Паровоз шел вперед, мерно стучали колеса. Поняв, что на какое-то время забылся сном, подняв голову, зачем-то машинально нашарив лежавший рядом меч, я огляделся. Ровное серое пространство сквозь спины сидевших рядом проплывало мимо. Потянувшись, я придвинулся к краю несущейся платформы – ровная, плоская, до горизонта пустынная местность текла кругом, ни деревьев, ни ростков зелени, грязно-желтая растрескавшаяся земля, изборожденная ветвящимися, бесконечно переходящими друг в друга изломами и расколами трещин, неслась у края платформы и бесконечной мертвенной плоскостью стояла вдали, сушь и неожиданные мгновенные наплывы то вязко-теплого, то просто горячего воздуха овевали лицо, дождя не было, низкие серые облака плыли вровень с платформой, казалось, не отставая, куда-то двигаясь вместе с ней; паровоз ускорил ход, мгновенно вспыхнувшая серо-черным частоколом какого-то мертвого кустарника короткая поросль чего-то растительного пронеслась мимо, крик несуществующей птицы, на самом деле бывший каким-то шумовым трюком летящего вперед и навстречу воздуха, сшибающихся над нами горячих воздушных масс, на мгновенье ударил в уши, вновь поплыло мертвенно-желтое пространство, темными переливами серого и грязного, закопченно-золотого понеслась, заиграла плоскость.