Поскольку благодаря Елене у меня не было нужды тратить время на поиски адресов погибших девушек, из редакции я сразу направилась к дому Качаевой. Ее отец, судя по всему, был не последним человеком в городе. Само название улицы говорило в пользу такого предположения. Любой, кто прожил в Тарасове хоть год, знает Мирный переулок как место, где сосредоточен если не весь бомонд, то большая его часть. Тут и политики, и бизнесмены, и директора крупнейших заводов. Адвокаты, нотариусы, прокуроры и прочая, прочая, прочая. Фамилия Качаев в моей памяти ни с чем не ассоциировалась. Но я ведь не могла знать наперечет всех состоятельных людей Тарасова. Или могла?
Разыскав дом номер семнадцать по Мирному переулку, я сразу поняла, что дело не во мне. Домик был, прямо сказать, неказистый. Замшелые стены, для презентабельности обтянутые маскировочной сеткой, той, что вошла в моду у строительных подрядчиков относительно недавно. Оконные рамы, размалеванные белым, чуть скрашивали унылость фасада. На фоне шикарных новостроек, огороженных высокими заборами с непременной будкой охраны при въезде, домишко выглядел бедным сельским родственником, незваным гостем, заявившимся к столичной родне.
«И почему его до сих пор не снесли?» – успела удивиться я, прежде чем пронырливая бабуля, выкатившаяся из подъезда семнадцатого дома, накинулась на меня с угрозами:
– Не надоело вам шнырять? Ясно же было сказано, дом не отдадим! У нас покровители в Первопрестольной! И бумаги свои мне под нос не тычьте, иначе получите то же, что в прошлый раз.
– И вам доброго здоровья, – церемонно поклонилась я. – Позвольте узнать, из-за чего сыр-бор.
– А то вы не знаете! Нечего тут притворяться, – кипятилась бабуля. – Ходите, ходите, земля вам наша покоя не дает. Вам бы только у людей простых все отобрать да богатеньким раздать. А нас куда? Куда стариков немощных девать, я вас спрашиваю? На помойку? Или сразу в крематорий, чтоб огороды ваши удобрять?
– Качаевы здесь живут? – едва сумела я вклиниться между гневными обвинениями бабули.
Услышав фамилию Качаевых, бабуля мгновенно переключилась в другой регистр и запричитала:
– Так вы к Игнату? Чего ж молчали? Горе-то какое, ох горе! И нужно ж было именно с ним такому приключиться! Один ведь девку поднимал. Жена чуть не в сами роды померла, а он все равно дочку не бросил. И заново не женился. Не хотел, чтобы Настену мачеха воспитывала. А вы Качаевым кем приходитесь? Что-то я вас раньше здесь не видела.
– Подруга Настина, – соврала я, не желая делиться с любопытной бабкой истинной целью визита.
– Подруга? Странно. Я Настениных подруг всех знаю, – заподозрила обман бабуля.
– Я в Тольятти живу. Учились мы с Настей вместе. Вот, узнала про несчастье, приехала соболезнования дяде Игнату выразить.
Этого оказалось достаточно. Приехать из другого города, чтобы разделить горе родственников близкого человека по поводу его кончины, в бабкины времена было обычным делом. Она одобрительно закивала и мигом перешла на «ты»:
– Ты вырази, доча, вырази. Игнат сам не свой ходит. Как Настену похоронил, так и мается.
– Дома он? – спросила я.
– Должон быть. Он теперь только до бакалейного и обратно.
– Пьет?
– Держится. Хлебушек покупает, яички. Когда молочка прихватит. Жить-то надо, – завздыхала с новой силой бабуля.
– А вы из какой квартиры? – на всякий случай спросила я.
– Тебе зачем? – насторожилась бабуля.
Нет, все-таки современные городские старушки уже не так доверчивы, как прежде. Во всем подвох ищут.
– Просто спросила. Понравились вы мне. Редко сейчас встретишь человека, неравнодушного к чужому горю, – избрала я самый выигрышный вариант ответа.
От моей похвалы бабуля расцвела.
– В первой я живу, доча. И запомнить легко, а найти того легче, – засуетилась она. – Время будет, заходи. Чайком тебя угощу, с листом смородинным.
– Непременно зайду. В другой раз, – пообещала я и поспешно ретировалась, пока бабуля не нашла новую тему для обсуждения.
