Смотреть на рыдающую в безысходном отчаянии женщину – это тяжелейший и неблагодарнейший труд. В этом убедился Плетнев. А все оттого, что для нее собственное ее горе – конец света. Да так оно, в общем-то, и получалось: потеря такой суммы – не только финансовый крах для нее, но, что страшнее, смерть сына. Можно, конечно, еще квартиру заложить, продать, но это время, а лекарства для операции нужны уже сегодня, самое позднее – завтра. А у него – никаких концов на руках…
И, что самое невероятное, обе эти великовозрастные дуры, пытавшиеся изображать чуть ли не шпионов, попались на удочку какого-то ловкого проходимца на такой лаже, что элементарнее и придумать невозможно. Вот уж, действительно, захочет Бог наказать, так разума лишит.
Что запомнили? Да ни черта, оказывается, не запомнили…
Нет, ну как же! Обменный пункт они же вспомнили! И объявление, что висело на окошке кассы.
Как он выглядел, этот жулик? Молодой, красивый. А еще что? И снова – молодой и красивый. Да, и машина черная. Какая марка? Большая. А на радиаторе?
Тут «великородная пани», судорожно наморщив лоб, принялась рисовать на листе бумаги кружки, оказавшиеся кольцами. И когда закончила изображать третье и принялась выводить четвертое, Плетнев ее остановил. Уточнил только, не было ли пятого? Нет, пятого не было, с облегчением вспомнила Элеонора Владиславовна. А Васенина ничего не могла подтвердить, потому что находилась, как выражаются иностранные, а может, и отечественные, боксеры, в состоянии «грогги». Ну, или нокдауна, то есть ничего не соображала. И для ее ума, как понял Антон, это была просто непосильная задача.
Однако появлялись неожиданно и проблески в сознании, и когда Элеонора сказала, что жулик был похож на Ричарда Гира, Светлана возразила, что не на Гира, а, скорее, на Жан-Поля Бельмондо. У жулика лицо было не суховатое и вытянутое, а мясистое. И этот факт стал у них предметом серьезных взаимных упреков и возражений. Каждая сторона принялась утверждать свою точку зрения, и, хотя смысла в их споре не было решительно никакого, Антону полегчало. Раз спорят, значит, оживают, приходят в себя, и, значит, еще не все потеряно.
У него не было ни малейшего желания заниматься розыском «кидалы» и его подельников, изображавших милиционеров. Тем более что в форме был только один, да и тот, скорее всего, к милиции ни малейшего отношения не имел. А откуда берутся «мигалки», и как лепятся синие полосы по бокам обычного белого «Жигуленка» и большие буквы на капот и крышку багажника, вообще объяснять не надо. Задачка для «первоклашек». Словом, у «девушек» ничего не имелось в помощь сыщику. Зато в обилии проливались слезы, а в пленительных глазах «ясновельможной» дамы колыхалось столько упреков и сострадания, столько мольбы и обещания, что вытерпеть подобное испытание и остаться суровым и непреклонным мог бы разве что только самый закоренелый, зловредный и мстительный женофоб. Либо потомственный импотент. Ни тем, ни другим Антон Владимирович Плетнев не страдал, как не мог и гордиться.
– В милицию вы хоть сообщили? Заявление написали?
– А что толку? Они посмеялись и сказали: идите. Даже брать не хотели. Но мы… – Элеонора смутилась. – Мы так стали кричать, что взяли, но… ничего не обещали. Это там, рядом, в сто седьмом отделении, мы можем показать.
– А что толку показывать? – Антон вздохнул. Глядя на него, вздохнула и Элка. – У вас что, не было поблизости нормального мужика? Почему сами-то ринулись? Вас же облапошить, как два пальца… тьфу! Извините!
– Ее мужик… – Элка осторожно кивнула на Васенину, – погиб. В Чечне. Афган прошел – ничего, а дома, фактически на родине, вот… Летчик он. На вертолете…
Светлана не выдержала и стала громко всхлипывать. А Элка посмотрела на Антона осуждающим взглядом и негромко проговорила:
– У нее, кроме сына, никого больше нет, Антон. Ты извини нас. Наверное, само небо уже против нее и мальчика… – Элка привстала, но Антон резким жестом ладони приказал, чтобы она села на место.
