В себя мне доводилось приходить по-разному. Иногда резко – по зову службы, начальства или собственного организма после очередной безудержной пьянки. Иногда процесс прощания с грёзами затягивался, особенно в короткие выходные. А бывало, очухивался я уже на ногах, наполовину кое-как одетый или не пойми с кем в обнимку, без малейшего понятия, что вообще происходит.
После же участившихся в последнее время приступов момент пробуждения напрочь стирался из памяти – вставшие набекрень мозги ещё не успевали вернуться на прежнее место. Но только не в этот раз. Я чётко помнил, что плыл куда-то в звенящей пустоте, словно астероид в космосе, а со всех сторон вместо звёзд на меня не мигая смотрели десятки тысяч глаз, горящих алым светом. От этих явно недобрых взглядов было не по себе, но деться от них было некуда, в какую бы сторону я ни двигался. Сколько продолжалось плавание – трудно сказать, антураж никак не хотел меняться. Один лишь звон постепенно нарастал, пока не оборвался звуком лопнувшей струны.
И я очнулся.
Вокруг тихо, лишь иногда доносятся странные звуки – то ли хлюпанье, то ли чавканье. Где-то на периферии сознания это вызывало беспокойство, но вот почему?
В многочисленных медицинских учреждениях, где мне довелось побывать, по прибытию обратно в реальность обязательно уточняли, насколько хорошо моё самочувствие. По десятибалльной шкале.
Сейчас, как ни странно, было на четверочку. Прохладно, даже как-то зябко. Во рту сушь, как после ночного загула, многострадальная голова тихо потрескивала, но в целом куда лучше, чем накануне… Так, стоп!
Я настолько резко приподнялся, что даже привычные круги перед глазами не рискнули показаться. Первое что увидел – задних дверей у машины больше не было, лишь топорщились лохмотья металла в районе петель. Вот откуда такая морозная свежесть в салоне, я-то в одной больничной пижаме на голое тело. На улице, судя по коротким теням, стоял самый, что ни на есть, полдень. Видневшаяся часть дороги, по которой мы ехали накануне, слегка присыпана лимонно-жёлтой листвой с осин, стройным рядочком стоявших за обочиной. Через метров двести полотно сворачивало и терялось из виду. Ни одной машины в поле зрения.
Внутри, если не считать россыпей осколков стекла, обстановка не изменилась. Разве что плед, на который меня стошнило, куда-то пропал. Ну да невелика потеря, хуже другое – в машине кроме меня ни единой живой души. А что там за бортом?
Я уже привычно прислушался и тут же понял, что за звук с самого моего пробуждения не давал мне покоя – снаружи кого-то ели. Особо при этом не скрываясь, с шумным чавканьем, изредка похрустывая костями. Ну, или тут просто рядом студенческая столовая, прямо на дорожке из морских ракушек.
И вполне очевидно, кто стал обедом, принимая во внимание фактическое состояние «скорой». Если серые лапы в браслетах мне не привиделись от острой нехватки кислорода, то считать всё остальное, услышанное до обморока, одним лишь бредом было как-то наивно.
Получается, ночью на ребят в кювете кто-то действительно напал, и, судя по крикам, загрыз. Не медведь. Потом этот чёртов «немедведь» захотел проветрить салон, оторвав к чертям обе задние дверцы, и, очевидно, увидел меня. Так почему я ещё жив?
Чавканье на несколько секунд прервалось, затем раздалось вновь, уже гораздо ближе.
Ладно, допустим, меня в тот момент можно было принять за свеженький труп. Разница невелика, тут только квалифицированный врач «кто есть кто» разберёт, который, похоже, остался в том самом кювете. Так себе гипотеза, но сейчас не об этом. В данный момент «немедведь» занят поглощением добычи. Хватит ли у него аппетита на четверых, с учётом того, что из мужиков никто не смог убежать?
Что-то подсказывало, что хватит. Как-то мы с приятелем-дальнобойщиком забирали его ротвейлера с дешёвого приюта по объявлению. Так вот он, проведя полторы недели на китайском сухпайке, с энтузиазмом умял хорошее такое ведро жратвы. А потом еще половину. Параметры неведомого хищника мне неизвестны, но прикинув его рост с увиденными мною запястьями…
Может, это тот самый алтайский «снежный человек», мать его йети?
