Разведчик
– Что там, Валера?
– Я не знаю, – растерянно поправляя роговые очки, ответил щуплый, невысокого роста мужчина с внешностью «ботаника». – Это – «дверь», точно, но, куда она ведёт, и что там тебя ждёт… даже не представляю.
Мужчина, стоявший напротив небольшой энергетической арки, скривился. «Пойди туда, не знаю куда». Напряжение ещё не подали. Да, затраты на этот канал были гигантские: для того чтобы «дверь» (или врата, как это называлось в официальных документах) работала один час, требуется столько же энергии, сколько на освещение Москвы в течение десяти часов.
– Мы туда забросили небольшой исследовательский дроид, видеосигнал устойчивый, но многого снять не смогли. Знаем, что атмосфера пригодна для дыхания и врата открываются в лесу. А потом дроид атаковало что-то стремительное, и сигнал был потерян.
Вилен Ульянов, которого из-за имени и фамилии все звали просто – Ильич, поморщился. Всё как обычно. Дали автомат и отправили вперед, ничего толком не объяснив. Иди и сдохни. Вилен поправил свисающий с плеча новенький, только что из смазки АЕК-973С под калибр 7,62. При первоначальной разработке оружия сделали стандартный магазин на тридцать патронов, но потом подумали и добавили ещё пару вариантов на сорок пять, и, совсем уж для извращенцев – на заказ изготавливались семидесятизарядные «банки». Вилен оказался именно таким извращенцем. Одна «банка» в автомате и четыре в специальной разгрузке. АЕК был собран по очень популярной ныне схеме сбалансированной автоматики, что давало минимальную отдачу, великолепную кучность, возможность установки оптики и подствольного гранатомёта, которые пока лежали в рюкзаке. Сейчас на оружии стоял коллиматорный прицел. В рюкзаке, помимо снаряги к автомату, были аккуратно уложены моток веревки, два литра воды, аптечка, маленькая сапёрная лопатка, три суточных рациона, мачете и охотничий нож. Вот и весь набор исследователя Нового Мира.
– Ну что, Вилен, готов? – спросил «ботан».
Вилен отрицательно покачал головой.
– Тогда начали, – улыбнулся Валера и громко крикнул: – Ваня, давай!
По контурам «двери» прошла небольшая вибрация, и всё медленно затянуло плёнкой, очень похожей на ту, что бывает, когда надувают мыльные пузыри. Она переливалась всеми цветами радуги, притягивая взгляд.
– Пошёл, – заорал на Вилена Рябов, – или тебе пинка наладить для ускорения?
Вилен шагнул вперёд, дыхание на мгновение спёрло, сердце замерло, пропустив пару ударов, секунда и… Нет никакой лаборатории. Обычный лес, высокая трава, гигантские сосны и кедры.
Рефлекс сработал сам по себе: Вилен вскинул автомат, лязгнул затвор, досылая патрон. Чутьё солдата подсказывало, что вокруг ничего опасного нет, вот только это чутьё было настроено на обычный мир и на обычную войну с обычным противником.
Вилен несколько минут вслушивался в тишину леса. Тот жил своей жизнью, где-то в вышине пели птицы, в траве стрекотала какая-то насекомая мелочь.
Ильич отцепил от пояса небольшой штырь с конусом на конце и с силой воткнул его в землю. Внешне это устройство здорово напоминало китайскую петарду, вот только стоило оно как вагон петард, а то и – как эшелон. Якорь возвращения – то, без чего он никогда не вернётся домой. Якорь несколько раз моргнул светодиодом, сообщая, что включился и работает, и «уснул» до того момента, как отроются врата.
Вилен достал планшет и сверился с системой поиска. Отметил первую точку. Огляделся ещё раз. Он стоял на краю слегка вытянутой поляны, окружённой густым лесом. Оставалось только определиться, куда идти. Вилен вспомнил старый анекдот:
«– Слоны идут на север.
– Слоны идут на х*р, а ваш Штирлиц живёт этажом выше!»
И решил выдвигаться на север. Лес напоминал тайгу, хотя таковой и не являлся, сосны соседствовали с рябинами, дубами, осинами, кедрами, лиственницами и ещё десятком видов деревьев, которые Ильич просто не смог опознать. Сплошная растительная «каша», словом. Да и ладно. Маленькая камера-пуговица, вделанная в камуфляж на левом плече, исправно зафиксирует всё, пусть у Валеры потом голова пухнет.
Но, прежде чем двигаться в выбранном направлении, необходимо было сделать одну вещь. Вилен прошёл пятьдесят метров и нашёл то, что искал: небольшой дроид, что-то вроде маленького спутника, размером с баскетбольный мяч. Детали дроида оказались разбросанными на площади метра в два, следов вокруг было немного, и все они принадлежали крупному хищнику. Вот только следопытом Ильич оказался посредственным, и определить вид напавшего на дроид зверя он не смог. Впрочем, эти дроиды были довольно хрупкими. Вилен своими глазами видел, как в небольшой комнатке проводили испытания. Прототип из-за отказа управления врезался в стену на скорости пешехода и просто развалился на части. Так что ничего удивительного в гибели этого дроида разведчик не видел. Если его атаковало существо с приличным весом, то могло развалить такой хрупкий агрегат одним ударом. Ильич вынул из считывающего устройства противоударный жёсткий диск, «самую крепкую часть дроида», как шутил их создатель, и убрал в рюкзак. Оглядевшись и ничего опасного не обнаружив, Вилен перехватил поудобней автомат и бодро зашагал в избранном направлении.
Правый глаз зафиксировал движение, и разведчик быстро вскинул к плечу автомат, готовый выстрелить в любую секунду. «Хорошо, левый даже зажмуривать не надо», – подумал про себя Ильич. Дело в том, что вместо левого глаза у него был протез. Глаз он потерял десять лет назад, когда пуля снайпера срикошетила от асфальта. Вилену ещё повезло, на той грёбаной улице он тогда оставил половину отделения. Вообще, в этой чертовой Чечне всё было через задницу. Вместо приказа «вперед» – приказ «стой», и наоборот. Вот и гибли молодые пацаны. А сколько из них культями асфальт подметают, никто и не считал… Для политиков боевые потери – это обычные цифры. Просто цифры, за каждой из которых – оборванная или искалеченная жизнь…
Вилен облегчено выпустил воздух, угрозы не было, просто какой-то небольшой зверёк качнул ветку, перескакивая на соседнее дерево. Он был здорово похож на белку – рыжеватый мех, вот только хвост… Вилен не сразу понял, что зверёк не только лапами уцепился за кору, гибкий хвост обвился вокруг толстой ветки, да и зубки у него были не хилыми. Саблезубую белку из мультфильма «Ледниковый период» – вот кого напоминал невиданный зверь. Вилен опустил ствол и медленно пошёл дальше. А что, если здесь только лес, и ничего больше?
Глянув вверх, Ильич отметил солнце, стоящее в зените. «Как странно, – подумал он, – я в пути около часа и стартовал ровно в одиннадцать утра. Выходит, что полдень здесь и полдень „там“ – в одно и то же время? Похоже, так», – ответил Вилен сам себе и зашагал дальше.
Жизнь Ильича складывалась очень непросто. Вернувшись в двухтысячном с войны, старший сержант Вилен Ульянов начал пить. Пить по-чёрному. Докатился до того, что продал дедовские ордена. Дед, крепкий старик, разменявший восьмой десяток, осерчал и набил внуку морду. Набил страшно, сломал челюсть – в общем, отделал сержанта, командовавшего разведвзводом, как щенка. По уставу взводом должен был командовать офицер, лейтенант, но «пиджак», который неведомо как оказался на этой должности, был самой настоящей тряпкой. Сам он ничего не мог, авторитета у подчиненных не имел, был тих и вежлив, а потому посылаем всеми, кому было не лень. К тому же вскоре летёха начал крепко бухать. На той войне пили многие, почти все, но – пили аккуратно. Тех, кто не знал меры, учили свои же, поскольку пьяный с оружием был опасней врага. Не надо считать, что на войне пьют от безысходности. Это правда, но – далеко не вся правда. Водка является отличным дезинфектором, а уж сколько дерьма солдатам и офицерам приходится сожрать благодаря государству, для которого каждый из них был просто «боевой единицей», легко заменимой, а потому не сильно дорогой… В общем, спиртное являлось просто лекарством, и психологическим – в том числе.
Поэтому «пиджака» заперли подальше, отобрали оружие и оставили в покое, а командир бригады, плюнув на субординацию, поставил на взвод молодого и перспективного сержанта, который и дело знал, и авторитет имел. Так Вилен стал офицером, не имея звезд. Видать, наследственное это. Все мужчины в семье Вилена были военными. Отец погиб в Афгане, вскоре после рождения сына, прадед был генералом на государевой службе, а дед – подполковником СМЕРШ, ловил в Отечественную диверсантов. Именно он, профессионально, со всем тщанием ветерана СМЕРШ, отделав внучка, и открыл тому простую истину: либо ты живёшь, как человек, либо – подыхаешь, как животное.
С того вечера Вилен к спиртному больше не прикасался. Когда зажила челюсть, побрился, подстригся, купил приличную одежду и пошёл искать работу. Это его едва не сломало. Оказалось, что никому не нужен одноглазый ветеран войны, о которой и вспоминать уже стало неловко. Вилена боялись, от него шарахались, как от убогого. Звали в милицию, но тут уже сам Вилен отказался. Проверять документы у «гостей», собирать пьяных по улицам и ездить на «бытовуху» – нет, это было не для него.
В итоге он перебрался в Москву и устроился охранником на небольшое частное производство. К счастью, проработал он там недолго. Не успел снова запить с тоски – повезло, его подобрал бывший одноклассник, с которым Вилен столкнулся в метро. Так Ильич оказался на должности охранника в НИИ экспериментальной физики. И вот уже почти пять лет числился начальником охраны.
И что теперь? А теперь – он у чёрта на рогах! То ли на другой планете, то ли в будущем… или вообще в параллельном мире. В принципе, без разницы, просто теперь он был очень далеко от Москвы. Погода прекрасная, небо голубое, судя по листве и траве, конец июня – начало июля. Всё зашибись, вот только… что-то вокруг не так.
