У миллионера Федора Птичкина в московской тусовке было прозвище – «Синяя борода». Его имя полушепотом упоминалось на каждой модельной вечеринке, его визитные карточки передавались из рук в рук, в кулуарах о нем гуляли мрачные истории, в которых он представлялся человеческим монстром и чуть ли не мужским воплощением кровавой графини Батори.
Одни рассказывали, что он пьет кровь красивых девушек. Нет, не потому, что он мракобесно верит в ее омолаживающие свойства, а просто из эстетических соображений. Нравится ему так. Слабеющая бледная красавица, которая позволила рассечь тонкое запястье. Темная гранатовая кровь, наполняющая старинный серебряный бокал. Ее соленый жар, ее шоколадное послевкусие.
Другие говорили, что в его загородном доме есть подвальный бункер, где в золотых клетях живут девушки с вырванными языками. У каждой на загривке – клеймо, которое поставил лично Птичкин. На каждой – инкрустированный крупными рубинами ошейник. И по ночам он выводит гулять их в сад на золотых поводках.
Говорили, что в его домашней библиотеке – полное собрание европейских инквизиторских документов. Его возбуждает читать о страшных пытках. И он мечтает сам попробовать что-нибудь такое. А скорее всего, уже и пробовал.
Говорили, что если порог его дома переступает женщина, молчаливая горничная надевает ей на руку специальный браслет. Если гостья позволит себе что-то лишнее, браслет ударит ее током – контролирует все Федор, с помощью специальной кнопки, которую он держит в кармане.
И уж конечно ни для кого не было секретом, что Федор щедро платит красивым девушкам за порку. Каждая модель в городе знала – если совсем нет денег и ситуация кажется безвыходной, можно на свой страх и риск набрать телефонный номер Птичкина. Он заплатит три тысячи долларов за то, что ты дашь ему привязать к себя к кровати и выпороть огромным кнутом. Серьезно выпороть – до кровавых полос на белой коже.
И три тысячи долларов – это начальная ставка. Если девушка ему понравится, он заплатит во много раз больше.
Только вот для той, кто решится на такое и переступит его порог, обратной дороги нет – миллионер уже не отпустит ее без экзекуции. Плакать, кричать, умолять, угрожать – все бесполезно. Придется стиснуть зубы и терпеть до конца. Несколько часов боли.
Птичкин был привередлив.
Его фетиш – белая-белая кожа, как у аристократок со старинных картин. И чтобы девушка была не слишком худая, но и без лишнего жира. Плавные линии стройного тела, тонкие лодыжки и запястья, обязательно высокий лоб. И красивый спокойный голос – большинству он отказывал без объяснения, на стадии – «здравствуйте, я тут слышала, что вам нужны девушки для особых практик». И это не должна быть профессиональная проститутка. Девушка не должна таким образом зарабатывать себе на хлеб. Продажа тела должно быть для нее пересечением некой внутренней границы.
При этом Птичкин был хорош собой.
Яркая внешность, сдержанность, прекрасные манеры и мрачная легенда – что еще надо для того, чтобы тебя полюбила вся Москва?
На огромной кровати, покрытой темно-серой простыней из тончайшего шелка, лежала, распятая, обнаженная девушка. И тоненько скулила от боли. Мужчина в черном шелковом домашнем костюме задумчиво рассматривал воспаленные красные полосы на ее белой коже. На спине, ягодицах, бедрах. В его руках был хлыст, который специально для него изготовили. Серебряная ручка с инкрустацией звездчатыми сапфирами и рубинами, кожа тончайшей выделки. Мужчина, нахмурившись, прикидывал – не пора ли ему остановиться. Экзекуция продолжалась немногим больше двух часов. У девушки уже не оставалось сил на крик, из ее до крови прокушенных губ вырывалось только жалобное щенячье поскуливание.
Девушку звали Ксения, и она приезжала в загородный дом Федора уже в четвертый раз. По его меркам это была почти любовь. Ксения была не похожа на остальных – она была травматиком с не в полной мере осознаваемой потребностью к мазохизму. Она приезжала к Птичкину не только для того, чтобы заработать деньги, ей действительно нравилось то, что он делал с ней. И она была в него трогательно и по-своему влюблена. Без жажды результата. Смотрела на него снизу вверх своими огромными серыми глазами и была готова исполнить все, что он ей прикажет. Иногда ему казалось, что если он попросит повеситься, Ксения послушно кивнет и побежит намыливать шелковую петлю.
