Первый взгляд не дает представления об увиденном.
С послевоенного периода и до наших дней структура семьи в Италии претерпела заметные изменения, обусловленные переменами в социально-экономической и культурной сферах, произошедшими в течение последних пятидесяти лет. Фактически мы стали свидетелями перехода от «патриархального» типа семьи к «нуклеарному». Согласно самой свежей статистике, собранной Национальным институтом статистики ISTAT[5], в среднем количество членов семьи уменьшилось еще больше, чем раньше; все чаще семьи решают иметь одного ребенка; и мы видим, как генеалогические древа «переворачиваются», иллюстрируя собой тот факт, что все чаще внимание большого количества взрослых родственников – родителей, бабушек и дедушек, тетушек и дядюшек – сконцентрировано на единственном ребенке.
Культурные и социальные условия современного общества таковы, что на семьи накладывается ответственность за предоставление образования и материальное обеспечение подрастающего поколения, которое в свою очередь нередко сталкивается с проблемами безработицы; в результате молодые люди покидают родительский дом все позже и позже. Действительно около 70 % молодых людей до 30 лет, преимущественно мужчины, даже будучи экономически независимыми, продолжают жить с родителями, что называется, под крылом матери. Речь идет о так называемом феномене «расширенной семьи», которую составляют несколько живущих вместе взрослых людей – родителей и детей. Это явление стало для Италии характерным. В 1999 году журнал «Тайм» посвятил этому вопросу расследование, взяв интервью у членов семей, в которых жили молодые люди старше тридцати лет, несмотря на то, что они уже имели работу и, следовательно, были экономически независимыми. На вопрос, почему они приняли такое решение, тридцатилетние отвечали так: «А зачем мне жить одному? Мама заботится обо мне, готовит так, что ни один ресторан с ней не сравнится, рубашки всегда наглажены, а комната прибрана. Отец решает за меня кучу вопросов: ходит за меня оплачивать счета и страховку, получать почту, отстаивает за меня очереди в банках, отвозит и забирает машину из техсервиса, это же просто фантастика!»
Родители в свою очередь давали такой ответ: «Любовь никогда не может принести вред. Кто лучше нас, родителей, сможет помочь нашему ребенку решить его проблемы? Он остается с нами, потому что знает, что всегда может рассчитывать на наше понимание и поддержку».
Опекающее поведение со стороны родителей и стремление к получению привилегий со стороны детей идеально дополняют друг друга. Но проблема в том, что этот тип семейного взаимодействия, при котором родители и дети совместно поддерживают первоначальную семью и удовлетворены результатом, на самом деле является нездоровой формой семейных отношений. Негативный эффект заключается в задержке или даже блокировке естественного развития молодого человека, которому для того, чтобы стать зрелой личностью, необходимо стать автономным и независимым, а также научиться брать на себя личную и социальную ответственность.
В связи с этим нам сто́ит сделать небольшой экскурс в теорию и исследования развития личности и её отношений с другими людьми и окружающим миром.
В истории психологии развития есть некие культурные вехи, повлиявшие на определение периода детства в последние столетия и повлекшие переход от «взросло-центричной» модели к «детскоцентричной», что характерно для нашего общества.
До семнадцататого века существовала теория гомункула. Согласно этой теории, сперматозоид содержит миниатюрного взрослого, который по мере роста увеличивается в размерах, но при этом остается неизменным как психически, так и физически. Поэтому на картинах дети изображались как недоросшие и несколько деформированные взрослые, а в литературных произведениях они могли иметь интересы, мотивы и поведение взрослых. Исходя из таких предпосылок, воспитание детей не отличалось терпимостью, их нередко подвергали жестокому наказанию, если взрослые находили их поведение недостаточно ответственным.
Одним из первых, кто оспорил этот взросло-центричный взгляд, был философ Жан-Жак Руссо, заявивший, что дети имеют свой собственный, отличающийся от взрослых, способ видеть, думать, чувствовать, и что детство – это некий период развития, имеющий определенные характерные черты; этапы эмоционального развития позже были изучены Зигмундом Фрейдом, а этапы когнитивного развития – Жаном Пиаже.
Позже теория объектных отношений (Р. Шпиц, М. Кляйн, Д. В. Винникотт, М. Малер, Дж. Боулби) выдвинула на первый план важность отношений с матерью и другими людьми, заботящимися о ребенке в младшем возрасте; в рамках этой теории были изучены различные типы отношений и их последствия для психического развития детей.
