В засаде оказалось неожиданно скучно и некомфортно – если не считать жука, попыткой перелезть через мою ногу чуть не нарушившего всю конспирацию, и пчелы, пару минут пожужжавшей над ухом, в зоне видимости не происходило ровным счетом ничего. Я постояла, посидела на корточках, снова постояла. Загнув малиновые оборки, уселась на землю, но вспомнила про обитающих там насекомых и вскочила…
Извлечённые из сумочки часики уверяли, что прошло всего сорок минут, мне же казалось, что я уже целую вечность топчусь в колючих зарослях. Я внесла на последнюю страницу блокнота пометку о необходимости в будущем носить с собой складной стульчик и бутерброды и принялась общипывать с кустов нежно-розовые цветы, гадая, как на ромашках: "Выиграю пари! – Не выиграю пари!". Результат неизменно был в мою пользу – ведь у шиповника пять лепестков – и это несколько примиряло с неудобствами.
Увы, и это сомнительно развлечение мне вскоре наскучило. Я решила выбраться из засады и отправиться опрашивать членов съёмочной группы. Но стоило только сделать шаг в сторону просвета между ветками, как в поле зрения нарисовался весьма интересный объект – настороженно оглядываясь, к фургончику звезды приближалась рыжая Фелисьена. Чуть не выронив блокнот, я подалась вперед, чтобы не пропустить ни единой детали. Чутье буквально кричало, что сейчас я буду сполна вознаграждена за проведенный в компании пчёл и жуков час. И оно меня не обмануло!
Взобравшись на нижнюю ступеньку, рыжая мисс уверенно постучала в зеленую дверь. И не просто постучала – в серии ударов легко опознавался популярный мотив.
Створка распахнулась, являя взору гостьи, а заодно и моему, полуголого хозяина. Ферран широко и как-то кровожадно улыбнулся, ловко наклонившись, обхватил Фелисьену за талию и одним движением вздёрнул вверх. Взмыли рыжие локоны и лиловый подол, мелькнули голые ноги, бледные руки обвились вокруг загорелой шеи полуэльфа, хлопнула облезлая дверь, а я плюхнулась на землю, уже ни капли не заботясь ни о юбке, ни о насекомых.
Увиденное несколько не вписывалось в мою концепцию, но было весьма и весьма любопытно. Мозг усиленно обрабатывал поступившую информацию, на губах расцветала злорадная ухмылка, а рука сама по себе чиркала в блокноте, и то, что из-под неё выходило, очень напоминало чьи-то ветвистые рога.
Дожидаться, пока мисс-столичная-штучка покинет обитель идеального мужчины, я не стала – было понятно, что "общение" может затянуться, а вероятность того, что фургончик вдруг начнет таранить лбом, украшенным наростами, свежеиспеченный "олень"-Алекс, показалась мне до обидного ничтожной. Чмокнув на удачу обложку блокнотика, хранившего теперь пусть небольшой, но значимый секрет, я сунула его в сумку и принялась выбираться из объятий кустарника.
Вынырнуть из плена колючек рядом с фургончиком я не рискнула. Конечно, паре, укрывшейся за его стенами, вряд ли было до созерцания окрестностей, но и случайного взгляда, брошенного в окно, хватило бы, чтобы засечь нежеланную свидетельницу тайной встречи.
Пришлось двигаться в глубь зарослей, в надежде высвободиться подальше от опасного места. К сожалению, веткам явно полюбился наряд пастушки – я то и дело останавливалась, чтобы выпутать оборки и ленты из их цепких лап.
Кусты становились всё выше и гуще, приставучая пчела жужжала над ухом всё назойливее, и я была почти готова согласиться, что карьера мне не так уж и нужна, как вдруг заметила небольшой просвет внизу справа. Разумеется, воспитанной мисс из приличной семьи не пристало ползать на четвереньках, но ведь будущей звезде журналистики простительно небольшое отступление от норм приличия на пути к славе?
Колебалась я недолго – выбор был не так уж и велик: или продираться на свободу, пожертвовав одеждой, или воспользоваться "кроличьим лазом". И, если уж хорошенько подумать, показаться на людях в изодранном наряде едва ли лучше, чем временно уподобиться кролику. Опустившись на землю, я примерилась к размерам просвета и сочла их вполне приемлемыми. Вот только развернуться никак не получалось и я была вынуждена, повесив сумку на шею и зажав пышный подол между коленями, ползти задом наперед.