Ну, шучу, значит уже окончательно пришёл в себя. А налицо, между тем, две существенные несостыковки. Первая – времени прошло уже немало, что-то медленно «немедведь» добычу приходует. Вторая ходка или сородич? Чур-чур-чур, не хватало только стаи такой вот непонятной херни, терроризирующей местную округу. Кстати, о местных. Странность номер два – даже если никому спастись из экипажа не удалось, где остальные люди? В самом Артыбаше живёт никак не меньше тысячи человек, это не считая многочисленные кемпинги, гостиницы и санатории, разбросанные по берегам Телецкого озера. Да, тут трафик не как в Сочи, но всё же – день на дворе, кто-то должен был проехать туда или обратно и заметить помятую «скорую» посреди дороги, не говоря уже о трупах.
Или проезжали, но «немедведь» и о них позаботился? М-да, кажется, я потихоньку и сам бредить начинаю, без участия опухоли.
Но мозг всё-таки размял перед обдумыванием главного вопроса – а мне-то что делать?
Пока я изображал из себя диогеновского мыслителя без бочки, прожорливый зверь, судя по звукам, подобрался ещё ближе. Так, глядишь, скоро он и в салон снова заглянет, проверить, не проветрилось ли залежавшееся мяско. Не спорю, о конечной цели моего путешествия я не забывал ни на минуту, но становится чьей-то закуской категорически не хотелось. Моё тело практически не слушается, а вот чувствительность никуда не делась – даже пара мелких царапин от осколков на ногах саднили вполне отчетливо.
Если меня будут жрать живьем, то мне ни один смертник на электрическом стуле не позавидует.
Так, а что я могу? Мой мозжечок практически раздавлен всмятку – двигаюсь как больной ДЦП после удара током. Стоять не могу, сижу с трудом, здорово получается только лежать. На своих двоих от «немедведя» точно не уйду. Более реален побег на машине, если только Егорыч оставил ключи в замке зажигания. И это не самая большая проблема – из салона в кабину можно попасть исключительно через небольшую двойную форточку под самой крышей. Для здорового человека такой трюк вполне возможен, если он в своё время не злоупотреблял пивом и фастфудом, а вот для меня – нет. Значит, придется выползти на улицу, на встречу к трапезничающему хищнику.
Если посчастливится с ним как-то разминуться, придётся вспоминать подзабытый навык вождения автомобиля. Правда, из-за непроизвольных сокращений мышц есть немаленький такой риск улететь с полотна в крепкие объятья придорожной осины, так что ехать нужно медленно и осторожно. То-то «немедведь» удивится…
Так себе план. А что ещё остаётся – покорно ждать своей участи? Или громко звать на помощь, как делают в низкобюджетных ужастиках?
Ладно, хватит терять время, и так чёрт его знает, сколько здесь провалялся. Я неловко завозился на кушетке, разогревая затёкшие мышцы перед важным рывком. Главное – тихо спуститься на пол, ничего не зацепив при этом в тесном салоне «Транзита». Тут полным-полно всего – начиная от многочисленных полок и боксов, кончая медицинским оборудованием, торчащим буквально отовсюду. Сплошная эргономика, плюнуть некуда. Как ко всему этому удалось вписать в пространство целых два кресла с высокой спинкой – знает только главный конструктор «Форда».
Сделав несколько глубоких вздохов, я уже приготовился спускать вниз подрагивающую ногу, как на улице тихо чвякнул выстрел. Судя по звуку – винтовочный, с применением дешёвого или вообще кустарного глушителя. Неведомый хищник возмущенно взревел было, но его грубо прервала частая россыпь хлопков. После десятого-двенадцатого, примерно, снова наступила тишина. Неужели мне разок, для разнообразия, решило повезти?
Да уж, местные охотнички под стать фауне – у нас за такие дела положена вполне конкретная статья. С конфискацией и прочими крупными неприятностями.
Но в тот момент я готов был поклясться, положа руку на Конституцию, если понадобится – «немедведь» сам суициднулся, не выдержав нервного потрясения. Где взял оружие и куда его потом дел – думайте сами, товарищи следователи, вам за это зарплату платят. А то любят у нас внутренние органы страны закрывать редких сознательных граждан, протянувших в критический момент руку помощи.
