Девять носила нас дней раздраженная
буря по темным
Рыбообильным водам; на десятый
к земле лотофагов,
Пищей цветочной себя насыщающих,
ветер примчал нас…
Разведка на то она и разведка, чтобы, распутывая узлы всевозможных тайн, создавать их еще больше.
Ну, зачем генералу из Москвы отправлять своего сотрудника за тридевять земель в алжирский город Бужи?
Август… Африканское пекло. Температура даже ночью не опускается ниже тридцати пяти по Цельсию, а ему, видите ли, приспичило выяснять, отчего умер какой-то греческий или итальянский торговец пробковым деревом.
Служащие в припортовой гостинице в Бужи о смерти постояльца не желали распространяться и пытались побыстрей спровадить любопытного посланца из Москвы. Зато в местной полиции парни попались словоохотливые.
Известно, что стражи порядка всего мира не любят журналистов. А вот к писателям у них отношение иное. Наверное, при слове «писатель» полицейские вспоминают свое детство, школьные годы, когда надо было зубрить биографии классиков литературы и штудировать их творения. Спустя годы недовольство учителями у бывших школяров проходит. Стираются из памяти времена вынужденной зубрежки и остаются добрые ностальгические воспоминания.
Молодцеватый офицер, услышав, что к нему явился писатель из Москвы, вытаращил глаза, поправил роскошные смоляные усы, всплеснул руками и восторженно воскликнул:
– До-стоев!..
Очевидно, выговорить полностью фамилию Федора Михайловича Достоевского ему оказалось не по силам. Ну что ж, и такое начало встречи многообещающее.
В тот год в правоохранительных органах Алжира велась усиленная борьба со взятками. Поэтому на стол дружелюбного полицейского неназойливо легли: авторучка с золотым пером и два серебряных юбилейных рубля.
Всего лишь сувениры из далекой страны – и никакого подкупа.
Взгляд офицера повеселел, а справедливый вопрос «На кой дьявол русскому писателю подробности смерти торговца – то ли из Греции, то ли из Италии?..» затерялся в глубинах его сознания.
И самого покойника, и номер тщательно осмотрели. Там полный порядок. Никаких следов насилия не обнаружено. В вещах его – ничего примечательного, – бодро сообщил полицейский, а затем добавил после паузы: – Вот только ваза с цветами была опрокинута. У меня создалось впечатление, что покойник ее нарочно опрокинул…
– А какие цветы в ней были?
– Лотосы, веточки итсегека и еще не известные мне травы. Впрочем, какое это имеет значение? Букет завял, и наверняка гостиничная обслуга его выбросила.
– Итсегек… Мелкие желтовато-розовые цветочки, а ветки содержат ядовитый алколоид анабазин. Так вроде бы итсегек не растет на севере Африки?
Офицер пожал плечами.
– Не берусь ответить. В ботанике я не силен…
– А как попал букет в номер?
– Служители отеля не знают… Сами они точно не приносили его. Да, вот что мне показалось странным. Когда торговца укладывали на носилки, он еще был жив и произнес несколько слов по-французски: «Дар лотофагов… Кродил… Кродил… Такая же судьба, как у него…».
– А может, он произнес не «кродил», а «Кратил»?
– Затрудняюсь ответить, – во взгляде полицейского появилось нетерпение.
– Больше он ничего не сказал?
– Это были его последние слова…
Неизвестно, когда у разведчиков разных стран появилось поверье: не брать себе псевдонимом имя или фамилию человека с трагической судьбой.
Скончавшийся в Бужи коммерсант несколько лет работал в Европе и в Африке под псевдонимом Кратил.
Что означали его последние слова «Дар лотофагов… Такая же судьба, как у него…»? Бред или попытка оставить сообщение?
Что могло быть сходного в судьбах человека XX столетия и жившего почти две с половиной тысячи лет назад афинского философа Кратила?
Другие с таким именем в истории вроде бы не значатся. Жил этот греческий философ в Увеке до новой эры и был учеником знаменитого Гераклита и первым учителем не менее славного Платона.