Излишне гостеприимный шиповник буквально умолял меня задержаться ещё ненадолго – щипал за плечи и бока, навязчиво трепал волосы – но я была непреклонна и уверенно продвигалась к цели. Выбравшись, наконец, я огляделась, рассчитывая убедиться, что у моего позора не было свидетелей, и чуть не бросилась обратно в заросли.
Да лучше бы я зазимовала в этих кустах! На поросшей одуванчиками лужайке в тени раскидистого дуба сидел "олень" и таращил на меня свои голубые глазищи, а из его приоткрытого от удивления рта свисала длинная зелёная травинка.
Картина в целом наглядно отражала всю нашу жизнь: Фрэйл-младший с комфортом расположился на клетчатом пледе с корзинкой для пикника, и, если не считать крайне глупого выражения лица, смотрелся, как иллюстрация из книги; я же – с расцарапанными руками, растрёпанными кудряшками и общей помятостью – могла смело претендовать на титул мисс Недоразумение-года. Типичнейшее распределение ролей в нашем давнем противостоянии: король жизни и жалкая неудачница.
Как ни обидно, но первым в себя пришел Алекс. Захлопнув рот, он задумчиво пожевал свою оленью пищу, ухмыльнулся и издевательски протянул:
– Я-то думал, там целый медведь ломится, а оказывается, это в наших краях такие шумные Одуванчики бывают!
Я поднялась на ноги, отряхнула юбку, перевесила сумку на плечо, одёрнула блузу, пригладила волосы, задрала подбородок и развернулась, чтобы гордо зашагать прочь, не удостоив соседа ответом. Но перед глазами вдруг всплыла недавно подсмотренная сцена. Я оглянулась, чтобы ещё раз оценить ситуацию. Рядом с плетёным коробом, из которого выглядывала открытая бутылка, красовались два бокала. Тарелок тоже было две, а у корней дерева притаился ридикюль знакомого лилового цвета. Кое-кого явно покинули посреди романтического обеда на природе. Так король ли этот кое-кто, или всего лишь олень, чьих ветвистых рогов не видно за блеском фальшивой короны?
Стремление поскорее убежать сменилось на очень постыдное, но вполне объяснимое желание поглумиться. Немножко, самую-самую малость! Могла же я себе позволить хоть чуточку отыграться за все те дифирамбы расчудесному парню Алексу, которые мне приходилось выслушивать год за годом?
– Не хочешь составить компанию? – И не подозревая о моих недобрых мыслях, предложил сосед.
– Хочу! – улыбнулась я.
Опешивший от ответа, которого, конечно же, не ожидал, Фрэйл выронил прикушенную травинку и как-то подобрался, словно я не чинно шагала под сень дуба, а неслась, воинственно улюлюкая и раскручивая над головой сумку, как кистень. Устроившись на краешке клетчатого полотна и аккуратно уложив вокруг малиновые оборки, я похлопала ресницами и самым невинным тоном, на который только была способна, поинтересовалась:
– А где твоя красноголовая подруга? Ушла за пирожками и заблудилась в нашем дремучем лесу? Не боишься, что ей волк повстречается?
– Фелис была бы тронута твоей заботой. Я непременно поделюсь с ней проявленным тобой беспокойством, как только она поговорит с братом.
– Ах с бра-а-атом! – воскликнула я, с трудом удержав смешок, и, чтобы не проговориться, поспешно продолжила: – А ревновать она не будет?
– К кому? – несносный сосед, приставив ладонь козырьков к середине рогатого лба, заозирался, якобы высматривая предполагаемую соперницу рыжей. – Здесь же нет никого! Только я, обед и… Одуванчики. – Завершив фразу, сосед с прищуром уставился на меня. Но вместо закономерного, усердно провоцируемого взрыва удостоился лишь сияющей улыбки и вежливой просьбы налить воды.
Получив бокал, я покрутила его в руках, соображая, как бы, не вызывая подозрений, потянуть время. Уж очень хотелось пронаблюдать, как до нашего местного бабника, сменившего не один десяток девиц, дойдёт, что его нынешняя пассия не торопится возвращаться. По всему выходило, что задача невыполнима – уже сам факт моего внезапного дружелюбия был крайне странен. Снова облюбовать какие-нибудь кусты?
Но удача в этот день несомненно была на моей стороне – не успела я расстроиться из-за необходимости покинуть сцену, как Алекс нашёл решение за меня, молча протянув наполненную тарелку. Сделав вид, что не нахожу ничего необычного в разделении пищи с заклятым врагом, я приняла предложенное, расстелила на коленках салфетку и приготовилась к самому медленному в моей жизни пережёвыванию бутерброда.
