Нельку она к себе не подпустила.
– Потом, – проговорила Эльза, мягко выталкивая любовницу отца из комнаты. – Все потом.
– Что потом-то?
Ярко-зеленые глаза Нели подозрительно уставились на девушку, которая все никак не желала идти с ней на контакт. А чего? Она к ней пускай и не со всей душой, но с пониманием. И запросто матерью бы ей могла стать. Да Илья все тянет.
– Вот, Эльзу замуж отдам, тогда что-нибудь придумаем, кошечка моя, – вырвалось у Ильи неделю назад, когда Неля была особенно старательной и неторопливой. – Что-нибудь и для нас с тобой. Главное, замуж ее отдать… Поможешь?
Она тогда с таким усердием закивала, что в шее что-то хрустнуло и ныло потом дня три. Она готова помогать! Она готова делать все, что угодно, лишь бы выйти поскорее замуж за Илью Сафронова. А для этого надо скорее убрать из дома его полоумную доченьку, которая день и ночь бродит привидением по комнатам и появляется незаметно в самый неподходящий момент.
Неля поморщилась, вспомнив, как Эльза застукала ее, когда она рылась в ее шкатулке с драгоценностями. Как ухмыльнулась догадливо. И как паскудно потом ухмылялась еще месяц в присутствии Ильи, доводя Нелю своими ухмылками почти до обморока. Ведь если бы рассказала ему, он бы Нелю точно погнал бы прочь. А куда она? Она уже к нему прикипела.
Надо ее замуж! Срочно надо ее спровадить замуж из этого дома! Чтобы не шастала тут и не таращилась по сторонам своими бездонными, как пропасть, глазищами.
Неля покусала губу, постояла у захлопнувшейся перед ее носом двери, со вздохом отошла.
Сейчас нарядится как пугало, кому она понравиться сможет?! И волосы. Что за блажь не убирать их в прическу? Почему, опять же, не подкраситься? Красотка, черт ее дери! Любая красота, по мнению Нели, требовала доработки. Всякой красоте не помешает последний штрих.
Она оглядела себя в огромном зеркале, вмонтированном в стену возле двери Эльзы. Высокая, грудастая, зад немного великоват, но она его умело драпирует одеждой. Лицо казалось бы заурядным, не трудись она над ним каждое утро. И косолапила она от рождения. Великих трудов стоило изменить походку. И ноги болели, и спина, но работала, работала над собой. Потому что будущего хотела великолепного.
И дождалась бы, давно дождалась, кабы не это пугало, что затаилось теперь за дверью своей комнаты.
– Эльза! Открой! – Она решительно стукнула кулаком в дверь. – Открой! Твой отец…
Дверь бесшумно широко распахнулась. Неля от неожиданности вздрогнула и выругалась про себя: «Вот ведь чертово семя!»
– Что мой отец?
На девушке, кроме лифчика и трусов, ничего не было. И в этом белье Неля даже грядки полоть бы не стала, не то что мужика соблазнять. Скучный, заурядный хлопок в мелкий цветочек.
– Твой отец попросил меня помочь тебе, детка. И я помогу! – Она решительно шагнула в комнату. – Нравится тебе это или нет!
– Помогай, – неожиданно смирилась Эльза и кивнула на груду одежды, разбросанной на диване, стульях, креслах. – Я совершенно потерялась.
Еще бы! Неля алчно ощупала взглядом дорогущие тряпки. Кто хочешь растеряется. Что ни платье, то произведение искусства. Соберись на прием в королевский дворец – проблем с нарядом не было бы.
– Я сейчас…
Неля принялась рыться в платьях. Зависть, вспыхивающая при каждом новом фирменном ярлыке, она старательно душила. Ей надо нарядить Эльзу по высшему классу! Она должна выглядеть потрясающе, но не вызывающе. Это должно быть что-то невероятно эффектное и в то же время…
– Вот! Оно!