Вилен замер, автомат снова смотрит стволом в ближайшие кусты. Там явно кто-то был, и уж точно – не белка.
Очень медленно раздвинулись ветки, и навстречу, мягко ступая по хвойному ковру, вышел Кот. Именно Кот с большой буквы. Вроде бы обычный, домашний, гладкошёрстный, вот только размером он был с матёрого волкодава и весил килограммов семьдесят.
На мгновение Вилен оцепенел, встретившись взглядом со зверем. Это вам не милая домашняя животинка – реальный хищник, на лапах выпущены пятисантиметровые когти, два клыка с указательный палец толщиной и примерно такой же длины. Кот тем временем плавно пошёл по кругу, огибая человека по самому краю и без того небольшой поляны.
Ильич медленно поворачивался следом, стараясь не разорвать зрительный контакт. Палец сам отщёлкнул переводчик огня на длинную очередь, но Кот так и не напал. Совершив полный круг, несколько мгновений зверь смотрел на человека, после чего одним гибким прыжком исчез в зарослях. Вилен ещё какое-то время наблюдал за кустами, пока ветки на них не перестали качаться.
– Блин, если здесь котики такие, то какие же тогда собачки? – громко и вслух сказал Вилен, отгоняя запоздалый страх. – А уж корову я и представить боюсь.
Как ни странно, звук собственного голоса снял напряжение. Но справиться с мощным выбросом адреналина не удалось. Вилен достал сигарету и закурил. Хотя и опасался, что запах дыма привлечёт сюда ещё каких-нибудь хищников. Только не настолько мирных. Но обошлось. Вилен сидел, прислонившись спиной к большому раскидистому дубу, который явно уже разменял сотню лет, а то и больше. Теперь под его кроной можно было укрыть от дождя дачный домик средних размеров. Часы на запястье показывали половину второго по времени родного мира. Здесь, судя по солнцу, было примерно столько же.
– Пора идти, – приказал он сам себе и поднялся на ноги, – ещё час шагаю, потом обед.
Вилен часто разговаривал сам с собой. Привычка опасная в некоторых ситуациях, но избавиться от неё не представлялось реальным. Приобретена она была во время войны. Так сложились обстоятельства. Тогда Ильич почти четверо суток просидел в подвале одного разрушенного дома в компании нескольких убитых бойцов. Выбраться не было никакой возможности. Дом, в подвале которого он прятался, оказался в окружении боевиков, прямо посреди их укрепрайона. Четыре дня разговоров с самим собой. Боевиков вышибли, Ильича отправили в госпиталь с контузией.
Контузию вылечили, а привычка осталась.
– Ещё сотня метров, и нужно обедать, – решил Вилен.
Лес редел, почти не встречались громадные деревья, больше стало кустов. Иногда под ногами чавкала вода. Местность вокруг была довольно болотистая.
Выбрав самый сухой участок, Ильич устроился на привал. Вскрыл рацион для лётчиков, съел галеты с фаршем, разогретым на сухом горючем, запил водой из фляги. Отломил кусочек шоколадки. Да, эти сухпаи намного лучше тех, что им приходилось жрать в Чечне. На тушёнку с серыми макаронами, или, как солдаты их называли, шланги с мусором, он до сих пор без рвотного рефлекса смотреть не мог. То же, что находилось в зелёной пластиковой коробке, было, как минимум, вкусным. Выкурив сигарету, Ильич закопал отходы и, наметив направление, взял прежний темп. За три с половиной часа он отмахал ещё километров десять. Точнее мог бы сказать навигатор, но лезть в рюкзак за ним не хотелось. Прибор – новейшая армейская разработка, не навигатор в прямом смысле этого слова, а скорее шагомер – был связан с пуговицей-камерой, которая сканировала местность и отправляла данные на флеш-карту, где хитрая программа, в свою очередь, прилежно фиксировала маршрут, попутно составляя карту. В отсутствии орбитальных спутников – незаменимая вещь. В продвижении вперёд прибор помочь не мог, а вот вернуться назад – мог, и даже очень.
Неожиданно лес закончился. Вилен замер, глядя на открытое пространство шириной не более двадцати метров, густо заросшее травой. Деревья остались позади, последнее время он пробирался по густому, заболоченному низкорослому осиннику. То, что перед ним железнодорожная насыпь, сомнения не вызывало. Да, она поросла травой и кустарником, но… ничем иным этот явно искусственный вал просто не мог быть. Вилен оказался прав, ржавые рельсы нашлись через минуту. Именно столько ему понадобилось, чтобы подняться наверх. Бывший разведчик посмотрел налево, затем направо, словно переходил дорогу. Теперь снова нужно было выбирать направление движения. И на этот раз очень важно не ошибиться. Ильич сильно надеялся, что он сейчас стоит не на Транссибе, где можно было идти днями и так и не дойти до станции.
Как и любой среднестатистический мужик, Вилен пошёл налево. По насыпи шагать было гораздо приятней, чем по лесу. Хоть и не тайга, где двигаться по прямой в принципе нереально, но всё равно по лесу получалось двигаться намного медленней, чем по нормальной дороге.
За следующие три часа пути Ильич понял только одно – людей здесь не было очень давно.
Первая находка ожидала его примерно через одиннадцать километров. На путях стоял целый поезд. Вернее, не совсем целый… Товарняк явно простоял здесь очень долго. Судя по тому как проржавел металл, с момента его последней остановки прошло не менее двадцати лет. А то и больше. И встал здесь поезд не случайно. Кто-то сначала подорвал пути, а затем разграбил эшелон. Вилен заглянул в один из вагонов. Пусто. То, что состав шёл не порожняком, не вызывало никаких сомнений. Там, где когда-то были замки, зияли большие дыры, обрамлённые пулевыми отверстиями.
Возле одной из таких дыр Вилен остановился и пошарил в траве. Пять минут хватило, чтобы подтвердить его догадку. На ладони лежала насквозь проржавевшая гильза калибра 7,62. Выглядела она так, словно кто-то из следопытов выкопал её на поле брани Второй мировой. Вот только в родном мире Ильича с момента окончания той войны прошло уже более шестидесяти лет. Получалось, что этому «месту преступления» было примерно столько же лет? Однако…
Вилен озадаченно покрутил головой.
– Интересно, – он снова начал рассуждать вслух, – когда гильза лежит в земле и на открытом воздухе, есть ли разница в уровне коррозии?
Впрочем, ответа он всё равно не знал. Положив гильзу в карман, Ильич двинулся дальше. Обойдя состав по кругу, вернулся к локомотиву. Наиболее странным было даже не то, что кто-то много лет назад подорвал поезд, а сам локомотив. Это был старый паровоз, из тех, что приводили в движение с помощью парового котла, закидывая в давно уже остывшую топку дрова и уголь. Вагонетка с дровами была подцеплена следом за локомотивом. При этом вагоны выглядели довольно современными, во всяком случае, такие Вилен часто видел на привычной ему железной дороге в родном мире. А паровоз – словно из кинохроники времён Второй мировой.
В остальном картина происшествия была ясной как божий день. Когда состав остановился, успев затормозить буквально в нескольких метрах от развороченных взрывом рельс, произошла быстрая огневая стычка. Вся кабина машиниста напоминала решето, а весь пол усыпан гильзами – не меньше двух магазинов. Следовательно, поездная бригада без боя не сдалась, и по нападавшим тоже стреляли. Останки машиниста лежали у дальней стены кабины. Выбеленные временем кости, обтянутые железнодорожной формой. Вернее, частью формы. Полусгнивший китель, прошитый на груди очередью, а вот штаны и ботинки отсутствовали. Помощника машиниста, который, предположительно, должен был входить в состав бригады, видно нигде не было.
Вилен несколько минут размышлял над этой загадкой. Что же такое должно было произойти в стране, чтобы кто-то не поленился снять штаны и ботинки с трупа? Ответа не было. Равно как не было и ответа на другой вопрос: куда смотрела власть, когда неизвестные мародёры вот так запросто подрывали пути и захватывали состав? Ведь поезд – это не микроавтобус, его исчезновение не спрячешь. Если уж ты посылаешь железнодорожный состав в зону боевых действий, то будь добр, организуй охранение.
Тут парня осенила внезапная догадка. Выскочив из локомотива, он взобрался на обычную грузовую платформу, прицепленную следом за тендером. Точно, здесь охранение и было. Как минимум – один тяжёлый станковый пулемёт и несколько автоматчиков, которые ехали в деревянной будке. Всё дно платформы было усеяно гильзами, как от легкого стрелкового, так и от тяжёлых пулемётов. Да, точно, пулемётов было два: один калибра 12,7 и второй – 14,5, типа КПВ.
Под трухлявыми досками он обнаружил несколько трупов защитников поезда. Форма была разорвана в клочья. Все кости носили на себе следы зубов, видимо на них откармливалось местное зверьё. Рядом с одним из тел блеснуло что-то серебристое. Вилен присел и поднял кокарду. Стерев с нее грязь, разглядел увенчанного короной двуглавого орла с распростертыми крыльями, держащего в правой лапе скипетр, а в левой державу. На груди орла – щит с тёмно-зеленой каймой, на чёрном поле которого было изображено летящее колесо на фоне перекрещенных якорей, железнодорожного молотка и топора. Всё было понятно без объяснений – здесь бились ребята из железнодорожных войск РФ. Вот только основного вопроса это не снимало: где же находился в данный момент Ильич? Что это – параллельный мир? Наше собственное будущее? Или – то самое место, «куда Макар телят не гонял»?
Вилен несколько минут постоял, анализируя полученную информацию, затем пожал плечами и засунул кокарду в карман, где уже лежала ржавая гильза. К сожалению, никаких документов, которые могли бы пролить свет на то, что здесь произошло, он не нашёл. Но, как сказал вождь мирового пролетариата, имя которого и носил Ильич (Вилен – аббревиатура «Владимир Ильич Ленин», у деда, когда-то так назвавшего внука, было своеобразное чувство юмора): «Верной дорогой идёте, товарищи».