Увы, у изрядно проголодавшегося организма были свои планы – я и заметить не успела, как проглотила все содержимое тарелки. Сосед, едва осиливший половину своей порции, поглядывал на меня со смесью недоумения и жалости. Над клетчатым полем повисло неловкое молчание. Покомкав салфетку пару минут и так и не придумав, чем бы аргументировать свое дальнейшее пребывание в прежде столь ненавистном обществе, я поднялась и натянуто произнесла:
– Ну я пойду?
– Иди! – Кивнул Алекс.
Я шагнула и, само собой, споткнулась. Каблук зацепился за бахрому пледа, я пошатнулась, но равновесие все же удержала, зато не удержала сумку. Соскользнув с плеча, она радостно вывалила всё своё содержимое к ногам Фрэйла-младшего.
Я вспыхнула и принялась лихорадочно собирать разлетевшуюся мелочёвку: ручки, пудреницу, носовой платок, томик сценария, блокнот… А где блокнот?
– Какая любопытная расцветка! – Деланно восхитился сосед, погладив пальцем нарисованное на розовой обложке сердечко. – Как раз для юных романтичных особ! И что же за девичьи секреты хранит этот дневник? – С преувеличенной серьезностью добавил он и раскрыл блокнот. – Что это, схема для вышивки? – Не оценил портрет собственных рогов Алекс.
– Отдай немедленно! – Взвилась я и ринулась отбирать свою собственность.
Сумка упорхнула куда-то вправо, слетевшая с ноги туфля – влево. Корзинка, тарелки, бокалы, ручки – всё смешалось, сметённое катающимися по клетчатому полю боя противниками. Я вопила, как будто мне снова было десять, и пыталась вырвать из загребущих лап противного соседа средоточие моего светлого будущего. Он же хохотал, как пьяный баньши, уворачивался, прикрывал лицо от моих ногтей и периодически охал, когда мои коленки или локти приходили в соприкосновение с его ребрами. Наконец, получив коленом несколько ниже живота, Алекс мигом посерьезнел и, ловко перевернувшись и нависнув сверху, пригвоздил мои ладони к земле одной рукой.
– Ну хватит! – Заявил он.
Я сдула упавшую на глаза кудряшку и приготовилась к новому витку драки и обязательной победе, но произошло совсем иное…
– Милый, что здесь происходит? – Зазвенел над лужайкой голос рыжей сестрицы режиссёра.
Мир на мгновение замер, а потом закружился с удвоенной скоростью. Ещё секунду назад я лежала, распластанная, словно бабочка под стеклом, и вот уже стою, уткнувшись носом в ворот Фрэйла-младшего, а его руки бесцеремонно одергивают мою одежду и по-хозяйски копошатся в моей же шевелюре.
– Ничего, золотко! – Бодрым тоном отчитался Алекс. – Просто малышка Мэнди впала в истерику при виде жука.
– Что…?! – попыталась возмутиться наглой ложью я, но тяжелая ладонь, надавив на затылок, лишила меня способности разговаривать. Всё что я могла – это бессвязно мычать в рубашку соседа. Ну или укусить его.
– Не мог же я бросить кузину в беде. – Продолжал увлечённо врать Фрэйл, словно собаку гладя меня по голове.
Я, скосив глаза вниз, примерилась каблуком к его ноге, но ударить не успела.
– Мисс Аманда? А я вас кругом ищу! – Руперта я узнала с полуслова. Все же голос у режиссёра был очень приятный, не то что у новоявленного "родственничка".
Осознав, что вопить и брыкаться я передумала, Алекс крутанул меня, будто куклу, и я смогла взглянуть на свидетелей битвы за блокнот. На мужчине были кремовый костюм-тройка, полосатый шарф из дикого шёлка и очаровательная улыбка. На его сестрице – отвратительно аккуратное, идеально отглаженное, словно только-только из-под утюга лиловое платье, ажурные чулки, шпильки и злобная гримаса. Быстро же она "наобщалась" с полуэльфом. Или их тоже прервали, и именно поэтому она так зла?
Безусловно, я нашла бы, что сказать этой общительной особе, но устраивать сцену на глазах у Руперта не хотелось. Кроме того, что он нравился мне и внешне, и манерами, я планировала многое извлечь из участия в съёмках. А, следовательно, не стоило портить о себе впечатление у главного человека в команде.
Я широко улыбнулась приближающемуся под ручку с рыжей мегерой режиссёру и как можно тише прошептала соседу:
– Какая я тебе кузина?!
– Четвероюродная! – так же тихо ответил Алекс, поправив ленточку на моём рукаве.