Таким образом, постепенно произошел сдвиг в сторону подхода, ориентированного на ребенка; это позволило взрослым начать лучше понимать детей, способствовало улучшению поведения взрослых при воспитании и заботе о детях и содействовало искоренению эксплуатации детского труда; также это привело к переходу на менее авторитарные и более ориентированные на диалог методы, что благоприятствовало улучшению коммуникации между учителем и учеником; наконец, благодаря этому подходу общество увидело, насколько разрушительны для детей жестокое обращение с ними, бедность, болезни и эмоциональная депривация[6].
Но любая идея, имеющая веские основания, может стать гротескной карикатурой на саму себя, если она слишком утрирована, упрощена или вырвана из контекста. Педагогическая литература последних десятилетий преподнесла родителям ряд представлений, мифов, псевдонаучных утверждений, непроверенных мировоззренческих взглядов, насаждаемых средствами массовой информации и узаконенных ошибочными применениями научных теорий и открытий. Родители были сбиты с толку. И вместо того, чтобы стать для детей наставниками по лавированию среди сложных жизненных обстоятельств, они направили свои усилия на создание вокруг них оболочки, защищающей детей от внешней среды, воспринимаемой родителями опасной и неконтролируемой.
Согласно одной из этих губительных теорий, для сохранения врожденных талантов и развития творческих способностей ребенка, а затем и подростка, необходимо как дома, так и в школе придерживаться метода воспитания, исключающего насаждение правил и применение поощрений и наказаний, поскольку они вызывают стресс и разочарование и травмируют ребенка, и, таким образом, наносят огромный вред его развитию. Это подавило бы его жизненную энергию или, что еще хуже, создало бы неосознаваемые проблемы психологического характера, так как, по утверждению Пиаже, и ребенок, и подросток узнают о мире и своих способностях через свои действия и их последствия. Иными словами, именно через опыт преодоления препятствий у молодого человека формируется вера в собственные силы, и он достигает психологического равновесия.
Еще одно пагубное теоретическое предположение состоит в том, что для решения проблем молодого человека достаточно укрепить его уважение к самому себе. Мы каждый день должны убеждать его с помощью слов, в том, что ему фантастически удаются любые дела во всех областях, и это должно поднимать его самооценку. Но, тем не менее, если это не подкрепляется реальными достижениями и успехами ребенка, то такая поддержка остается бессмысленной и может иметь негативный эффект, зародив у подростка неверие в свои силы и сомнения в искренности взрослых. Действительно, самоуважение приобретается через личный опыт человека, оно не может быть дано нам другими людьми.
Другая опасная и глубоко укоренившаяся в современной культуре идея гласит, что мать является главным архитектором жизни детей. Её обвиняют во всех их проблемах и, если они испытали эмоциональную депривацию, то лишь потому, что их мать не была «достаточно хорошей». Сторонники этой идеи утверждают, что если не было «надежной базы» или не была установлена тонкая, интуитивная связь «мать-ребёнок» (прим. ред. – в английском языке для характеристики такой связи часто используется термин «bonding») (то есть отсутствовал физический контакт биологической матери с ребенком в первые часы после его рождения), то нормальное развитие ребенка не гарантировано, и может возникнуть целый ряд проблем, в том числе расстройства личности и поведения, которые приведут к глубоким психическим изменениям во взрослом возрасте. Неудивительно, что подобные теории способствуют формированию у родителей тревожного типа воспитательного поведения, которое проявляется в окружении ребенка любовью и заботой. Таким образом, чтобы избежать риска последствий от недостатка внимания, родители бросаются в другую крайность – в гиперопеку.
Дисциплины, занимающиеся изучением психического здоровья, также большое внимание уделяют семьям, члены которых подвергаются жестокому обращению внутри семьи или лишены внимания и заботы.
Утверждается, что за любым проблемным подростком стоит жестокое обращение в семье. Мы считаем, это – влияние уже устаревших теорий, которые были популярны в довоенный период и сразу после войны, когда семья имела структуру, основанную на жесткой иерархии, и придерживалась воспитания репрессивного типа. Современные семьи уже меньше следуют этим традициям, но теории не обновляются, игнорируя происходящее в мире и изменения в структуре и функционировании семьи.