В подъезде было чисто и даже как-то уютно. Квартира Качаевых располагалась на втором этаже. Лестницу, ведущую наверх, недавно ремонтировали. Ступени, подвергшиеся замене, отличались по цвету от своих собратьев. На окошке лестничного пролета колыхались белые кружевные занавески. «А дом-то не такой и запущенный», – подумала я, останавливаясь перед дверью в дальнем конце коридора. Аккуратная кнопка звонка белела на фоне ядовито-зеленой стены. Нажав на кнопку, я приготовилась к долгому ожиданию. Но дверь открылась почти сразу. Подтянутый, еще не старый мужчина смотрел на меня без интереса.
– Здравствуйте. Вы Качаев Игнат? – на всякий случай спросила я.
– Так точно, – четко, по-военному, отрапортовал Качаев.
– Простите, не знаю вашего отчества, – извинилась я, ожидая, что он представится.
– Не беда. Я и имени-то вашего не знаю, – безучастно произнес Качаев.
– Могу я войти?
– Входите, коли есть желание, – разрешил Качаев.
Он пропустил меня в прихожую, захлопнул дверь и предложил:
– Гостиная или кухня? На ваш выбор.
– Гостиная, – ответила я, и Качаев провел меня в просторную, плотно заставленную комнату.
Несмотря на обилие старинной мебели, комната не казалась захламленной. Был в ней некий шарм. Резные этажерки, кожаный диван и кресла с высокими спинками, обрамленными натуральным деревом. Витая хрустальная люстра с неимоверным количеством подвесок. Круглый дубовый стол в центре комнаты покрыт бархатной скатертью с кистями. В целом комната мне понравилась. Хозяин, как ни странно, тоже. Он не производил впечатление раздавленного горем. Да, вид понурый. Да, голос безучастный. Но это и немудрено. Подобную трагедию редко кому удается переболеть меньше чем за год. Качаев дождался, пока я присяду, и только после этого сел сам. Скорее всего, бывший военный, решила я. Выправка, четкие ответы, соблюдение этикета – все это в наши дни можно встретить только среди военных, да и то нечасто.
– Слушаю вас, – первым заговорил Качаев.
– Меня зовут Татьяна, – начала я и тут поняла, что не приготовила никакой легенды насчет цели моего визита.
Встреча с бабулей отвлекла меня, и я напрочь забыла об этом. Качаева, казалось, не смутила возникшая пауза. Он доброжелательно смотрел на меня в ожидании продолжения.
– Очень приятно, Татьяна, – спокойно произнес он, подбадривая меня.
– Как-то неловко обращаться к вам без отчества, – попыталась я выиграть время.
– Игнат Николаевич, если вам угодно. Подполковник в отставке.
– Могу я попросить у вас воды? – внезапно нашлась я.
– Воды? – слегка удивился переходу Качаев.
– Да, воды. Такая жарища.
– Минуту. – И Качаев скрылся на кухне.
Что же мне ему сказать, кто я и откуда? Про Елену как моего клиента я упоминать не хочу. Рядом с горем Качаева ее проблемы выглядят попросту жалко. Намекать на то, что смерть Анастасии, может быть, не несчастный случай, а результат стороннего вмешательства, и ранить отцовские чувства теперь, когда ни малейшего довода в пользу этой теории еще нет, верх безрассудства. Тогда зачем я здесь? Журналистка? Тоже не годится. Наверняка эти стервятники у Игната Николаевича уже побывали, и вряд ли он относится к тем, кто склонен выставлять на обозрение свои эмоции. Что же придумать? Что?
Я лихорадочно искала подходящий повод. И тут мой взгляд наткнулся на стопку газет, аккуратно сложенных на подоконнике. Знакомый заголовок: «Трагическая гибель. Случайность или закономерность?». Идея сформировалась сама собой, и я аж вздохнула от облегчения. Вернулся Игнат Николаевич с закупоренной бутылкой минеральной воды и пустым стаканом. Молча поставил на стол. Я наполнила стакан, сделала несколько глотков.
– Большое спасибо, – поблагодарила я и, демонстративно наморщив лоб, спросила: – На чем мы остановились?
– Мы еще не начинали, – заметил Игнат Николаевич и слегка улыбнулся.