– Врёшь! – Злобно шипеть, сохраняя на лице доброжелательность, было сложновато, но я справилась. – Я знаю свое фамильное древо – не было там никогда никаких Фрэйлов!
– Мой прадед трижды сватался к твоей бабке, – на грани слышимости сообщил сосед, – так что, считай, родственники.
Пользуясь тем, что пышные оборки многое могли скрыть, я завела руку назад и ущипнула "кузена" за бедро. Охнув от боли, он ослабил захват и я, наконец-то, смогла сделать шаг в сторону. Заметив валяющийся на земле блокнот, поспешно подняла его и сунула в сумку, которую для надежности повесила через плечо. После чего ухватилась за свободный локоть как раз подошедшего Руперта и, заглянув в его синие глаза, радостно прочирикала:
– Вы не могли бы уделить мне немного времени? Я хотела спросить…
Язык сам по себе выплетал какую-то ерунду о жажде разобраться в тонкостях режиссёрской профессии, и под этот воодушевленный щебет я все дальше и дальше увлекала мужчину. Прочь от зелёной лужайки, где рогатый олень остался выяснять отношения со своей пока безрогой, но уже стервозной оленихой. В том, что ветвистые наросты на ее рыжей голове непременно появятся, я нисколько не сомневалась – постоянство было последним качеством, в наличии которого можно было заподозрить Фрэйла-младшего.
Дорогуши при виде измятого платья, растрепавшегося облака кудряшек и изгвазданных чулок пришли в неистовство. Наверное, они растерзали бы меня на сотню крохотных пастушек, если бы не Руперт, заявивший, что как раз намеревался похвалить мастериц за отменную работу, и что именно так и должна выглядеть моя героиня. Я готова была расцеловать режиссёра за спасение, но он тут же сам все испортил, заставив меня репетировать. До самого вечера мне пришлось вприпрыжку спускаться с холма, размахивая то корзиной, то букетом, то шалью, мяукать дурацкую песенку про барашков, останавливаться под деревом и, заламывая руки, восклицать: "О-о-о, как это было прекрасно!".
Домой я добиралась, ног не чуя от усталости, и, разумеется, ни о каком расследовании, ни о какой работе над будущей статьей не могло быть и речи – едва завидев кровать, я рухнула носом в подушку и забылась беспробудным сном.
Утро следующего дня снова началось с гримёрш. На сей раз Минни, Ринни и Джинни управились куда быстрее и даже избавили меня от последствий общения с шиповником, смазав царапины специальной мазью. Чудодейственное, приправленное магией средство было не из дешёвых, а потому в нашей домашней аптечке не водилось. Руперт еще не появился, а больше никто не проявлял ко мне интереса и я, о чудо, могла заняться действительно нужным делом!
Оббежав всю площадку и заглянув в каждый уголок, я убедилась, что ничего особенного пока не происходит, после чего устроилась под деревом и выудила из сумки драгоценный блокнотик. Первым делом я сделала то, что должна была осуществить еще вчера – приладила на него защитный амулет, который пришлось с мясом (то есть с куском обложки) отрывать от собственного дневника. Рассудив, что спрятать от проныры соседа и прочих любопытных плоды своего расследования важнее, чем отчёты о школьных буднях от Эльвиры и мамы, я оставила тетрадь с детскими откровениями почти беззащитной – всего-то закопала ее среди прабабушкиных платьев на чердаке. Зато теперь никто кроме меня не мог открыть блокнот или прочесть что-либо, заглянув в уже открытый через мое плечо.
Замочек для дневника, преподнесённый тетей Аделаидой на пятнадцатилетие, надёжно скрывал содержимое любой тетради, книги или папки. Стоило только правильно прикрепить, и никто посторонний уже не мог проникнуть в тайну записей о первой любви, разбитой вазе или поедаемых в ночи пирожных. Разумеется, любой маг или обладатель нужного амулета – например, полицейский – без труда вскрыл бы нехитрую защиту, но для охраны невинных девичьих секретов ее было более чем достаточно. Особую же прелесть этому популярному подарку придавало то, что он постепенно перенимал характер хозяйки. Сперва я очень расстроилась, получив банальное розовое сердечко – этот романтичный символ куда больше соответствовал тому, какой хотела бы меня видеть тётушка, чем тому, какой я была на самом деле. Но уже через пару недель использования вместо полупрозрачных крылышек феи, как у собственности образцовых мисс, мой замок отрастил себе кожистые нетопыриные. А вместо алых губок бантиком, рассылающих поцелуи, обзавелся клыкастой пастью. И теперь, когда кто-то пытался заглянуть через мое плечо в блокнот, то видел не облачко поцелуйчиков, как предполагалось задумкой создателя, а хищную стайку вооруженную мелкими острыми зубками, готовыми вцепиться в любопытный нос.
