«Семерку» нашли на окраине Битова. Преступник бросил машину во дворе высотного дома и ушел. Не забыв стереть отпечатки пальцев, если они были. Степан все утро обходил жильцов дома, пытался найти свидетелей, но таких не нашлось.
А после обеда Степан отправился на Республиканскую, в четвертый микрорайон. Так и не привели ему вчера Скатова, сказали, что нет его.
Спортзал находился в подвале девятиэтажного дома. И найти его можно было по стрелке, над которой красовалась масляная надпись – «Бомбоубежище». Других вывесок перед входом не было.
Дверь, за которой начиналась лестница, была открыта. И дальше Степан никаких препятствий не встретил. Переступил порог и услышал стук ударов. Кто-то нещадно молотил по груше. На звук он и направился – по длинному освещенному коридору. Прошел мимо одного отсека, миновал другой. Дверей там не было, помещения пустовали, никаких плакатов и специального оборудования он не увидел. Подвал строили именно как бомбоубежище, но до ума не довели.
– Стоять! – вдруг раздалось сзади.
Смещаясь в сторону, Степан стал разворачиваться. Предосторожность оказалась напрасной. Здоровяк с красным от нагрузки лицом всего лишь отрезал ему путь, но нападать не собирался.
– Я тебя знаю, – сказал он, глядя на Степана. – Ты – мент.
От волнения его лицо стало еще более красным, но голос не дрожал. И взгляд не поплыл.
– А я тебя нет… Значит, хорошо себя ведешь.
– Зачем пришел? – спросил красномордый.
– Здесь вопросы задаю я, – надавил на него взглядом Степан.
– С чего бы это? – послышалось за спиной.
Степан узнал голос. Скатов тяжело дышал, но говорил расслабленно, без особого напряжения.
– Хотелось бы знать, по какому праву вы занимаете спецпомещение, – спокойно повернулся лицом к Скатову Степан.
– Разрешение у нас есть, – сказал тот, смахнув полотенцем пот со лба.
А полотенце казенное, из тех, которые выдают в армии, в зоне.
– Вафельное? – спросил Степан, жестом обращая внимание на полотенце.
Он знал, кто такой Скат, поэтому нашел, чем сбить его с толку. А то слишком наглый стоит перед ним, самоуверенный. Накачался, натренировался, думает, что пуп земли. А выглядел он действительно внушительно. И сложения атлетического, и лицо грубой выделки – черты крупные, тяжелые, нос кривой от природы.
– Чего?
– Полотенце, говорю, вафельное?
– В клеточку. – Глянув на своего дружка, Скат забросил полотенце в помещение, откуда вышел.
С места, где стоял Степан, была видна скамья с подставкой для штанги.
– Небо в клеточку, друзья в полосочку, – усмехнулся он.
– Много говоришь, лейтенант, – зло глянул на него Скат.
– Старший.
– Ага, я тут книжку читал, «Навеки девятнадцатилетние» называется. Там тоже старший лейтенант был. Так старшим лейтенантом и остался.
– Ты в зоне, гляжу, совсем борзым стал.
– А кто меня туда отправил?
– Так думал, ума наберешься. А ты наглым стал. И тупым.
– Слышь, ты!..
– Ты с кем разговариваешь? – нахмурился Степан и стремительно надвинулся на Ската.
Тот напрягся, собираясь отразить натиск, но в самый последний момент дрогнул, сдал назад. Это разозлило его еще больше. На Степана он глянул с ненавистью.
– А я ничего такого не сделал, чтобы ментов бояться.
– Что здесь у вас? – Степан продолжил движение.
Он входил в зал не только для того, чтобы осмотреть его. Прежде всего он сдвигал Ската, заталкивал его дальше.
Зал не очень большой, но два боксерских ринга здесь бы уместились. Пока же стоял только один – самодельный. Здесь же «груша» на цепи, макевары на стенах, скамья для штанги.
Степан ударил по «груше», посмотрел на кулак. Костяшки на пальцах он не сбил, но после удара слегка покраснели. Слишком уж жесткая «груша».
– Что, больно? – усмехнулся Скат.
– У тебя вроде как защита, – сказал Степан, глянув на его ладонь, обмотанную эластичным бинтом.
– Я могу и без нее.
– Как Кокошин.
– А что Кокошин?
– Да руки у него сбиты… Или он с кем-то подрался?
– Я ничего не знаю, – сквозь зубы процедил Скат.
– Как это не знаешь? Ты же главарь, ты должен обо всех знать.
– У вас в ментовке тренеров главарями принято называть?
– У нас принято называть вещи своими именами.
– Ты хоть понимаешь, что можешь здесь остаться? – набычился Скат.
– Ты этого не говорил, я этого не слышал.
