Грязный пластиковый пакет лениво кружил над бетонной поверхностью, как будто наслаждаясь полетом и не желая возвращаться на грешную землю. Поток холодного воздуха неприятно бился в затылок, пытаясь забраться ледяной лапой за шиворот.
Ветер под землей. Такого здесь еще не бывало. Проблемы с вентиляцией? Разгерметизация комплекса? Неизвестно, чем это было вызвано, но определенно рождало тревогу. Впрочем, как и все вокруг в последние дни.
Центральный сектор напоминал потревоженный муравейник: здесь бродили толпы оборванцев, которых раньше сюда не подпускали на километр; где-то у всех на глазах грабили алкогольную лавку; вдалеке отчаянно кричала женщина, но никому не было до этого дела. Торговые ряды Месива жили своей жизнью, как будто не происходило ничего угрожающего – только цены взлетели, а разнообразие продуктов сократилось еще сильнее. Что не мешало вовсю работать развлекательным заведениям, разнообразие которых при этом тоже не блистало: подпольные игровые клубы, рюмочные, бордели и дешевые наркоманские притоны, где обильно закидывались «кисляком». Последние резко набирали популярность, отправляя клиентов в далекие райские миры. Правда, ненадолго и всегда с одним и тем же печальным итогом.
Змей огибал бесконечную очередь из мрачных людей, выстроившихся за дешевой едой, выброшенной властями, чтобы голодная толпа не взорвала ситуацию окончательно. Директория вроде бы продолжала исполнять свои функции поддержания нормальной жизни Карфагена, но происходящее все больше напоминало агонию прежнего порядка.
Группа грязных работяг с эмблемами молибденовых шахт на комбинезонах полезла без очереди. Оттолкнули пожилую женщину – та ойкнула, упала, ей грубо наступили на руку. Какие-то мужики попытались вступиться – и вот их жестоко избивают ногами. Выбитые зубы, сломанные ребра и лужи крови – люди в очереди отворачивались и делали вид, что не замечают происходящего.
В другое время здесь был бы уже до зубов вооруженный наряд, хватали бы всех подряд, не разбираясь, и успокаивали бы не словами, а пластиковыми пулями травматов. Но блюстители, похоже, отстранились от ситуации. То ли сосредоточились на защите Директории, отдав основные территории на откуп толпе и неприкасаемым, которые и были по сути теневым правительством Карфагена. То ли готовили что-то серьезное. Змей склонялся ко второму варианту – слишком хорошо он знал этих властолюбцев с элитных уровней. Тем более, кроме внешнего силового кулака в лице блюстителей, имелись и другие средства – агентура, связи с бандами неприкасаемых, использование противоречий между политическими группировками, религиозными сектами, которые росли теперь и расползались, как плесень во влажной пещере.
Все это грозило взорваться, как пар в раскаленной скороварке.
Нужно было спасать этих людей, открыв им дорогу на поверхность, указав путь в места за пределами их прогнившего дома, туда, где возможна была другая, новая и светлая жизнь.
Однако – легко сказать. Жизнь на поверхности была невозможна без специальной организации, которая оказалась бы наверняка ничуть не проще, чем эвакуация людей сюда, под землю, перед мировой Катастрофой. Там, на поверхности, был чистый воздух, синее небо, но…
Лютая стужа и полное отсутствие пищи. Директория способна была организовать постепенный выход людей на поверхность. Но надо ли ей это было? Да и как удержать толпу, если все вдруг разом захотели бы на поверхность? Это грозило массовой гибелью людей, затравленных обстоятельствами, загнанных и уже не способных сдерживаться и мыслить адекватно.
Но все это не имело значения. Люди должны были знать правду, и он собирался рассказать все, что узнал там, на поверхности. Только сначала нужно было найти Тану.
Они расстались на выходе из Западного сектора, где пережидали первые дни по возвращению с Запретной горы. Решение разделиться было оправдано: если схватят – то не всех и не сразу.
Теперь же ситуация откатывалась назад. Директория уже не казалась столь однородной и сплоченной, как раньше, власть имущие преследовали каждый свои собственные интересы, и случай с Замом вряд ли был исключением. Грех было не использовать ситуацию, чтоб не собраться вместе. Тем более был повод опасаться за безопасность девушки – да и остальных друзей. Хоть Зам и лежал теперь в холодильнике, охоту за ними никто не отменял. Была еще его мстительная «половина» и Мориц, рыщущий в поисках тех, кого было приказано наказать. Предупрежден – значит, вооружен, и это не давало расслабиться.
Дома ее не оказалось. В Тесных апартаментах, выбитых прямо в породе, было непривычно тихо, словно отсюда все разом эвакуировались. Он отправился в единственное место, где надеялся ее встретить.
В клубе «Саблезубый кот» было как всегда шумно и тесно – только веселье было какое-то истеричное, с надрывом: еще больше пьяных, хохочущих и орущих; звон монет, рев музыки и дикие танцы у шестов, растущих из высоких тумб над головами посетителей. Девки отрывались как в последний раз, от их гибких тел трудно было оторвать взгляд. Он стоял, курил вонючую самокрутку, смотрел на этих сочных девочек и ни о чем не думал. Все было, как раньше.
Только Таны среди них не было. Хотя, если подумать, трудно было ожидать, что девушка вернется к своей специфической профессии после всего, что ей пришлось пережить. Да и Змей, хоть и не сказал бы ни слова против, в душе бы не одобрил. И дело было даже не в ревности… Черт… Да в ней, пожалуй, и дело – вынужден был он признаться самому себе честно. Он не мог относиться к Тане равнодушно, хоть и не предъявлял к ней никаких прав. Наверное, дело было в привычке – посреднику в делах группировок не положено было иметь серьезных отношений, это подрывало доверие к его объективности.