Обеспечив безопасность будущего шедевра, я старательно вывела заголовок. Полюбовавшись многообещающим словосочетанием "Идеальный мужчина", принялась, не жалея эпитетов и аллегорий, описывать Феррана Истэна. Я как раз увлеченно превозносила глубину его прекрасных очей, когда мимо прошмыгнула тощенькая девица в мышином платье. Это серое пятно так бросалось в глаза на фоне окружающей зелени, что я невольно выпала из творческого процесса и недовольно уставилась на раздражающий элемент. Девушка была ничем не примечательна, кроме, пожалуй, факта общения с объектом моего интереса. Именно с ней полуэльф вчера разговаривал возле своего фургончика. Разговаривал достаточно грубо, как-то по-свойски. Так не поведает ли мне эта мисс Серость что-нибудь любопытное?
Я поднялась и направилась к переносному столику, возле которого незнакомка наливала себе чай.
– Аманда Райт. – Протянув руку и как можно приветливей улыбнувшись, представилась я. – Любимая пастушка вашего режиссёра на этой неделе.
Девица вздрогнула и испуганно, словно на ядовитую змею, посмотрела на мою ладонь. Ложечка, которой она размешивала сахар, звякнула о край кружки и упорхнула на землю.
– Дайана Рю, ассистентка мистера Истэна, – робко произнесла мышка, едва ощутимо коснувшись моей кисти ледяными пальцами.
– Ассистентка! – Просияла я, мысленно потирая ладошки в предвкушении очень полезного общения. – Это звучит так… основательно! А чем именно вам приходится заниматься?
Вблизи личная помощница звезды оказалась еще невзрачнее, чем издали – бледная, с какими-то нечёткими, будто смазанными чертами лица. Взгляду было решительно не за что зацепиться. Тусклые волосы, реденькие бровки и почти незаметные ресницы, мутно-серые радужки, тонкогубый рот со скорбно опущенными вниз уголками. Если бы не шея, на которой не было ни следа возрастных изменений, я решила бы что мисс Рю лет сорок, настолько уставшей, унылой и угрюмой она казалась. Под моим напором девушка так растерялась, что уже через пять минут согласилась перейти на ты, называть меня Мэнди и разрешила обращаться к ней просто Ди. После чего сбежала, сославшись на неимоверно важное поручение и оставив впопыхах на столике свой чай.
С досадой проследив за удаляющимся источником информации, я утешила себя тем, что первый шаг уже сделан, и приписала на странице со схемой статьи "тиран, угнетающий подчиненных". В сочетании с названием этот пункт смотрелся особенно многообещающим – публика любит контрасты.
А еще больше их любит сама жизнь! Не прошло и десяти минут, как унеслась прочь страшненькая мышка, и на сцену выплыла великолепная белая кошка.
Далинда или коротко Линда Кайс, исполнительница главной роли в снимаемом фильме, была просто изумительна. В сравнении с ней не только бедняжка Ди выглядела убого. Рядом с этим эталоном женственности и красоты я сама была не более чем блеклой тенью, а рыжая Фелис могла претендовать разве что на звание мисс Посредственность. Роскошные светлые локоны до пояса укрывали спину актрисы, голубые глаза могли поспорить цветом с весенним небом, точеный носик так и просился быть запечатлённым в мраморе – ее совершенству можно было слагать оды. И примиряло с внешней идеальностью Линды лишь одно – в самом скором времени ей предстояло стать остывшим телом в каком-нибудь морге.
Всего по книгам о неотразимом жулике было снято десять фильмов. Тому, для которого избрали наш мирный Лайтхорроу, предстояло стать одиннадцатым. И именно столько имен было в списке, который я составила, перерывая вырезки из газет и журналов. Десять фильмов, десять героинь, десять бурных романов, десять многообещающих актрис, сыгравших единственную роль.
В каждой из экранизаций рядом с персонажем Феррана Истэна появлялась новая девушка. Роковая красавица, романтичная дочь главного злодея, невинная жертва… Они были разными, но каждая становилась звеном в цепи побед любимца зрителей – непревзойденного жулика Джима. Тоже самое происходило и в жизни. Портреты звёздной парочки мелькали повсюду, все светские хроники прогнозировали скорую свадьбу, сплетницы прикидывали, достанутся ли детишкам острые уши милашки Рана. На премьере фильма полуэльф появлялся под ручку со своей дамой и… и после этого ее больше никто и нигде не видел! Вернее, более эти дамы нигде не снимались и не давали интервью, зато аж пятеро из них удостоились нескольких скромных строк в колонке некрологов.