На сегодняшний день ситуация уже совершенно иная, и проблема уже состоит не в отсутствии заботы о детях, а, наоборот, в чрезмерной опеке.
Джером Каган, известный исследователь психологии развития, посвятил свое лонгитюдное исследование, длившееся более десяти лет, изучению различий между гиперопекающими семьями (под этим термином он имел в виду семью с определенным внутренним климатом, где взрослые из-за страха, что проблемы сделают их детей невротиками или вызовут иное расстройство их здоровья, постоянно делают что-то за молодых людей, пытаются им помочь и устранить все их трудности) и семьями других типов. Его интерес был сосредоточен на развитии эмоциональной стабильности молодого члена семьи, и в ходе своей работы психолог продемонстрировал, что именно в гиперопекающих семьях подростки чаще подвержены психологическим расстройствам тревожного, навязчивого, фобического и депрессивного характера, а также расстройствам пищевого поведения.
Майкл Япко, один из ведущих мировых экспертов в области изучения и лечения депрессии, считает, семья, освобождающая ребенка от ответственности, создает идеальный климат для возникновения расстройств в подростковом возрасте.
В наши намерения не входит устраивать суд над институтом семьи, семья и так постоянно подвергается нападкам; более того, мы абсолютно убеждены, что родители, каким бы не было их поведение по отношению к своему ребенку, руководствуются самыми лучшими намерениями и желанием делать детям добро. На наш взгляд, проблемы, связанные с семьей, отчасти обусловлены процессом развития итальянского общества в частности и латинского мира в целом, а отчасти – внушением родителям чувства вины, что нередкость для многих теорий. Теоретически, если родитель ударит своего ребенка, тот может позвонить на горячую линию и в итоге привлечь родителей к суду за жестокое обращение с несовершеннолетним. Если родитель злится и приходит в ярость, вызываются социальные работники. Если родитель не помогает ребенку в учебе на постоянной основе, он считается безответственным и виновным в неудачах ребенка. Список примеров может быть бесконечным. Сегодняшняя ситуация в Италии характеризуется парадоксальностью в плане отношений между взрослыми и молодежью.
В связи с этим интересны данные лонгитюдного исследования, проведенного учеными из американского и шведского университетов. Исследователи наблюдали, какие последствия влечет за собой определенный стиль воспитания, и фиксировали, что происходит в тех семьях, где не применяется наказание, и родители, например, никогда не давали пощечин детям, и в тех, где родители используют эту древнюю форму корректирующего воздействия. Конечно, речь идет не о жестоком обращении с детьми или ситуациях, когда родитель выплескивает свою агрессию на ребенка, а о прибегании к некому сильному невербальному коммуникативному жесту, имеющему бо́льший эффект для восстановления иерархии, нежели тысяча слов, жесту действенному и в тех случаях, когда ребенок, похоже, перестал чувствовать границы дозволенного. Интересными для нас представляются данные этого исследования о том, что в семьях, практикующих воспитательный стиль, допускающий пощечину в качестве инструмента коррекции неправильных действий со стороны ребенка, дети оказываются более эмоционально устойчивы и более уверены в себе по сравнению с детьми из семей, где царит вседозволенность.
Как такое возможно? Простой и обезоруживающий ответ дают сами дети. Знаете, как говорят подростки о своих родителях? «Я не могу на него рассчитывать». – «Почему ты не можешь на него рассчитывать?» – «Потому что у него кишка тонка». Вот так этот подросток в поиске модели поведения, характеризующейся силой и уверенностью в себе, может прийти в восхищение от хулигана, бросающего камни с эстакады, или от болельщика-экстремиста. Именно потому, что подростки не находят в своей семье желаемых моделей поведения или, что еще хуже, не находят безопасных ориентиров, они начинают искать в другом месте образцы для подражания – образцы, обладающие силой и решимостью. А так как большинство сегодняшних героев отрицательные, то неудивительно, что молодые люди из хороших семей могут превратиться в жестоких бунтарей, а их поведение станет девиантным. Покладистый родитель позволяет ребенку подчинять себя и не может, когда это требуется, заставить его делать то, что нужно; возможно, он хороший, милый и ласковый, но при этом он не является образцом для ребенка, который делает вывод: «Мои родители никогда не проявляют по отношению ко мне твердости и решимости, а значит, они не смогут мне помочь, не смогут поддержать и защитить меня».