Вилен явно шёл верной дорогой. Вот только, сколько же ещё по этой дороге придётся идти? Ильич глянул на часы. Семнадцать с копейками. Самое время для пятичасового чая, решил бы любой англичанин. Нужно было решать: идти дальше или же остаться здесь? Дилемма была та ещё. Если идти, то – до темноты, которая, по расчетам Вилена, окончательно накроет этот мир часам к десяти вечера. То есть в запасе целых пять часов полезного времени. Однако, если он до вечера не найдёт крыши над головой, ночевать придётся в лесу, где гуляют «котики» под центнер весом.
Валера говорил, что будет активировать врата ежедневно, в шесть вечера, в течение пяти дней. Если же до конца этого срока Вилен не вернётся… скорее всего, его просто признают погибшим. Включение канала даже на несколько минут стоило бешеных денег, Валера и так сильно рисковал, активируя его каждый день. Эксперимент уже унёс миллионы рублей, и начальство начинало тихо звереть при одном упоминании Валеркиной фамилии.
С другой стороны – припасов у Вилена навалом, а вот собранной информации – кот наплакал. Пока возвращаться было не с чем. Надо продолжать движение, чем дальше зайдёшь, тем больше шансов найти что-нибудь действительно стоящее.
– Значит, смело прём вперёд, навстречу заходящему солнцу, – решил, наконец, Вилен и спрыгнул на железнодорожную насыпь.
Уже через три часа парень пожалел, что не остался ночевать в локомотиве. Тринадцать километров позади, ноги гудят от усталости, а приемлемого места для ночлега не видать. Зато Вилен нашел мост – под железной дорогой проходила автомобильная трасса, насколько хватало глаз, совершенно пустынная. Трава давно разломала асфальт, превратив единое некогда полотно в мозаику. Жалкие осколки цивилизации. Спускаться на шоссе Ильич не стал. Тяжко вздохнув и рефлекторно поправив висевший за спиной рюкзак, он уже далеко не так бодро, как несколько часов назад, зашагал дальше.
После моста окружающий пейзаж заметно изменился. На пути Вилену встретились две железнодорожные станции, точнее – обычные бетонные перроны. Вывески не сохранились. Видел деревеньку с десятком сгнивших покосившихся домов. Очень хотелось поискать следы людей, понять, что же здесь произошло. Но дома были настолько ветхими, что Вилен даже не рискнул заходить. Едва вступив на крыльцо, он провалился по колено в сгнившие доски пола, чуть не сломав себе ногу, и быстро передумал. Пусть даже внутри его и ждал источник информации, способный подсказать – где он, куда идет, и что здесь случилось. Жизнь была дороже. Окинув взглядом брошенное жильё, он двинулся дальше, нужно было спешить, уже скоро дневной свет сменится кромешной тьмой. Хорошо ещё, если луна будет.
Боги любят смелых безумцев. Видимо, кто-то из них изредка бросал взгляд на этот мёртвый мир и потому заметил одиноко бредущего человека. Подходящее место для ночлега Вилен нашёл минут за двадцать до того, как сумерки сгустились до состояния «вот я, блин, и осёл!!!». А заодно Вилен пришёл туда, куда так стремился. Это был маленький городок, начинавшийся с дряхлого кирпичного здания вокзала. Ильич на глазок оценил возраст строения – явно больше сотни лет. Широкие деревянные двери, превратившиеся в труху, валялись на полу, выложенном старой советской плиткой стандартных цветов – коричневой и светло-бежевой. Вилен включил подствольный фонарик. Узкий луч пробежался по отсыревшим стенам, пол был залит водой, часть крыши обрушилась. Здание, пережившее своих строителей, медленно умирало.
А вот и то, что он искал: в дальнем углу была сложена груда кирпичей, а древние, чудом сохранившиеся деревянные лавки идеально годились для растопки, они так и просились в костёр.
Самодельное мачете играючи справилось с колкой дров. Вилену его сделал слесарь из института, пустив на клинок какой-то уникальный сплав, который проходил под грифом «секретно». Великолепный тесак вышел: что ни делай, никогда не затупится. В меру тяжёлый, можно спокойно развалить голову на две части или нарубить дров, как сейчас и поступил Вилен. На разгрузке рукоятью вниз висел боевой нож из того же материала. Изготовление этого оружия обошлось Ильичу в полторы штуки баксов.
Вилен достал вскрытый ранее ИРП и принялся за ужин. На костре уже закипала небольшая металлическая кружка, в которую разведчик-первопроходец бросил две ложки растворимого кофе. Даже за ужином он не забывал, где находится, на коленях лежал полностью готовый для стрельбы АЕК. Ильич любовно провел рукой по ударопрочному пластику, из которого была сделана вся фурнитура, от цевья до рукояти. Надо признать, это оружие сильно ушло от схемы «чем проще, тем лучше», столь любимой в советские времена. Правда, и в разборке он был намного тяжелее, чем старый добрый АК. Знакомые говорили, что и Калашников свой новый автомат АК-12 делал по той же схеме сбалансированной автоматики, но пока его видели лишь на выставке да на фотографиях. Каким образом АЕКи попали в научный институт, Вилен не знал. Но служба безопасности, поголовно набранная из силовиков, причём – ветеранов боевых действий, побывавших в самых разных концах света, пользовалась исключительно этим оружием. Уже позже Вилен узнал, что зарплата, которую он получает, приходит не из института, а из ФСБ, точнее – ему платила служба по охране стратегических объектов, которая и подбирала себе кадры из отставников, вышвырнутых на гражданку. О том, на кого именно он работает, Ильич узнал только при назначении на должность начальника охраны. Он сильно удивился, когда вместо кабинета директора его вызвали в региональное управление ФСБ, и там генерал зачитал приказ, попутно подсунув Вилену документ «о неразглашении». Но во всём этом Ильич нашёл много полезного. Например, он снова оказался на государственной службе и был востребован, да и зарплата его устраивала. Теперь вот судьба привела его в какой-то непонятный мир, и он пьёт кофе на брошенном людьми вокзале. И у него есть ещё четыре дня, остающихся до возвращения. А ведь можно оставаться жить здесь, на полянке в лесу, ожидая, пока Валера забросит сюда следующую партию «туристов». Вот только зачем?
После того как паёк был съеден, Вилену сильно захотелось спать, уж больно день выдался насыщенным на ходьбу. Вот только, как тут спать, когда ты находишься хрен знает где, и приходится ждать фиг знает чего? Вилен всё же решился, иначе завтра можно было бы смело двигать обратно, потому как – нечего шарахаться по незнакомому миру смертельно уставшему человеку. Уснул он, как и любой хороший солдат, мгновенно.
Проснулся он так же – разом, хоть и не было давно боевой практики, последние десять лет Вилен Ульянов воевал только на полигоне. Но врождённому умению просыпаться мгновенно, при этом выглядеть свежо, словно и не спал, завидовали многие. Ильич ещё не понял, что его разбудило, но ствол автомата уже смотрел на дверь, предохранитель тихонько щёлкнул, переводя оружие на режим «три выстрела». Костёр потух, даже верхний слой углей остыл, хотя нагретые кирпичи всё ещё давали слабое тепло. Снаружи кто-то ходил. Вилен почти бесшумно поднялся, телескопический приклад давил в плечо, палец застыл на спусковом крючке. Немного потянуть – и три пули уйдут в цель. На расстоянии до ста метров они попадут в пятикопеечную монету, причём – все три.
Ильич опустился на колено, держа вход под прицелом. Он не зря расположился в самом дальнем углу слева. Любой, кто когда-нибудь зачищал помещения, знает: рефлекторно человек обычно разворачивается направо, и при грамотном выборе позиции у тебя всегда есть шанс срезать его прямо на входе. Главное при этом не нервничать и быть не полным профаном в стрельбе. Вилен профаном не был, лохов в разведку никогда не брали. Для чемпиона города по стендовой стрельбе, прошедшего обкатку в Чечне, десять метров – не расстояние, на такой дистанции он сможет вогнать все три патрона в любой глаз, по выбору, прежде чем противник успеет вздохнуть.
Нечто большое и стремительное возникло в широком дверном проёме. На этот раз Вилен не стал ждать – все три пули ушли в морду зверя. Тяжелые бронебойные дозвуковые пули развалили череп, словно тыкву, на стену брызнуло кровью вперемешку с мозгом. Зверь умер мгновенно.
Ильич не испытывал никаких сомнений – тварь охотилась, и охотилась на него. В отличие от встреченного днём кота, этот хищник не изучал противника, он просто хотел жрать.
Какое-то время Вилен выжидал, держа на прицеле дверной проём и не забывая поглядывать на два небольших окна, но всё было тихо, чувство тревоги отступало.
Исследователь неизвестного мира поднялся и медленно двинулся к двери. То, что лежало у порога, отчасти напоминало собаку, только размерами псина была с маленького пони и весом так килограммов под сто пятьдесят. И если котик, встреченный днём, был в холке примерно около метра, то этот «зверёк» был повыше сантиметров на сорок – пятьдесят. Огромные челюсти, полные зубов, пара клыков размером с ладонь, странная шкура с коротким ворсом, слегка светящаяся серебром в тусклом утреннем свете. И всё же существо здорово напоминало собаку и вполне могло быть её далеким потомком.
Вилен быстро собрался и вышел наружу. Далеко на востоке уже занялся рассвет, окрасив горизонт нежно-розовым цветом. Теперь пора было разобраться, где он находится и что тут есть интересного. Вилен подпрыгнул, проверяя, как подогнано снаряжение. Ничего не гремело и не бренчало. Обойдя здание вокзала, Ильич отправился на осмотр достопримечательностей. Городок оказался не таким уж и маленьким, как показалось в сумерках, – тысяч на двадцать жителей, может чуть больше. Теперь он был заброшен и мёртв, единственными его обитателями, видимо, являлись «зверьки», подобные тому, что лежал сейчас в дверях вокзала. Пока не поздно, лучше убраться от трупа подальше, на него скоро набросятся стервятники, и какого размера они будут, совершенно неясно. Разведчик вынужден был констатировать, что пока данный мир разнообразием живности не поражал. За прошлый день Вилен видел несколько довольно больших птиц и десятка два поменьше, похожих на ворон. Также не забываем белку с клыками, ну и, конечно, котика размером с большую собачку.