Никто ведь никогда не задумывался, что Красную Шапочку от волка спасли именно браконьеры…
Через несколько минут со стороны кабины раздались тихие шаги. Сам удивляюсь, как их в таком состоянии расслышал, до чего грамотно шли люди. Затем, куда громче, чем до этого, чвякнуло ещё раз. Всё правильно, без контроля к подранку лучше близко не подходить, особенно, когда он до этого он рвал автомобиль, как тузик несчастную грелку.
После короткой паузы шаги возобновились. Судя по всему, «браков» было двое – один чуть позже остановился где-то за обочиной, а вот второй направился проверить самочувствие подстреленой добычи. Почему именно они, а не, к примеру, военные или полиция? Да потому что глушители – не самый распространённый навес на вверенном государством оружии, и вообще вкрадчивость не в их стиле. И я скорее поверю, что только что пристрелили последнего представителя тупиковой ветви эволюции – несчастного «снежного человечка», невесть как выживавшего до этого на Алтае, чем в то, что это работает какой-нибудь спецназ.
Однако, следовало и проявить вежливость – как-нибудь опознаться, а то люди, преступившие черту закона, обычно бывают нервными. Но пересохшее горло издало лишь едва различимый сип. Чудесно. Как назло, обезвоживание после отключки навалилось изо всех сил, было такое ощущение, что слюна во рту попросту не вырабатывалась, а спасительная влага находилась вне досягаемости – в самом дальнем боксе на противоположной стене.
Спустя примерно минуту мучений мне удалось издать хоть какие-то звуки, и шаги стали приближаться. Человек предусмотрительно не стал подходить к автомобилю вплотную, а пошёл по короткой дуге против часовой стрелки, пока не поравнялся с развороченным задним бортом машины.
Как я и предполагал, моим спасителем оказался обычный невысокий мужик в разномастном грязном камуфляже и высоких резиновых сапогах на завязках. Лицо простецкое – таких небритышей с носом-картошкой в любом местном посёлке через одного. Наверняка облысевшую голову прикрывала зелёная бандана, в руках – воронёный ВПО-136 с накрученным металлическим набалдашником на стволе. Для тех, кто не в теме – это гражданская версия легендарного АКМ, из которого его, собственно, и штампуют. Изменения минимальны, карабин с лёгкостью принимает армейские магазины. Вот только больше десяти патронов заряжать запрещено законом, поэтому в комплекте идут «рожки» с проволочным ограничителем. Но кого это в нашей стране останавливало? У этого никаких ограничителей точно нет, готов поставить на кон левую почку.
Задержи я такого красавца в прежние времена – могли и годовую премию за раз выплатить.
– Ё..шки-воробушки! – прокомментировал он увиденное, и резко навёл ствол на меня. – Эй, хлопец, если ты живой, отзовись!
Я, конечно, выгляжу так себе, но перепутать меня, приподнявшегося на локтях, с трупом – это немного оскорбительно. Увы, но речевой аппарат так и остался неспособен произнести вслух всё, что думаю о мыслительных способностях местного стрелка. Поэтому пришлось невербально выказать своё отношение к данному вопросу – отогнутым средним пальцем, приложив кое-как вторую руку на изгиб локтя. А чего мне, собственно, терять?
Как ни странно, данный жест полностью удовлетворил мужика, и он отвёл оружие в сторону.
– Декан, у нас тут живой!
Второй браконьер вслух не отозвался, но уже через полминуты появился в проёме с карабином наизготовку, только без самопального глушителя. Одет он был практически так же, лишь вместо банданы его голову украшала видавшая виды рыбацкая шляпа с понуро обвисшими полями. Лица толком и не разглядишь из-за пышной тургеневской бороды, но он всё равно умудрялся производить впечатление интеллигента, в отличие от своего спутника. Навскидку ему было около полтинника – седины порядочно, да и морщины у виска глубокие.
– Здравствуй, – он полез внутрь кабины и уселся в кресло напротив кушетки, положив оружие на колени. – Говорить можешь?
Общался старший браконьер хорошо поставленным баритоном, держался уверенно, хоть и с долей осторожности. Рук с карабина не убирал.
Я поднёс шатающуюся руку к губам, изобразив пантомиму «конченый алкаш пытается опохмелиться». Мужчина понимающе кивнул и снял с пояса обычную армейскую фляжку в брезентовом чехле. Покрутив её в руках с задумчивым видом, он, однако, повесил ее на место, спросив:
– Обычная вода здесь есть?
