Аннотация
Книга состоит из четырёх самодостаточных (как по содержанию, так и по форме) частей, связанных общей идеей и главным героем, и повествует о путешествии человека по параллельным вселенным в состоянии временной петли. Действие каждой части происходит в уникальном вымышленном мире и зачастую заканчивается смертью главного героя, после которой он обнаруживает себя в другой вселенной и переживает новые приключения. Действие первой части (изложенной в данной книге) происходит фэнтезийном мире, где всё, что произнесено стихами, равно магическому заклинанию; потерявший память главный герой, пытается понять, откуда пришёл, встречает новых и старых друзей, а также всемогущего врага, пытаясь победить которого, чтобы спасти прекрасную девушку, узнаёт, что находится в состоянии временной петли, и умирает. Вторая часть (изложенная в данной книге) разворачивается в фантастическом мире – на перекрёстке параллельных вселенных, засыпая в котором однажды герой и оказался в мире, описанном в первой части книги, а засыпая ещё раз, оказывается в третьей её части. Антагонистом второй части становится злое божество, которое управляет людскими судьбами, а союзником главного героя насильно становится другое божество, загадочность которого терзает главного героя. Здесь читатель узнаёт основную концепцию сюжета книги, заключающуюся в том, что наблюдая сновидения, люди проживают другие свои жизни в параллельных вселенных. Не успев нарушить планы злого божества, главный герой засыпает. Действие третьей (изложенной в данной книге) части происходит на Земле 21-го века в преддверии конца света, предвестником которого оказывается сам главный герой, как единственный человек, имеющий магические способности; главному герою предстоит решать свои любовные вопросы на фоне того, что человечество считает причиной конца света его и жаждет его уничтожить, а общество уже захлестнула волна мородёрств, бесчинств и тотального забвения морали. Не сумев спастись от целой планеты, главный герой погибает и оказывается в четвёртой части книги, которая начинается как мрачный фантастический триллер, описывая мир, где тени людей существуют обособленно от своих «хозяев» и пытаются убить их; однако внезапно главный герой просыпается и понимает, что мир, в котором он оказался теперь, хоть и похож на только что увиденный сон, но серьёзно отличается. Увиденный им сон становится экспозицией для читателя, а тем временем меняется угол сюжета – фантастика и фэнтези превращаются в фон, на первый план выходит социальная сторона, и начинается авантюрный роман, пестрящий пафосом, остросюжетностью, комедийностью и острословием. Главный герой понимает, что потерял память и вместе с читателем пытается найти правду о мире, в который попал он и в который вместе с ним попали другие люди. Антагонистом четвёртой части становится гениальный анонимный психопат, который подкрадывается к жертве сзади, приставляет к её затылку пистолет и начинает давать приказы, за невыполнение которых обещает ещё одну такую встречу, которая, однако, уже закончится выстрелом. Подслушивая и переживая десятки ситуаций, главный герой пытается понять, кем был раньше, с отчётливой паранойей пытается понять, кто из окружающих его людей – анонимный психопат, и почему гротескно молчит его драгоценная возлюбленная, которую он вспомнил, несмотря на амнезию, или ему лишь кажется, что вспомнил?
КВАРТИРА 23.5
За пять минут до начала книги.
В таинственной однокомнатной квартире двадцать три с половиной. В квартире, что очевидно, находящейся между двадцать третьей и двадцать четвёртой и что ещё более очевидно – несуществующей. В квартире без окон, но с одной лишь единственной дверью, открывающейся как внутрь, так и наружу. В квартире с одним лишь единственным минусом – непомерно хлопающая при каждом открытии—закрытии дверь. В квартире, которая имеется в каждом без исключения доме. В квартире, которая существует каждом без исключения времени. В квартире, которая, может быть, находиться с вами по соседству. В квартире, в которую сколько не старайся невозможно опоздать, как и невозможно прийти раньше, чем нужно. В квартире, – которая выглядит так, как Вы того пожелаете, – неожиданно зажегся свет, но его источника нигде не видно, его просто нет! Как же так? Неизвестно и странно. Но ещё более странно то, что квартира пуста. Ой, извините, мы ошиблись, а если сказать по совести – соврали.