Кратил утверждал, что невозможно познать всех процессов действительности, тайны мироздания, и человеку не дано верно судить о том, что постоянно изменяется.
В конце жизни он даже отказался вообще разговаривать. Поскольку, по его мнению, речь не способна выразить ничего достоверного.
Взгляды Кратила, спустя примерно двадцать четыре столетия, вызвали негодование у Владимира Ленина. В своих «Философских тетрадях» вождь большевиков отмечал: «…Кратил только двигал пальцем в ответ на все, показывая, что все движется, ничего ни о чем сказать нельзя».
Перед тем, как навсегда замолчать, афинский философ заявил своим ученикам и почитателям:
– Стоит ли запоминать то, что уже прошло и никогда не повторится? Стоит ли запоминать сегодняшнее, ведь завтра оно будет минувшим? Сколько страданий приносят воспоминания и память вообще! Не лучше ли воспользоваться «даром лотофагов» и стать поистине свободным?.. Вот потому я отказываюсь говорить, а если сочту нужным, перестану видеть и слышать…
В предании о смерти Кратила говорится, что он попросил чародея составить ему букет по рецепту лотофагов. Философ поставил этот букет из лотосов и еще каких-то цветов в своей спальне. Уснул и не проснулся. А чародей объявил, что Кратил отправился в землю лотофагов, где не надо ничего помнить.
Впервые о загадочном «даре лотофагов» мне довелось услышать в Риме. А об этом народе я прочитал еще в детстве в гомеровской «Одиссее».
Возможно, в ней встречается самое древнее литературное упоминание о лотофагах:
…Свой удовольствовав голод питьем и едою, избрал я
Двух расторопнейших самых товарищей наших (был третий
С ними глашатай) и сведать послал их, к каким мы достигли
Людям, вкушающим хлеб на земле, изобильной дарами.
Мирных они лотофагов нашли там; и посланным нашим
Зла лотофаги не сделали; их с дружелюбною лаской
Встретив, им лотоса дали отведать они; но лишь только
Сладко-медвяного лотоса каждый отведал, мгновенно
Все позабыл и, утратив желанье назад возвратиться,
Вдруг захотел в стороне лотофагов остаться, чтоб вкусный
Лотос сбирать, навсегда от своей отказавшись отчизны.
Силой их, плачущих, к нашим судам притащив, повелел я
Крепко их там привязать к корабельным скамьям;
остальным же
Верным товарищам дал приказанье, нимало не медля,
Всем на проворные сесть корабли, чтоб из них никоторый,
Лотосом сладким прельстясь, от возврата домой не отрекся…
Предположительно лотофаги обитали на северном побережье Африки. По преданию, когда в 814 году до новой эры финикийцы основали Карфаген, они встретили в устье реки Баграда неизвестное племя.
На вопросы финикийцев: Кто вы? Каким богам поклоняетесь? Кто ваши вожди? Чем занимаетесь? – аборигены ответили: не помним.
Переселенцы-основатели Карфагена узнали, что «забывчивый народ» дорийцы называли лотофагами, поскольку те питались в основном плодами лотоса. А еще из этого цветка они делали опьяняющие напитки и составляли букеты, от которых терялась память и появлялись чудесные видения.
Лотофаги не помнили, когда перестали возделывать землю, охотиться, ловить рыбу. Они лишь заготавливали лотос и еще какие-то цветы, коренья и травы.
Жрецы дорийских селений Акрагант, Гела, Селинунт на Сицилии, лукомонов и этрусков на Апеннинах, а затем и Рима, тайком от своих сограждан выменивали у лотофагов их дурманящие напитки на всевозможную утварь, украшения и оружие.
Недолго карфагеняне соседствовали с загадочным народом. Как гласит предание, без видимых причин лотофаги внезапно покинули свои селения и отправились вверх по небольшой реке Баграда.
Спустя какое-то время в Карфаген стали доходить вести, что «народ забвения» (так лотофагов называли кочевники – нумидийцы) вымирает и прячется от чужаков в каком-то оазисе. Чужакам попасть к ним было трудно. Оазис окружала почти непроходимая пустыня.