– Да, действительно, – согласилась я. – Не начинали. Что ж, предлагаю начать. Меня зовут Татьяна Иванова. Я независимый эксперт в области разрешения спорных вопросов.
– Очень приятно, – все так же безучастно произнес Игнат Николаевич. – Слушаю вас.
– Игнат Николаевич, понимаю, что вам тяжело возвращаться к этой теме, но не могли бы вы ответить на несколько вопросов относительно вашей дочери? – как можно мягче спросила я и поспешно добавила: – Это не праздное любопытство. Родственники девушек, которые пользовались услугами центра «Триумф», обеспокоены пересудами о системе коррекции веса «Похудей». Все больше горожан склоняются к мнению, что система крайне вредна. Создана инициативная группа, готовая на все для выяснения истины. Если программа «Похудей» наносит организму вред, общественность должна узнать об этом.
– Вы хотите, чтобы я примкнул к вашей группе? – нервно спросил Качаев.
– Нет-нет, – успокоила его я. – Просто вы можете нам помочь. Наверное, вторгаться к вам с моей стороны жестоко, но ведь в программу вовлечены десятки ни в чем не повинных людей. Понимаете?
– Не нужно тратить столько времени на пустые расшаркивания. Спрашивайте. Что смогу, расскажу, в остальном не обессудьте, – по-прежнему безучастно согласился Качаев, и я приступила к допросу:
– Скажите, когда Анастасия впервые обратилась в «Триумф» с жалобами на лишний вес?
– Шесть месяцев назад, – ответил Качаев.
– Ее вес требовал серьезной корректировки?
– Да. На тот момент Настя весила под девяносто.
– Как быстро появились результаты?
– Через две недели. Минус шесть килограммов.
– Сколько времени она посещала «Триумф»?
– Примерно три месяца.
– Сколько составила общая потеря веса?
– Двадцать кило с небольшим.
– Она была довольна результатом?
– Более чем.
– Это как-то отразилось на ее самочувствии?
– Только в положительную сторону.
– Поясните.
– Вместе с лишним весом ушли одышка, повышенное давление и связанные с ним головные боли. Кроме того, Настя обрела уверенность в себе, которой была лишена долгие годы, пока ее вес увеличивался.
– И никаких головокружений, упадка сил или чего-то подобного?
– Абсолютно никакого отрицательного эффекта.
– Вы уверены? Ведь она могла скрыть это от вас.
– Исключено. У Насти от меня не было секретов.
– Почему она ездила на дачу одна? – сменила я тему.
– Ей нравилось бывать на природе. Наши графики не всегда совпадали, вот ей и приходилось ездить одной, – пожал плечами Игнат Николаевич.
– Настя хорошо плавала?
– Как все. Пловчихой не была, но на воде держалась уверенно, – ответил Игнат Николаевич.
Теперь он заговорил медленнее. Было понятно, что воспоминания заставляют его переживать тот злосчастный день заново. Мне хотелось пощадить его чувства, но ответить на мои вопросы мог только он, поэтому я продолжила:
– Накануне поездки Настя не жаловалась на здоровье?
– Настя никогда не жаловалась на здоровье.
– Может, упоминала о повышенной сонливости? Знаете, как бывает. Отработал две смены, а кажется, что неделю из офиса не выходил.
– Настя не жаловалась ни на сонливость, ни, если хотите знать, на головокружения. Судорог в мышцах тоже не испытывала, – не выдержав, взорвался Игнат Николаевич. – Послушайте, хватит ходить кругами. Я прекрасно понимаю, что вас сюда на самом деле привело. Вы ищете доказательства недобросовестной работы сотрудников центра, в котором Настя проходила курс похудения. Так вот, заявляю официально: благодаря этой программе моя девочка была счастлива последние месяцы жизни. Понимаете? Счастлива. Вот вы когда-нибудь испытывали муки оттого, что вас и в глаза, и за глаза называют жиртрестом? А Настя испытывала. В подростковом возрасте это было особенно нестерпимо. И для меня, и для нее. Она страдала от одиночества и сознания своей непривлекательности. Я страдал оттого, что ничем не мог ей помочь. А тут такой прорыв. Как думаете, могу я в чем-то обвинить людей, подаривших моей девочке шанс ощутить себя неотразимой? Я и не стану обвинять. Я на самом деле считаю, что похудение к гибели Насти не имеет отношения. Просто стечение обстоятельств, понимаете? Случайное совпадение, не больше. И знаете еще что? Я рад, что моя дочь умерла не жиртрестом, а стройной, привлекательной девушкой. Считаете это ужасным?
