2

Около часу ночи Милли сбрасывает простыню ногами к железным прутьям своей старой детской кроватки. Из-за занавески, тонкой, как крылышко насекомого, на нее веет покоем улицы. Даже деревья шелестят умиротворенно. Лучший антураж для ночной прогулки. Она нарочно легла одетой, так что осталось раздобыть обувку. Она замирает на секунду возле уютно урчащего вентилятора, на котором сушится рюкзак Алмаза, потом достает из-под подушки собственный. Осторожно перешагивает три половицы возле кровати Тарека, которые скрипят, как летучие мыши, и потихоньку открывает дверь. Ручка взвизгивает, будто крыса.

– Принеси мне молока, – вдруг бормочет Тарек.

– Мне не по пути.

Он бросает что-то, и оно приземляется на постель Алмаза. Пустую постель. Грязный разрыватель корон, где тебя носит?

В коридоре Милли прислушивается к каждому шороху. Что-то неразборчиво шепчет дед, уснувший на кресле в гостиной. Работает радио, которое мать, видимо, из-за усталости снова забыла выключить. Милли крадется на цыпочках и вдруг поскальзывается на чем-то густом и жидком. К счастью, она успевает схватиться за косяк кухонной двери. «Тарек!» – ворчит она сквозь зубы. Вечно он разливает свой чертов сладкий соус от чипсов. В темноте дохнуло ветром. Странно. Ноздри Милли улавливают запах разложения. Свет включить она не может, и потому принюхивается к темному пятну на полу, похожему на комок. Дохлая мышь? Вонь раздавленного животного. Она прикасается к липкой поверхности, и та вдруг раздувается и шевелится под ее пальцами, теперь тоже липкими. Милли отпрядывает на четвереньках, сердце у нее подпрыгивает. Она находит в рюкзаке фонарь и направляет луч на странный дряблый шарик, который словно вздыхает от усталости.

Луч выхватывает только цепочку муравьев, бегущих по плинтусу. Милли светит себе на ноги: они чистые и сухие. Если бы оно убежало, она бы почуяла. «Вы его видели?» – спрашивает она у муравьев. Ветер хлопнул задней дверью, едва державшейся на задвижке. В узкое окно Милли глядит на разбуженный сад и маленький открытый хлев. Курицы кудахчут, корова топчется на соломе. «Да что с вами? Здесь тоже была эта вонючка?» – спрашивает их Милли, воспользовавшаяся шумом, чтобы незаметно выйти. «Прекрасно, ведите себя так, будто меня и не было». Она быстро обегает веранду, держась рукой за перила и то и дело оглядываясь, – мало ли что. Но ни шарика, ни гнили. Когда она наконец добегает до главной двери, то видит Алмаза: он качается взад-вперед, как боксерская груша, висящая в гараже у соседей. К уху он завороженно прижимает маленькую книжку – так прижимают раковину, когда слушают эхо волн. Присутствия сестры Алмаз не замечает.

Загрузка...