Она расправила в руках длинное платье тончайшего шелка цвета грозового неба. Мгновение любовалась игрой света на нежных невесомых складках. Тут же представила его на Эльзе, подавила очередной завистливый вздох. И протянула его со словами:
– К нему наденешь сапфировые серьги матери и браслетик.
Она почти не заметила, с каким ехидством покивала в ответ Эльза. Понятно, напоминала о ее проделках. И пускай! Любопытство, между прочим, не порок. Она же ничего не украла. Она просто смотрела и восхищалась. Ну и завидовала, конечно, не без этого.
– Белье надень вот это, – скомандовала Неля, вытаскивая из отдела для белья красивый ажурный гарнитур. Следом швырнула в сторону девушки упаковку с тончайшими колготками.
– А это зачем? – захлопала та глазами. – Лето же. И мы дома.
– Лето же! – передразнила ее Неля. – Одевайся, пора заниматься прической.
И она почти с ненавистью оглядела молодое красивое тело. Вот бог дает, кому ненадобно! Все на своем месте, всего в меру. Ни наращивать, ни урезать, ни скачивать не надо.
Неля отвернулась от девушки, уставилась невидящим взглядом за окно. Затяжному дождю на смену явился отвратительный ветер, разворотивший ей сегодня всю прическу и задравший подол ее красивой туники так, что стали видны ее массивные бедра.
При гостях бы такого конфуза не случилось.
Интересно будет посмотреть на жениха. Он-то хоть достоин такой красоты, которую они сейчас для него готовят? Илья говорил, что парень симпатичный и вроде умник, каких поискать. Но Неля не очень ему верила. Она во всем этом подозревала какой-то подвох. Эльза вроде и совершенна внешне, но внутри не без изъяна. Об этом не говорят вслух, но шепчутся многие. Да и сам Илья нет-нет да и замрет в печали, рассматривая дочь исподтишка.
Больная же девка-то, чего огород городить!
Кому вдруг приспичило в здравом уме жениться на ней? Что за блажь такая?
– Оделась? – Неля повернулась, когда шелест одежды за ее спиной стих. И против воли залюбовалась. И не желала, да похвалила. – Ты красавица, Эльза. Ты просто красавица!
– Спасибо, – она тронула свои ушки. – Только драгоценности мамины не здесь.
– Ой, да знаю я, где драгоценности твоей мамаши! Сейчас принесу. Ты усаживайся, сейчас прическу станем делать и лицо.
– А что с моим лицом?! – Эльза нервно дернулась к зеркалу, всмотрелась. – Все вроде нормально.
– О господи!
Неля закатила глаза и пошла в соседнюю комнату за шкатулкой.
Ее и шкатулкой-то было грех называть. Это была приличных размеров деревянная коробка, обтянутая кожей, из нескольких ярусов, отделов и потайных кармашков. И там было столько всего! У Нели пальцы принимались плясать, когда она их туда запускала и перебирала искрящиеся камни, цепочки, ожерелья, браслеты, серьги, кольца. И чего греха таить, не застукай ее Эльза, она себе бы чего-нибудь непременно прихватила бы. Чего-нибудь подешевле и понеприметнее. О чем и не вспомнит никто никогда. Тем более Эльза, с ее-то памятью!..
– Как-то она слишком уж укутана.
Илья с сомнением оглядел дочь. Длинное платье, длинные рукава, вырез под самое горло. Ничего же не видно, ни ног, ни рук, ни груди. И волосы Нелька будто нарочно все спрятала, соорудив на голове его дочери какой-то странный кокон.
– Нормально все, Илюша, что ты? – Неля потянулась губами к массивному подбородку любимого. – Очень красиво и изысканно.
– Может быть, может быть…
Он снова покрутил головой. Лично ему нравилось, когда на женщине тряпья поменьше. И когда грудь хоть немного видна. И волосы любил свободными локонами по плечам. Сама-то Нелька ничего себе на башке не стала сооружать. Растрепала кудри, переплела. Красиво, эффектно. Чего из его дочери сделала?
– Кому она сможет понравиться в этом балахоне, Нель? – вздохнул Илья и незаметно для дочери ущипнул любовницу за плотное бедро. – Просил же… Ничего доверить нельзя…
Обидеться? А толку!
