– Глеб Петрович, сварить вам кофейку? – Виктория Сергеевна заглянула в кабинет. – А что же вы в потемках сидите? – всплеснула она руками. – Обложились бумагами, как крот… Ничего же не видно!
Она щелкнула тумблером, и Глеб в первый момент зажмурился от яркого света. Надо же, до такой степени зарылся в бумагах, что и не заметил, как кабинет погрузился в сумерки. Или накрапывает дождь?
– Как же надоела эта сырость! Опять ливень собирается, – в подтверждение его мыслей, пробормотала Виктория Сергеевна. – Плаксивая выдалась осень.
Глеб снял очки и потер глаза. Что-то он, и правда, закопался сегодня в делах. Весь день готовил документы для суда. И все еще куча пробелов есть, а суд через неделю.
– Вы подготовили бумаги, что я просил? – обратился он к секретарше.
– Давно уже. Сейчас принесу. Но сначала выпейте кофейку.
Виктория Сергеевна вышла, а он все продолжал смотреть на дверь. Как там Пашка, интересно? Вчера он опять отвозил его к Ксении. И чего его только так тянет туда? Неудобно вот так навязываться человеку.
А она вчера была явно чем-то расстроена. Глеб вспомнил нежное лицо и печальные глаза. Впрочем, при виде Паши она немного оживилась, заулыбалась. Какая же она красивая! Даже сейчас, вспоминая Ксению, он почувствовал, как внутри разливается приятное тепло. Она странно на него действует. Каждый раз, как видит ее, испытывает умиление. С одной стороны, кажется, что эта девушка сплошь покрыта тайной, а с другой – ее глаза говорят так много, они так откровенно смотрят на мир, без тени кокетства или притворства. Она естественная до мозга костей и совершенно не умеет скрывать эмоции. В отличие от него… Он никогда не выпускает чувства на поверхность, держит их под контролем. Его считают спокойным даже тогда, когда внутри него все клокочет. Наверное, это ранняя самостоятельность и ответственность за другого наложили отпечаток на характер. А может, профессия адвоката требует от него предельной собранности и хладнокровия. Но иногда так хочется пустить эмоции на самотек, особенно когда видит Ксению.
Глеб вспомнил, что собирался позвонить Вадиму еще с утра, но, как обычно, закрутился. На стационарный телефон звонить бессмысленно – тот вечно в разъездах. Достал мобильный и набрал номер друга.
– Так и знал, что начнешь названивать уже сегодня, – раздался голос Вадима в трубке.
– И тебе привет, – усмехнулся Глеб. – Узнал что-нибудь?
– Пока почти ничего. Я же сказал, нужно время.
– А если конкретнее?
– А если конкретнее, то зовут ее Преображенская Ксения. Фамилия-то, фамилия… – хохотнул Вадим. – Прямо потомственная аристократка.
Фамилия, как фамилия. Просто более звучная, чем, к примеру, его – Молчанов. Не разделял иронию Вадима.
– Студентка последнего курса университета, факультет микробиологии, – продолжал тот. – Живет одна. Правда до недавних пор ходил к ней какой-то мужик. Позже выясню, кто. Консьерж сказал, что пропал он куда-то… Что еще? Ах, да! Самое главное – случилось у нее что-то с полгода назад. Пока не знаю, что. Но ходила она какое-то время в трауре. И очень изменилась в последнее время. Замкнулась в себе, говорят. Это все со слов консьержа… Подробнее информация будет позже. Я тебе сам позвоню.
Глеб отключился и какое-то время сидел в задумчивости. Вот почему она такая печальная? У нее что-то случилось. И этот парень или мужик, как назвал его Вадим, кто он? Почему-то от мысли, что Ксения с кем-то встречалась, стало по-настоящему дурно. Ему-то какое до этого дело? Вот уж дикость какая-то… Столько времени не обращать на женщин внимания из-за проблем в семье, а теперь готов броситься на первую попавшуюся. Хотя, какая же она первая попавшаяся, раз ее выбрал Пашка. Получается, что она, напротив, уникальная, раз смогла растормошить племянника, когда он, Глеб, уже потерял надежду это сделать.
Вчера вечером, когда забирал Пашу, он не рискнул пригласить ее поужинать. Что-то в ее лице остановило его. Она как будто всем видом кричала: «Оставь меня в покое. Мне не до тебя!» Хотя с Пашкой простилась тепло, как обычно – обняла и крепко прижала к себе. Глеб даже поймал себя на мысли, что хочет оказаться на месте племянника.
Это уже даже не дикость, а фантастика. Глеб запустил руки в волосы, как делал всегда в минуты сильного волнения. Потом резко встал из-за стола, отчего стул откатился и гулко ударился о батарею.
Вчера, когда наблюдал, как ее тонкие длинные пальцы зарывались в Пашкины волосы, мечтал, чтобы она так же прижимала к себе его голову, а он вдыхал бы ее запах. Уверен, что пахнет она волшебно, так же как выглядит.
Глеб принялся шагами мерить кабинет и чуть не сбил с ног Викторию Сергеевну, когда та неожиданно распахнула дверь и вошла с небольшим подносом.
– Простите, – пробормотал он, пропуская женщину.
Она никак не отреагировала на его нервозность, не считая единственного взгляда, в котором читалось изумление. Ничего удивительного, обычно он умеет держать себя в руках. Обычно… С недавних пор все в его жизни стало необычным, начиная с поведения племянника и заканчивая его собственным. Мысли о Ксении преследовали его постоянно, чем бы он ни занимался. Эта малышка свела его с ума.