Мы слышим приятные потрескивающие звуки печатной машинки, стоящей на столе, они начались в тот самый миг, когда зажегся свет, нужно посмотреть, что же там написано… «…что же там написано…» – странно, на листе начался второй абзац, слово в слово повторяющий мою речь и слово в слово аналогичный тому, что вы только что прочитали. Чудо, не так ли? Сквозь время и пространство, сквозь бесконечное число Реальностей книга, которую Вы держите в руках, копирует написанное здесь. Странно, но ещё не вечер…
Вдруг с хлопком внутрь распахивается входная дверь, а за ней красные обои коридора и, представьте себе, никого! Как же так? Хотя минуточку, мы что—то видим. Так и есть! На полу лежит тень. Ваша собственная тень! Удивлены? Мы тоже! Вам наверно смешно? «Как это я, как это моя? ха! ха! Моя и каждого, читающего книгу – какой ловкий обман!» – самонадеянно думаете Вы. Однако мы всё—таки настаиваем, что это именно ваша тень. Взгляните на силуэт, присмотритесь получше! Ну же, неужто не узнаёте? Конечно, узнаёте: это Вы, собственной персоной. Вы были здесь, однако, забыли это…
И этому на первый взгляд фантастическому событию есть разумное объяснение: в одном из бесконечности параллельных миров на этом месте действительно стоит, я извиняюсь, лежит именно ваша тень, а потому каждый, кто бы ни прочитал эти строки, действительно находился в этой квартире в этот самый момент. Вас, может быть, это удивит, но «этот самый момент» происходит сейчас! Завораживает? Что же такое получается? Прямо сейчас Вы находитесь здесь: на пороге квартиры двадцать три с половиной, когда печатается эта книга, и прямо сейчас уже читаете готовую книгу в другом месте? Чудеса да и только.
Однако вернёмся же к вашей тени, которая стоит там же, боясь переступить порог, потому что в этот самый момент оказывается – квартира не пуста. На столе лежит ещё одна тень – наша. Мы встаём со стула, соскальзываем со стола и медленными шагами скользим по полу навстречу Вам.
Вы будете удивлены, но ваше внутреннее состояние напоминает кулинарный изыск, и у нас есть его рецепт. Вы слегка испуганы тем, что так неожиданно оказались здесь. Ещё больше испуганы тем, что к Вам по полу стремительно ползком подбирается наша тень и пытаетесь утешить себя тем, что движется она не к вам. Однако осмотревшись, Вы понимаете, что здесь только двое, следовательно, тень может двигаться исключительно к Вам. От этого Вас немного потрясывает, особенно в районе рук, особенно дрожит безымянный палец. Вы удивлены ещё больше, чем испуганы, да так, что не можете связать и двух слов даже в собственных мыслях, а потому продолжаете стоять за чертой двери. Но более всего Вам интересно, Вам хочется приоткрыть завесу тайны, разобраться в происходящем. Именно эти чувства перебивают все остальные. Именно они не дают Вам убежать или просто захлопнуть дверь, чтобы прекратить невыносимое и чудное видение. А потому Вы, словно оказавшись на мосту, оба конца которого горят, стоите, я извиняюсь, лежите тенью на полу.
Вы боритесь с собой, и уже решили войти, а затем, передумав, решили убежать, но в этот самый миг мы подползли к Вам и протягиваем руку. Вы видите это, разумеется, по тени на полу. Затем берём Вас за всё сильней трясущуюся руку, и шипящим голосом говорим: «Мы – Вагус». Вас тут же, как и всех, как и Вас, когда Вы читаете это, начинает терзать вопрос: «почему он говорит: мы?». Но, как и всех, я вынужден не удостоить Вас ответом на него.
Мы легонько тянем Вас за руку вправо от двери туда, где в самом углу стоит стул (закрываем дверь – она издаёт невозможный хлопок). Да—да, Вы не ошиблись: стул стоит здесь специально для Вас. Вы неуверенно садитесь на него, боясь какого—либо подвоха. Едва сев на него, Вас посещает мысль, что всё есть сон, от этого вам становиться легче. Тем временем мы говорим, что Вы должны исполнять роль безмолвного зрителя, что бы ни случилось в этой комнате, на что Вы утвердительно киваете головой.
Должны сообщить Вам следующее. Прямо сейчас Вы находитесь в книжных закулисьях за пять минут до начала книги. Однако время наше на исходе. А потому повторяем: сидеть ниже травы, тише воды. Никто, кроме нас с вами, не знает о постороннем наблюдателе.