Неля сдержанно улыбнулась, подавила тяжелый вздох и потащила Илью с веранды, где застыла статуей Эльза, уставившись невидящим взглядом на ворота. Гости должны были вот-вот подъехать.
– Куда ты меня тащишь? – тяжело ступал за ней следом Илья. – Секса не будет, Нель. Не сейчас. Вспотеем, разлохматимся. Ни к чему это.
– Какой секс, Илюша? – округлила она великолепно подведенные глаза. – В столовую я тебя веду, посмотреть сервировку. Раз уж ты взялся все контролировать, то…
– Нет, ну в самом деле, могла что-нибудь посексуальнее на нее надеть. У нее же все на месте, чего было драпировать так?
– А зачем? Вот скажи, зачем? – она рассеянно осматривала огромный овальный стол в большой столовой, за которым, бывало, до тридцати человек умещалось. – Чтобы столичные гости с порога приняли ее за шлюху?
– При чем тут?.. Вот при чем тут это, Нель?! Чего сразу шлюха-то?
– Ты знаешь, сколько стоит платье, которое на ней?
– Нет.
Илья выдвинул один из стульев из-за стола, тяжело уселся. Ему это сватовство, честно, уже в кишках сидело. Столько суеты, столько суеты. А все ради чего? Ради бизнеса. А если Эльза заартачится? Или сыну Ганьшина она не понравится? Что тогда? Все планы коту под хвост? Так не хотелось бы.
– А зря не знаешь, Илюша. Это ведь твои денежки. – Она ласково коснулась губами его вспотевшего затылка. Навалилась тяжелой грудью ему на плечи. – И в этом платьице их о-го-го сколько, Илюша! И твои гости, если они в самом деле такие крутые и в чем-то разбираются, то сразу оценят. К тому же это платье совершенно не скрывает ее фигуры. Когда она идет, садится или встает, этот шелк ее облегает, как вода.
– Ишь ты… Поэтесса просто! – Он нервно повел плечами, сморщился. – Не дави сиськами, Нель. Жарко! Вспотею.
Он надел по ее просьбе льняную белую сорочку, которая мялась, зараза, как бумага. И от этого он немного психовал. Но Нелька авторитетно заявила, что для домашнего ужина это то что надо. И стильно, и дорого, и неофициально. Он ей доверился. Теперь жалел. И с Эльзой тоже перемудрила.
В кармане пискнул телефон. Охранник на воротах прислал сообщение, что гости прибыли. И добавил, что их четверо. Странно. Илья ждал троих. Отца, его помощника и сына. Кто четвертый?
Он настороженно глянул на Нелю, застывшую возле накрытого к ужину стола.
– Их почему-то четверо, – проговорил он. – Не понял! Кто четвертый?
– Может, твой гость жену прихватил? Он ведь женат?
– Да, но… Не было про жену ни слова. И прилетели они втроем. Точно знаю. Кого притащили?
Он подошел к окну, выглянул. Из окон столовой была видна крохотная полоска земли перед домом, выложенная тротуарной плиткой. По ней сейчас и маршировали его гости.
Ганьшина он не успел увидеть, тот уже скрылся из вида, мелькнул только его ботинок. Его мелковатого роста помощник в кепке, с которой, по слухам, он не расстается, шмыгнул следом. Сын Ганьшина шел неторопливо, походкой уверенного в себе человека, ни в чем не терпящего нужды.
Может, и в Эльзе у него той нужды нет, мимоходом подумал Сафронов.
А замыкал шествие четвертый, неприглашенный гость. И он Сафронову сразу не понравился. Хоть и увидал мельком, толком не успев рассмотреть, а не понравился.
– Что скажешь? – зачем-то шепотом спросил он у Нельки, которая снова притиснулась к его спине своей жаркой грудью и наблюдала за гостями вместе с ним.