Проследив за моим взглядом, браконьер отрыл один из боксов на стене, и вынул оттуда парочку пол-литровых пластиковых бутылок. Время, за которое он отвинчивал тугую крышку, показалось мне вечностью. Стоило горлышку прикоснуться к губам, я присосался к источнику жизни как голодный телёнок к материнскому соску, опустошив ёмкость в несколько жадных глотков. Как умудрился не подавиться – не пойму, но вторую бутылочку выпил уже осторожней, приподнявшись на локтях.
Мужчина покачал головой, оценив мою жажду, и уточнил:
– Ну как?
– Спасибо… – слова давались с трудом, но получивший необходимую влагу организм начал потихоньку оживать. – Хотя от коньяка тоже… Не отказался бы.
Бородач хмыкнул, погладив фляжку на боку.
– Здесь напиток куда лучше, но сначала несколько вопросов. Это тебя везли на «скорой»?
Я ожидал чего угодно, кроме такого идиотизма, поэтому брякнул первое, что пришло в голову:
– Не, меня на дороге подобрали… Прям в пижаме.
– Шутишь, это хорошо, – одобрительно кивнул браконьер. – Куда ехали?
Нет, он меня точно доконать пытается! Поважней нет ничего спросить?!
– Сначала к озеру, – набравшись терпения, принялся я объяснять. – Но заплутали и решили вернуться обратно.
– Что за озеро?
– А их что, тут больше одного?! – прошипел я. – Хватит тянуть кота за яйца, что с экипажем?
Не будь вырванных у меня на глазах с мясом дверей, подумал бы, что это всё – розыгрыш от местного телевиденья «Глухомань-ТВ». Уж настолько нелогичным был собеседник, да и вообще вся ситуация в целом. Но не станут же они издеваться над смертельно больным?
– Все четверо мертвы, – охотно ответил бородач. – А что касаемо озёр – их да, тут несколько. Но вряд ли вы направлялись именно к ним.
Четверо? Ах, да, Егорыч ведь сбил кого-то накануне, перед всей этой свистопляской. А что насчёт местной гидрологии – может это у меня очередной кусочек мозга отъехал, который отвечал за географию?
– Кто… их всех?
– Об этом позже, – уклонился мужчина и обратился к спутнику. – Ломоть, кстати, займись им, я тут справлюсь.
О, как у них – никаких имён, всё по кликухам, предусмотрительно. Дежуривший у машины напарник кивнул и пропал из поля зрения. Пошел разбираться с кем, с «немедведем»? Разделывать на трофеи? Хотел бы я на это посмотреть…
– Как вообще самочувствие, голова не болит? – продолжил странный допрос так называемый Декан.
– Раскалывается, – признался я. – Но терпимо.
– Давно?
– Месяцев четырнадцать как.
Мужчина снова хмыкнул и уточнил:
– Здесь вы давно?
– Со вчерашнего вечера. Точней сказать не могу – счастливые часов не наблюдают.
– Тогда у меня хорошие новости, – он снова потянулся к фляжке. – Возможно, ты будешь жить.
– Ага, но недолго, – подтвердил я. – Особенно после алкоголя. Хоть он и расширяет сосудики, но крайне не рекомендуется в моём случае. Прошу не считать это отказом.
– Здесь не только алкоголь, – пояснил бородач. – Это, хм… лекарственная настойка. Сразу предупрежу – вкус так себе, но выплёвывать запрещаю.
– Так точно, – я привычно выдохнул и сделал пару глотков из протянутой фляги.
За мою недолгую, но безусловно, яркую жизнь мне доводилось пить разное – от дешевого самогона на портянках, до элитного вискаря за пару тысяч «евриков» за бутылку. Но такой гадости я ещё не пробовал. Даже разведённая в плохо отмытой химтаре чача из прокисшего инжира, которой меня как-то угостили в одном далёких от цивилизации аулов, была нектаром богов по сравнению с этой кислятиной.
Такое ощущение, что кто-то эту жидкость уже выпил, но его стошнило обратно в несчастную флягу.
– Херня эти ваши целебные алтайские травки… – выдавил из себя я, когда сведённое спазмом горло вновь смогло дышать.
– Здесь нет трав, но это действительно очень мощное лекарство, – убеждённо заявил Декан. – Поздравляю, теперь ты вылечишься.
– От рака?!
– От всего, – отрезал мужчина и встал с кресла. – Где капельницы?
