Общеизвестно, что большинство текстов, на которых основывается наше знание древневосточных мифов, было найдено в храмовых запасниках или архивах. Это свидетельствует о существовании высокоразвитой городской цивилизации, базировавшейся на развитом сельском хозяйстве в долинах Нила, Тигра и Евфрата. Эти тексты показывают, что жители Египта и Месопотамии выработали сложную систему действий, которую мы назвали «ритуал». Ритуалы исполнялись многочисленными жрецами в храмах этих государств. Все действия выполнялись в строго определенной последовательности, через равные промежутки времени и только теми, кто имел на это право. Только эти люди знали, каким образом совершать каждое действие. Любой сложный ритуал вырабатывался, чтобы обеспечить процветание общины, удерживая под контролем абсолютно непредсказуемые силы, окружавшие человека в жизни. Но теперь мы знаем, что ритуал состоял не только из действий; действия сопровождались словами, песнопениями и заклинаниями. Их магическая сила была неотъемлемой частью ритуала. То есть ритуал состоял из двух частей: неких действий (греки называли эту часть «dromenon») и неких слов (эту часть называли «muthos», или миф). Миф описывал ситуацию, однако это делалось не для того, чтобы развлечь зрителей. Слово было силой. Повторение магических слов могло создать или воссоздать ситуацию, которую описывали эти слова. Позже мы увидим, что кульминацией праздника Нового года в Вавилоне был момент, когда жрецы рассказывали миф о творении «Энума Элиш». И декламация действительно оказывала воздействие: она вызывала изменения обстоятельств, воссоздаваемых данным обрядом.
В обществе, где ритуалы были важной частью жизни общины, историческая достоверность изложенных в мифе фактов в принципе не имела значения. Задача истории как науки состоит в том, чтобы выяснить и как можно точнее зафиксировать поведенческие нормы человеческих общин в прошлом, а затем передать знания следующим поколениям. Функцией же мифа было описание действий, жизненно необходимых для существования данной общины.
Долгое время человечество не испытывало потребности в науке, однако задолго до появления ранних форм исторических записей миф уже играл важную роль в жизни общины. Будучи неотъемлемой частью обряда, он мог обеспечить существование тех условий, от которых зависело благополучие общины. Поэтому мы называем подобные мифы обрядовыми. Это название происходит от функции, выполняемой этими мифами: они должны способствовать эффективности ритуала. Возможно, этот тип мифов появился раньше всех остальных.
Эти мифы также относятся к одним из самых древних на земле. Некоторые ученые считают их самыми древними. Задача этих мифов – дать воображаемое объяснение происхождения обычая, имени или даже предмета. Например, мы увидим, что шумерский миф об Энлиле и мотыге призван объяснить, что наиболее ценные сельскохозяйственные орудия появились благодаря деятельности бога. Еще один пример – еврейский миф о конфликте Иакова со сверхъестественным существом. Эта история объясняет появление древнееврейского запрета на некоторые продукты питания.
Развитие иудейской религии способствовало возникновению еще одного типа мифов. Три сезонных праздника, предписанные Книгой Завета, праздновались в святых местах, таких, как Бетель, Шехем и Шилох, на раннем этапе существования израильских поселений в Ханаане. Сюда приносили дары богам, и для каждого из праздников – Пасхи, Пятидесятницы и праздника Кущей – существовал собственный ритуал, сохраняемый и передаваемый из поколения в поколение местными священнослужителями. Частью ритуала каждого из этих праздников была декламация священнослужителями основных моментов истории Израиля. Она сопровождалась ответными возгласами слушателей. Одной из наиболее древних традиций Израиля является поминание освобождения израильского народа от египетского гнета. Во время празднования Пасхи в честь этого события соблюдался ритуал, корни которого уходят в глубь веков, то есть он сам гораздо старше, чем то событие, в память о котором осуществляется. Составной частью ритуала был культовый миф, описывающий событие, но не с исторической точки зрения, а с точки зрения аналогичных вавилонских и ханаанских мифов. Задача культового мифа – утвердить божественную связь между Яхве и Израилем, возвеличить силу и славу Яхве. В новой ипостаси миф лишился своей магической силы, присущей ему как мифу обрядовому. В культовом мифе развилась пророческая составляющая как средство утверждения идеи спасения народа Израиля. Миф по-прежнему описывает существование и по-прежнему выполняет задачу обеспечения продолжения существования – не важно, при помощи магических или нравственных сил. Но в культовом мифе это осуществляется на более высоком уровне, так как он использовался пророками Израиля.