Ксения была чудо как хорошая собой. Девятнадцать лет, невинное лицо (обманчивая невинность, конечно, ибо настоящая непорочная девушка едва ли согласится подставить свой зад под кнут за три тысячи условных единиц, но так даже интереснее – сочетание Мадонны и Магдалины). Рыжие волнистые волосы, бледные веснушки на спине.
«Больше ее не приглашу, – подумал Федор, – Пять свиданий – это уже слишком напоминает роман, отношения».
Вступать с кем-либо в отношения в его планы не входило.
Он честно пробовал – несколько раз, да вот только ни к чему хорошему это не привело. Когда некая девушка приходила к нему впервые, он держал границы, не позволял себе лишнего. Но любая близость будила в нем зверя. Хотелось большего. Это было опасно. Конечно, в первую очередь для девушки.
Много лет назад, когда он только набирал силу и власть, когда у него не было нынешних возможностей, но желания были те же, у него была одна женщина… Она давала ему то, о чем он мечтал. И ему даже казалось, что с ней он может счастливо жить. Насколько он может счастливо жить хоть с кем-то.
Таня. Ее звали Таня. Простое скучное русское имя. Она была даже не модель. Просто красивая студентка, приехавшая в Москву из Новосибирска, успешно учившаяся в Инязе. Они были почти что нормальными партнерами. Завтракали, ужинали, говорили о чем-то, обменивались мнением о прочитанных книгах, смотрели вместе кино. Но была у них общая тайна. Сладко-пряная, с привкусом крови забава, от которой Таня получала удовольствия не меньше, чем Федор. И он думал, что так можно жить, просто жить, скрывая от всего мира то, что казалось ему пороком, изъяном. Тогда он и заподозрить не мог, что именно это станет одной из особо привлекательных его черт… Именно это. Любовь причинять боль.
В его первой квартире, которую он купил и обставил по своему вкусу, они регулярно проводили «сессии». Для них это было – как супружеский секс. Но однажды Федор позволил своему зверю прорваться и… И Тане пришлось исчезнуть навсегда.
Федор строил тогда свой первый собственный загородный дом. И не придумал ничего лучшего, кроме как похоронить ее в котловане. Будь менты попроворнее, или – если бы они и правда хотели разобраться, куда она пропала… Это было так глупо – хоронить ее там. Но ему не хотелось расставаться с единственной женщиной, которая разделяла его удовольствие.
Не то чтобы он любил Таню. Нет. Любить он не умел вовсе.
Но она осталась для него особенной.
О Тане никто не знал. Так, смутно помнили, что была у Птичкина в молодости невеста, а потом поссорились, она уехала на родину и все…
Таню удалось спрятать.
С Элизой получилось хуже. Ее, конечно, тоже удалось спрятать, но о ней знали все.
Элиза была не слишком удачливой манекенщицей. Роман с ней случился у Федора несколько лет назад. Красивый роман с горьким финалом.
Родители назвали ее более банально – Елизаветой, но достигнув совершеннолетия, девушка написала заявление и поменяла документы. Потому что ей самой казалось, что ее ждет звездное будущее, и чужестранное имя – Элиза – было прекрасным талисманом, чтобы достойно в него вступить.
Элиза была хрупкой брюнеткой с глазами олененка Бэмби. Старомодная внешность, Голливуд сороковых. Может быть, из-за этого в модельном бизнесе у нее не сложилось. Человек с таким нетипичным лицом может либо сломать рамки и взобраться на Олимп, либо стать одной из тысяч, обсуживающих заштатные показы и унылые каталожные съемки. Видимо, для Олимпа у нее не хватило характера.
Зато характера хватило на то, чтобы не испугаться встречи с Федором Птичкиным. И даже самостоятельно эту встречу организовать.
Элиза сама подошла к нему на каком-то банкете. И бесхитростно спросила:
– А это правда – то, что о вас сплетничают?
– Смотря что вы имеете в виду.