Крайняя к железке улица носила простое и понятное название: «50-летия Октября». Вилен приблизился к трёхэтажному дому. Вход в подъезд был открыт, от двери осталась одна доска, висевшая на двух совершенно ржавых петлях, которые каким-то чудом не осыпались пылью. Перед входом – небольшая груда крупного щебня, из которого торчали куски арматуры. Видимо, обвалившийся козырёк.
Ильич аккуратно вошёл внутрь, подсвечивая свой путь фонариком. Луч метнулся по стенам, и сразу стало ясно, что дом уже давно заброшен: везде подтеки, на полу белые следы от осыпавшейся штукатурки, крошащийся кирпич. Освещая опасные места, разведчик поднялся на первую площадку. Как и ожидалось, дом явно посетили мародёры – все двери выбиты, квартиры пусты. Вот только Вилену необходимы были не материальные ценности, а информация. Парень вошёл в первую квартиру так, как и положено: сначала ствол, потом сам. С первого взгляда стало ясно: здесь ловить нечего, огонь уничтожил всё, что осталось от мародёров. В трёх других квартирах наблюдалась схожая картина. Вилен чертыхнулся и поднялся на второй этаж. Осмотрев единственным глазом закопчённые стены, поднялся на третий, но и тут был сплошной облом. Выгорел весь подъезд, крыша обвалилась, и природа медленно уничтожала людское строение. В соседнем подъезде было то же самое, в третий, и последний Вилен даже заходить не стал. Пройдя до конца улицы, на которой было всего четыре дома, разведчик окончательно убедился, что мародёры и поджигатели здесь потрудились на славу. Вилен сплюнул на траву, которая уже давно уничтожила асфальтовое покрытие, и пошёл в глубь городка.
Пустынные улицы мёртвого города навевали тоску. Один раз его атаковала пара каких-то тварей размером со среднюю собаку, на очень коротких ножках. Прыгнули на него из руин пятиэтажки. Вилен хоть и не был готов к этой атаке, но короткую очередь выпустить успел. «Собачки» рванули прочь, причём одна подволакивала заднюю лапу, оставляя отчётливый кровавый след. Ильич хотел было добить её, но твари проворно скрылись в руинах, и разведчик лишь махнул на недобитка рукой. Скорее всего, псина не переживет сегодняшний день, её добьёт напарник или ещё какие гады выследят по запаху крови. Однако это приключение показало, что мир сей был не столь уж и пустынен. Большие хищники – не единственные его обитатели. Правда, всё произошло очень быстро, и Вилен не успел хорошенько рассмотреть противника, но стычка помогла собраться, он снова был в бою. А значит, хватит уже вести себя как на прогулке по бульвару, под пивко и шуточки. Пора вспоминать, как живут на войне.
Всё, что до того приходилось наблюдать, повергало Вилена в уныние. Ветер гонял обрывки бумаги вдоль дороги, во дворах гнили остовы машин, с которых практичные мародёры давным-давно свинтили всё ценное. Больше всего Ильича напрягали человеческие останки. Выбеленные временем скелеты, на которых кое-где остались лоскуты одежды. На многих костях были заметны следы зубов и пуль. В одном из подвалов Вилен нашёл и настоящую братскую могилу. Десятка два людей: мужчины, женщины и даже дети, кости которых растащили хищники. У каждого черепа – пулевое отверстие в затылке. Место казни… Правда, ответа на вопрос, за что именно их порешили, там не нашлось. Да и вообще не было никаких намёков на отгадку. Где он, и что здесь произошло… Головоломка не складывалась. Удача улыбнулась ему лишь в третьем по счёту доме на улице, примыкающей к центральной площади. Подъезд с крепкой металлической дверью, которая оказалась запертой, окна заложены кирпичом с оставленными узкими щелями бойниц. В том, что этот объект кто-то атаковал и оборонял, сомневаться не приходилось, на стенах – многочисленные следы пуль, дверь, которая так и не поддалась нападавшим, была явно повреждена взрывом. Вилен минут пятнадцать изучал дом, не высовываясь из кустов. Никаких признаков жизни обнаружить не удалось. О том, что всё здесь происходило давно, свидетельствовали ржавые гильзы, рассыпанные в кустах. Видимо, здесь была позиция пулемётчика. Время почти уничтожило улики, но бывший разведчик легко отыскивал «приветы из прошлого» – вот бруствер, а вот и полуосыпавшийся окоп для стрельбы лёжа. Выбравшись из кустов, он направился к двери. Пока её прикрывали защитники, преодолеть эти пятьдесят метров открытого, прекрасно простреливаемого пространства было абсолютно нереально. Если, конечно, человек не торопился увидеться с апостолом Петром. Те, кто штурмовал дом, существенно упростили Вилену задачу: взрыв выгнул дверь, замок на ней едва держался.
– Добро пожаловать, – провозгласил Вилен и ударом ноги выбил задвижку.
Раздался лязг, звук упавшего механизма, оставалось только потянуть за ручку. И тут Ильич замер. Сколько в Чечне погибло ребят, которые просто потянули за дверную ручку? Покопавшись в рюкзаке, он быстро привязал к двери тонкий фал и, отбежав, спрятался в небольшую промоину.
– Бойся! – крикнул он сам себе и резко дернул за верёвку.
Ильич даже не услышал – почувствовал, как хлопнул старый укороченный запал. Через секунду раздался взрыв. Вилен выбрался из укрытия и направился к входу, сматывая верёвку. Что же, всё логично. Любой человек, беззаботно распахнувший дверь, получал пригоршню лёгких осколков чётко в корпус.
Пристроившись слева от входа, разведчик заглянул внутрь. Других сюрпризов он не разглядел. На лестнице пусто, слева из нескольких мешков с песком оборудована позиция для бойцов, прикрывающих вход. Тот, кто строил оборону дома, знал толк в фортификации. Вилен вошёл в подъезд и заглянул за мешки. Два скелета в обрывках серо-голубого городского камуфляжа «флора» с нашивками ОМОН, два АКС, покрытых пылью. То, что умерли бойцы не своей смертью, было совершенно ясно. Кости разгрызены мощными челюстями, черепа расколоты. Вилен отстегнул магазин одного из автоматов – пусто. Глянул вверх и обнаружил на стенах и потолке многочисленные следы от пуль. Судя по всему, что-то атаковало их сверху, мужики стреляли до последнего патрона, а потом это «что-то» разодрало и сожрало их. Включенная камера-пуговица исправно всё фиксировала, сохраняя информацию. Подобная аппаратура могла вести запись в течение трёх суток, но, чтобы Валера увидел их, разведчик непременно должен был вернуться.
Вилен подсветил пол фонариком и поднял чудом уцелевшие документы, лежавшие на краю лужи. Раскрыв их, он с трудом прочёл размытую надпись: «Самсонов Игорь Валентинович, старший лейтенант отряда милиции особого назначения, г. Волоколамск».
Название города было хорошо знакомо Вилену, и теперь разведчик точно знал, где находится. До Москвы – всего сто двадцать километров. Теперь оставалось решить: дальше рыскать по городу или же идти к столице?
Вилен присел на ступеньку и задумался. Направление «Москва» выглядело перспективно. Если не удастся найти ответы здесь, придётся идти туда. Обшаривать город в одиночку слишком долго. Но и Москва – далеко… Разведчик достал «шагомер». За вчерашний день он прошёл чуть больше сорока километров. До столицы топать ещё прилично, а ведь ещё и назад нужно было вернуться. И если с водой проблем не наблюдалось (хотя ещё неизвестно, что именно тут с водой, не заражена ли она), то провизии оставалось в обрез. Дня на два, максимум три. Значит, ответы нужно было искать здесь.
Разобравшись с приоритетами, Вилен поднялся на ноги и пошёл к первой квартире. Как и ожидалось, весь первый этаж был приспособлен к обороне, пробитые стены образовывали длинный коридор, тянущийся через всё здание. Лестницы на верхние этажи обвалены и убраны, с дырявой крыши постоянно капает вода, повсюду разбросаны человеческие кости. Вилен обошёл все комнаты и насчитал одиннадцать трупов. И это – без тех, что лежали в подъезде. В целом оборона была построена грамотно. Неразрушенной оставалась только лестница в соседнем подъезде, она вела на второй этаж, и выход на улицу там заложен наглухо. На первом этаже не было ничего интересного, много рассыпанных по полу автоматных гильз, сами автоматы с полупустыми магазинами. Вилен прошёлся по всему этажу и собрал стволы, после чего свалил их в металлический шкаф, который обнаружил во время осмотра. Видимо, его использовали для хранения боеприпасов и оружия. Там же нашлось несколько новых стволов и пять цинков с патронами различного калибра. Один из автоматов его заинтересовал – штурмовой комплекс «Вал» с оптическим прицелом. В некоторых обстоятельствах и при работе на расстоянии до двухсот метров он вполне заменял снайперскую винтовку, а если учитывать, что автомат был бесшумным, – иметь с ним дело становилось сплошным удовольствием. А вот единственный пулемёт оказался совершенно негодным, он был буквально раздавлен, вся ствольная коробка смята в хлам, складывалось ощущение, что по нему проехал танк. Вилен покрутил его и на всякий случай снял ствол, который был довольно новым, максимум – пятьсот выстрелов. Закончив на рубеже обороны, Вилен поднялся выше. Тут тоже были позиции для стрелков, но половина комнат явно отводилась под жильё. Природа потихоньку разрушала дом, худая крыша не способствовала долголетию, кирпичные стены промокли, на полу в некоторых местах стояли лужи, оставшиеся после недавних дождей. Капли, найдя дорожку сквозь швы бетонных плит, срываются с потолка, но пока всё выглядело достаточно жизнеспособно. Скорее всего, понадобится ещё с десяток лет, чтобы окончательно обрушить это здание.
