анализа. В шумерских текстах и герой, и вредитель неоднократно сравниваются со змеем, но это именно сравнение, а не описание их внешнего вида. В тексте «Нинурта и Асаг» Асаг называется змеем-муш в следующих случаях: Асаг, подобно змее, протянул голову по земле (muš-gim sag ki-a im-mi-ib2-be2; [Lugale, 170]), подобно могучей змее, на страну закричал (muš-sag-kal-gim kalam-ma šeg11 bi2-in-gi4-gi4; 175). Нинурта назван змеем-мирша: он – потоп, неустанный змей, покоряющий враждебную страну (a-ma-ru mir-ša4 nu-kuš-u3 ki-bal ga2-ga2; 3), он – владыка, небесный змей, омывающий топор и булаву (en mir-sa4 gišda3-а gištukul-e a tu5-bi2-ib2; 127). Кроме того, Нинурта назван драконом (ушум), обвившим самого себя во враждебных горах (ušum ni2-ba gur-gur; 10). Слово муш (змей) встречается еще в двух контекстах: одним из горных трофеев Нинурты был семиголовый змей (muš-sag-imin; [Angim, 40, 163]; [Lugale, 133]); одно из оружий Нинурты называлось «семиустая великая змея-убийца» (muš-mah-ka-imin sag-giš-ra-ra; [Angim, 138]). Таким образом, терминологический анализ позволяет сделать совершенно определенные выводы. Герой и вредитель сопоставлены с разными видами змей. Сравнение со змеем употребляется в случай Асага для изображения его могучего голоса и гибкости; в случае Нинурты – для описания его способности вызывать потоп и усмирять враждебные страны. При этом ни герой, ни вредитель не имеют постоянного змеиного облика. Более того, в гимне «Нинурта и Асаг» Асаг один раз сравнивается с хищной птицей: giš-nu11-gin7 kur-ra А2-sag3-ge igi-huš ba-ši-in-il2 «Подобно хищной птице, Асаг в горах зло на него смотрел» [Lugale, 286].
Вредитель не помнит своего родства и хочет добиться победы только за счет личных усилий агрессора. Для героя и его окружения он предстает как дикарь, пытающийся разрушить основы городской цивилизации. Так оруженосец Нинурты Шарур говорит о происхождении Асага: «Хозяин мой! Небо излило семя на желто-зеленую землю! Нинурта! Асага она породила, не знающего почтенья – Дитя, что не грудью матери вскормлено, а молоком диких тварей! Хозяин мой! Это – отродье, отца не знающее, гор погубитель!» [Lugale, 26–29].
[Lugale, 416–680]. Этот же мотив возвращения с горными трофеями и последующей интронизации встречаем в тексте «Энки и устройство мира» (стрк. 251–385). Вместо священного брака здесь описано оплодотворение рек.
См. данные старошумерских царских надписей по словарной статье kur («горы»): [Behrens, Steible 1983: 208–210].
Апсу – здесь имя божества пресных вод.
Эа (Хайа) – аккадское божество водных источников и жизни; соединилось с шумерским богом мудрости Энки в эпоху Саргонидов (XXIII–XXII вв. до н. э.). Мардук – сын бога мудрости, он сам имел эпитет «мудрейший из богов».
Другое русское написание имени Йамму. Само слово означает в семитских языках «море».
Точнее, это даже субстанция самого моря. Ti’amtu, tâmtu значит «море, соленая вода», уат «море». Также в одном случае Тиамат названа «матерью Хубур» [Ее I: 133]. Так называется река Подземного мира, которую, по представлениям семитов, переходит каждый умерший; так называется и одиннадцатый месяц ассирийского календаря, приходящийся на конец зимы. Напротив, хетт. Elluiankuš означает «змей, дракон». Хеттская версия, судя по всему, является сухопутной, но в других текстах упоминается и морской Илуянка (см. [МНМ I: 506]).
Российский востоковед и культуролог Л. И. Мечников выделяет в своей работе «Цивилизация и великие исторические реки» основные этапы в развитии цивилизации, сопоставляя их с этапами освоения человеком водного пространства Земли. История, по Мечникову, делится на речную, морскую и океаническую. Речной период истории человечества охватывает четыре великие цивилизации древности – Египет, Месопотамию, Индию и Китай, возникшие в бассейнах великих рек. Этот период состоит из двух подпериодов: а) эпоха изолированных народов (с начала цивилизации до XVIII в. до н. э.); б) эпоха первоначальных международных сношений и сближений народов (от финикийких федераций до начала н. э.). В социальном плане это период подневольных объединений, характерных для обществ, основанных на рабстве, принуждении и на подчинении всех одному лицу, являющемуся символом космического фатализма и обожествляемой силы. Морской период охватывает двадцать пять веков, с основания Карфагена до Карла Великого, и подразделяется на два подпериода: а) эпоху освоения Средиземного моря (от Финикии до Константина Великого); б) эпоху освоения Черного и Балтийского морей (Средние века). В социальном плане это период подчиненных группировок и союзов, характеризующийся преобладанием олигархических и феодальных федераций, интенсивной борьбой между классами, развитием крепостничества и подневольного труда. Исходя из этой классификационной схемы, гороборческий период совпадает с речным, а мореборческий приходится на эпоху морского периода развития цивилизации. См. [Мечников 1995: 337–339].
О «народах моря», их роли в ближневосточной политике, разрушении Хеттского царства и Троянской войне см. [Гиндин, Цымбурский 1996: 132–184].
Можно вспомнить и факт, касающийся месопотамского мифа о потопе. Если в вавилонском эпосе об Атрахасисе потоп происходит на реке, то в XI таблице эпоса о Гильгамеше он устраивается на море (tâmtu; XI, 124, 198).
При этом мы согласны с Г. А. Левинтоном в том, что «инициация в некоторых чертах воспроизводит космогонические мифы, поскольку выведение инициируемого индивида эа пределы социальной структуры для совершения перехода подразумевает определенную степень расшатывания этой структуры, внесение некоего “возмущения” в нормальное состояние коллектива и последующее возвращение к нормальному существованию по завершении обряда» [МНМ I: 544].