Третий день в Хотталаре шел дождь.
Мальчик сидел у окна и вырезал из букового бруска ложку. Море этой осенью подошло к их дому так близко, что мама перестала петь мальчику песни перед сном – море справлялось с этим лучше. Скоро придет зима. Будет дуть пронзительный ледяной ветер, море станет прозрачным и молчаливым. Лишь иногда взъерошат его темную спину шторма.
Мальчик любил резать по дереву, у него были ловкие руки. Иногда он вскидывал голову, смотрел в окно, на узкую полоску берега, на дождь, хлеставший с утра. Он никого не ждал: мама уехала в Алекту и должна была вернуться только завтра к вечеру. Мальчик не впервые ночевал один, он не боялся. Мама приучила его не бояться. Просто как-то тревожно было. Наверное, из-за дождя.
Вдруг мальчик что-то увидел за окном. Минуту он вглядывался в темноту, потом схватил куртку и бросился на улицу. Он стоял на пороге дома, холодный дождь царапал его щеки, но мальчик не обращал внимания – к дому приближался человек. Человек бежал, хотя дождь цеплялся за руки, связывал ноги в тяжелых от налипшей глины ботинках, человек бежал, как будто бы за ним гнались. Когда он приблизился к мальчику, тот отшатнулся – так изменилось знакомое лицо. Человек торопливо обнял мальчика, спросил:
– Мама дома? Ты один? Почему ты один? Черт, она мне так нужна! Когда она вернется? У вас все хорошо?
Он спрашивал, но не мог дождаться ответов, только говорил сам, торопливо и сбивчиво, а потом сунул ему в руки какой-то сверток:
– Спрячь, но не выбрасывай. Никому не показывай. И знаешь… лучше не говори маме! Никогда не открывай!
– Папа!
Но человек уже бежал прочь, будто его били по пяткам. Мальчик смотрел ему вслед, но не плакал.