– Интересно, в какую же заварушку должна была угодить эта цивилизация, если детская кроватка стоит через стенку от пулемётного гнезда?
Вилен, как всегда, говорил сам с собой. В данный момент опасаться вроде бы нечего, всё кругом заброшено и раздолбано. Из возможных угроз разве что «зверьки», бродящие по городу. Однако ещё до начала своего обхода Вилен подстраховался и заблокировал дверь в подъезд, так что теперь он вполне мог позволить себе подобные «беседы». Ответа на то, что же случилось здесь много лет назад, по-прежнему не было. Внимательно осмотрев первую комнату, он не нашёл никаких газет, книг и прочих носителей информации. Но кое-что его заинтересовало: на письменном столе возле небольшого окошка, затянутого снаружи сеткой, лежал маленький клочок бумаги, на котором было мелко написано: «Милая, я буду в лаборатории. Целую, Стас».
Вилен несколько раз перечитал текст. Если записка была оставлена на столе незадолго до начала штурма, приведшего к смерти обитателей дома, то получается, что где-то здесь есть лаборатория, а в ней – записи. Эксперименты, отчёты и прочая канцелярщина. Что, собственно, он и искал. Одно странно: что это за лаборатория в жилом доме?
Вилен выдвинул ящики стола. Несколько фотографий: мужчина с приличным пивным брюшком, маленькая и худенькая женщина, на руках у неё ребёнок, которому не больше пяти месяцев. А внизу дата – 12.09.2011. Вилен положил фотографии обратно.
– Значит, две тысячи одиннадцатый год.
Убедившись, что в комнате больше нет ничего интересного, разведчик вышел в коридор.
На осмотр всего этажа ушло около часа. Вилен брал всё: вырезки из газет, тетрадки с записями, записные книжки, несколько DVD-дисков, флешки. Рюкзак за спиной опасно потяжелел, а до конца осмотра было ещё очень далеко. На третьем этаже располагались жилые комнаты, в которых сохранилось множество вещей. Из нескольких компьютеров он извлек жёсткие диски, прибавилось и «макулатуры».
Пятиэтажка состояла из четырёх подъездов, но разведчику пока что нигде не удалось обнаружить следов лаборатории. И он давно уже бросил считать растерзанные трупы. В этом здании когда-то обитало несколько сотен человек. На третьем этаже он впервые обнаружил следы тех, кто атаковал дом. Основные бойцы погибли на первом и втором этажах, так никого и не убив, зато на третьем кому-то повезло. И, скорее всего, этот «кто-то» был гражданским. Он так и остался лежать в дверях квартиры. Возле разбросанных костей валялась напрочь смятая «Сайга», а рядом – странного вида скелет, который и заинтересовал Вилена. То, что эти останки принадлежали не человеку, становилось ясно с первого взгляда. Но и то, что «это» было именно человеком, не вызывало никаких сомнений. Больше всего существо напоминало гориллу, вот только передвигалось оно определённо на четырех конечностях. Ильич внимательно осмотрел останки. Пуля 12-го калибра, выпущенная почти в упор, в прямом смысле развалила череп на две части. Но и то, что от него осталось, давало определенное представление о внешнем виде существа. Лицевая часть заострённая и вытянутая, во рту четыре клыка, каждый – сантиметров по семь. Толстый, в руку взрослого человека, позвоночник. Рост – примерно метр восемьдесят. Но, несмотря на такие глобальные изменения, разведчик был готов дать голову на отсечение: этот монстр когда-то, до мутации, был человеком. Скорее всего, мужчиной, и ходил он прежде на двух ногах. И ещё один вывод: подобных тварей в момент атаки на здание было намного больше, чем одна. Вот только – откуда они пришли?
И – похоже, что Вилен угодил всё-таки в будущее. Вот в такое, крайне безрадостное для человечества будущее. Ничто не указывало на какой-то иной мир. Наоборот, всё, что он видел за время пребывания здесь, соответствовало тому, что производилось и строилось на Земле образца начала двадцать первого века. А если конкретнее – вокруг была Россия, не пережившая 2011 год.
Камера исправно всё фиксировала. Теперь Валера будет обеспечен работой на несколько месяцев вперёд. Вилен вновь начал обшаривать комнаты. Огромная куча того, что могло понадобиться для выяснения причин произошедшего в этом мире, росла на глазах. Вилен уже ничего не брал с собой, паковал всё в сумки и оставлял на лестничных пролётах. О том, что он сможет двинуться в путь сегодня, уже не было и речи. Все находки утащить с собой нереально, значит, придётся «окопаться» в этом доме и постараться отобрать самое важное. После осмотра четвёртого этажа Вилен решил перекурить и пообедать. В доме нашёлся и продуктовый склад, но трогать найденные там консервы он не рискнул. Неизвестно, сколько прошло со времени их выпуска. Маркировка на некоторых банках подсказывала, что изготовлены они были в конце двадцатого века. Обильный помёт и обрывки упаковок говорили о том, что раньше здесь хранились крупы и макароны, но мыши или крысы добрались до всего, что поддавалось их зубам. Так что Вилен без затей вскрыл ИРП и быстро перекусил тем, что послала отечественная оборонка. А послала она многое, и вполне приличного качества. С трудом съев половину пайка, Вилен повеселел. На десерт были хлебец с джемом и разогретый на портативной горелке чай. Оставшуюся часть ИРП он отложил на ужин, который обещал стать не менее сытным.
Пятый этаж тоже был жилым, пара огневых точек для снайперов в счёт не шли. Там Вилен подобрал две винтовки СВД, один «Винторез» и по два цинка боеприпасов к каждому стволу. В доме оказалось прилично оружия. Ильич не вёл точный подсчёт, но единиц сто набралось. Правда, в этот перечень он включил пистолеты и даже десяток охотничьих ружей. Похоже, тот, кто командовал здесь омоновцами и простыми милиционерами, сумел перетащить в этот дом всю «оружейку» города. В общем, ребята постарались. Как говорил Наф-Наф: «Дом умного поросёнка должен быть крепостью». Вилен всячески поддерживал подобную философию, поэтому у него дома, помимо табельного пистолета, хранилось ещё четыре ствола. Один пистолет и три различных ружья. Два легальных, одно – «левое», снайперская винтовка Мосина, абсолютно незаконно извлечённая с мобсклада и доведённая до ума знакомым оружейником. Деревянные части были заменены на великолепную ложу, выполненную из карбон-кевлара. И если обычная «мосинка» весила более четырёх килограммов, то переделанный вариант едва дотягивал до трёх с половиной. Помимо оружия, согласно всё той же заповеди Наф-Нафа, у Вилена дома хранилось около пяти сотен патронов. По сотне к «мосинке» и каждому гладкостволу и две сотни к пистолету. Там, дома, это всё уже было под рукой. Здесь же приходилось собирать арсенал заново.
Закончив обыск и оттащив две сумки к лестничному пролету, Ильич обнаружил неповреждённую лестницу, ведущую в подвал. Поставив сумки на пол, он несколько минут отдыхал, покуривая. А потом, сняв с плеча АЕК, стал медленно спускаться. Всё в этом доме было сделано логично, на лестничных площадках – никаких дверей. Они выломаны, проёмы заложены кирпичом. Просто лестница, ведущая вниз, и если кто– то попытался бы пробить здесь брешь и атаковать защитников, добился бы только одного – больших потерь личного состава. Нападающих просто закидали бы гранатами, широкие лестничные пролёты вполне позволяли развлекаться подобным образом. К тому же тот, кто руководил обороной, учёл и эту ситуацию. Два лестничных пролёта были заминированы. Одно движение подрывника – и десять метров лестницы летят вниз, хороня всех, кто рискнул сунуться. Конечно, пришлось бы пожертвовать подвалом и всем, что там находилось, но количество людей на жилых этажах, скорее всего, намного превышало количество обитателей подвала.
Прочная толстая металлическая дверь была выбита вместе с куском стены. Нечто огромное и тяжёлое, одним ударом смяв преграду, вырвалось здесь на свободу. Вилен, как истинный мародёр-археолог, старался нахапать как можно больше «полезностей», в том числе его добычей стал и фонарь с ручным генератором. Жмёшь рукоять, энергия накопилась, и – да будет свет! Пока лампочка не перегорит. Вилен закинул автомат на плечо и извлек СПС – самозарядный пистолет Сердюкова. «Гюрза», если по-простому. Довольное добротное изделие под бронебойный патрон СП-10, способный метров с пятидесяти пробить «броник» третьего класса защиты.
Щёлкнув предохранителем, Вилен продолжил спуск в подвал. Вокруг маленькой металлической лестницы лежали человеческие скелеты. Вернее, то, что от них осталось. В куче костей Вилену удалось выделить пять черепов, но, скорее всего, людей было больше. Судя по всему, у них не было и половины шанса. Безоружные, испуганные ученые ломились к выходу, надеясь отгородиться от результата собственных экспериментов металлической дверью. Похоже, они так и не узнали, что вырвавшиеся на свободу кадавры смяли её почти мгновенно.
Широкий луч метался по разгромленной лаборатории. Истинная ярость, выпущенная наружу, сокрушила здесь всё, что можно было крушить. Чудом сохранился один компьютер, из которого Вилен вытащил жёсткий диск.
Ильич провел в подвале около двух часов. Глаза устали, вести раскопки при свете фонаря оказалось очень тяжело. Зато его добычей стали две пластиковые папки с какими-то отчётами, стопка документов, недописанный лист с описанием последнего эксперимента и, самое главное – ноутбук «Панасоник». Походная версия из тех, что даже в воду бросать можно. Всё это нуждалось в изучении, причём – в скорейшем. Вилен выбрался в тёмный подъезд и поднялся под крышу странного дома. Перекурив, он затем выбрал на этаже место посветлее, удобное для обороны, и стащил сюда со всего здания свои находки. «Лут», как говорят online-игроки. Короче говоря, «мародёрку».