Мы делаем взмах рукой, Вы замечаете это по тени на полу, после чего стул вместе с вами исчезает и становиться неосязаем. Не беспокойтесь, после мы всё вернём на свои места. Начинаем!
КВАРТИРА 23.5
Дверь квартиры 23.5 с невозможным хлопком и последующим размахом открылась внутрь, с грохотом ударившись в стену. Оказавшийся за ней и впоследствии вошедший мужчина был очень высокого роста и невозможно крепко сложен, на нём хорошо сидел чёрный фрак с таким же цилиндром поверх длинных чёрных волос. Внешний вид его позволял безошибочно определить возраст, но пока, – может к сожалению, а может и к счастью, – мы не будем его определять (чтобы не отбирать чужой хлеб), пока не будем. Помимо повышенной габаритности, из образа его выделялся особенно один аксессуар: трость из чёрного стекла с набалдашником в виде миниатюрного лезвия косы.
– Вот так повеселились! – сказал он с интонацией, которую, казалось, нельзя было ожидать от подобного типажа людей.
За ней появился единственный человек, который будет присутствовать здесь постоянно, как со стороны времени, так и со стороны пространства, расшифровкой второго является следующее – во плоти и крови, ибо скрывать его личность не имеет никакого смысла.
Вошедшему на вид около восемнадцати лет, прохожие же дают ему шестнадцать, на самом же деле – двадцать; одет он в чёрные узкие джинсы и тёмно—фиолетовую немного поношенную псевдокожаную куртку, на плечи которой падают весьма длинные светло—русые волосы. Прошу любить и жаловать – ваш покорный слуга, псевдоисторик.
Псевдоисторик, – попытавшись аккуратно закрыть за собой дверь, миллиметр за миллиметром подводя её к косяку, – нервно тряхнул головой и мысленно выругался, и вслух пробормотал: «Великий Вагус, а дверь починить не может», потому что дверь едва коснувшись косяка закрылась сама, вопреки всему и вся, издав невозможный хлопок.
Псевдоисторик, держа в левой руке пачку листов, повернулся и сделал несколько шагов к столу, находящемуся прямо напротив двери, как вдруг, не прекращая идти, пронзил другой рукой воздух, слегка крутанул кистью, и выдернул руку обратно. В руке, откуда не возьмись, появилась сначала резная спинка стула, а затем и весь стул, который он, по—прежнему продолжая идти, взмахом руки подбросил под себя сзади. Стул сам собой, сложив в коленях ноги, усадил его на себя и продолжил скольжение по полу. Таким образом, псевдоисторик подкатился к столу, – на небольшом расстоянии от которого висела табачная трубка, испуская дым, – уже сидящим на стуле, после чего небрежно бросил пачку листов на этот самый стол и откинулся на спинку этого самого стула.
– Аве, Вагус! – весело сказал он.
– Здравствуй—здравствуй, – ответил незримый сидящий за столом и лежащий тенью на нём же Вагус. – Видим, практикуешь межпространственное воровство.
– Украсть у себя – не воровство, – смеясь, ответил псевдоисторик, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку.
– Однако отчасти так оно и есть, – сказал Вагус; трубка поднялась и проплыла по воздуху примерно до уровня лица незримого седока – уголёк осветился сильней, за чем из пустоты начали появляться колечки дыма, воспаряющие к потолку, причём каждое следующее входило во все предыдущие. – Не против, кстати, что мы резидентно заняли твою фантазию?
– А что делать; сам ты, я вижу, практикуешь лень, небось, трубка сама подлетает к губам?
– Раскусил, ха—ха, а что делать! – сказал Вагус и отправил седьмое кольцо через шесть предыдущих.
– Ха! – воскликнул псевдоисторик, заметив случившееся, – Вот если бы тебе был нужен миллион фунтов, то мог бы взять тот, который завещал Чарльз Чаплин тому, кто пропустит семь колец дыма одно в другое.
– К счастью, нам не нужен миллион фунтов, – сказал Вагус и пронзил семь колец восьмым, – Может быть, именно поэтому мы и можем так сделать.
– А мне бы вот, как и всем, не помешал.
– Потому и не можешь, как и все, ха—ха. Пора бы уже и знать – один из принципов иронии судьбы: кто не хочет – получает, кто жаждет и ждёт – не дождётся. Или если выражаться поэтически: Всё возможно – стоит только расхотеть… Итак, ты всё принёс?