– Про то, что вы платите девушкам за пытки, – серьезно ответила она, и это показалось Федору достаточно трогательным для того, чтобы отвести ее поближе к бару и напоить розовым брютом.
Что-то в ней было. Лицо и осанка аристократки. Элиза и сама знала об этой своей «фишке» и старалась соответствовать. В ее гардеробе даже не было ни одних джинсов. Строгие костюмы в стиле ранней мадам Шанель, летящие платья, бриллианты пусть и фальшивые – но от талантливых ювелиров. Минимум макияжа, прическа юной Элизабет Тейлор. Ему стало любопытно. Захотелось узнать ее поближе, «раскусить».
Их роман начался так, как начинались почти все его отношения. За первый сеанс он заплатил ей десять тысяч долларов – ему понравилось, как беспомощно она смотрела на своего мучителя влажными оленьими глазами.
Через некоторое время Птичкин позволил ей переехать к нему в особняк. Они вместе выходили в свет, и вскоре тусовочная Москва привыкла воспринимать их как пару. О них даже пару раз писали в желтой прессе – скандальный миллионер наконец нашел свою принцессу. Модельную работу Элиза бросила, предпочитая подстраиваться под график его свободного времени. Колесить с ним по миру. Все у них было – общий Париж, общий Рим, общие тропические джунгли Амазонии, общий бескрайний океан. Птичкин умел быть щедрым с теми, кто готов был отдаться ему искренне и без остатка. Другие манекенщицы ей завидовали – еще бы, покорить сердце того, у кого, по слухам, и вовсе никакого сердца нет.
Оглядываясь назад, Федор не мог ответить себе на вопрос, был ли он влюблен в Элизу. Но это сближение было упоительным. Каждая их новая общая ночь как будто бы дальше отодвигала рамки и выпускала на волю его новых и новых внутренних демонов. Он порол ее плетью, стеком и кнутом. Наносил на ее кожу тонкие красные линии с помощью острой винтажной бритвы. Поставил на ее бедре клеймо со своими инициалами. Душил ее руками – до того момента, когда она едва не лишалась чувств.
Он был уверен, что контролирует своих демонов.
Но однажды демоны все-таки одержали верх. Федор не смог остановиться. Элиза потеряла сознание, а он продолжал заносить над ее телом кнут.
И заволновался только, когда она не пришла в себя после стакана ледяной воды, выплеснутого в лицо и нескольких чувствительных пощечин.
Приехавший врач констатировал – перебит позвоночник.
Конечно, он оплатил для нее хорошую клинику и дал столько денег, что она не стала ни писать на него заявление, ни распространять о нем сплетни.
Но девушка так и осталась инвалидом.
С тех пор Федор придумал для себя это правило – каждая любовница может появиться в его доме только один раз. В Москве достаточно красавиц, чтобы ему хватило на всю жизнь.
Правила существуют для того, чтобы их нарушать. И однажды в его жизни появилась все-таки женщина, которой удалось пробудить в нем то, чего он не чувствовал так долго, что вовсе перестал верить в то, что это существует.
Природе свойственно заполнять пустоты. Человек стремится к тому, что ему недоступно. Сладость запретного плода – так уж мы устроены. Даже самые высокоорганизованные из нас.
Федор Птичкин давно считал себя человеком, преодолевшим и слабости и соблазны. Он гордился идеальным контролем над мыслями, которому ему удалось достичь. С ранней юности его интересовали психотехники, связанные с освоением территории сознания. Он занимался медитацией, гимнастикой цигун и восточными единоборствами, иногда ездил в многомесячные ретриты в Индию и Таиланд. Ему прекрасно удавалось контролировать свои мысли и чувства. И та внутренняя темнота, которая вдохновляла его, была его голодом и жаждой – она тоже была со всех сторон им проанализирована, рассмотрена. И принята. Это была его суть, его природа.
Но вдруг появилась эта девочка. Байкальская тихоня с необычным именем Сандугаш. Они провели вместе единственную ночь – и этой ночью она отдалась ему вся целиком, без остатка. Она была настолько открыта, что их секс напоминал совместную молитву. Не удовлетворение похоти, но глубокая медитация. Космический полет.
При этом Сандугаш была спокойная. Цельная. Она вела себя как человек, которому достаточно того, что он имеет.
