В те приснопамятные времена на Зацепе у Павелецкого вокзала еще существовал трамвайный круг. Егор добирался до него от Покровских ворот на “Аннушке“ (других номеров он уже не помнил), и топал по Стремянному к себе в институт.
В утренний час пик пассажиров, как сельдей в бочке. Одни выходят, другие заходят и, если не успел найти сидячее местечко, понемногу дрейфуешь в духоте вагона вместе людским потоком. Круглолицая сероглазая блондинка в светлой кофточке с высокой прической и симпатичными ямочками на щеках зашла в вагон на Павелецкой кольцевой. Собираясь выходить на следующей остановке, Егор оказался совсем рядом. Он захотел предложить поменяться местами, заглянул ей в глаза и обмер.
Молоденькая женщина была не просто красива, она чем-то напоминала саму Марину Влади. Наваждение оказалось таким сильным, что Егор, напрочь забыв о своей остановке, проехал за ней аж до Даниловки. Здесь блондинка вышла и двинулась на рынок. Лихорадочно подыскивая в голове предлог, чтоб познакомиться, Егор стремглав выскочим следом. На счастье у остановки стояла бабка с цветами. Сунув какую-то мелочь, он выхватил у нее несколько белых и лиловых небольших подмосковных астр, подбежал к блондинке, стоявшей у прилавка с грушами, и, не говоря ни слова, протянул ей букетик. Та удивленно подняла голову:
– Спасибо, у меня сегодня день рождения, и астры – мои любимые цветы. Откуда вы об этом узнали? – удивленно произнесла она, глядя лучистыми серыми глазами.
– По глазам догадался, – несмело признался Егор. – Я за вами от самой Павелецкой следую, свою остановку давно проехал.
– Вы студент, наверное, занятия из-за меня пропустили? – сочувственно произнесла блондинка.
Егор беспечно кивнул:
– Ничего страшного, нагоню… Можно, я вас провожу немного? – осмелев, попросил он.
– Это ни к чему, мне сейчас на работу пора идти. Еще увидят нас вместе и невесть что подумают. На рынок я забежала за фруктами, чтоб в обед с коллегами попить чаю. Давайте оставим все, как есть. А за цветы, еще раз спасибо…
Сознавая, что она права, Егор уныло кивнул и проводил ее долгим взглядом.
Вечером в коммунальной квартире на Покровке он не находил себе места. Сказать, что он потерял голову, значит, ничего не сказать. Егор сам толком не представлял, что ему нужно. В том, что она сейчас одна, без спутника жизни он нисколько не сомневался. Но умом понимал, что разница в возрасте слишком велика, и как мужчина он такой взрослой и привлекательной женщине просто неинтересен.
– Что произошло? – осторожно поинтересовался сосед, заметив, как поздним вечером он мается на кухне.
Это был одинокий, еще крепкий старик, проживший долгую и многотрудную жизнь, и сохранивший, несмотря на множество жизненных перипетий, ясный ум и веру в человечество. Боязнь выглядеть в первый раз влюбившимся и потому смешным и глупым мальчишкой к тому времени отошла на задний план, и Егор, как мог, поведал о сегодняшней встрече в трамвае и о совершенном безумстве.
Против ожидания сосед во время его эмоционального сбивчивого повествования ни разу не улыбнулся.
– Ты что-нибудь слышал о поцелуе Афродиты? – осторожно поинтересовался он, когда Егор закончил рассказ.
– Что-нибудь из области эротики? – недоуменно посмотрел на него Егор.
Понимающе улыбнувшись, старик отрицательно покачал головой.
– Раньше о людях с ямочками на щеках говорили, что в младенчестве их поцеловала богиня любви Афродита, когда после рождения из пены морской вышла на берег. Ямочки на щеках, это добрый знак свыше, их обладательнице они могут даровать бессмертие… Ты еще молодой, не поймешь меня, так просто запомни мои слова. Когда вступаешь в жизнь, вокруг кипит, бурлит, все девушки кажутся красивыми, а товарищи необыкновенно умными. Вот-вот откроют какой-нибудь закон, сродни Ньютону, напишут новую “Войну и мир“. А проходит время, и видишь, что твои великие переживания всего лишь мелкие и глупые страстишки, большинство добившихся чего-то друзей самые обычные карьеристы, а среди знакомых дам нет ни одной Софи Лорен или Марины Влади. И становится грустно, будто сам и не жил вовсе, а только книжки читал или в кино таких людей видел. А ведь на самом деле где-то существуют эти избранники и избранницы, которых Афродита при рождении поцеловала. Если встретишь такое создание с ямочками на щеках, сразу в душе все переворачивается.