В помещении нашёлся небольшой запас дров, в углу стояла странная печка на две конфорки, с трубой явно заводского производства. А самое главное – крыша здесь не протекала и пол был сухим.
Раз уж придётся ночевать в городе, Вилен решил всерьёз подумать о защите места ночёвки. Три растяжки на ключевых местах плюс дверь, ведущая в подъезд, которая была заблокирована ещё утром. Теперь «на мягких лапах» к нему никто подобраться не сумеет. Устало вытянув ноги и включив фонарь, Вилен приступил к изучению набранных за день материалов.
Спустя два часа он знал ответы на все мучившие его ранее вопросы. Маленький дневник открыл, что за катастрофа здесь случилась, и что происходило после неё. А газетные вырезки обогатили картину трагедии.
В октябре 2011 года произошла величайшая за всю историю существования здешнего человечества террористическая атака. Пять тысяч «грязных» бомб большой мощности сработали в самых влиятельных странах мира. Всего за неделю погибли несколько миллиардов человек. Спецслужбы успели раскопать многое: кто, когда, зачем… но справиться с последствиями теракта у цивилизации сил уже не хватило. Доморощенные террористы создали оружие, которое погубило всё и всех. Те, кто оказались в радиусе пятидесяти километрах от взрыва, погибали за несколько дней. О том, что люди, находившиеся в непосредственной близости от эпицентров, умирали быстро и крайне болезненно, никто не говорил. Это было и так понятно. Если же расстояние от эпицентра превышало сотню километров, смерть наступала мучительно, люди за несколько недель буквально разлагались заживо. Даже оказавшиеся в тысячах километров от атакованных мест люди были обречены на медленную смерть. Радиоактивный изотоп, разносимый ветром и водой, не признавал расстояний и границ. Свою дозу облучения получили все.
«Террористы рассчитывали, что „зачищенная“ таким диким способом планета достанется им, и они уж без помех построят свою цивилизацию всеобщего „счастья и добра“».
Прочитав эти строки, Вилен скептически ухмыльнулся.
– Дебилы, – прокомментировал он.
«Да, они разработали уникальные бомбы. Спустя четыре года радиация должна была пойти на убыль, а спустя ещё три – исчезнуть навсегда. Но фанатики не учли гибельных последствий всеобщего заражения. Когда радиация спала до нормы, это было уже неважно. Человечество оказалось практически уничтожено, и на арену вышел новый вид. А хомо сапиенс в этом мире стал не более чем пищей. На смену ему пришли мутанты, быстрые и смертоносные, обладающие запредельной силой и паранормальными возможностями, такими, как телепатия, ультразвук, телекинез и даже телепортация. Человек в таких условиях был обречён на вымирание. У нас остаётся лишь слабая надежда на лабораторию, которую удалось построить здесь, в подвальных помещениях. Возможно, учёные смогут понять, сможем ли мы выжить и что мы должны сделать, чтобы не оказаться последними людьми на Земле».
Заметки, которые читал Вилен, были расписаны по дням, но данные воспринимались для него сплошным потоком. Судя по почерку и некоторым оговоркам, писала молодая женщина, скорее даже – юная девушка.
Вилен отложил дневник. Прочитанное заставило его серьёзно задуматься. Если автор дневника был прав и место, в котором он находится, это – будущее Земли, то до глобальной катастрофы оставалось всего чуть больше года. А затем должно было случиться страшное.
Вилен листал страницы, мельком проглядывая текст.
«Огневики, жалкие выродки, они третий день блокируют дом. Отец говорит, что их больше трёх десятков. Они уже разграбили и сожгли город. Пойманных людей казнят. Это страшно. Но все абсолютно уверены, что нас им не взять, ведь обороной руководит Игнат Барский».
Разведчик вздрогнул. На той войне Игнат Барский был его командиром. Именно он выволок Ильича из-под обстрела, когда тот лишился глаза. По слухам, когда капитана выкинули из армии за неподчинение очередному дебильному приказу, он пошёл служить в ОМОН. И вот ведь как кривая вывела… Именно Барину довелось оборонять в этом маленьком городке последний оплот цивилизации.
Ильич быстро перелистал страницы, наполненные личными воздыханиями девушки по некоему Саше.
«Атаки прекратились. Мы слышим по ночам жуткие крики, это мутанты охотятся за уцелевшими огневиками. Нашим рейдерам удалось поймать троих, их заперли в клетках в лаборатории. Мутанты жрут всё подряд, предпочитая всему остальному человечину. Это мерзко, но отец сказал, что подобная жертва необходима. Мутантам скормили пленного огневика. Его крики слышали все. Сашка тоже одобряет…»
Последняя запись была датирована декабрем 2012 года.
«Нет сил сидеть взаперти. Почти полгода никто из гражданских не покидает дом. На улице всё больше мутантов, за прошлую неделю отряд потерял троих поисковиков. Продукты ещё есть, но рацион урезан. Странный шум на пятом этаже, очень похоже на выст…»
Фраза осталась незаконченной. Вероятно, именно 7 декабря 2012 года в городе Волоколамске пал последний очаг цивилизации.
Вилен запихнул дневник в рюкзак. Этот текст непременно должен был попасть к Валере Рябову. Достав сигарету, Ильич принялся задумчиво вертеть её в пальцах. Интересно, сколько прошло времени с 7 декабря 2012 года? Двадцать лет, тридцать, сорок? Явно не больше пятидесяти, иначе дом, в котором он находится, уже лежал бы руинами под толстым слоем мха. До Волоколамска Вилен шёл порядка сорока километров, но на всём пути видел лишь пару мутантов. И – никаких аномалий, никакой радиации… Просто мир, покинутый людьми, смотреть на который было больно и странно. Но – мир вполне живой.
Ильич бросил взгляд на ноутбук, прихваченный из лаборатории. Отличное изделие фирмы «Панасоник», редкий экземпляр со всеми степенями физической защиты, разработанный специально для армии и различных поисковых партий. Вилена интересовало два момента: работает ли ноутбук в принципе, и – запустится ли он, если включить его прямо сейчас?
Ильич открыл крышку и нажал кнопку. Как ни странно, лэптоп оказался в рабочем состоянии, внутри корпуса загудел кулер, экран моргнул и выдал системные характеристики. К счастью, прежний владелец не заморачивался с паролем, с третьего раза сработала комбинация из букв «qwerty». Открыв каталог, Вилен просмотрел рабочие файлы. Все названия папок явно касались экспериментов, отчётов и самой катастрофы. Видимо, учёные использовали этот лэптоп как резервное хранилище, и хранился он не в лаборатории, поэтому и не пострадал во время буйства мутантов. Разведчик сразу решил, что эту находку придётся тащить с собой стопудово. Взгляд упал на правый нижний угол экрана, где часы послушно отсчитали время с момента последнего включения. Согласно их показаниям, сегодня было 29 июня 2043 года. То есть с момента катастрофы прошло тридцать два года. Ясненько, понятненько…
Вилен выключил компьютер. Удивляло состояние батарей – зарядка была под завязку. А ведь сколько лет прошло с того дня, когда их последний раз заряжали? Впрочем, это уже было делом учёных. Пусть над этой загадкой Валера со товарищи головы ломают.
Ильич быстро просмотрел несколько альбомов с газетными вырезками. Своего рода краткий курс на тему: «О катастрофе и предшествовавших ей событиях». На всякий случай альбомы тоже отправились в рюкзак, в компанию к двум пластиковым папкам из лаборатории. Вилен наскоро перелистал остальные бумаги, затем убрал всё в сумки и пакеты и задвинул в самый дальний угол. Эту тяжесть с собой тащить нет смысла. Всё, что было нужно, он уже нашёл, выполнив задачу на сто двадцать процентов. Оставалось дотащить добычу до маяка, и – дело было в шляпе.
Поужинал он перловой кашей с мясом, на десерт – джем на суховатом хлебце. Пришлось заварить чай по второму разу, кофе решил оставить на утро. На улице стемнело окончательно. В безоблачном небе, как тарелка ярко-бордового цвета, висела полная луна. Такой луны Ильич ещё не видел. Некоторое время он смотрел на неё через узкую бойницу, казалось, что она гораздо ближе и ярче той привычной спутницы Земли. Достав сигарету, он несколько минут крутил её в пальцах, рассеянно прикурил. В голове крутилось множество мыслей.
Если это – будущее, то через год цивилизация погибнет и он вместе с ней. А признаков того, что мир – параллельный, он так и не нашёл. Хотя для этого хорошо бы досконально изучить документы, отправить полноценную экспедицию, обследовать тут всё. Но для себя кое-что Вилен уже решил. Если этот мир всё-таки являлся миром будущего, и цивилизация была обречена, то – у него есть спасительная калитка. Вернётся сюда, и гори оно всё там, на «Земле номер один», синим пламенем.
Однако где-то внутри сознания жила надежда на то, что уж теперь-то до катастрофы дело не дойдёт. Уже послезавтра его добыча попадёт на стол аналитикам спецслужб, они вычислят террористов, и ничего страшного не случится. Отшвырнув окурок, он бросил последний взгляд на луну. Было всё-таки в ней что-то зловещее.
Второй день его похода закончился. Вытянув ноги, Вилен сидел на матрасе, который притащил из ближайшей комнаты. От него воняло сыростью и плесенью, но другого всё равно не было.
С тех пор как на маленький городок опустилась тьма, звуки, доносящиеся с улицы, стали слышны более отчетливо. Только в мёртвом городе можно расслышать жужжание комара за окном и стрекот сверчков в высокой траве.