– Жених приятный. Папашку не рассмотрела. Не успела. Этот в кепочке…
– Личный помощник Ганьшина. Вова! – фыркнул неуважительно Сафронов. – Всех заставляет себя так называть. Говорят, опасный.
– Ага… Может, и опасный. Но тот четвертый, что сзади шел…
– Что?
– Не понравился он мне.
– Мне, кстати, тоже, – удивленно отозвался Сафронов и покосился на Нелькин профиль. – А тебе чего?
– Не знаю… На мента похож.
– Да ладно тебе сочинять-то! Скажешь тоже, на мента! Ганьшин станет с ментами вязаться?! Не тот уровень…
– Как знать, как знать.
Она обдавала его шею горячим дыханием, и он почувствовал, что под мышками у него мокро. И пятна наверняка проступят теперь на рубахе. И на спину навалилась, коровища, помяла всего. А переодеваться уже поздно.
– Отвали! – прикрикнул он на нее и принялся отлеплять от живота взмокшую рубаху, ворча. – На мента он похож! Угадала! Провидица тоже еще… Идем, надо встретить.
Рукопожатие и знакомство заняло минут десять. Сафронов, не привыкший к протоколу, начал томиться от пустых вопросов, которые Ганьшин задавал ему вежливым равнодушным голосом. Он отвечал иногда невпопад, смущался, злился на себя и на гостей, выстроившихся перед ним полукругом. И косился время от времени на дверной проем, откуда ждал появления дочери и Нельки. А их все не было и не было. Не были бы гости столь важными персонами, он бы давно уже гавкнул, чтобы девки не мешкали. Он устал уже тут один за всех отдуваться. Но вместо этого повернулся к светловолосому парню, который все время молчал и в светском трепе участия не принимал, и спросил:
– А молодой человек… Мы знакомы?
И уставился на него требовательно и надменно.
– Вряд ли, – тут же поспешил вставить Ганьшин-старший. – Извините, не представился случай оповестить вас, что сын мой друга детства тут встретил. Просто чудеса какие-то. Представляете, с детства не виделись! А тут… Насколько мир тесен! Не перестаю этому изумляться…
И понес какую-то дребедень про давние поездки в дальние дали, где охотился вместе с сыном, на оленях катался с ним же. И где познакомился с мальчиком Сашей Говоровым. Вернее, с его отцом, потому что тот проводником был у них. А тот познакомил ребят, и дружба завязалась. И вот спустя столько лет парни встретились, и где бы вы думали! В доме матери Ганьшина-старшего.
История показалась Сафронову никуда не годной. На три с минусом тянула, не выше.
Так бы и сказали, что телохранителя оставляют вместе с сыном в чужих людях. Чего тут такого-то? Он лично предосудительного ничего в этом не видит. Паренек – наследник финансового королевства, сотворенного папашей. О нем следует заботиться. И охранять!
– Угу… – пробубнил он, когда гость наконец заткнулся и перестал нести всякий вздор о случайностях. – А чем занимаетесь, Александр? Городок-то говенный, уж простите. Ни работы, ни бизнеса. На весь городок один магазин.
– Три, – вежливо поправил его голубоглазый блондин в неприметной серой одежде, под которой угадывались крепкие мускулы.
– Что? Не понял?
– Три магазина, – парень улыбнулся.
– А-а, ну пусть три, – неопределенно повел руками в воздухе Сафронов. – И что? Городок-то никудышный, умирающий. Весь народ ездит за тридцать верст на работу и в больничку. Чем там можно заниматься, не пойму?
– Служу я.
Говоров неуверенно глянул на Ганьшина-старшего, младший продолжал отстраненно скучать, рассматривая картины на стене, за которые Сафронов заплатил целое состояние, не будучи уверен, что это того стоит.
– Служите? Где?
– В полиции.
И Сафронов едва не ахнул вслух. Вот тебе и Нелька! Вмиг мента разглядела в этом симпатичном блондине. И что выходит? Ганьшин первого попавшегося под руку мента к сыну приставил, лишь бы не оставлять его одного в доме будущего тестя?
Некрасиво же, ну! Даже гадко!