Таким образом, итальянская семья, имевшая жесткую структуру, для которой были характерны агрессия, жестокость и эмоциональная депривация, эволюционировала в сторону стиля крайней вседозволенности и гиперопеки. Кроме того, с семидесятых годов возникла странная форма дружбы между родителями и детьми, когда мать и дочь называют себя подругами, а отец и сын говорят про себя: «Мы – друзья». Но родитель никогда не может быть другом ребенка: это две разные роли. Если он становится другом, то он больше не может играть роль родителя. Можно быть сообщниками, но нельзя вести себя как равные, потому что на самом деле этого равенства нет. Если вы становитесь одним из них, то вы перестаете быть надежным в качестве родителя. Это может показаться тривиальным, но это действительно является источником многих клинических и социальных проблем современного подростка.
Еще одной характеристикой современного итальянского общества является создание различных родительских объединений, периодически вступающих в бой с опасным и нездоровым обществом, чтобы защитить от него своих детей. Например, эти объединения родителей просят пораньше заканчивать дискотеки, чтобы их дети не успевали напиться или не попали в аварию, потому что слишком устали. Никому из этих родителей и в голову не пришло, что проблема не столько в часах дискотек, сколько в том, что дети их не слушаются. В итоге мы сами создаем общество защитных запретов и лишаем наших детей права и возможности выбирать, а это равносильно заявлению, что им не хватает ума. Чего же им на самом деле не хватает, так это опыта преодоления – через усталость и даже разочарование – препятствий; этот опыт помог бы им осознать и прочувствовать собственные ресурсы, подвергнув их испытанию. Как утверждал Жан Пиаже, подросток строит свой собственный мир на основе опыта, который позволяет ему предвидеть новые ситуации, создавать репертуары, сценарии, перцептивно-когнитивные системы, чтобы противостоять различным жизненным обстоятельствам. И так, мы видим – и в этом с нами согласны ученые и исследователи, изучающие семью – что латинская семья сильно отличается от англосаксонской или североевропейской семьи. Она известна своей ядерностью, закрытостью с целью защиты членов семьи, страхом за их безопасность и беспокойством за их ощущение себя равными с другими. Давайте вспомним очереди из машин перед школами в период окончания рабочего дня: ведь если дети поедут на общественном транспорте или пойдут пешком, то они, бедняжки, промокнут под дождем или поздно пообедают, или заведут плохие знакомства.
Пусть читатель поразмышляет о том, какое огромное количество родителей ежедневно и в любом возрасте помогают своим детям с домашним заданием, чтобы те не произвели плохого впечатления и не страдали, что они хуже других. В результате дети растут, уверяясь в том, что в одиночку, без родителей, они никогда ни с чем не справятся, и это все больше подпитывает их неуверенность в себе и собственных силах. Вспомните тех родителей, которые решают любую проблему своих детей: что они делают, если транспортная полиция забирает техпаспорт мопеда на несколько месяцев за то, что подросток ехал без шлема? Нет проблем: либо ему разрешают водить без техпаспорта, либо ему дают другой мопед, но при этом не заставляют носить шлем, ведь молодой человек не хочет его носить, так как тот портит его прическу… Если он постоянно теряет мобильник, или у него его крадут по невнимательности, то необходимо каждый раз покупать новый, ведь ребенок не может без телефона, телефон же есть у всех! Если он попадет в аварию и разобьет машину и, возможно, в большой мере по собственной вине, он просто поблагодарит небеса за то, что ничего не случилось с ним самим. Если учитель позволит себе обратить внимание на несоответствующее школе поведение или одежду, то его тут же обвинят в неправомерном вмешательстве в некасающуюся его сферу. Некоторые родители официально оспаривают оценки своих детей по разным дисциплинам и даже добиваются желаемого результата путем угроз учебным заведениям судебными апелляциями и министерскими проверками… Мы могли бы продолжать приводить примеры до бесконечности. Гиперопека расползается как плесень, поражая и другие сферы жизни, так как мало кто имеет достаточно решительности, чтобы противостоять этому явлению, а тех, кто пытаются это сделать, обычно признают опасными и изолируют.
И снова мы видим, как благое намерение обеспечить детям лучшую жизнь приводит к наихудшим последствиям: общество получает молодых людей не уверенных в себе, не способных брать на себя ответственность и жить самостоятельно, автономно от родителей.