Единственный глаз закрылся сам собой, и Ильич даже не заметил, как задремал. Почему-то снилось детство, как он ездил в деревню на каникулы. Роща, где они с приятелями строили домик на дереве, ночные костры, блатные песни под гитару, дамба, которая запрудила родники, образовав озеро. Перейти её – и сразу начинается лес, прилично загаженный следами многочисленных пикников, оставленных местными селянами и селянками. Вилен ступил на дамбу и пошёл к деревьям. Там, на мысе, горел костёр. Что-то большое выпрыгнуло позади него на дорогу и замерло, оставаясь во тьме. Вилен обернулся, но ночь была темна, тучи затянули небо, а зажигалку он спрятал от деда в резиновый сапог, вместе с сигаретами. Вилен пошёл быстрее, чернота сгущалась вокруг него, он чувствовал, что то, что следовало за ним, тоже ускорило шаг. Он обернулся и буквально почувствовал, как преследователь замер, даже не опустив занесенную ногу. Или – лапу? Вилен пошёл спиной вперёд, вглядываясь в окружающую темноту, но та словно сгущалась, когда противник, казалось бы, вот-вот должен был оказаться на виду.
Внезапно чья-то рука упала ему на плечо. Вилен резко обернулся.
– Коля?
– Здравствуй, сержант, – улыбнулся половиной лица старшина.
– Ты же погиб, – прошептал разведчик, не в силах отвести взгляд от изувеченного осколком лица старого боевого товарища.
– Погиб, – согласился Пернатый. – И ты погибнешь. Проснись!
Вилен вскочил со своего матраса в тот самый момент, когда зверь занес лапу для удара. То, что это существо было когда-то человеком, не вызывало сомнения. Но теперь… никакой одежды, массивный торс, перевитый выпирающими канатами мускулов, кожа, даже с виду плотная, как пластмасса. Слишком длинные для человека руки, мощные когти не менее семи сантиметров длиной. Даже стоя на четвереньках, он казался огромным. Глаза мутанта оказались на уровне груди Ильича. Тварь замерла, когда автоматный ствол уперся ей в широкие ноздри.
– Человек? – прорычало существо.
В этом рыке сквозило удивление.
Вилен опешил, палец, почти дожавший спусковой крючок, замер.
– Я опущу лапу, не стреляй.
Вилен окончательно впал в ступор. То, что стояло напротив него, мыслило и говорило. Существо оказалось разумным.
Мутант медленно опустил занесенную лапу, отступил на два шага назад и по-собачьи уселся, опершись на передние лапы.
– Сядь, человек, – попросило существо.
Вилен послушался, он уже не чувствовал угрозы. Если в момент пробуждения зуммер тревоги просто зашкаливал, то теперь всё было спокойно.
– Поговорим? – прорычало существо.
Вилен кивнул.
Длинная пасть оскалилась – в улыбке? Ильич мог поспорить на что угодно, что это была улыбка. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Кто ты, человек? – как следует рассмотрев Вилена, спросил мутант.
– Да так. Просто иду себе.
– Идёшь? – переспросило существо и закатилось рыкающим смехом. – Человек, ты не можешь здесь идти. Вас давно уже нет, а мы – есть. Откуда ты, человек?
– Ты видишь меня? Значит, я тоже – есть, – парировал Вилен.
– Города мертвы. Вы – мертвы. Уже много лет я не видел никого, похожего на тебя. Откуда ты, человек?
– Издалека.
– Ну хорошо, человек, – согласился мутант. – Теперь ты спрашивай.
– Кто ты? Вас много?
– Я – Прыгун. Так звал меня учёный. Он поймал меня и держал в клетке, в подвале.
– В этом подвале? – Вилен показал взглядом на пол.
– Да, – рыкнуло существо. – Нас много. А вас нет. Совсем. Я не живу здесь, здесь много боли. Пришёл из любопытства, меня привёл твой запах.
– Ты хотел убить меня?
– Да, человек, я хотел убить тебя. Сейчас не хочу. Ваше оружие не способно причинить вред, но мне будет больно. Поэтому я говорю с тобой. Я уже давно не говорил с людьми.
– С кем же ты разговариваешь?
– Я живу с Картинкой, – ответил мутант, – самкой. Она может показывать удивительные картинки. Иногда – красивые, иногда – ужасные. Она так разговаривает. Теперь я спрашиваю.
Вилен кивнул. Надо сказать, что он уже совершенно не боялся своего собеседника, всё это было даже интересно.
– Человек, там, откуда ты пришёл, много таких, как ты?
– Да, Прыгун, там миллионы людей. Там есть даже ты.
– Я? – удивился мутант. – Я не могу быть ТАМ, я – здесь.
– Ты родился до катастрофы? Человеком?
Мутант кивнул:
– Это была плохая жизнь. Воспоминания о ней приносят боль.
– Я оттуда, где ты ещё человек.
– И там нет таких, как я? – удивился мутант.
– Да, там нет таких, как ты, – согласился с подобной постановкой вопроса Вилен.
– Нехорошо, – подвёл итог Прыгун. – Там нет таких, как я, и там много таких, как ты. Вы все придёте сюда. Прыгуну будет плохо.
Вилен замер. Похоже, что существо, сидящее напротив него, только что приняло какое-то решение. И почему-то Ильич догадывался, что это решение ему не сильно понравится.
– Прыгун, а куда делись люди? – пытаясь отвлечь тварь от размышлений, спросил Вилен.
– Людей больше нет. Часть из них стала такими, как я. Остальные умерли. Болезнь. Других убили сами люди. Кого-то сожрали мы. А там, откуда ты, много людей?
Вилен мысленно чертыхнулся. Тварь оказалась сообразительной, и она видела в нём угрозу.
Воздух вокруг начал уплотнятся. Вилен напрягся, он знал, что это значит. Так его сознание реагировало на возникающее ощущение угрозы. Правая ладонь сжала рукоять автомата, палец дёрнулся на спусковом крючке. Длинная очередь вспорола воздух, и маленькая кухня наполнилась визгом рикошета. Там, где мгновение назад находилась тварь, было пусто. Вилен вскочил на ноги, ища взглядом противника. Ещё мгновение назад он думал, что очередь в половину «банки» просто разорвёт мутанта, но тот в буквальном смысле слова просто растаял в воздухе. Вилен навёл ствол на дверной проём, атаковать его могли только оттуда, в пятиметровой кухне спрятаться было негде.
– Тебе не уйти, человек, – раздался рычащий голос Прыгуна откуда-то сверху.
Вилен отшатнулся, направив ствол в потолок. Тишину снова порвало в клочья, вновь визг рикошетов. И – ещё десять патронов, ушедших впустую.
– Тебе не уйти, человек, – снова раздался голос мутанта.
Вилен резко обернулся, тварь висела в углу, под самым потолком, упёршись всеми четырьмя конечностями в стены.
– Просто закрой глаза, и ты уснешь. Не больно. Даже не почувствуешь.
Вилен отрицательно покачал головой.
– Пойми, я не могу отпустить тебя, – спокойно прорычал Прыгун. – Если ты уйдёшь, придут другие. Они будут охотиться на нас. Мы – быстрые. Их будет больше. Они нас поймают. Я не могу дать тебе уйти.
– Извини, Прыгун, мы были здесь первыми! – крикнул Вилен, и очередь в три патрона ударила туда, где ещё мгновение назад сидел мутант.
– Может, и так, – легко согласился Прыгун, на этот раз он материализовался в коридоре, вне зоны видимости разведчика. – Но вы ушли. Сейчас это – наша земля. Если ты уйдешь, то потом вернешься и приведешь остальных.
– А если я пообещаю никого не приводить?
Несколько мгновений мутант молчал.
– Нет. Ты всё равно расскажешь об этом мире. И тогда другие люди захотят вернуть его себе. Они снова будут охотиться на нас. Тебе нужно умереть здесь.
Существо, которое разговаривало с ним сейчас, почти потеряло человеческий облик, но рассуждало оно совершенно здраво. Логика у него была железобетонная. Вот только Вилен совсем не торопился подыхать, да ещё здесь, в местах, столь отдалённых от родного мира. А, следовательно, выкручиваться нужно было любой ценой. Вот только противник, возникающий и исчезающий столь стремительно, вряд ли даст ему сбежать просто так.
Вилен лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации.
– Ты не передумал, человек? – донёсся из коридора рык Прыгуна.
Разведчик огляделся, ища то, что могло бы ему сейчас помочь. Взгляд выхватывал в темноте помещения собранные ранее предметы: канистра с бензином, которая оказалась герметичной, и бензин сохранил свои свойства, несмотря на то что прошло тридцать лет. Сумки с документами, бомба, которую пришлось обезвредить, матрас. Взгляд Ильича вернулся к бомбе. Она была на дистанционном управлении, и пульт к ней имелся. Вилен нашёл его рядом со скелетом человека на лестничной площадке, с которой начинался спуск в подвал. Видимо, учёные всё-таки успели поднять тревогу, и караульный хотел обрушить пролеты, но не успел. Вилен, стараясь делать всё как можно тише, сунул трехлитровую канистру в сумку, следом отправилась бомба. Он застегнул молнию. И молясь, чтобы всё сработало, выпихнул сумку в коридор.
– Прыгун, а если я откуплюсь? – громко крикнул он.
– Мне ничего не надо. У меня есть целый мир и Картинка.
– А такого у тебя нет.
Вилен краем глаза следил за сумкой. Он сильно рисковал, при взрыве полкило тротила и его самого запросто могло порвать в клочья, но… уж лучше так. Ильич закинул за спину рюкзак, в левую руку взял ноутбук, правой сжал пульт. Автомат занял своё место на груди. Теперь всё зависело от того, клюнет мутант на подложенную ему приманку или нет.
– Что там? – после довольно долгой паузы спросил Прыгун. – Я чую запах железа и топлива. Мне они не нужны.
– Это не простое железо, с ним можно разговаривать. И тебе будет не так одиноко, ведь ты не всегда можешь говорить с Картинкой.
– Не всегда, – согласился Прыгун, – иногда я очень долго ни с кем не разговариваю. Зверь не умеет говорить, а Картинка любит спать.
Вилен замер и весь обратился в слух. Тихий шорох – это существо, бывшее когда-то человеком, подтянуло к себе сумку. И тогда он нажал кнопку на пульте.