Всё ясно – псих. Насмотрелся я на таких «целителей» в своё время…
– Слушай, приятель, оставил бы ты меня в покое, – как можно мягче попросил я. – Глядишь, скоро менты приедут, а тут вы с огнестрелом бегаете…
Только сейчас заметил ещё и пистолет в набедренной кобуре, когда мой спятивший спаситель потянулся за штативом и камуфляжная куртка задралась. Ну, зашибись.
– Ты и правда думаешь, что дождёшься их? – спокойно задал вопрос бородач, возясь с пакетом физраствора.
Другого на моём месте, парализовало бы к чертям от страха, но алкоголь неожиданно смог прочистить затуманенную после приступа голову. Я ещё раз взглянул на события прошедших часов со стороны – нестыковки с картой, аварию, нападение неведомого зверя и последующее спасение, пришедшее не от правоохранительных органов, а от двух заросших мужиков с карабинами…
После чего честно ответил:
– Уже не уверен.
– О, делаешь успехи, – похвалил Декан. – Я не буду тут рассусоливать, так как времени у нас очень мало. Просто ответь – ты хочешь жить?
Странно, но мне с каждой минутой действительно становилось всё легче, даже и не помню, когда в последний раз чувствовал себя настолько хорошо.
Чего скрывать, в последнее время мысль, что меня скоро не станет, прочно засела в голове и не вызывала того шока, что раньше. Но я не был бы собой, если задумался даже на мгновенье над ответом.
– Да!
– Ну, вот и славно, – бородач улыбнулся и повесил собранную капельницу на штатив и достал из внутреннего кармана маленькую коробочку-пенал, в которой оказалось три тоненьких шприца.
– Эй-эй-эй, ты что делаешь?! – послышалось от заднего борта.
Это вернулся Ломоть, вытирая руки об какую-то тряпку. Не слушая его, Декан ввел вещество из шприца в пакет, после чего закатал мне рукав на правой руке и ловко воткнул иглу катетера в вену, попутно поинтересовавшись:
– Что нашёл?
– Пустой! – сокрушенно вздохнул его напарник.
– Совсем?
– Два спорана всего… Нет, ну нафига ты на него тратишься?
– Он иммунный, а нам нужен будет помощник.
– Из него? – хохотнул браконьер. – Слушай, паря, ты ходить-то можешь?
– Нет, – не стал я завираться. – Но зато неплохо ползаю.
Декан коротко рассмеялся и похлопал меня по плечу:
– Ну что ж, так тому и быть – будешь Полозом. А своё прошлое имя забудь, оно тебе больше без надобности. Если кто спросит – я твой крёстный. Всё понял?
– Отзываться на Полоз, имя не вспоминать, – принялся я перечислять. – Крёстный мой – Декан, вечер в хату, жизнь ворам. Ничего не забыл?
– Юморист, на… – сплюнул Ломоть.
– Мы не уголовники, – покачал головой браконьер, пристраивая за спину наверняка нелегальный карабин. – Просто хотим выжить. Ты больше не на Земле в привычном понимании этого слова, а в совершенно ином, враждебном мире. Здесь его называют по-разному, но мы предпочитаем Стикс. Вы же наверняка проезжали туман, перед тем как это всё началось?
В голове уже окончательно прояснилось – чтобы там ни было во фляжке, на меня это подействовало исключительно положительным образом. Даже руки стали трястись меньше обычного. Я не стал неверяще фыркать, как наверняка поступили бы девять из десяти людей, оказавшиеся в моей шкуре. Меня вообще всегда бесили недалёкие личности, не умеющие делать очевидных выводов. И если в кино и литературе им это ещё можно простить, то в реальной жизни…
– Причем здесь туман?
– Сквозь него мы все сюда проваливаемся, но как и почему это происходит – никто не знает, – пожал плечами Декан и направился к выходу. – Большинство людей в первые же сутки-другие превращаются в кровожадных упырей, но единицы как мы – имеют иммунитет. Упыри отъедаются на трупах и растут, выжившие охотятся на них ради лекарства. Да, того самого, которое ты только что выпил. Мы все вынуждены регулярно его употреблять, чтобы не умереть. Оно не только ускоряет регенерацию, но и помогает нам остаться в сознании.
– Я так понимаю, ты по лекциям соскучился, – нетерпеливо вклинился в повествование Ломоть. – Но мы и так опаздываем.