Надо узнать об этой приблуде побольше. Что за мент? Откуда взялся? Кем приходится Ганьшиным? Может, правда дружба какая в детстве с пацаном случилась? Верится слабо, а вдруг?
– Добрый вечер, господа, – пропел Нелькин голос от дверей, и все головы мгновенно повернулись в ее сторону. – Извините, что опоздали. Извините…
Она вошла, держа за руку Эльзу. Та, дурочка, плелась, как на эшафот, ноги еле переставляла. Голова, увенчанная нелепой коляской из волос, низко опущена. Щеки бледные.
Ну что за дура, честное слово!
Сафронов скрипнул зубами. Даже преподнести себя не может. Не то что Нелька. Вот кто среди мужиков, как рыба в омуте. Зубы скалит, бедрами виляет, грудь напоказ. И успела все же, стерва, в дочерину шкатулку влезть. Нацепила ее ожерелье из жемчуга, которое Сафронов Эльзе на восемнадцать лет подарил. Неужели думала, что он не заметит? Да без его ведома здесь клоп не заведется. Не то что…
– Разрешите представить, – выкинул Сафронов левую руку в сторону дочери. – Моя девочка. Эльза… Иди сюда, малышка.
Эльза неуверенно шагнула пару раз к кучке гостей. Кротко кивнула, назвалась. Гости поочередно приложились к ее ручке, пробормотали что-то вежливое. Все, кроме мента. Тот просто скупо пожал ей руку и представился. И уставился на нее, как на очной ставке – пристально, не мигая.
Сафронов вопросительно вскинул брови в сторону Нельки. Что говорить и делать дальше, он не знал.
– Господа, прошу к столу, – выпалила та.
Сафронов досадливо поморщился. Как трактирщица, честное слово. Надо было как-то деликатнее их увлечь в столовую. Не так сразу. Что-то еще предложить высоким гостям. А что? Сафронов понятия не имел. Все его местные знакомые бизнесмены предпочитали деловые разговоры вести за столом. И сразу с порога шагали именно туда. Что предпочитали отец и сын Ганьшины, оставалось только догадываться. Но, кажется, Эльза младшему Ганьшину понравилась. Он просто глаз с нее не сводил. И принялся что-то говорить ей вполголоса. Кажется, даже не по-русски. Смутить задумал? А на вот, выкуси! Эльза блестящее образование получила. И не в России, между прочим. И тоже принялась лопотать что-то в ответ. И они рассмеялись.
А? Что? Дело слаживается? Выйдет из наследника зять, а? Как там, бишь, его? Егорка, кажется. Егор Викторович, стало быть.
Они вошли в столовую, расселись, как-то сразу правильно заняв свои места, хотя никто никого не рассаживал. Сам Сафронов во главе стола. Справа Ганьшин-старший. Слева Нелька. Рядом с отцом сын. Напротив Эльза. Рядом с Егором Вова. Напротив него Александр Говоров.
Черт! Вот это бы ни к чему. Он, получается, сел рядом с Эльзой. Это Сафронову не понравилось. Он кишками чувствовал, что этого блондина надо держать на расстоянии. Если он не уедет вместе с Ганьшиным-старшим, а это вряд ли случится, то надо будет поселить его во флигеле. Нечего ему в этом доме отираться. Охранять своего друга он сможет и на расстоянии. Благо оно в двадцать метров.
Разговор за столом не клеился. Сафронов медленно, но целенаправленно напивался. Ганьшин-старший пил меньше, но хмелел быстрее. Вова скупо улыбался и все больше жевал. Егор…
А Егор сидел и игрался с мобильным телефоном. Переросток хренов! Пить не стал. Есть почти ничего не ел. На Ельзу почти не смотрел. В разговоре участия не принимал. Что у этого залетного москвича на уме? Черт его знает!
– Может, останетесь? – спросил Сафронов у отца и его помощника безо всякой надежды. – Куда на ночь-то?