Дом содрогнулся. Старая постройка не выдержала такого насилия над собой. Здание буквально разваливалось на куски. Мощнейшим ударом Вилена швырнуло на заложенное кирпичом окно, едва не переломав все кости. Спасла стена, за которой произошёл подрыв, она устояла, но взрывная волна рушила всё подряд. Потолочные перекрытия ломались, как печенье. Вилен слетел вниз, оказавшись на точно такой же кухне. Приподнявшись на локтях, он огляделся. Да, кухня – сестра-близнец той, что служила ему прибежищем наверху. Во время падения он рухнул на раскрошившуюся бетонную плиту, и штырь арматуры пробил икру. Сжав зубы, Вилен резко дернул ногой вверх, стаскивая её со ржавой железки. В единственном глазу потемнело.
Сверху продолжали сыпаться обломки. Кирпичная кладка на оконном проёме с грохотом вывалилась наружу. Дом рассыпался. Решение пришло мгновенно – окно. Разведчик уже понял, что, с какой бы скоростью он ни бежал, выскочить из дома ему не удастся. Словно подтверждая эту мысль, обрушился потолок в коридоре, намертво запечатав выход с кухни. Судорожно вытягивая из рюкзака альпинистский шнур, Вилен молился, чтобы пятнадцати метров длины оказалось достаточно. Обвязав верёвку вокруг штыря, на который ещё полминуты назад была насажена его нога, швырнул свободный конец вниз. Альпинистская подготовка у него была никакая, здесь Вилен ориентировался на голливудские фильмы и одноразовый опыт спуска к себе домой с балкона соседа сверху. Вцепился в верёвку и стал, медленно перебирая руками и ногами, сползать вниз. Ноутбук, ручка которого была зацеплена на карабин, висящий на поясе, пытался перевесить, опрокинуть, утянуть вниз. Но Вилен продолжал сползать. Верёвка неожиданно ослабла. Разведчик инстинктивно вцепился в неё, ноги потеряли опору, земля рванулась навстречу, резкий рывок и натяжение едва не заставили его разжать пальцы. Свободное падение остановилось на уровне второго этажа. Переведя дух, Ильич просто скользнул вниз. Почувствовав под ногами твердую землю, посмотрел в тёмное, едва начинающее светлеть небо и тихо произнес:
– Спасибо, Господи. Хоть вера моя слаба, но ты не бросил меня.
И, отцепив лэптоп от поясного карабина, разведчик захромал в сторону железной дороги.
До здания вокзала, где он вчера был атакован собакой-мутантом, Ильич добрался минут за двадцать. Дыхание с хрипом вырывалось из его глотки, штанина, несмотря на качество и непромокаемость ткани, потяжелела от крови, в глазу расплывались яркие круги.
То немногое, что осталось от убитого им зверя, валялось на перроне. Потрудились над мёртвым мутантом славно, некоторые кости были буквально раздроблены мощными челюстями, что многое говорило о размерах «едока». Остальное доделали крысы или хищники поменьше. Они обглодали скелет на совесть, не оставив ни грамма мяса, так что даже вонять было нечему.
Вилен прекрасно представлял, какой шлейф запахов тянется за ним. Крови из пробитой ноги натекло прилично, несмотря на то что он почти сразу затянул жгут. Забившись в угол, он стянул с себя штаны и достал свой собственный полевой набор. Шприц-тюбик с противоболевым средством пришёлся весьма кстати. Ильич сделал укол и честно выждал положенные три минуты, заодно выкурив сигарету. Потрогал края раны, ничего не почувствовал – эта часть ноги словно занемела. Полил перекисью, смыв засохшую кровь, осмотрел. «Царапина» выглядела довольно погано, он умудрился разорвать её, когда стягивал себя со штыря, так что в итоге получилась рана в три сантиметра шириной и около восьми длиной. Сначала Вилен хотел ограничиться повязкой, но теперь изменил решение. Нужно было зашивать. Хорошо, что опыт имелся. Первый раз он сам зашивал человека десять лет назад, в долбаном городе Грозном. Бойцу из его взвода осколком гранаты рассекло руку. Тогда в наличии оказались только обычная швейная игла и чёрные нитки. Иглу накалили на огне зажигалки и слегка согнули, получился хирургический инструмент образца «каменный век плюс». Зашил хреново, конечно, но парень вернулся в строй. А доктор, который его потом осматривал, сказал, что для полевых условий – очень даже неплохо, шрам останется, но девкам такие нравятся.
И вот теперь Вилен должен был проделать подобное ещё раз, уже на себе. Правда, с тех пор он кое-чему подучился. Когда устроился работать в НИИ экспериментальной физики, их всех с ходу начали гонять на различные курсы. Один из них вёл инструктор, ранее учивший выживать бойцов горного спецназа. Вилен узнал от него много полезного, их даже один раз забросили на неделю в тайгу. А тайга – это не подмосковный лес, и даже не чащоба в Центральной России. Из двадцати пяти участников только семеро дошли до конечного пункта маршрута. Так что Вилен втайне собой гордился.
Из бумажного конверта он извлёк иглу, продел в неё специальную саморассасывающуюся нить и взялся за «штопку». Боль оказалась не такой уж и сильной, помогла анестезия. Через десять минут он оценивающе посмотрел на рану – края стянуты друг к другу, довольно аккуратный стежок. Совсем неплохо! Быстро заклеил рану специальным пластырем с серебряной сеточкой, которая должна была помешать кровотечению и заражению. Финальный штрих – термобинт. Штука новая, специально для армии, такое в аптеке не купишь. Напоминает синтетическую ткань, скатанную как обычный бинт. Обматываешь рану, затем достаешь из упаковки маленькую кисточку, жмёшь на кнопку и, будто красишь, гладишь бинт, который слегка оплавляется и превращается в эластичную повязку, надежно прилегающую к ране. Такая не размотается и не спадёт. В последнее время армия получила много подобных ноу-хау. Солдаты в шутку называли эти диковинки: «Всё для фронта! Всё для победы!»
Вилен встал и притопнул ногой. Обезболивающее будет действовать часов шесть, потом, конечно, рана снова заболит. Но на этот случай у Вилена в загашнике была пара таблеток из серии «умри, но сделай», их клепали для спецназа ГРУ ещё в начале восьмидесятых. Даже смертельно уставший, раненый, находящийся на грани смерти боец, приняв такую пилюлю, мог продержаться несколько дней и выполнять задачи наравне со здоровыми товарищами. Правда, лекарством эти таблетки не были. Они лишь продевали жизнь на короткий срок, давая закончить дела земные. Короче говоря, «волшебная пилюля» на экстренный случай, когда ситуация из «просто хреновой» переходит в статус «полное дерьмо».
Штаны пришлось замывать в открытой цистерне, в которую за долгие годы набралось огромное количество дождевой воды. Счетчик Гейгера, поднесённый к ней, молчал. Набрав воды в котелок, в котором позднее намеревался сварить суп-концентрат, Вилен на всякий случай бросил в него и несколько обеззараживающих таблеток. После чего приступил к стирке. Более или менее качественно замыв кровь, Ильич быстро развёл костёр, развесив штаны на растяжке из жёсткой проволоки. Пока они сохли, поел горячего супа и даже выпил кофе. Ещё двадцать минут – и можно будет трогаться. О том, что случилось с ним в доме, Вилен старался не думать. Ещё он очень сильно надеялся, что не в меру шустрый Прыгун наконец допрыгался.
Спустя час одинокий человек с рюкзаком за спиной, ноутбуком в левой руке и пистолетом в правой шагал по железнодорожным путям в противоположную от Волоколамска сторону. До темноты нужно было убраться как можно дальше от города. Из-за раненой ноги скорость передвижения снизилась, рана горела огнём, но – терпимо. За световой день удалось преодолеть чуть больше половины пути. Дохромав до остановленного и разграбленного на взорванных путях состава, Вилен решил, что оставшуюся часть пройдёт завтра. Усталость нахлынула, словно цунами, смывая остатки сил и бодрости. Когда он вскарабкался в кабину паровоза, где у стены лежал труп железнодорожника, сил осталось лишь на то, чтобы закрыть дверь да кое-как её укрепить. Последние резервы организма ушли на то, чтобы поесть. После ужина сразу стало легче, но и только. Идти куда-то в ночь было бы абсурдной затеей, и Вилен решил остаться здесь.
До маяка, как показывал «шагомер», оставалось девятнадцать километров. Если поднапрячься, то к полудню он будет у «врат». А это значит, что уже следующим вечером его ждала нормальная постель, хороший ужин и горячая ванна. Нога болела. Вилен извлёк из маленького пакетика большую толстую таблетку обычного обезболивающего. Хоть ненадолго, но боль утихнет. Устроившись поудобней и положив под руку автомат, он быстро уснул.
Ночь прошла спокойно. Где-то недалеко бушевала гроза, но убежище Вилена она задела только краем. Спать под шум дождя Ильич любил и впервые за три дня отдохнул по-настоящему хорошо. Проснулся он бодрым и свежим. Пара галет с сосисочным фаршем, оставленным специально на утро, чашка кофе – и в путь. До горячей ванны ещё нужно было дойти.
Поляна была именно той, что нужно, он просто не мог ошибиться, да и навигатор подтверждал это. Вот только маяк, который он воткнул в землю, отсутствовал, и останки исследовательского дроида кто-то добрый тоже успел прибрать.
– Что делать? – спросил сам себя Вилен. И сам же себе ответил: – Ждать!
Рано или поздно Валера пошлёт сюда людей или дроидов, и они принесут маяк. Дроид даже лучше, он перехватит его у открывшихся ворот, запишет сообщение и зашвырнет обратно. И тогда ему переправят маяк. Вилен закурил, прислонившись спиной к шершавому стволу сосны напротив ворот. Посмотрел на часы. Путь сюда от поезда занял несколько больше времени, чем он рассчитывал. До контрольного открытия врат оставалось чуть больше часа. Чтобы не терять зря времени, Ильич произвёл ревизию рюкзака. Пластиковые папки из лаборатории, последний набор ИРП, футляр с подствольником, прицелом и глушителем для АЕК. Медицинский набор, вернее, теперь уже – часть его. Верёвка была потеряна в Волоколамске. Пять пачек сигарет – стратегический резерв, ещё две в разгрузке. Запасная зажигалка.
Вот и всё, чем он располагал.