– Слышал.
Степан кивнул, сунул руку под куртку, ловко выудил из кобуры пистолет. Вынимал он его медленно, неторопливо, внимательно наблюдая за Скатом. Не было у того времени, чтобы остановить его. Ни времени, ни дистанции.
– Страшно стало? – ухмыльнулся бандит.
– Страшно стало тебе. Потому что у тебя пистолета нет, – покачал головой Степан и неторопливо вытащил наручники.
– Откуда у меня пистолет?
– Свой пистолет ты далеко спрятал. А вдруг обыск?
– Не было у меня никогда пистолета… Ну, если только заправочный… – Скат опустил голову и глянул вниз. – Тебе заправиться не надо?
Степан нажал на спуск, пуля с оглушительным грохотом ударилась в пол, отрикошетила, стукнулась в стену над головой у красномордого. Тот аж присел от испуга.
– Эй, ты чего? – сошел с лица Скат.
Выстрел в закрытом помещении – шоу не для слабонервных. В ушах и гудело, и звенело – все разом.
Степан резко бросил ему наручники. Скат дернулся, поймал их.
– Надевай!
– С каких это буев?
– Ну, если не хочешь нормально говорить здесь, поедем в отделение.
– Мне с тобой не о чем говорить.
Скат глянул на своих дружков и кивком показал на выход. Те не заставили себя долго ждать.
– Кто Кокошина убил?
– Баба какая-то была. – Скат нахмурил брови, удивляясь самому себе. По своему же разумению, он не должен был откровенничать с ментами, но слово – не воробей.
– Баба?
– Ну, он с ней на озеро поехал.
– Купаться?
– Купаться… – кивнул Скат. – В проруби.
– В проруби? – усмехнулся Степан.
– А вы там прорубь не видели? У нас традиция такая, на Крещение моржевать… А Лехе, видать, понравилось. Он бабу туда свою повез.
– Купаться?
– Согреваться. – Скат щелкнул пальцами по горлу.
– Что за баба?
– Не знаю.
– Только не подумай, что я тебе поверил.
– У Сафрона спроси.
– У какого Сафрона?
– А у кого банда на втором районе?
– И что я должен у него спросить?
– Зачем он бабу Лехе подсунул. А затем, чтобы она его к озеру вывезла. Там Сафрон его и грохнул.
– Барахолку не поделили?
– Какую еще барахолку? – скривился Скат.
– Я смотрю, ты большой любитель «дурочку» валять… Давай ты будешь заниматься этим под одеялом.
– Не смешно! – кисло глянул на Степана Скат. Не нравилось ему, что инициатива выскользнула из его рук.
– Не было никакой бабы, – качнул головой Степан.
– Не веришь – не надо.
– Заставь поверить.
– Зачем?
– Ты что, не понимаешь? У тебя судимость… И Кокошина ты обижал…
– Когда я его обижал? – вскинулся Скат.
– В детстве.
– Нашел, что вспомнить!
– Мотив есть. И судимость никуда не делась… Слышал песню про то, как опера криминал шьют?
– У вас ничего не выйдет.
– Почему?
– Сейчас не тридцать седьмой год. Я свои права знаю. И алиби у меня есть… И у меня, и у Яслина…
– У Яслина?
– Олег Яслин. Он видел, как Леха «бухло» покупал. И баба у него в машине сидела… Вчера видел, утром. Тот сказал, что на озеро едет.
– Я могу поговорить с Яслиным?
– Нет. – Взгляд у Ската вдруг заледенел и подернулся туманом.
– Почему?
– Я его вчера убил.
Степан вскинул брови, удивленно глянув на него. Судя по выражению лица, Скат не врал.
– Я подумал, что это он Леху убрал.
– Подумал и наказал?
– Да, на этом самом месте. Где ты стоишь. Там еще кровь осталась.
Степан глянул вниз, и это рассмешило Ската.
– Что, купился? – хохотнул он.
– Ну, с тебя станется. – Степан постарался скрыть растерянность.
– Яслик сейчас в Москве, вечером будет, на тренировке… Еще вопросы есть?
– Ну, если девушка не «липовая»… – пожал плечами Степан.
– Свободен! – Скат протянул ему наручники и кивком показал на выход.
Но Степан не спешил покинуть помещение.
– Может, разомнемся? – спросил он, кивнув за плечо.
– На ринге? С тобой? – загорелся Скат.
– Это долго. А надо по-быстрому… Я ударю тебя, ты ударишь меня. Посмотрим, кому хуже будет.
– Ты уверен?
– Только в лицо не надо… – Степан распахнул куртку, подставляя под удар грудь.
Скат и выглядел мощно, и ударить мог со страшной силой – опер очень рисковал. Но так хотелось «умыть» этого недоноска с непомерными амбициями.