Я не нашлась с ответом. Сидела, тупо уставившись в пол. Прошла минута, а может, все пять. Игнат Николаевич поднялся и произнес:
– Пойдемте, я провожу вас до выхода.
Я послушно встала и поплелась за ним. У самого порога я все же пересилила стыд, взглянула в лицо Игнату Николаевичу и тихо проговорила:
– Я не считаю это ужасным. Честно.
И вышла из квартиры. Игнат Николаевич молча закрыл за мной дверь.
Следующий визит оказался не намного легче. Родители Зинаиды Спицыной пребывали в глубокой депрессии. Добиться от них вразумительных ответов удалось только спустя час. Поначалу они приняли меня довольно тепло. Но услышав о том, что родственники девушек, проходящих курс по специальной программе Елены, беспокоятся о состоянии их здоровья, категорически запротестовали. Зинаида чувствовала себя прекрасно. Иначе они бы первыми забили тревогу.
Родители охотно показали фотографии Зинаиды до и после похудения. Контраст впечатлял. Мать девушки обмолвилась, что у Зинаиды прежде не было серьезных отношений с противоположным полом, а когда килограммы начали убывать, на нее стали обращать внимание молодые люди. Постоянного парня она так и не завела, но стала ходить на дискотеку со школьной подругой. И это был настоящий прогресс.
Как получилось, что Зинаида упала на рельсы? Вслед за Игнатом Николаевичем ее родители списывали это на роковую случайность. Ни слова упрека в адрес Елены и ее программы «Похудей». А о слухах, наводнивших Тарасов после гибели их дочери, Спицыны попросту не знали.
Не могу сказать, что я была сильно разочарована. По большому счету я сама не верила в то, что проблема разрешится так просто. Родственники погибших не имеют претензий к деятельности Лукьяненко. Тем не менее кто-то ловко воспользовался ситуацией и потихоньку пытается разрушить бизнес Елены. Чтобы понять, насколько серьезно сплетни отразились на центре «Триумф» и насколько лакомым куском он является, я должна была лично познакомиться с сотрудниками центра и с их деятельностью. Поэтому я поехала в центр, предупредив Елену о моем визите.
В полдень проспект Кирова пустовал. Сезон отпусков, у тех, кто работает, обеденный перерыв только через час, а жилых домов в этой части города немного. Но в холле центра косметологии и диетологии яблоку негде было упасть. Сотрудники центра, выделявшиеся наличием бейджиков и форменными лиловыми халатами и шапочками, сновали взад-вперед, лавируя в толпе. Посетители заполняли какие-то бланки и выстраивались в очередь перед стойкой регистратуры.
Я остановилась посреди холла, растерянно глядя по сторонам. Что делают здесь все эти люди? Почему предпочитают отдыху на природе хождение по кабинетам и выстаивание в длиннющих очередях? Ответ лежал на поверхности. У восьмидесяти процентов собравшихся размер одежды был больше пятидесятого. Львиную долю посетителей составляли женщины, но и мужчин хватало.
– Могу я вам чем-то помочь? – услышала я приятный голос, а развернувшись на сто восемьдесят градусов, увидела его обладательницу. Молоденькая, лет двадцати двух. Стройная фигурка. Собранные в строгий пучок светлые волосы. Серьезные глаза и приклеенная, профессионально отработанная улыбка.
– Я ищу Елену Лукьяненко, – сообщила я.
– Боюсь, Елена Вениаминовна сегодня не принимает. Но вы можете обратиться к любому из пяти ее ассистентов.
– Нет, мне нужна именно Елена, – настаивала я.
– Правила центра предполагают предварительную запись. И первый прием всегда проводят ассистенты. По его итогам они записывают клиента в очередь к Елене Вениаминовне. Срочность зависит от сложности случая, – терпеливо объяснила девушка.
– Диана, не могли бы вы доложить Елене Вениаминовне, что в холле ее дожидается Татьяна Иванова? – прочитав имя на бейджике, попросила я. – Уверена, меня она примет.