Однако нумидийским чародеям все же удалось заполучить от «народа забвения» секрет изготовления напитков и букетов цветов, поражающих память, сводящих с ума или убивающих людей.
Научились изготавливать «дар лотофагов» и в Древнем Риме. Этим занимались лукомоны – духовные предводители этрусков, постигшие многие науки и тайные знания разных народов.
Римское предание не раскрывает рецепт «дара лотофагов». В нем лишь упоминается, что загадочный напиток изготавливался из лепестков, корней и семян лотоса. А коварный букет лотофаги составляли также из этих цветов, добавляя к ним определенные растения. Об этом упоминал один римский лекарь и алхимик в XVII веке.
Древние египтяне и другие средиземноморские народы подметили, что лотос всплывает на поверхность водоема и распускается в сумерках, а закрывается на рассвете. В этом люди усмотрели связь цветка с небесным светилом.
Египтяне часто изображали бога Солнца Осириса вместе с лотосом. Нежным водяным цветком украшались головные уборы фараонов, их жен и жрецов. Управителей Древнего Египта символом власти являлся скипетр в виде лотоса.
Коварная богиня Исида благодаря этому цветку умела заживлять раны и лечила от укуса змей и лихорадки. Но – и лишала с его помощью памяти. Если невзгоды, болезни и ранения забыты – значит, их не было, – считали жрецы богини Исиды.
Народы Средиземноморья верили, что если в ночь, когда распускались лотосы, бродить по берегам рек и озер и долго смотреть на эти цветы, то можно заблудиться и не найти обратной дороги к родному очагу и стать вечным неприкаянным странником.
Когда спадала нильская вода, люди собирали и сушили корни лотоса. В отваренном виде они напоминают по вкусу картофель, но вызывают сильную жажду.
Лотос почитался не только в Африке. В легенде народов Индостана говорится: «Когда настало время появления на свет Будды, то все лотосы на прудах царского сада распустились и замерли в ожидании этого чуда…
Когда Будда родился, с неба упал обильный дождь из лепестков лотоса…
Слуги бросились к новорожденному, но тот отстранил их, самостоятельно поднялся на ноги и пошел…
И всюду, где ступала его нога, там сразу вырастал лотос…».
В Древнем Риме какой-то период этот цветок считался символом скрытности и предвестником таинственных перемен. По крайней мере, так утверждали римские предсказатели во II–I веках до новой эры.
Когда надо было отправить гонца с секретным донесением, его усаживали в круг из цветов лотоса. Считалось, что после такой процедуры гонец не выдаст тайну врагам.
Километрах в семидесяти юго-западнее Каира находится озеро Биркет-Карун. Четыре тысячи лет назад оно было значительно полноводней и соединялось протоками с Нилом. В Древнем Египте его называли Ми-ур, а впоследствии – Меридовым озером.
Издавна воды Ми-ур использовались в ирригационных целях. А его побережье было местом проведения мистерий, посвященных богу воды и разлива Нила Себеку. Этого бога изображали в виде крокодила или человека с головой крокодила и, как правило, с лотосами.
В храме Себека содержались эти опасные рептилии. Жрецы умели повелевать ими. Во время празднеств в честь Себека животных вынуждали выходить из храмовых бассейнов. Каким-то образом жрецы заставляли крокодилов открывать пасти и оставаться неподвижными, пока не завершится мистерия.
Чтобы умилостивить Себека, совершались кровавые жертвоприношения. В бассейн крокодилам кидали еще живых птиц, зверей, скотину.
В годы, когда уровень воды в Ниле опускался до опасной черты, что означало наступление засухи, жертвоприношениями Себеку становились рабы. Живые люди попадали к храмовым крокодилам и в периоды слишком сильных, разрушительных наводнений, и засух, и нашествия врагов. По преданию, жрецы готовили из лотоса напиток и поили намеченных на заклание людей. Жертвы забывали обо всем на свете и сами бросались в бассейн к огромным, священным крокодилам.