– Ничего, ничего, здесь недалеко. – Ганьшин слегка покачивался от выпитого и казался вполне довольным. – Жаль, о делах не удалось поговорить. Но, думаю, времени у нас впереди предостаточно.
– Думаю, да, – кивнул Сафронов, сильно в этом сомневаясь.
Егорка, хлыщ московский, после ужина, сославшись на усталость, сразу запросился в отведенную ему комнату. И даже с отцом не простился. А с Эльзой лишь перекинулся парой слов. И все в телефон таращился, прежде чем скрыться за дверью. И через пять минут свет в его окнах погас.
Ну что за жених, а? Он, конечно, был бы против, полезь тот к Эльзе под платье. Но приличия-то необходимо было соблюсти, нет? Хотя бы кофе вместе выпили бы на веранде.
– Чмо московское! – скрипнул зубами Сафронов, выйдя из душа и падая на кровать рядом с Нелькой. – Толку не будет. Зря мы все это затеяли.
Нелька промолчала, сосредоточив все свое внимание на его сосках. Она искупалась раньше и пласталась голышом на его кровати уже минут десять.
– Хватит! – прикрикнул на нее Сафронов и звонко щелкнул ее по заду пятерней. – Хватит лизаться! Я о деле с тобой хочу говорить.
– Говори, любимый, – промурлыкала она сытой кошкой и шлепнулась сиськами о его бок. – А то я усну!
– Некогда спать. – Он сдвинул ее на самый край, глянул строго. – Одевайся давай.
– Зачем?! – Ее нижняя губа обиженно вывернулась. – Надоела?!
– Дура, – беззлобно отозвался Сафронов. – Одевайся. Пойди послушай, о чем Саша с Эльзой разговаривают. Они ведь до сих пор на веранде сидят?
– Я голой на улицу не выходила, чтобы знать, – огрызнулась она.
Неля сползла с кровати. Дотянулась до шелкового халата, натянула его прямо на голое тело.
– Так и пойдешь? – вытаращился Сафронов.
– А как надо?! – огрызнулась она.
– Вот шалава! – выдохнул он почти восхищенно, жадно рассматривая ее зад, плотной массой колышущийся под шелком. – Ладно… Все равно никого нет. Им на глаза не попадайся. Просто послушай, о чем они там разговоры говорят, и пулей сюда, к папочке…
Сафронов задремал сразу, как подол ее халата исчез за дверью. Накрыло, будто в яму черную упал. И не сразу понял, когда разлепил глаза, что делает в его спальне Нелька. И почему у нее глаза такие тревожные.
– Ты чего, сбесилась? – прикрикнул он и сбросил с себя ее руки. – Чего трясешь?
– А чего ты спишь, как умер?! – зашипела она. – Я испугалась!
– О господи… – выдохнул он, надувая щеки, потер лоб, зевнул. – Который час?
– Половина двенадцатого.
– Ночи?
– Ну не утра же, Илюша! Я полчаса назад из спальни вышла. Чего ты?!
– А куда ходила-то?
В голове у него все смешалось. Гости, ужин, дочка, явно не сумевшая удержать внимание Егора. Что потом?
– Я ходила подслушивать. Ты велел. Эльза сидит с этим ментом на веранде. И разговаривает. Ты велел послушать, о чем. Не помнишь, что ли? – Неля изумленно моргнула раз-другой.
– Ну! Помню, – он не помнил точно, как посылал ее, но понимал, что это важно. – И о чем они говорят?
– Дело дрянь, Илюша! – вдруг выпалила Нелька и побледнела. – Дело дрянь!
– То есть?!
Он резко сел на кровати. И головная боль прошила виски и затылок. Сафронов застонал.
– Голова? – сочувственно сморщилась Неля. – Что? Таблетку?
– Коньяку плесни, дура, – прошептал Сафронов. – Таблетку! Стану я кишки травить дерьмом твоим химическим. Быстро сто граммов, ну!
Она метнулась к шкафу, закрывающему северную стену от угла до угла. Распахнула среднюю узкую створку, за которой прятался миниатюрный бар. Налила ему в рюмку. Поспешила обратно. Подождала, пока он выпьет, и прошептала снова:
– Илюша, дело-то плохо!