– Как, вы сказали, доложить? – напряглась девушка.
– Татьяна Иванова.
– Пойдемте со мной, – поспешила исправить оплошность Диана. – Елена Вениаминовна дала четкие указания на ваш счет. Прошу прощения, сразу не сообразила, что вы не по программе «Похудей».
Диана виновато улыбнулась, стараясь сгладить неловкость. Я сделала вид, что не обратила внимания на ее смущение. Диана секунду поколебалась, будто решая, стоит ли что-то добавить. Но вместо этого указала на широкую лестницу и первая двинулась к ней. Мы поднялись на второй этаж, прошли узким коридором и остановились перед двустворчатой дверью с золотой табличкой, на которой значилось одно-единственное слово: «Кабинет». Ни фамилии, ни должности. Мне это показалось странным. Я почему-то думала, что на кабинете Елены будет длинная надпись, перечисляющая все ее звания.
Диана постучала в дверь, громко произнесла «Татьяна Иванова» и ретировалась.
Я осталась стоять у закрытой двери, в недоумении провожая Диану взглядом. Интересно, кому она доложила обо мне? И как тот, кто находится внутри, поймет, что я все еще здесь, если в поле зрения нет даже простейшего переговорного устройства? В догадках я терялась недолго. Дверь с тихим жужжанием отъехала в сторону. Я вошла, и она тут же закрылась за моей спиной. Белоснежные стены слепили отраженным светом множества ламп. Поначалу я решила, что комната пуста. Но вот глаза немного привыкли к яркому свету, и я увидела мою клиентку. В белом халате, белой шапочке и белых перчатках она почти сливалась со стенами.
– Проходите, Татьяна, не стесняйтесь, – сказала Елена.
– Это ваша лаборатория? – спросила я, приближаясь.
– Это святая святых нашего центра. Доступ сюда открыт немногим, – объяснила Елена. – Как правило, посетителей я принимаю в кабинете на первом этаже. Вас же попросила проводить сюда, чтобы вы почувствовали дух программы «Похудей». Боюсь, эти гнусные статьи создали у вас неверное представление о том, чем я занимаюсь.
– Здесь изготовляются препараты, которые входят в состав программы? – из чистого любопытства поинтересовалась я.
– Не совсем так. Здесь разрабатываются лекарственные комплексы для каждого конкретного клиента. Они индивидуальны, – ответила Елена. – Позвольте, я расскажу вам, как действует наш центр. Присаживайтесь.
Я уселась в кожаное кресло того же кипенно белого цвета, что и все предметы в комнате, и приготовилась слушать.
– Когда к нам приходит новый клиент, с ним работают ассистенты. Проводят полное обследование. Анализы, измерения температуры тела, артериального давления, мозговых импульсов и многого другого. Потом результаты рассматривают три независимых специалиста, а дополнительно их обрабатывает компьютер. Только после этого наступает мой черед. По результатам обследования я составляю индивидуальную программу, в соответствии с которой будет лечиться пациент. Быть может, вам процедура кажется слишком сложной, но иначе можно навредить клиенту. Составление индивидуальной программы всегда на мне. Доверить формулу успеха я не могу никому из сотрудников, ведь это коммерческая тайна.
– Неплохо бы мне пообщаться с каждым из пяти ваших ассистентов лично, – взяла я быка за рога.
– Все они невероятно загружены. Сами видели, какой наплыв клиентов, – осторожно возразила Елена. – Не хочется отрывать их от работы без настоятельной необходимости.
– Не волнуйтесь, беседа со мной не отнимет у них много времени.
– Что-то еще? – спросила Елена.
– Да. Мне нужны списки всех, кто был так или иначе задействован в разработке программы. И отдельно тех из них, кто сейчас занимается аналогичной деятельностью на стороне.
– Списки я уже подготовила. Видите на столе белую папку? В ней два отделения. Первое содержит данные о тех, кто работал над созданием программы. Второе – мои конкуренты, – сказала Елена. – А теперь позвольте проводить вас в удобное для бесед место. Я распоряжусь, чтобы мои ассистенты высвободили для вас время.
Прихватив папку, я направилась за Еленой. Мы спустились в холл и оказались в самой гуще толпы. Лукьяненко здесь знали в лицо. Обступив Елену со всех сторон, жаждущие избавления от лишнего веса мужчины и женщины буквально рвали ее на части.