– Ну, ладно, хватит реветь! – уже криком попытался он остановить и вернуть в берега реальности море разливанное безутешного горя и робких надежд. – Запомнили, говорите, возле какого обменного пункта это произошло?
– Запомнили… – сквозь всхлипы услышал Плетнев. – Не совсем же мы… идиотки… это… на «Фрунзенской»…
– Тогда поехали.
– Зачем? – робко спросила Элка. – Мы думали… ты…
– Вот еще новости! Я ж не видел вашего Бельмондо, или кто он там на самом деле! Интересно, как же я без вашей помощи его узнаю?
– Я обязательно узнаю! – решительно всхлипнула в последний раз Светлана.
– Хорошо, тогда и я тоже поеду… – заключила Элка.
– Ну, вот и славно, – облегченно выдохнул Антон. – Айда в машину, но из нее – ни шагу! Это мой приказ!
– А как же мы будем узнавать?
– Молча! – уже «загрохотал» Плетнев. – Вы что, собираетесь его за руки хватать? Или опознавать на ощупь? Боже, с кем я дело имею?! Сидите, глядите в окна и не высовывайтесь! Иначе я пошлю вас… подальше! И не стану ничем заниматься!
– Мы не будем, мы не будем… Не сердись, пожалуйста, Антошенька!..
О, Господи! Ну, как такое пережить?…
– Нет, девушки, я вижу, у вас и в самом деле не все в порядке с мозгами…
– Но мы же хотели, как лучше! – почти взмолилась Элка.
– Нам доллары были очень нужны! – в тон ей «застонала» Света.
– А вы покажите мне того, кому они не нужны.
– Завтра – крайний срок операции у Игорька, – убитым голосом прошептала Света.
– И вы думаете, что я найду вашего «кидалу» до завтра?
– Но Антон! – проникновенно уставилась на него Элка, и ее ангельский взгляд, и протянутые к нему руки, да и сама поза обращенной к нему с мольбой, жаждущей взаимного понимания, пышной женщины, говорили только об одном: о безграничной вере в его сверхъестественные возможности. – Ты же всегда был готов нам помочь! Ты и тогда сказал мне, что только попробуешь, и ведь все у тебя получилось! Ну, Антошенька, ну, миленький!
Ах, какой надрыв! И что они только творят с нами, мужчинами, эти удивительные, уверенные в наших силах женщины!..
Однако сейчас у Антона твердой уверенности не было, а врать им и обещать впустую он не хотел. Не о потерянном же кошельке шла речь, а о человеческой жизни. О сынишке этой Светланы.
– В общем, так, девушки. Я ничего вам обещать не могу, да и не буду. А вот постараться – это постараюсь. Если дело выгорит, поставим Богу свечку. Ну, а если… то сами понимаете, объяснять не буду.
Он открыл ящик письменного стола, достал несколько удостоверений, раскрыл их, посмотрел и, выбрав «следователя прокуратуры», сунул в боковой карман куртки. Остальные бросил обратно в ящик и закрыл его на ключ. Сунул в карман также и старую рацию – на всякий случай. Она работала, в смысле, громко шипела, создавая видимость настоящей, действующей, да только кто будет вслушиваться?…
– Поехали!..
Элка сказала, что возле обменного пункта сейчас картина была точно такой же, как накануне. Никого народу, входная дверь в сам пункт открыта, но «окошко» не работает. И на нем висит все то же объявление: «Технический перерыв». Такая же табличка болтается на веревочке, повешенная на гвоздь, вбитый в деревянный дверной косяк снаружи. Более того, подъезжая к обменному пункту по малой дорожке, они даже успели заметить, как из дверей вышел мужчина и быстрым движением нацепил на гвоздь эту табличку, после чего исчез за дверью.
Антон отметил, что действия его при этом были странные, как у знаменитого голубого воришки Альхена, – целенаправленно вкрадчивые. Вроде и не хотел вешать ее, но обстоятельства требовали, а вот свидетели при этом были бы нежелательны.