Птичкин привык к тому, что девушки стараются как-то задержаться возле него. Вести свою игру. Некоторым это даже удавалось – правда, ненадолго. И разочарование всегда было велико. Но чем старше он становился, тем сложнее было его обмануть.
Федор Птичкин и сам был магистром игры, гроссмейстером. Он был вовсе не против любовной партии с сильным соперником.
Но эта девочка, Сандугаш, – она как будто бы не играла вовсе. Она просто жила. Редкий природный дар жить в настоящем моменте. Как будто бы прошлого и будущего не существует. Большинству людей требуются годы медитации и духовной работы для того, чтобы прийти к такому состоянию. Ей же было отмерено это от природы. Передающийся по крови редкий дар.
Сандугаш отдалась ему без остатка. С благодарностью приняла его дары.
И потом она так же спокойно исчезла из его жизни. Повернулась спиной и ушла. Сначала уехала в свою далекую байкальскую деревушку. Потом вернулась в Москву и начала работать моделью. И даже ни разу не позвонила ему.
Федор знал, как тяжела жизнь среднестатистической модельки. Какая эта пахота – в большинстве случаев без надежды на выигрыш. Почему-то он рассчитывал, что Сандугаш хлебнет этой жизни да и позвонит ему. Как единственному своему знакомому, который теоретически может облегчить ее участь. Оплатить ее отдых.
Он даже позвонил Марианне, владелице агентства, с которым подписала контракт недоступная и странная Сандугаш.
Та, конечно, удивилась. И совсем не обрадовалась.
– Я бы посоветовала оставить эту девочку в покое.
– Вот как? Почему?
– Она пока не разочаровала меня. Настоящая труженица. У нее совсем нет свободного времени. Максимальная нагрузка.
– Смотри, сдуется девочка раньше времени, – усмехнулся Птичкин. – Рабство какое-то.
– И еще… – Марианна замялась. Ей было неловко пререкаться с Федором, который спонсировал большинство ее мероприятий.
– Что такое?
– Ты понимаешь. Не надо тебе с ней иметь дел. Ты сам все про себя знаешь.
– Видимо, тебе известно немного больше.
– Ты понимаешь, о чем я. Твои… хм… Пристрастия.
– Значит, ты хочешь поговорить о моих сексуальных предпочтениях? – почти развеселился он. – Опасный разговор, Марианна. Но рискни.
– Я просто хочу ее уберечь.
– Какие мы заботливые. Напомнить тебе, скольких девушек ты посылала мне за те годы, что мы работаем вместе? Боюсь, даже не сотню.
– Это другой случай.
Поведение Марианны его удивило. Выходит, не на него одного байкальская красавица произвела такое сильное впечатление. Годы работы в модельном бизнесе сделали Марианну равнодушной и жестокой, и к своим девушкам она относилась как к человеческому мясу. Приносишь деньги – она будет тебе улыбаться, посылать тебе фруктовые корзинки и «Вдову Клико» на праздники, предлагать тебя на хорошие кастинги. Перестала приносить деньги – максимально вежливо кивнет при случайной встрече. А скорее всего, и вовсе забудет твое имя.
Марианна любила деньги и умела их считать. А Федор Птичкин приносил ей большие деньги.
Так что простился он с ней озадаченным. Она даже отказалась дать ему новый московский номер Сандугаш. Невиданная дерзость! Но он был так растерян, что даже ей это простил.
Тем более, что добыть номер Сандугаш было проще простого. У него были сотни знакомых моделей в городе, и многие из них пересекались с девушкой на кастингах.
Еще удивительное – заполучив номер, Федор не сразу позвонил ей. Хотя все время помнил о том, что в кармане лежит бумажка с заветными цифрами. Иногда даже доставал листочек из кармана и созерцал цифры – пока не запомнил их наизусть.
Одним субботним утром, за расслабленным одиноким завтраком в модном кафе, все же позвонил. Она ответила сразу, как будто бы ждала.
– Ну привет, – улыбнулся в никуда Птичкин. – Вот и я.
Сандугаш его не узнала. Или очень талантливо сделала вид. Это немного задело Федора. И сразу поставило его в просительное положение. А просить Птичкин не привык. Но что поделаешь – пришлось представиться.