Дарла Вильямс камнем рухнула на дно ущелья вместе со своей любимой машиной, Далия Стивенс приняла слишком много снотворного, Даймонд Рил утонула в собственной ванне, Дасти Холмс отравилась рыбой в ресторане, а Даниэлу Мид закололи ножом в подворотне грабители. Не многовато ли случайностей? Неведомой оставалась судьба Даметры, Данаты, Дамианы, Дарби и Дарин, но что-то я сомневалась, что она сложилась успешнее.
Впору было предположить, что на совершенного мистера Истэна наложено проклятие. Какая-нибудь ещё не изученная разновидность венца безбрачия. Именно так полагали те немногие, кто всё же интересовался долей актрис. Мне попались аж две заметки на эту тему. Но чтобы богатейшая кинокомпания не сумела нанять мага достаточно высокой категории для снятия любой порчи? Думать так было как минимум нелепо! Не-е-ет, дело было в чем-то совсем другом! И у меня имелась более убедительная версия.
Широкой огласки трагические происшествия с девушками Джима не получили. Очевидно всё, что могло плохо сказаться на репутации главной звезды, всячески замалчивалось. Разумеется, идеальный Ферран Истэн должен был оставаться идеальным во всем. Только вот я в идеальность не верила никогда. Достаточно было послушать, как нахваливали в наших краях Алекса, ведь я-то знала, какой он на самом деле мерзкий, противный, скользкий зазнайка и хвастун. Пора было положить конец безобразию, прервать череду смертей, разоблачить преступника… ну и заодно доказать Фрэйлу-младшему, кто способен на настоящее журналистское расследование!
С появлением на площадке Далинды жизнь закипела: откуда-то вдруг набежали люди со специальными лампами; трое перевёртышей (характерное строение челюсти выдавало в них волков) прикатили тележку с камерой по наспех проложенным рельсам; гримёрши принеслись со своими сундучками, набитыми гримом, и принялись шушукаться в сторонке; примчались костюмерши со стойкой одинаковых нарядов – стало решительно невозможно сосредоточиться. Но я нисколько не переживала из-за этого, с жадным любопытством изучая ту, которую мне предстояло уберечь от гибели во цвете лет. И чем дольше я смотрела, тем меньше мне хотелось ее спасать.
Линда Кайс в противовес своей неземной красоте оказалась капризной и крайне неприятной особой. За полчаса она успела наорать на пухленькую костюмершу, трижды отправить одного из волков за соком, плеснуть этим соком бедолаге в лицо и даже нахамить режиссёру, едва тот появился. Руперт же лишь вздохнул и порекомендовал Далинде не пренебрегать успокоительным. В голубых глазах актрисы в ответ вспыхнула такая злоба, что мне показалось, еще миг, и она бросится душить мужчину его же шарфом.
Напряженную ситуацию разрядил Ферран. Стоило только полуэльфу попасть в поле зрения Линды, как она мигом превратилась в само очарование. Метаморфоза была настолько стремительной, что походила на волшебство. Я отчаянно жалела, что ни у нас дома, ни в редакции "Летописей Лайтхорроу", куда мне порой удавалось попасть, не водилось ни маятника для определения колебаний магической среды, ни магографа для выявления амулетов. И то, и другое имелось в наличии в отделении полиции, но вряд ли детектив Трулли доверил бы начинающей журналистке ценное оборудование. А я так в нём нуждалась! Должно же было быть разумное объяснение тому воздействию, которое оказал Ран Истэн на поведение своей партнёрши. Ну не может же одна только любовь превратить шипящую гадюку в ласкового котёнка. Так не бывает!
Получив указания от режиссёра, актёры заняли место под деревом. Зажужжала камера… Первые пять дублей я заворожено, затаив дыхание, наблюдала, как божественно прекрасный Джим в исполнении Феррана, прижав свою возлюбленную к стволу дуба, медленно склоняется к ее губам. На шестом же прерывании на самом интересном месте сцена потеряла все свое очарование. Надежды, что кто-нибудь растерзает оператора, вопящего "стоп кадр!" было мало, и я решила переключиться на более перспективное занятие – устроить небольшой допрос Руперту.
Рыжая Фелисьена сегодня не почтила съёмочную площадку своим присутствием, следовательно, путь к её брату был свободен. Меня нисколько не смутило, что мужчина занят изучением каких-то бумаг, я была уверена, что для меня у него найдётся свободная минутка. Предстояло лишь определиться, как именно спрашивать, чтобы не насторожить раньше времени. Устроившись рядышком, на том же бревне, на котором сидел режиссёр, я начала издалека:
– Красивая пара, не правда ли?!