– Елена Вениаминовна, я Заборина. Помните меня? Когда же подойдет моя очередь?
– Елена Вениаминовна, у меня чрезвычайные обстоятельства. Нельзя ли ускорить процедуру обследования?
– Госпожа Лукьяненко, вы обещали принять меня еще на прошлой неделе!
– Милочка, ваша программа уникальна. Я привела подругу. Вы ведь поможете ей?
Елена с улыбкой отвечала на вопросы, не забывая при этом двигаться в нужном направлении. У двери своего кабинета она повернулась к просителям и объявила:
– Господа, всем будет предоставлено самое квалифицированное обслуживание. В порядке очереди. А сейчас простите. Дела.
Мы скрылись в кабинете. Елена устало привалилась спиной к двери.
– И так каждый день, – с ноткой гордости в голосе сообщила она. – Ни минуты покоя.
– Вижу, ваша программа на пике популярности, – заметила я. – Может, вы напрасно паникуете? Два случая не в состоянии так уж навредить вашему бизнесу. Возможно, лучший вариант – просто не обращать внимания на клевету?
Елена нервно прошлась по кабинету, остановилась у окна.
– Татьяна, пожалуйста, больше не произносите при мне подобных вещей. Порочить мое имя я никому не позволю. Знаете, что сегодня от моих услуг отказались еще два клиента? Один мужчина и одна женщина.
– При том количестве желающих, что я увидела сегодня, цифра для вас не критическая, не так ли? – не удержалась я.
– В том-то и дело, что критическая! – воскликнула Елена. – Два клиента! За последний месяц это уже пять! Да у меня за весь период существования программы ни разу не было отказов. Как думаете, могу я закрыть глаза на такое?
Я промолчала. Человеку с явной манией величия трудно оценить ситуацию здраво. И перечить ему, увы, бессмысленно.
– Вы уже предупредили ассистентов? – перевела я разговор.
Вместо ответа Елена подняла трубку внутреннего телефона и властно проговорила:
– Карина, жду вас в кабинете через десять минут.
«Вот как у них тут поставлено, – мысленно присвистнула я. – Вызовут тебя, бросай все дела и беги. Миленькая обстановочка. Прямо-таки семейная». Елена некоторое время постояла возле стола, а потом молча вышла. Меня это более чем устраивало. Вряд ли ассистенты станут откровенничать в присутствии начальницы.
Карина оказалась миловидной женщиной среднего возраста. Не то чтобы пышечка, но и стройной не назовешь. Интересно, почему она не воспользовалась своими служебными преимуществами и не сбросила лишние килограммы? Наверное, вопрос читался на моем лице: Карина понимающе улыбнулась:
– Удивляетесь, почему я не борюсь с лишним весом? Мой муж предпочитает женщин в теле.
– Простите, не хотела вас задеть ваши чувства. Обещаю, личного касаться не будем. Только работа.
– Как угодно, – спокойно сказала Карина. – Что вас интересует? Елена Вениаминовна предупредила, что вы будете спрашивать о деятельности центра. И распорядилась, чтобы отвечала я на них правдиво и исчерпывающе.
– Даже если ваши ответы ей навредят? – поддразнила ее я.
– Вероятно, – без тени улыбки ответила Карина.
– Ну что ж. Как давно вы работаете в центре?
– Около года.
– Можете назвать примерное количество клиентов, прошедших за это время курс по программе «Похудей»?
– Лично у меня или в целом по центру? – уточнила Карина.
– Если можно, и то, и другое.
– За год я отработала порядка трехсот клиентов, – без запинки ответила она. – А теперь умножьте на пять.
– Впечатляет, – искренне удивилась я. – Насколько я могу судить, желающих еще больше?
– Совершенно верно. В плане проходимости возможности центра ограничены. Ведь только на первом этапе с каждым клиентом приходится работать от десяти дней до двух недель. Много времени уходит и на анализ результатов обследования. И силы самой Елены Вениаминовны не беспредельны. Вы ведь знаете, что основная работа лежит исключительно на ее плечах?
Я кивнула. Карина продолжила:
– Елена Вениаминовна тратит на составление индивидуальной программы от трех до семи дней. Она работает по двенадцать часов без выходных и отпуска.