Она, вроде бы, искренне обрадовалась. Но сразу извинилась, что разговаривать не может – съемки.
– Обложка Вог, надеюсь?
– Какой там! Каталог шерстяных свитеров. Отсняли уже тридцать штук, я вся потная.
– Хотел бы это увидеть. Во сколько ты заканчиваешь?
– У меня потом сразу кастинг.
– Важный? Его нельзя пропустить?
– Нет, – серьезно ответила Сандугаш. – Это моя работа.
– Я смотрю, кто-то стал у нас суперпрофессионалом. Или просто зазнался.
– Ну что ты! Может быть, вечером выпьем кофе? – смягчилась девушка. – У меня последний кастинг в самом центре, на Лубянке.
– Договорились. Пришли смской адрес.
Он приехал с большим букетом лилий. Его любимые цветы. Могильные, ночные, слишком сладкие. У большинства людей от их аромата кружится голова. Федор же с самого детства мог спать в одной комнате с пышным букетом лилий и получал удовольствие от ярких, странных, как будто бы отравленных снов, которые они приносили на крыльях своей сладости.
Сандугаш зарылась в букет носом и закрыла глаза.
– Какие красивые. Как будто бы из другого мира.
– Из мира мертвых фей. Мне так мама в детстве говорила, – сказал он и сам смутился. Просто вырвалось. Он никогда не делился с девушками подробностями о своей жизни и своей семье. У Птичкина была очень большая и хорошо охраняемая внутренняя территория.
– Иногда мне кажется, что я сама из мира мертвых фей. Особенно в конце рабочей недели, – рассмеялась Сандугаш.
Он заранее заказал целый зал в модной кофейне. Не один столик, а зал. Сандугаш даже не обратила внимания на то, что все рестораны вокруг забиты, а здесь так пусто. Она заказала горячий шоколад, большую кружку. Ела его маленькой ложечкой, с наслаждением, как ребенок.
И не было в тот вечер ни одной заминки, ни одной минуты неловкости. Как будто бы два старых друга встретились. С этой девушкой было уютно и свободно – как будто бы она заранее приняла все твои пороки и несовершенства и можно не носить масок, не контролировать слова. Сандугаш рассказывала о кастингах и немногочисленных съемках. И о своих соседках по модельной квартире. Одной повезло – ею заинтересовались в Милане и теперь она поедет участвовать в показах. И надеется там остаться, зацепиться. Русский модельный бизнес – это только игра в модельный бизнес. Все девушки мечтают однажды вырваться в большой мир.
– Если хочешь, я легко могу тебя спротежировать, – предложил Птичкин. – У меня есть хорошие связи в Нью-Йорке. Отправь мне свои композитки, перешлю их в агентство. И загранпаспорт дай – визу тебе поставим.
Он обрадовался, что у Сандугаш есть такая мечта. Это облегчало ему задачу. Люди слабы, и, если хочешь что-то от них получить, надо играть на их пороках и мечтах как на скрипке. А это Федор Птичкин умел делать виртуозно.
– Нет, пока не надо, – к его удивлению, отказалась Сандугаш. – Но спасибо тебе большое. За то, что тебе не все равно.
– Отказываешься от шанса? На тебя не похоже.
– Не хочу подводить Марианну. Она столько в меня вложила. И не получила пока ничего.
– Не смеши меня. Эта Марианна тебя с потрохами съест. Она уже не человек давно. Все чувства атрофированы.
– Да пойми, мне неважно, как поведет себя она. Как говорится, чужие поступки – чужая карма, твои поступки – твоя карма… Лучше расскажи, как у тебя дела. Твоя жизнь наверняка более интересная и волшебная, чем моя.
И Федор рассказал ей о тех частностях своего бытия, которые любой девушке возраста Сандугаш показались бы соблазнительной сказкой. О том, как его близкий друг купил островок в Тихом океане и они вместе летали, чтобы посмотреть на его новые владения. На огромном лайнере долетаешь до большого острова, а оттуда – на крошечном самолетике, который садится на воду. Там еще ничего не построено, но друг Птичкина собирается устроить тропический дворец. Как у древнего азиатского короля. С прекрасным садом и даже гаремом, в котором будут жить специально отобранные островитянки. Их волосы пахнут коксовым маслом, а кожа – морской солью. И говорят они на диковинном певучем языке. Как райские птицы. Другой биологический вид.
