Свой первый раз, когда не просто захотел убить человека, а полностью отдавая себе отчет в том, что собираюсь сделать, планировал это убийство, помню очень хорошо.
Мне девятнадцать лет. Привалившись спиной к стене, сижу на полу в темной, душной и вонючей казарменной сушилке. Рядом в такой же позе расположился Череп – парень с Украины. Мы с ним служим уже четвертый месяц. За окном – осенняя вечерняя мгла. Через час дневальный прокричит «отбой!» и нас снова позовут в бытовку. А утром, после завтрака, наш взвод опять повезут на болота – собирать клюкву для столовой. На самом деле, конечно, все это для командования – от нашего прапора до всяких замов комполка. Собираем ягоду только мы, «духи». «Старые» шарятся по болоту просто так, в поисках места посуше, и заваливаются дрыхнуть. Их дневную норму сбора должны выполнить мы, после своей. Четыре набитых под завязку вещмешка. И даже перевыполнить – за это «старым» обещаны отпуска. Мы не справляемся. Вот уже почти неделю нас возят «на клюкву», а вечером тащат в бытовку «на беседу». Больше всех нас лупит худой и сутулый молдаванин с мутным взглядом и совершенно бесстрастным лицом. Он ставит нас по стойке «смирно», разбегается и бьет носком сапога по голени, как по футбольному мячу. От этого наши с Черепом ноги до того распухли, что едва влезают в сапоги по утрам.
– Я больше так не могу, – говорит Череп, глядя перед собой.
Разглядываю его смутно белеющий профиль и киваю:
– Я тоже.
С минуту молчим. Мы прекрасно понимаем друг друга, лишние слова ни к чему.
– Только надо, чтобы нас не запалили, – нарушаю тишину. – Чтобы без следов.
Череп кивает:
– Болото нам в помощь. Мордой его в воду, чтоб захлебнулся.
Далее деловито обсуждаем, как сподручнее завести «старого» на топкое место. Распределяем, как его будем валить и прижимать. Гадаем, смогут ли найти его тело, и если смогут, то как быстро…
Спасает нашего мучителя (и нас тоже) лишь новость о том, что ему дают отпуск и на днях он отправится к себе на родину, на десять дней, не считая дороги. Большой срок для нас, его еще прожить надо. А там уж посмотрим, как выйдет.
Всякое потом в жизни бывало, но вот этот случай запомнился особо. Ничего не случилось внешне – все остались живы. Но внутренний мир мой изменился навсегда. Хотя и местью (желанием мести) это назвать вряд ли можно. Скорее всего, это отчаяние загнанного. Но именно с тех пор мне стали намного понятнее чувства людей или персонажей, движимых желанием покарать обидчика или виноватого.
Читая о злоключениях Гончей во второй части «Пифии», которую Сергей Москвин весьма звучно и точно озаглавил «В грязи и крови», я с замиранием сердца ожидал – не дай бог, автор собьется, сфальшивит, возьмет неверную ноту в описании психологии попавшей в очередной переплет героини… Особенно в таких щекотливых моментах, например, как разговорах Гончей со священником. Но автор – человек опытный и бывалый, он такого допустить не мог и не допустил, разумеется. Мало того, ему удалось донести до читателя всю гамму чувств человека, идущего по кругам ада. Не просто человека, но женщины и матери.
Помимо колоритных сатанистов и Великого Червя – кстати, приготовьтесь узнать о них нечто весьма любопытное, – меня чрезвычайно интересовало и то, как будут показаны переживания людей, их душевные метания, их страхи и попытки разобраться, что более пригодно в новом безрадостном мире – вера или неверие.
Экшена в книге с лихвой, как того и требует жанр. Но и самому главному – душе человеческой – уделено немало. Измазанная кровью и грязью бытия, остается ли она тем даром, что отличает нас от других живых существ?
Это очень жесткая, тяжелая история. Рассказанная замечательным автором – хорошо понимающим суть вещей человеком. Тот случай, когда правда жизни прекрасно сочетается с жанром фантастики.