– Что? – оторвавшись от чтения, переспросил Руперт.
– Ферран Истэн и Далинда Кайс, – охотно пояснила я, – они так восхитительно смотрятся вместе, так дополняют друг друга!
– С Раном любая актриса становится совершенством. – Не разделил моих восторгов мужчина.
– Любая-любая? – Мигом ухватилась за нужное направление беседы я и, понизив голос, продолжила: – А я слышала, что мистеру Истэну было предсказано, что ему будет сопутствовать успех, пока рядом с ним женщина, чье имя начинается на "да"!
– Глупости! – Улыбнулся Руперт, откладывая свои бумаги.
– Разве для него не подбирают специально актрис с правильными именами? – Захлопала ресницами я.
– Аманда, – склонившись к моему уху, начал режиссёр, – вы же умеете хранить секреты?
Я поспешно закивала, боясь спугнуть удачу:
– Конечно умею!
– Я могу доверить вам тайну?
Как я понимала в этот момент мисс Кайс – мне и самой до безумия захотелось затянуть шарф на загорелой шее Руперта.
– Можете!
– Настоящие имена этих дам были совсем иными, – почти касаясь губами моего уха, прошептал мужчина.
– Так значит, это кинокомпания подбирает похожие псевдонимы? – Озвучила я вторую из популярных версий.
– Не-е-т, – протянул режиссёр, согревая дыханием мою щеку. – Только вам, Аманда! В виде исключения, в знак особого доверия я скажу…
Я нетерпеливо заёрзала, готовая начать душить режиссёра уже без участия аксессуаров – голыми руками.
– Это требование самого Рана, прописанное в контракте. В детстве у него была собака по кличке Дака, и вот, в память о ней…
– Собака? Вы меня разыгрываете? – Я повернула голову и уставилась на улыбающегося Руперта. На таком маленьком расстоянии его синие глаза затягивали, будто омуты. Они все приближались, заманивая в свою глубину, и, возможно, я бы не удержалась и нырнула с головой, но тут за моим плечом раздался грохот, и очарование спало.
– Простите, я нечаянно! – Покаялся несносный сосед, печально взирая на разбитую лампу.
И, наверное, впервые в жизни я была рада его видеть.
Под тентом, натянутым на шести столбах, где было обустроено что-то вроде походной столовой, было многолюдно и многонелюдно. Я примостилась на краешке лавки за столом, который занимали помощники оператора. Перевёртыши оказались милыми, общительными ребятами. А главное, безопасными – оборотней не интересовали особи иного вида, не умеющие обрастать шерстью и бегать на четырех конечностях под полной луной. Хотя я и безо всякой луны изрядно побегала, прячась по всевозможным закоулкам. Едва не случившийся поцелуй напугал меня до полусмерти. Само собой, я сознавала, что понравилась Руперту – это было очевидно, – но и предположить не могла, что он намерен зайти дальше безобидного флирта. Взрослый, состоявшийся мужчина и, как бы ни досадно было это признавать, ничем не примечательная вчерашняя школьница. Что могло у нас получиться? Вот через пару лет, когда у меня появится своя рубрика в "Вэлларийском вестнике"… Хотя, разве через пару лет он не будет уже совсем старым?
Окончательно запутавшись в своих предположениях, я подняла голову от чашки, которую бестолково крутила в руках, так и не сделав ни глотка, и огляделась в поисках объекта моих дум. Режиссёр, не подозревая о мысленной попытке прибавить ему возраста, ласково улыбался мне со свого места во главе самого большого стола. Я зарделась и поспешно отвернулась. В поле зрения очутилась рыжая, которая все же явилась на площадку и теперь пыталась впихнуть в рот Фрэйлу-младшему ложку серо-зеленой бурды из своей креманки. Я брезгливо скривилась и поторопилась перевести взгляд дальше. С аккуратно распиливающего стейк Феррана на пустующее место подле него – Далинда, нехотя надкусив лист капусты и пригубив водички, удалилась отдыхать. С трио дорогуш, старательно пережевывавших салат на мистра Джойфула, ожесточённо терзавшего жареного цыплёнка… В самом конце длиннющего стола со стаканом сока с тоненьких пальчиках ютилась маленькая серая мышка. Только увидев снова несчастную, запуганную Ди, я вдруг сообразила, что и ее имя начинается с того самого "да"!