– Ты прав, разговоры потом, – мужчина спрыгнул с подножки и обернулся ко мне. – Полоз, слушай внимательно. Через несколько часов мы вернёмся, к этому времени тебе должно полегчать настолько, чтобы самостоятельно передвигаться. Оставайся в салоне, здесь тебе ничего не угрожает – запах твари, которую мы убили, отпугивает большинство местных обитателей, кто послабей.
– А что на счёт самой машины? – спросил я на всякий случай, ибо ещё не до конца уверовал в целебную силу выпитой бадяги. – Она вроде должна быть на ходу.
Что будет, если к их приходу я всё же не смогу уверенно ходить? Бросят ли меня здесь, или пристрелят как опасного свидетеля?
– Куда мы идем, дороги точно нет, а насчёт обратного пути… – задумчиво протянул Декан.
– Ключи я нашёл, – вставил Ломоть, видимо, тоже не горевший желанием пилить на своих двоих.
– Решим, когда вернёмся. А ты отдыхай, лекарство должно скоро подействовать. Постарайся уснуть, так выздоровление скорей пойдёт.
Браконьеры, или кто они там были на самом деле, скрылись из виду. Ещё какое-то время я слышал их шаги, после чего снова остался на дороге один, но в куда лучшем настроении, чем накануне. От мыслей и вопросов бурлила многострадальная голова, радостно бухало сердце в груди. Я буду жить! Где, и как долго, это выясним потом, а пока я просто радовался уже тому, что не доживу последние дни беспомощной грудой костей, обтянутых бледной кожей, гадя под себя и пуская слюни на подушку.
Спустя некоторое время чувство эйфории постепенно улеглось, и внезапно навалилась сонливость, будто я не час назад проснулся, а Новый год всю ночь праздновал. Нужно на боковую, как и советовал Декан – регенерировать, словно в какой-нибудь компьютерной игрушке. Кое-как дотянулся рукой до соседнего сиденья, где по-прежнему лежала модная куртка Ильи, земля ему пухом, которую он впопыхах забыл надеть, перед тем как выскочил оказывать первую помощь сбитому пешеходу. Не плед, конечно, но укрыться можно, благо на улице сейчас по-осеннему тепло.
Спал я на этот раз без сновидений, как после тяжёлого рейда в горы, никакие горящие глаза меня не преследовали. Всегда бы так.
Проснулся уже в лёгких сумерках, отдохнувшим и посвежевшим. Тяжесть в голове практически прошла, тело больше не ощущалось придатком, дрожащим от малейшего мышечного усилия, а главное – я зверски хотел жрать.
Как говорил один мой знакомый врач – голодного пациента можно уже выписывать. Эх, увидь он меня сейчас, боюсь, плюнул бы на кодировку и полез в шкафчик за шкаликом медицинского спиртагана.
Я осторожно вынул иглу из вены, поморщившись от боли – прилипла, зараза, от засохшей крови. Капельница давным-давно закончилась, но я не умер от попадания воздуха в кровь, чего панически боятся многие пациенты-новички – жидкость в катетере остановилась сантиметрах в двадцати от иглы. Что ж, опытным путём доказано, что в этом мире элементарную физику никто не отменял.
Поверил ли я словам Декана? Тяжело было усвоить мысль о том, что меня телепортнуло к чертям на рога из-за какого-то вонючего тумана, но это пока хоть какое-то объяснение творящемуся вокруг фестивалю абсурда. Своих удобоваримых версий у меня пока нет. Посмотрим, что будет дальше, слишком мало информации для анализа.
А теперь к приятным тестам. Я попробовал согнуть-разогнуть руку в локте – получилось вполне сносно, без дурацких рывков, как раньше. Правда, дрожь никуда не делась, хоть и чуть поутихла. Ну, Макдональдс не сразу строился, глядишь, скоро ложкой не в глаз, а в рот попадать начну. А вообще результаты неведомой терапии впечатляющие, тело снова слушается, не то, что вчера…
Точнее – сегодня. Или…
Нет, подсознание всё-таки интересная штука – до меня только сейчас дошло, что сейчас утро, а не вечер, и на улице с каждой минутой светлеет. Птички, опять же, по-особому поют. А это значит, что я благополучно продрых никак не меньше полусуток. Прав оказался Декан – никакие упыри меня не потревожили.
Вот только где он сам?