– Кажется, всё, – ответил псевдоисторик, проведя рукой по воздуху, после чего в ней оказалась ещё одна пачка листов, которые он тоже бросил на стол рядом с первой.
– Превосходно, – сказал Вагус, невидимой рукой листая страницы в воздухе; от летающей трубки, а теперь и повисшей воздухе пачки листов складывалось впечатление, что рядом орудует полтергейст.
– Значит теперь моё название, хм, – сказал Вагус, положив перед собой страницы, – Хм, да вот так.
Псевдоисторик прильнул головой к столу, чтобы видеть происходящее. И увидел, как под его названием в круглых скобках буква за букой выжигается другое: (Восьмое… чудо без… света…).
– Замечательно, – сказала Вагус, когда дописывал последнюю скобку, – Отныне так и будет: твоё, основное, сверху – моё, альтернативное, снизу в скобках. Теперь вторая.
Вагус поднял вторую стопку листов с надписью на титульном листе:
СОЗВУЧНОЕ ЦАРСТВО
(НУ ОЧЕНЬ ЗАТЯНУТЫЙ ПРОЛОГ)
– А здесь, что делать будем? Ха—ха.
– Решай сам… – сказал псевдоисторик.
– Да будет так.
Вагус принялся что—то исправлять, но псевдоисторик не стал заглядывать в изменения, дабы сохранить интригу для себя, а может быть и для Вас.
– Предисловия, – повелительно сказал Вагус, отложив вторую стопку листов.
– Почему во множественном числе? – с мнимым удивлением спросил псевдоисторик, а сам тем временем вновь взмахнул рукой, на сей раз в ней оказался лишь один не озаглавленный и к тому же измятый, исписанный вполовину листок, который он тоже бросил на стол.
– Ха—ха. А ты ничего не забыл?
– Что—что? – продолжая серию мнимых эмоций, сказал псевдоисторик.
– То—то, что лежит у тебя во внутренне кармане, ха—ха.
– Может всё—таки не стоит? Вот скажи мне, зачем он здесь нужен?
– Что это ты нас вообще задаёшь вопросы, не требующие ответа? Сам ведь не хуже других знаешь – делаем то, что должны делать.
Эх, – испустив этот непродолжительный вздох, псевдоисторик до половины расстегнул молнию на куртке и достал из внутреннего кармана листок, свёрнутый в трубочку, и бросил его на стол. – Вот!
– Кажется, ты забыл кое—что ещё, мы правы? – сказал Вагус, разворачивая листок.
– Не думаю…
– Ха—ха. Хозяин письменных принадлежностей жаждет получить их обратно! Шекспирово перо быстро!
– Черти бы тебя взяли, Вагус.
– Пытались многократно – тщетно, ха—ха, давай—давай сюда.
Псевдоисторик вновь запустил руку во внутренний карман, извлёк оттуда позолоченное перо и с неохотой протянул его Вагусу. Лишь только невидимые пальцы вырвали перо из жадных лап псевдоисторика, как тут же стёрли его в золотой порошок, который, медленно падая, покрыл весь стол золотой пылью.
– Эй! Да ты с ума сошёл! Что ты делаешь?!
– Не должно было быть в природе этого пера, вот теперь и нет, – преспокойно сказал Вагус.
– !!!
– Ай—я—яй! Как некрасиво ругаться матом, ха—ха, будешь и в книге продолжать в таком духе?
– Конечно же, нет, но мы ведь ещё не начали, а потому:»!!!».
– Ха—хе—хо! Ты сам с ума, видимо, сошёл: это же была подделка, ха—ха, неужели ты думал, что мы бы действительно дали его тебе. Нетрудно было заметить, что пьеска не удалась. Неважно Шекспировы ли перья, хоть Пушкинские чернила – самовнушение, вот что здесь играет роль.
– Серьёзно?! А что были и чернила?
– Разумеется нет, ха—ха. Однако время – нам пора заканчивать и одновременно пора уже начинать.
Вдруг все листы лежащие на столе поднялись кверху, определённым образом перетасовались, и рухнули обратно на стол, образовав единую стопку листов. Титульный лист ненадолго оказался пустым: на нём тут же выжалась надпись:
МЕТАИСТОРИЯ.
– Давно хотел тебя, кстати, спросить, не хочешь дать свой эпиграф и написать предисловие к этой книге?
– Непременно нет, ха—ха.
– Тогда начнём, начнём путешествие по параллельным вселенным.