В общем, механизм мошенничества стал Антону понятным. Подъездная дорожка одна, если едет машина, то определенно к «обменнику», больше тут свернуть некуда. Потенциальных клиентов мальчики, сидящие в кассе, естественно, видят. Ну а дальше механика уже отработанная. Следом за разочарованным покупателем появляется «благодетель», нуждающийся в рублях либо в валюте, в зависимости от обстоятельств. И фальшивые «менты» тоже где-то здесь, уже наготове. Вот и вся технология. И знают о ней люди, а все равно «покупаются», как дети малые.
«Что ж, раз уже сходу предлагаются прежние условия, значит, они ничего не боятся. Попробуем сыграть по их правилам», – сказал себе Антон и обернулся к женщинам.
– Сидеть и не рыпаться! И носа наружу не высовывать. И к стеклам не липнуть! Иначе кто-то из них может вас узнать, и тогда, считайте, наши усилия – впустую.
Он вышел из машины. «Тойота» его была далеко не новой, что знал сам Антон. Зато внешне она выглядела чистенькой, отмытой и производила впечатление дорогой машины. В данном случае это было ему на руку. Медленной развалистой походкой, придерживая под мышкой туго набитую большую барсетку, Антон направился ко входу в обменный пункт. На табличку он, разумеется, не обратил внимания. Вошел внутрь, прочитал про технический перерыв и требовательно постучал в окошко. Никто не откликнулся, хотя шаги внутри он вроде бы услышал. Но они не приближались к двери, а удалялись, или так показалось.
Ворча и сплевывая, он вышел за дверь и увидел, как с проспекта на ту же дорожку сворачивает зеленая «девятка». У того мошенника была черная «ауди». Значит, другой. Ну да, тут же наверняка целый синдикат пашет…
Из-за руля вышел водитель – крепенький такой мужичок годам к тридцати, но явно не Ричард Гир и не Бельмондо, хотя одет прилично – в длинном, модном таком плаще. Он остановил свою машину за Плетневской «тойотой» и, проходя мимо нее, не удержался, кинул взгляд на тонированные стекла в салон. Потом стремительно перепрыгнул через две ступеньки у входа и исчез за открытой дверью. И так же стремительно вышел обратно и остановился, оглядываясь. Явно сделал вид, что «неожиданно» увидел Плетнева и повернулся к нему.
– Вы тоже сюда?
Антон молча кивнул. Может, этот и не «кидала», но кругом, что называется, сплошные совпадения. Как в заранее срежиссированом спектакле. Ну вот, сейчас должен последовать вопрос: что меняете? Вернее что вам требуется? В зависимости от ответа «клиента» и будет сделано конкретное предложение.
– Давно ждете?
Антон снова неохотно кивнул.
– Черт возьми! – воскликнул мужчина. – Такой район, а обменников – раз, два и обчелся!.. У кинотеатра был, тоже не работает…
«Это он как бы предупреждает, что соваться в другие места не стоит…»
– И чем они, эти бездельники, занимаются?… – мужчина оглянулся на обменник, недоуменно пожал плечами и достал из кармана сигареты. Похлопал себя по карманам.
– Огоньку не найдется?
«Налаживает контакт…», – сказал себе Плетнев и достал из кармана зажигалку.
– Я, кажется, свою в машине забыл, – сказал тот, наклоняясь в огоньку.
«Не хочет уходить…».
– У вас тоже срочно? – небрежно спросил мужчина, выпуская струйку дыма.
Антон покивал с безнадежным видом. Бросил взгляд на свою машину и увидел прильнувшее к лобовому стеклу лицо Элеоноры, которая, похоже, хотела ему что-то сказать, но не решалась выйти из машины.
– Чего ей надо? У-у, зануда! – вслух произнес Антон, вызвав улыбку у мужчины, и пошел к машине, открыл дверцу и заглянул: – Что случилось? – он хотел уже отругать ее за то, что она без нужды «светится»
– Антошенька, милый, это не он! – выпучив глаза, горячо зашептала Элка.