Рассказал ей о своей поездке на калифорнийскую винодельню. Небольшой бизнес его делового партнера. Скорее, хобби для души.
И о том, что скоро его друзья устраивают в своем загородном имении настоящий бал. Ролевая игра для миллионеров. Воссоздание атмосферы девятнадцатого века во всех мельчайших деталях. К балу готовились два года – несколько десятков портных шили костюмы для гостей, декораторы под наблюдением историков старались учесть мельчайшие детали. А хозяйка дома даже специально для мероприятия с нуля выучила французский язык.
– Звучит как настоящая сказка, – глаза у Сандугаш заблестели. – Хорошо, когда можно себе позволить делать, что хочется. И когда при этом ты не просто прожигаешь дни, а устраиваешь что-то вот такое интересное.
– Пойдешь со мной на этот бал? У меня нет спутницы. Но нам придется брать уроки танцев…
– Где бы еще взять на это время. У меня почти никогда не бывает выходных… Только не подумай, что я жалуюсь.
Спустя час Сандугаш спохватилась – завтра рано вставать, ей необходимо вернуться домой. Как Федор ни предлагал хотя бы зайти в какой-нибудь бар и выпить вечернего глинтвейна – ни к чему это не привело. Пришлось отвезти ее на край земли, где располагалась модельная квартира.
– Вот Марианна дает. Не могла тебя ближе к центру поселить.
– Так это квартира для начинающих моделей. Которые только что приехали. Или не очень успешных. Даже при мне одна девушка уже переехала в другую, на Рижскую.
– Прекрасная карьера! – не удержался от презрительной ухмылки Федор. – Из общежития в Бутово в общежитие на Рижской. Тебе есть к чему стремиться.
– Ну зачем ты так.
Сандугаш вроде бы и не отвергала его, но вела себя так, словно ее осаждает целый отряд таких Птичкиных. Поэтому потерять одного не жаль. Одним больше, одним меньше.
Вскоре он с удивлением осознал, что это не игра, направленная лично на него. Это суть ее отношений с окружающим миром. В этом нет никакой хипповской отстраненности. Наоборот – Сандугаш чувствует мир настолько своим, что ей не жаль распрощаться ни с одной из его деталей.
Это была настоящая внутренняя свобода. И это завораживало.
Сам Федор считал себя человеком свободным. Но годами работал над этим состоянием, дрессировал себя, воспитывал. Добился высот. И вдруг пожалуйста – рядом с человеком, которому этот клад достался от природы, он вдруг почувствовал себя учеником. Это был почти конфликт Моцарта и Сальери.
В школьной программе неправильно рассматривают этот конфликт, внушая детям о том, что это зависть бездарности к таланту. А на самом же деле это была зависть таланта к гению.
И тогда Птичкин сделал то, чего он никогда не делал раньше. Он привык брать уже капитулировавшие города. Но в этом случае решил развернуть настоящую военную операцию. В конце концов, это новый опыт. И так даже интереснее добиться своего. Это игра, война, охота.
А противник у него был сильный.
И сила его заключалась в равнодушии. Сандугаш всегда была ему рада, но сама не звонила, встреч с ним не искала. Прощалась легко, продолжить вечер в его доме с вежливой улыбкой отказывалась.
Но у него в этой войне было преимущество – возраст, опыт, интеллект. Постепенно он подбирал ключики к этой диковинной китайской шкатулке.
У Сандугаш вечерняя съемка на Цветном бульваре, а в шесть часов утра – продолжение там же. Птичкин снимает номер в гостинице через дорогу от фотостудии. Номер на одного человека. Он ни на что не претендует, не пытается обменять ее комфорт на физическую близость. Просто дружеский жест для приятного человека. И Сандугаш не смогла отказаться. В те дни у нее было так много съемок, что она даже осунулась, ее шатало от усталости. Ночь в отеле – это как минимум три лишних часа сна. Спокойного глубокого сна, не прерываемого хохотом или громкими ссорами соседок.
Однажды она обмолвилась, что любит лошадей. Федор организовал для нее вышколенного арабского скакуна. Такую лошадь может оседлать только избранный. Это слишком дорого.