В XIX веке до новой эры, при фараоне Аменемхете III, часть озера Ми-ур осушили. Несмотря на то, что этот властелин Египта по-прежнему почитал Себека, жрецы были недовольны ирригационными работами.
Древнегреческий историк Страбон писал, что в оазисе Фаюм, где расположено озеро Ми-ур, египтяне построили огромное здание со множеством запутанных коридоров. Впоследствии греки назвали это сооружение «лабиринт». По преданию, в нем жрецы готовили напиток из лотоса, лишающего человека памяти. Возможно, он был аналогом «дара лотофагов».
Во II–I веках до новой эры Сицилия считалась одной из самых экономически развитых провинций Древнего Рима. Сюда свозились рабы из Африки и Малой Азии. В богатых поместьях невольники возделывали оливковые плантации, виноградники, пашни, пасли скот и занимались ремеслом. Десятки тысяч из них трудились на рудниках острова.
В 104–101 годах до новой эры Сицилию охватило восстание рабов. Среди невольников было немало опытных воинов, некогда захваченных римлянами в плен. Они сумели не только объединиться в эффективную армию, но даже попытались создать свое государство.
Восставшие провозгласили царем бывшего воина из Сирии, раба по имени Сальвий. Придя к власти, он повелел называть себя Трифоном.
Расположенный на юго-западе Сицилии город Триокала стал центром восстания и резиденцией новоиспеченного «царя». В короткий срок там были построены оборонительные сооружения, укреплены старые городские стены, вырыты колодцы, рвы и тайные подземные ходы.
В 102 году до новой эры армия римлян блокировала, но так и не смогла взять Триокалу. Атаки осаждавших город успешно отбивались, с большими потерями для римского войска.
Приближенные к Трифону советовали ему, что надо покидать Сицилию и возвращаться на родину. Рим богат и могуч и рано или поздно разгромит восставших. Какова будет печальная участь бывших рабов – понимали и Трифон, и его окружение.
Несколько раз римляне подсылали к вождю восставших своих лазутчиков и наемных убийц. Покушения срывались.
Раздосадованный командующий римской армией консул Маний Аквилий приказал уничтожить Трифона любым способом. Лишив рабов талантливого вождя, предводитель римского войска рассчитывал быстро покончить со всеми восставшими. Для этого Аквилий использовал не только умелых убийц, но и сицилийских ведьм.
Еще до осады римлянами Триокалы посланцы Трифона сумели тайными лазами покинуть город и на небольшом корабле добраться до Киликии.
Эта страна, расположенная по южному побережью Малой Азии, напротив Кипра, в конце II века до новой эры стала сосредоточием пиратов. Впоследствии морские разбойники сумели образовать там свое государство, которое в 67 году до новой эры было разгромлено римской армией.
Тайным посланцам восставших рабов удалось договориться с киликийцами, чтобы те, в случае поражения, вывезли Трифона и его армию из Сицилии в Сирию. Разумеется, за очень большое вознаграждение.
Пираты, враждовавшие с Римом, сдержали слово: их корабли отправились к далекому острову. Но в море против них вмешались мистические силы.
Во время вынужденной остановки флотилии у берегов Крита подосланные римлянами ведьмы сумели напоить пиратов «даром лотофагов». А к мачтам и рострам кораблей недобрые посланницы привязали букеты из лотосов и других, специально подобранных, цветов.
В общем, отправляйтесь, господа пираты, в забытье!
Напрочь лишились памяти киликийцы – грозные морские разбойники.
Зачем? Куда держать путь? Как управлять парусами? А надо ли искать ответы, когда на душе весело и волны сами несут вдаль корабли?.. Эти вопросы уже не волновали их… Забытье…
Прошла флотилия мимо порта Гераклея, расположенного неподалеку от Триокала, – а пираты даже не взглянули на сицилийский берег. И воины Трифона поняли, что зря подают отчаянные сигналы киликийцам. Коварный Рим одержал еще одну победу.