– Знаю, – отрубил он. – Их тут, я чую, целая бригада работает. Так ты-то чего хочешь, чтоб я искал вашего, или ждал, когда он сам тут появится? А он, может, теперь только через месяц соизволит объявиться!
– Нет-нет, что ты!
– Тогда сидите и не высовывайтесь! И не отсвечивайте!.. Вот интересно, что я ему сейчас скажу? Бестолковые вы, ей-богу!
Он сердито захлопнул дверцу и вернулся к обменнику. Мужик по-прежнему курил и уходить не собирался.
– А вы стучали? – с усталой интонацией спросил Плетнев.
– Конечно. Тишина, мать их…
– А у «Лужников» не знаете? Не проезжали?
– У ярмарки, что ли? Не был. Но там, мне сказали, курс грабительский. Да оно и здесь не лучше…
– Да, и здесь, согласен с вами, – Антон покачал головой. – А по телеку называли совсем другой, гораздо выше.
– А какой на сегодня? – с интересом спросил мужчина.
– Двадцать пять с копейками. А этот – вон, почти полтинник на каждой тысяче «наваривает». В центр, что ли, поехать, так там тоже нарочно занижают. Нет, наверное, отправлюсь подальше, на Вернадского… – И Антон, не прощаясь, повернулся, чтобы идти к машине.
– Куда, вы сказали?
Ага! Не выдержал мужик… Нельзя же позволить потенциальному клиенту свалить! И Антон, не оборачиваясь, лишь махнул рукой в сторону, противоположную от центра.
– А вы, собственно, в чем нуждаетесь-то? В валюте или в «деревянных»?
«Ну, вот, наконец!..»
– Мне рубли нужны, – Антон поморщился, как от зубной боли, и сделал еще пару шагов к машине.
– Погодите! Может, мы между собой? Мне-то как раз валюта – в любом виде! И «баксы», и «еврики», – один черт! Может, столкуемся? Я готов и по хорошему курсу.
– Это ж по сколько? – Плетнев остановился и обернулся, глядя недоверчиво.
– Ну, вы слышали по двадцать пять? А чего, вполне, я считаю. Вам много надо-то?
– К сожалению, много, в этом и вся проблема, – обреченно махнул рукой Плетнев, отворачиваясь, чтобы идти дальше.
– Ну… как много?
Мужчина вмиг насторожился, интонация выдала его жгучий интерес. И теперь, как бы Антон ни крутил и не вилял, он не отвяжется, больше того, он будет готов даже нереальный курс предложить, лишь бы не упустить «клиента», ибо сам, в конечном счете, ничем не рискует.
– Так там не двадцать пять, там больше получается, – проявил «жлобскую» жадность Плетнев.
– Ну, ведь не больше двадцати шести? – резонно возразил мужчина. – Такой курс весной был. А сейчас? Ну, двадцать пять – тридцать… сорок даже. Но не больше.
«Ага, торгуется…»
– А что? – всерьез «задумался» Антон. – По сорок я бы, наверное, уступил…
– У вас при себе?
– Нет, в машине. Но… – Антон оглянулся на свою «тойоту». – Мне бы не хотелось при супруге, понимаете?…
– Отлично понимаю! – даже обрадовался мужик. – Разница курсов… все правильно, зачем ей знать истинную стоимость сделки, верно? Давайте в моей посчитаем. Какая сумма?
– У меня… – Плетнев помялся, оглядываясь на свою машину. – Сто пятьдесят тысяч.
– Это нормально, столько наберу. Давайте тогда, забирайте ваши рублики и пойдемте в мою машину, там у меня есть калькулятор, посчитаем, лады?
– Согласен.
Антон забрался к себе в машину, взял сумку и сказал женщинам, притихшим на заднем сиденье, словно замерзшим голубям на карнизе:
– Сейчас я пересяду к нему. А вы закройте все двери – нажмите все кнопки, и, что бы ни происходило, молчите и никому не открывайте, даже если потребует милиция. С ними я сам разберусь. Ясно? – жестко закончил он.