В другой раз прислал за ней Мерседес с водителем – чтобы она избежала утренней давки в метро. Этот же водитель ждал Сандугаш и вечером. Она отказывалась, ей все казалось, что это делает ее обязанной. Такой напор Птичкина и услаждал ее эго, и казался опасной игрой, в которую ее затянули против воли. Но он границ не переходил, даже не пытался поцеловать ее на прощание. Но все равно за всем этим явственно ощущался мрачный подтекст.
Да еще и соседки масла в огонь подливали. В модельном мире секретов нет – по всей Москве быстро разнеслась сплетня, что Федор Птичкин потерял голову от какой-то малоизвестной и ничем не примечательной провинциалки.
– Ты с ним осторожнее! Знаешь историю про Элизу?
– У тебя такое лицо. Я даже не уверена, что хочу это знать.
– Девушка была такая, все с Птичкиным твоим тусовалась. А потом куда-то пропала. Вроде все хорошо у нее, в социальных сетях фоточки какие-то постит. Но модельную работу бросила и общаться со всеми перестала. А потом девочки разнюхали, что она заперта в частной клинике. Позвоночник у нее перебит. Восемь операций, но так и не встала на ноги. И ей хорошо заплатили за молчание. И за то, чтобы она всем говорила, что все у нее хорошо. Ты ведь знаешь, что Птичкин – садист?
– Перестаньте, девочки, – поморщилась Сандугаш. – Я все знаю. Но это слишком личное.
– А некоторые девочки, которых с ним вместе видели, вообще пропадали бесследно. Была красавица – и нет ее. Поэтому его называют Синей Бородой.
– Ну вот я пропаду, вам же только хорошо будет! – отшучивалась она. – Пространства больше.
– Если бы. Марианна тут же еще кого-нибудь подселит.
Федор тоже встретил непонимание в своем кругу.
Один из его близких друзей, некий Антон Семенов, ресторатор, не мог прийти в себя от удивления.
– Неужели ты влюбился? Этого не может быть. У тебя же нет сердца!
– Нет, мне просто интересно. Я люблю интересные сюжеты. А любви не существует, это фантазия слабых духом.
– И что в ней такого особенного, – Семенов рассматривал фотографию Сандугаш. – У тебя и намного лучше женщины были.
– Антон-Антон, – вздохнул Птичкин. – Тебе вот уже сорок три года. А баб по-прежнему выбираешь как коней на базаре. По особенностям экстерьера, выбраковывая за какие-то мелочи. В нашем возрасте пора научиться видеть совокупность.
– Какая там совокупность. Она хоть совершеннолетняя?… Неужели ты на ней женишься?
– Ну что за бред. Но, думаю, в ближайшем будущем, она переедет в мой дом.
– Она согласна?
– Она еще об этом не знает. Но, разумеется, она согласна.
– Ай да, Птичкин, ай да сукин сын! Всегда завидовал твоей самооценке.
Все получилось именно так, как предсказывал Птичкин. Однажды Сандугаш осталась ночевать в его доме. Федор все заранее подстроил:
– Я вынужден улететь в Лондон по делам, на три дня. Хочешь, дам тебе ключи от моего дома? Кроме тебя и прислуги никого не будет. Только не стоит устраивать модельные вечеринки, ненавижу посторонних на моей территории.
Сандугаш удивилась, но отказаться не смогла. Она очень уставала от толкотни и тесноты модельной квартиры. Постоянное присутствие посторонних выматывает интровертов, лишает их жизненных соков.
В другой раз Птичкин отлучился в Майами, уже на неделю. Сандугаш приехала со всеми своими немного численными пожитками.
Чтобы утвердить ее в своем пространстве, Федор подарил ей роскошный белый купальный халат и заполнил одну из полочек ванной кремами Ля Прери. В его доме у девушки появилась личная комната. Федор пригласил декоратора, манерного молодого человека в костюме от Пола Смита, который записал ее пожелания – что следует изменить в интерьере. Сандугаш не очень нравилась комната. Холодная и пустая. Но вносить серьезные изменения она постеснялась. Во-первых, еще не окрепла в статусе хозяйки, во-вторых, боялась задеть Птичкина. Ей было известно о его педантичности. Дизайн-проектом дома он занимался сам.