– Ввел меня в курс дела и, получив свою дичь, побежал домой. Через два дня у него с женой и с детьми билет в Москву – надо готовиться к вылету.
– А я своих зайцев раздал, оставил себе только одного, – рассказал опер. – Просто негде хранить, у меня ведь морозильника нет. Зато все родственники и друзья довольны.
– Да ты что! – удивленно вскинул голову следователь. – Даже не попотчевал родных зайчатиной?
– Поели, и неплохо. Жена сварила шулюм.
– Шулюм – это хорошо! – причмокнул губами Свиридов. – А моя потушила с молодой картошкой и укропчиком. Душевно отобедали!
– Аркадий, я как раз пришел по этой расчлененке, – сообщил Кравцов. – Давай определимся, что нам делать дальше.
– Сегодня с утра я запланировал морг, – ответил следователь и предложил: – Витя, давай сообща составим вопросы судебному медику.
После получаса обдумываний и набросок в черновик, Свиридов, произнося вслух, стал заносить вопросы на печатной машинке в постановление о назначении судебно-биологической экспертизы:
– Вопрос первый: «Одному или нескольким лицам принадлежат части расчлененного трупа?» Сойдет, Витя?
Опер кивнул, следователь продолжил:
– Тогда следующий вопрос: «Каковы пол, возраст и рост трупа?»
Напечатав, следователь задумался:
– Мы же уже практически знаем, что труп принадлежит лицу женского пола. Тогда почему мы задаем эксперту вопрос о поле?
– Убийца – мужчина в женской одежде, а где гарантия, что потерпевший не такой же изврат, – рассудил опер. – Мне приходилось сталкиваться с длинноволосым мужчиной, носящим серьгу, поэтому вопрос надо оставить как есть, пусть судебный медик по своей методике точно определит, мужчина это или женщина.