Он минуту сидел с закрытыми глазами, время от времени чмокая языком, смакуя послевкусие. Потом, не открывая глаз, произнес:
– Говори.
– Этот мент не разговаривает с ней, Илюша! Он ее допрашивает!
– В смысле?
Он осторожно приоткрыл глаза, прислушался к боли. Она потихоньку отступала. Не надо было все же мешать спиртное за ужином. Не знал, что делать, как себя вести с гостями. И надрался, как извозчик. Не надо было.
– В смысле, допрашивает? – повторил он, сосредочившись на бледном Нелькином лице.
– Про память ее. Про клинику в Швейцарии. Про шрам на запястье. И самое главное, про таблетки!
– Что, что, что? Про таблетки? – он сунул ей пустую рюмку, скомандовал: – Налей еще. Ничего не соображу.
Неля послушно сходила за коньяком. Налила чуть больше, вставила рюмку в его непослушные пальцы. Дождалась, пока он выпьет, подышит тяжело и глубоко. И снова зашептала:
– Он спрашивает ее о лечении, которое ей проводят. Что, говорит, за препараты вы принимаете, Эльза?
– Так и спросил? – не поверил Сафронов. И округлил мутные глаза. – Ему-то что за дело?!
– Илюша, ты что? Не понимаешь ничего, да?
– А что я должен понимать?
Он с сожалением повертел в руках пустую рюмку, намереваясь продолжить. Неля сразу сообразила, отобрала, опустила ее с грохотом на прикроватную тумбочку. Сердито выпалила:
– Он здесь не просто так, Илюша! Он здесь выполняет определенную миссию!
– Ясно какую, охраняет сына Ганьшина, – вяло пожал плечами Илья и упал спиной на подушки.
Его снова поволокло в сон. Слушать тревожный шепот Нельки стало невмоготу. Захотелось, чтобы она выключила наконец свет и угомонилась. До утра, все до утра. Вечер не задался, разве не понятно? И состоявшееся знакомство было смазано идиотской потребностью сына Ганьшина все время играться с мобильным телефоном. Может, математики все такие странные? Может, он не игрался, а считал что-нибудь? Сафронова совокупный доход, к примеру, а?
– Он охранник, Нель. – Илья протяжно зевнул, потянулся к ней громадными ручищами. – Иди к папочке, детка. Убаюкай его.
– Да на хрен ему сдался этот сынок, чтобы его охранять! – разозлилась она, уворачиваясь. – Он к его двери даже не подошел ни разу. Разве так ведут себя охранники?! Выслушай меня наконец, Илюша! Я что, зря мерзла на сквозняке полчаса, подслушивая?!
– Ну! – Он сделал над собой усилие и разлепил веки. – Ничего же не случилось, детка.
– Сегодня – да. Завтра – может.
– И что может случиться завтра? – Сафронов снова закрыл глаза и задышал ровно и спокойно, так он обычно засыпал.
– Завтра…
Ей внезапно стало скучно. Будто кто рукой провел по ее лицу, разгоняя смятение и обостряя зрение.
А чего она, в самом деле? Ей-то что? Родному папочке нет дела до того, как сейчас залетный мент его доченьку обрабатывает. А ей надо?
Ну, догадалась она, что Говоров этот Александр приехал сюда разузнать все, что можно и нельзя про Эльзу. Так это любой догадался бы. Он со своим так называемым другом детства за весь вечер парой слов не перекинулся. А с девушки глаз не сводил. И после ужина к ней будто прилип. Вывод? Он тут из-за нее. Особо догадливой не надо было быть, чтобы понять. И Илья утром прозреет. Когда трезвым будет. Сейчас с него толку никакого. Спит как мертвый. Может гореть все вокруг, он не проснется. Она знала.
– Завтра будет завтра, – пробормотала Неля и зевнула, закрывая глаза. – Завтра может быть для всех для нас сюрпризом, Илюша…