– С этим более или менее разобрались, – остановила я Карину, опасаясь, что та начнет петь начальнице дифирамбы. – Бывали в вашей практике случаи, когда результаты анализов категорически исключали возможность применения программы «Похудей»? Я имею в виду и физическое, и психическое здоровье клиента.
– Я такого не припомню. Сама идея программы исключает это. – Карина стала более осторожно подбирать слова.
– Кто проводил обследование Анастасии Качаевой и Зинаиды Спицыной? – спросила я.
– Обе девушки первый этап проходили у Валерия. Это наш ведущий специалист. Он здесь с основания центра, – немного расслабилась Карина.
– Благодарю, вы свободны, – внезапно объявила я.
– Свободна? Вы хотите сказать, что я могу идти? – удивилась Карина.
Наверное, она готовилась к долгим расспросам. Но я уже услышала от нее все, что хотела услышать.
– Не могли бы вы пригласить Валерия? – попросила я.
– Да, конечно, – растерянно произнесла Карина и вышла.
Валерий примчался секунд через тридцать. Я даже потянуться толком не успела.
– Вызывали? – просунув голову в дверь, спросил он.
– Входите, Валерий, – разрешила я. – Представляться мне нужды нет?
– Разумеется, – улыбнулся Валерий. – Весь центр уже в курсе, что в кабинете Елены Премудрой ведется расследование прегрешений сотрудников «Триумфа».
Внешне он был расслаблен. Балагурил, позволял себе фривольные реплики, но меня не оставляло ощущение, что это лишь маска. Хотя, в общем, Валерий мне понравился. Он правдиво отвечал даже на самые каверзные вопросы, что не могло не подкупить.
По словам Валерия, обе девушки явились в центр с той или иной степенью депрессии, что для людей, страдающих лишним весом, в порядке вещей. Физическое состояние требовало некоторой коррекции, но в целом анализы патологий не выявили. С Качаевой Валерий работал десять дней. Со Спицыной уложились в неделю. Елена приступила к их реабилитации практически немедленно. Прогресс стал заметен уже через пару сеансов. Валерий курировал оба случая до самого конца терапии. Все показатели были в норме. Этому имеются письменные доказательства. Личные дела клиентов хранятся в архиве бессрочно. Почему? Для подстраховки, вероятно, предположил Валерий.
Никаких странностей поведения Валерий за девушками не замечал. Качаева находилась в состоянии эйфории оттого, что сбывается ее заветная мечта. А Спицына училась флиртовать. Да, да. Так Валерий и сказал: училась флиртовать. Свои чары она испытывала даже на нем. Правда, только до тех пор, пока Валерий не сообщил, что отношения с пациентами строжайше запрещены уставом центра. Но это не расстроило Спицыну. Она была открыта новой, увлекательной жизни без лишнего жира на боках, ягодицах и подбородке. Я поинтересовалась, был ли у Качаевой кавалер. Валерий задумался, но не сумел вспомнить ничего определенного.
О коллегах Валерий говорил одно хорошее. В центре он был старожилом и представление о стиле работы каждого имел не понаслышке. Сообщил и о том, что из действующих ассистентов так же долго с Еленой сотрудничает Регина Усова. Она, кстати, помогала Елене в разработке основных этапов системы коррекции веса. Сам Валерий, с его слов, всегда был только на подхвате. Из тех, кто ушел из-под опеки Елены, Валерий знал двоих. Не стесняясь в выборе эпитетов, охарактеризовал их как «подонков низшей гильдии, которые ради наживы готовы идти по головам коллег и трупам пациентов». Спохватившись, уточнил, что слово «трупы» употребляет гиперболически. Я не стала возражать против этой поправки. Записала номер его телефона и отпустила к пациентам.
С Региной разговор как-то не заладился. Она отвечала коротко и сухо. К погибшим отношения не имеет. С клиентами добросовестнна. Карьерных притязаний – ноль. Кто-то занялся схожим бизнесом, уйдя от Лукьяненко? Ее это не касается. Ни с одним из таких людей она связи не поддерживает. Лишь при упоминании некоего Кирилла, бывшего соратника Елены, да и самой Регины на ее лице мелькнула эмоция. Я принялась расспрашивать про Кирилла подробнее. Поначалу захваченная врасплох Регина говорила о нем откровенно. Человек крайне неприятный. Гордый, чванливый, высокомерный. Индюк – так назвала его Регина. Мне показалось, что у нее с Кириллом когда-то существовали отношения, которые оборвались болезненно. По крайней мере для Регины. Возможно, ее неприязнь или даже ненависть обусловлена этим, а возможно, и нет.