– А вы лично встречали такую женщину? – поинтересовался заинтригованный Егор.
– Было однажды, – улыбнулся сосед. – Может поэтому, и жить до сих пор хочется…
Несколько недель, Егор не помнил точно, ушли на поиски незнакомки. Он не догадался спросить, где она работает, и теперь оставалось лишь надеяться на новую встречу в трамвае или, в крайнем случае, у Павелецкой кольцевой. Но многочасовые бдения в данных местах не принесли плодов. Блондинка с ямочками на щеках, как воду канула…
С тех пор минуло порядка 30-ти лет. Егор давно жил в одном из микрорайонов на окраине стремительно разраставшегося города, в центре бывал редко и лишь по крайней надобности. Но однажды судьба вновь привела его в эти края. Здесь многое изменилось. На площади перед вокзалом замерла нескончаемая стройка, навсегда исчез трамвайный круг, да и сама Зацепа спряталась где-то в переулках за монументальным турецким “новоделом“. Единственное, что напоминало прежние времена, это трамваи.
В alma mater предстоял юбилей одного старого знакомого. С огромной охапкой алых роз Егор вышел из метро и направился к Стремянному переулку. О встрече, произошедшей когда-то в юности на Павелецкой, он и думать забыл. Каково же было его удивление, когда буквально на перекрестке он столкнулся нос к носу с моложавой женщиной с ямочками на щеках, удивительно напоминавшую Марину Влади в молодости. Потрясение было так велико, что Егор моментально вспомнил в подробностях первую встречу.
– Это вы, сколько мы с вами не виделись, лет 30 лет? – ошеломленно вымолвил он.
Женщина окинула Егора испытывающим взглядом. Понять ее было можно: трудно узнать в постаревшем пятидесятилетнем мужчине двадцатилетнего юнца.
– Мы ехали с вами от Павелецкой кольцевой на трамвае. У Даниловского рынка вы вышли, я выскочил следом и подарил вам букетик астр. И тут выяснилось, что у вас день рождения, – не надеясь на удачу, напомнил Егор.
Женщина улыбнулась:
– Вот теперь, вспоминаю…правда, на того пылкого юношу сейчас вы мало похожи.
– Что делать, жизнь потрепала, – вздохнул Егор. – А вот вы практически не изменились, все такая же молодая и привлекательная с лучистыми глазами и ямочками на щеках.
– Спасибо, – улыбнулась женщина. – Не обижайтесь, я вспомнила, только когда вы сказали о цветах. Обычно я добиралась до работы другим путем, через станцию Добрынинская. А в этот день, сама не знаю, почему я решила изменить маршрут и на работе встретила нового коллегу. С этим человеком…
– Возродились, как птица Феникс из пепла? – улыбнувшись, подсказал Егор.
– Не угадали, родилась заново, как Афродита из пены.
– Имеется в виду морская пена? Вы съездили вместе на море, и там поняли, что не можете друг без друга?
– Поездка тоже присутствовала, но в основном это оказалась пена обычных житейских страстей.
– Это что-то новое, – искренне удивился Егор. – Обычно, после разочарований в молодости женщины возрождаются из пепла прежних неудач. Я им охотно верю, каждый понимает личное счастье по-своему. Но, строго говоря, их внешний вид, как правило, оставляет желать лучшего. А над вами годы оказались не властны. Может, по старой дружбе поделитесь секретом вечной молодости?
Женщина недоуменно пожала плечами:
– Я действительно не знаю, чем помочь, никакого особого секрета нет.
– Может, все дело в ямочках на щеках, называющихся поцелуем Афродиты? – вспомнив рассказ соседа, подсказал Егор. – Верно, говорят: если Боги кого-то хотят отметить, они даруют бессмертие… А пока, примите в знак восхищения, – и протянул букет. – Можно на прощанье один вопрос, какой судьбой вас в эти края занесло?
– Мы здесь с мужем уже лет пять живем, – пояснила женщина. – Спасибо за чудесный букет, не перевелись еще рыцари на белом свете. Но мне и вправду пора, – улыбнувшись, она зашагала по дорожке к дому, видневшемуся из-за деревьев в глубине двора.
Сразу забыв все свои болезни и домашние неурядицы, Егор с восхищением провожал взглядом ее стройную не по годам фигуру. Ему снова захотелось жить.