Проблема примеривания к внешности Руперта морщин и седины тут же была забыта. Конечно, он был важен, как источник информации, но в свете открывшегося масштаба его симпатии, безопаснее было пойти другим путём. И скромная ассистентка звезды была на этом пути главным попутчиком.
С трудом дождавшись, пока Дайана пообедает – а аппетит у мышки оказался не чета проявленному любительницами капусты, – я подскочила, выбралась из-под тента и бросилась за ней. Топала я при этом, надо полагать, как отряд дрессированных слонов. По крайней мере у Ди, когда я ее настигла, было такое лицо, словно за ней гнались все демоны ада – это был уже не испуг, а самый настоящий ужас.
– Что-то случилось? – пискнула мышка, когда я ухватила её за запястье. Кожа бедняжки еще больше побледнела, а рука под моими пальцами просто заледенела.
"Он её бьет!" – поняла я, потому что ничем иным такую реакцию объяснить не могла. Какой бы робкой и застенчивой ни была девушка, настолько бояться чужих прикосновений было странно. Очень хотелось сказать что-то ободряющее, что-то вроде "Не бойся, Ди, я освобожу тебя от этого тирана!", но я сдержалась. Следовало помнить, что жертвы часто испытывают болезненную привязанность к угнетателю. А уж к такому обаятельному красавцу, как Ран Истэн, чувство могло быть куда сильнее банальной привязанности. Проще говоря, я подозревала, что серая мышка по уши влюблена в своего чёрного кота. А значит, следовало проявлять осторожность. Но, честно говоря, несмотря на предполагаемые сложности в общении, спасать простушку Дайану Рю было куда приятнее, чем великолепную Далинду Кайс.
– Ничего не случилось, но непременно случится! – ответила я.
– Что? – переспросила Ди.
– Похороны! – Голос мой прозвучал очень убеждённо и очень скорбно.
– Чьи? – Блеклые глаза ассистентки стали похожи на новенькие монетки – такие же блестящие и идеально круглые.
– Мои!
– К-к-как это? Почему твои?
– Я узнала страшное! – доверительно прошептала я.
– Страшное? – словно зачарованная повторила мышка.
– Ужасное… – сделав многозначительную паузу, я продолжила: – Мистер Малиформ поведал мне… – Монеты на лице девушки постепенно превращались в блюдца. – В общем, я умру от любопытства, если ты мне немедленно не скажешь, Дайана твоё настоящее имя или тебя тоже заставили его сменить?
Мисс Рю растерянно похлопала белесыми ресничками, а потом расхохоталась, неожиданно став, если не хорошенькой, то хотя бы обычной. Проступивший на щёчках лёгкий румянец и улыбка преобразили ее внешность не хуже средств из сундучков гримёрш.
– Ты меня напугала! – Интонации мышки тоже изменились к лучшему. Голос её больше не напоминал писк. И пусть до настоящей уверенности в себе было ещё далеко, это был шаг в нужном направлении.
– Так ответишь? – Я поспешила закрепить успех, состроив жалобную гримасу и молитвенно сложив руки.
– А ты никому не расскажешь?
– Никому! – охотно подтвердила я, мысленно скрестив пальцы. Впрочем, я ведь действительно не стану об этом говорить, только напишу пару строк и всё!
– На самом деле меня зовут Диана, – поведала девушка, – но когда я стала работать с мистером Истэном, пришлось немного изменить имя.
– Значит, правда! – воскликнула я и собиралась уже поинтересоваться заодно и упомянутой Рупертом собакой, но Ди меня опередила.
– У Феррана очень плохая память на имена, особенно женские. А актрисы, – верная ассистентка скривилась, – они все такие нервные. Такие мнительные и истеричные! Чуть что, устраивают скандал, а у Рана от их криков голова болит. Вот он и придумал, как выкрутиться – проговаривает первый слог, а окончание глотает. А я напоминанием служу – я же всегда рядом, с самого первого фильма! – С гордостью закончила мышка.
Объяснение показалось мне более чем сомнительным, даже хуже истории про Даку, но сама рассказчица, судя по всему, в него верила.
– А почему именно на "да" имена? – Всё же рискнула уточнить я.
– Самую первую партнёршу по фильмам звали Дарла, – охотно пояснила Дайана и, взглянув на часы, вдруг засуетилась. – Прости, мне нужно бежать! – буркнула она и действительно убежала, в самом буквальном смысле этого слова.
Я проводила её жадным взглядом – так смотрят голодающие на еду, оборотни на луну, драконы на вожделенное сокровище. Именно сокровищем Ди и была… С самого первого фильма! Это означало, что маленькая серенькая мышка была лично знакома со всеми десятью жертвами своего великолепного начальника!