Две оставшиеся ассистентки ничего нового мне сообщить не смогли. Я и не рассчитывала. Мне лишь хотелось услышать, каково их отношение к основному конкуренту «Триумфа» Кириллу Носкову. Само собой разумеется, симпатии у сотрудников центра Кирилл не вызывал. Одна из ассистенток поделилась красочной историей о коварстве Кирилла. Случилась она еще в то время, когда он работал с Еленой. Кирилл ухитрился забраться в святая святых центра, в лабораторию Елены, и подменил препараты, подготовленные для одного высокопоставленного клиента. К счастью для Елены, она узнала об этом раньше, чем произошло непоправимое. И выгнала Кирилла на улицу, жестко, со скандалом.
Я еще какое-то время побродила по «Триумфу», перебрасываясь словечком то с одним, то с другим сотрудником, изучая устройство здания и организацию деятельности центра. А потом, не прощаясь с хозяйкой, ушла.
Отыскала поблизости приличное кафе, уселась за столик в дальнем углу и принялась изучать материалы белой папки, которую передала мне Елена. Список тех, кто участвовал в разработке программы, насчитывал восемь человек. Из тех, кого я уже знала, в него были внесены сама Елена, Регина и Валерий. А также Кирилл Носков. Напротив двух фамилий стояла запись «уехал в Германию». Еще две, Зинцова и Цван, упоминались в списке номер два. В качестве конкурента был указан и Кирилл. А вот те, кто отбыл на постоянное место жительства в Европу, среди конкурентов не значились. Я пролистала данные о них и выяснила, что они работают в Германии по совершенно иному профилю. Один занимается продвижением на рынке определенных марок косметики. Второй подвизается в частной хирургической клинике.
Зинцова и Цван, судя по комментариям, появились в центре уже в то время, когда бизнес процветал. По тем или иным причинам обе были уволены. Зинцова в настоящий момент работает в обычном косметическом салоне. Цван пыталась наладить собственный бизнес. По оценкам Елены, безуспешно.
Итак, что мы имеем? В списке конкурентов всего трое. Среди них я бы выделила Кирилла Носкова. Во-первых, возглавляемый им реабилитационный центр «Шикарная фигура» – один из самых престижных салонов Тарасова. Во-вторых, в случае с Носковым мог играть существенную роль личный мотив. Елена выгнала его с позором. Мужчины не склонны прощать женщинам подобные унижения. И в-третьих, история, рассказанная ассистенткой. Однажды Кирилл уже совершил попытку уничтожить бизнес Елены. Почему бы не попробовать снова?
Тогда подумаем, какую тактику он мог выбрать. А очень просто. С процедурой работы центра Кирилл знаком. Сотрудников тоже знает. Выяснить фамилии клиентов можно через девушек, работающих в регистратуре. Открыто, воспользовавшись мужским обаянием. Или исподтишка: отвлечь внимание и пролистать записи. Или с помощью технических примочек: удаленно влезть в компьютер и скачать базу данных. Нынче таких спецов пруд пруди.
Получив подтверждение того факта, что Качаева и Спицына были клиентками Лукьяненко, Кирилл решил воспользоваться ситуацией и подпортить имидж конкурентки. Нашел сговорчивого журналиста, заплатил ему, выдал фамилии, а дальше дело техники. Одна статья, вторая, третья. И вот уже слух о вреде программы «Похудей» распространился по городу. Елена теряет клиентов. Кирилл торжествует.
Но как Кирилл узнал, какие фамилии искать в базе? Каким образом он мог связать имена погибших с центром и программой «Похудей»? Тут два варианта: случайное попадание в десятку или удачный житейский расклад. Кирилл мог быть знаком с кем-то из погибших либо с членами их семей. Он мог пересечься с одной из девушек в ресторане или клубе. Кирилл холост и не чурается женского общества. Что, если он встречался с Качаевой? Или даже со Спицыной? Девушка сбросила лишний вес, похорошела и стала искать романтических отношений. А нашла Кирилла.