Среди мифов есть такие, которые отличаются от всех остальных. На них следует обратить особое внимание. Задача таких мифов – окружить рождение и подвиги героя аурой тайны и чудес. Вполне вероятно, что история рождения и явления миру Моисея в зарослях камыша зиждется на реальных событиях. Ее можно сравнить с аналогичными историями о рождении Саргона, Кира, Ромула и Рема и других легендарных героев. Рождение и подвиги Самсона окружены мистической аурой, чтобы возвеличить и прославить Данов род и его героя. Стоит отметить, что попытки отыскать какие-то черты мифа о боге-солнце в истории Самсона обычно вызывают неоднозначную реакцию. В эту же категорию мифов попадают повествования о подвигах Илии, хотя в этом случае также присутствует момент прославления Яхве. Мифы престижа, как правило, окружают истории о возникновении крупных городов. Троя построена руками богов, и даже Сион описывается в мистическом ключе: якобы он «построен на сторонах севера». Эта метафора часто используется в вавилонских и ханаанских мифах для описания обиталища богов.
Эсхатологические мифы являются отличительной чертой еврейской и христианской мыслительной традиции. Возможно, кое-что они почерпнули из эсхатологии зороастризма. В писаниях пророков, а более всего в апокалиптической литературе значительное место занимает идея катастрофического конца света. Пророки полагали, что «история спасения» должна быть связана с решающим вмешательством божественных сил. «И будет в последние дни», – типичная фраза пророческой литературы. Когда пророки пытаются описать конец света, они вынуждены прибегать к языку мифов. Описание победы Мардука над драконом – повелителем хаоса в вавилонском эпосе о творении мира – дает им картины и образы, необходимые для описания решающей победы Яхве над силами зла. Как божественный акт создания лежит где-то вне исторических реалий и может быть описан только языком мифов, так и божественный акт, который завершает историю, может быть описан только таким же языком. Из иудаизма эсхатологическое использование мифа было перенесено в христианство, где в полном объеме проявилось в Откровении Иоанна Богослова.
Необходимо сказать, что использование этой категории мифов в евангельских текстах ни в коей мере не ставит под сомнение их историческую точность. Однако для тех, кто верит (как это делали пророки и первые ученики Христа), что Бог вошел в историю человечества, в истории есть некоторые моменты, когда случаются события, причины и природа которых лежат за пределами исторических причинных связей. Здесь функция мифа заключается в том, чтобы при помощи символических образов выразить то, что не может быть выражено по-другому. Так миф становится продолжением символизма.
Есть два способа объяснить присутствие мифов в любом обществе: во-первых, они могут распространяться, а во-вторых, создаваться независимой работой воображения при столкновении с аналогичными ситуациями. Исследования Юзнера доказали, что миф о потопе в том или ином варианте существует практически во всех частях света. Когда мы будем рассматривать шумерский и вавилонский варианты мифа о потопе, то увидим, что их появление в долине Тигра и Евфрата может быть объяснено частыми наводнениями. Но когда мы находим мифы о потопе в странах, где подобные наводнения невозможны (как, например, в Греции или Ханаане), то становится ясно, что этот миф был «завезен» туда; увы, проследить, как именно это произошло, уже невозможно. Примером «путешествия» мифа могут служить найденные в Египте клинописные таблички с текстом вавилонского мифа об Адапе, о котором мы расскажем ниже. Их использовали египетские писцы, чтобы научиться искусству клинописи. Примерно то же самое произошло, когда отрывок мифа о Гильгамеше был найден во время раскопок в Мегиддо. Легенда о Кадме рассказывает нам, как финикийский алфавит был перенесен в Грецию и стал прародителем всех западных алфавитов. Таким образом, есть серьезные основания полагать, что путешествия, торговля, миграция людей и завоевательные походы были теми способами распространения, посредством которых мифы могли попадать из одной страны в другую. По мере того как ритуалы устаревали и исчезали либо трансформировались вместе с упадком цивилизации, в которой ранее они играли столь важную роль, связанные с ними мифы освобождались от обрядовых ассоциаций и становились чисто литературными формами, проникающими в культурные традиции других народов. Например, миф о победе над драконом, который является центральным элементом вавилонского мифа о творении, породил мифы о Персее и Андромеде, Геркулесе и лернейской гидре, Зигфриде и Фафнире, Беовульфе и Гренделе и до сих пор существует в легенде о святом Георгии и его победе над змеем.