– Ну, смотри.
Сбылось наихудшее предсказание: Скат ударил с такой силой, что у Степана остановилось сердце. Он физически ощутил, как оно, всхлипнув, замерло. И дыхание застопорилось.
– Ну как? – оскалился Скат.
Степан удивленно глянул на него. А чего это он, интересно, радуется? Они же не в очереди стоят, где место можно передать кому-то другому. А Степан уже готов его «отоварить», да по полному прейскуранту.
– Готов? – спросил он.
– Да легко! – Скат расправил плечи.
И тут же в грудь ему врезался кулак. Степан бил со всей силы. Понимал, что нельзя так делать: служебный долг не велел. Но удержать в себе злость, смешанную с диким азартом, не смог. Поэтому и ударил от всей души.
Скат умудрился удержаться на ногах. Лишь слегка подался назад и глянул на Степана с насмешкой, дескать, ничего страшного. Но в следующую секунду его глаза закатились, он стал падать и бухнулся без сознания на пол. Но сердце билось, Степан лично это проверил, прежде чем уйти.
Дружки Ската смотрели на него свирепо, с тревогой, но никто не посмел встать у него на пути. А их скопилось порядком, человек семь-восемь. И они могли оставить Степана в своем подвале навсегда.
Дымно в кабаке, накурено, как в тюремной камере. Но там пиво не подавали, там только чифирь. А еще никакой свободы. Зато сейчас – делай что хочешь. В пределах своих возможностей. Только вот пределы эти ужатые. Люди есть, а стволов нет.
– Ската, говорят, менты прессуют, – затягиваясь, проговорил Гонщик.
– Гонишь! – глянув на него, хмыкнул Сафрон.
Кабак на автовокзале – его точка. Здесь он самый главный… Только вот хозяин этой кооперативной забегаловки не хочет освобождать зал под него. Платить согласен, а клиентов лишаться – нет. В принципе он прав, не будет посетителей – не станет и выручки. С чего тогда отстегивать? Но все равно обидно. Сафрон хотел, чтобы во время его визитов кабак пустел. Может, когда-нибудь так и будет. А пока приходится терпеть всяких калдырей…
– Да нет. У них же там Кокошу завалили. Ската подозревают…
– И что?
– Мент к нему вчера приходил. Ну, на «четверку». Говорят, прямо в подвал и зашел.
– Мент? Или менты?
– Мент. Один.
– В подвал?.. Он что, самоубийца?
– Ската избил.
– Ската?! Избил?!.. У него в подвале?… Кто тебе такую дичь прогнал, Гонщик? – засмеялся Сафрон. Уж он-то точно знал, насколько можно верить этому балаболу.
– Жук своей телке прогнал, а она с моей сестрой в одной шараге…
– А Жуку можно верить?
– Ну, он в зюзю вчера был…
– Значит, нельзя.
– Ну, не знаю, – с обидой глянул на него Гонщик. – За что купил…
– За что ты купил? У тебя «бабки» есть?
– Ну-у…
– Только трепаться умеешь.
– Да ну тебя! – психанул Гонщик. – Реально мент был. И Ската вырубил. Забились они, кто кого вырубит. Сначала Скат ударил, а потом мент… Там все по чесноку было.
– И мент вырубил Ската?
– Здоровый мент.
– И Жук об этом растрепал?
– Ну.
– Я любого урою, кто про меня так сольет.
– Это же хорошо, что у Ската фуфло всякое в команде…
– Фуфло не фуфло, а в команде… – в раздумье проговорил Сафрон. – Надо пулю запустить, что Жук на Ската пролил… Кокошу же они за что-то грохнули?
– И Жука могут грохнуть, – кивнул Ступор.
– Бей своих, чтоб чужие боялись, – осклабился Сафрон.
– Ну да.
– Пусть менты их дальше прессуют… А мы пока барахолку возьмем.
– Ты это серьезно?
– А ты думаешь, Скат к нам на разбор со стволами подъедет?
– Со стволами.
– А менты?
– Класть он на них хотел!
– Понты это. Для своих.
Гонщик поднялся, вышел из зала, но тут же вбежал обратно. Нахохленный, встревоженный, движения быстрые, энергичные.
– Менты там! – с ходу выложил он.
Сафрон напрягся, даже привстал на стуле. Так вдруг захотелось заорать: «Шухер!». Но сдержал предательский порыв.
– И что?
– Да нет… Просто тот самый мент…
– Какой тот самый?
– Ну, который Ската вырубил.
В кабак вошел рослый парень с широким лицом и высокими скулами. Тяжелые надбровья, крепкий нос, чугунный подбородок. Взгляд пронзительный, цепкий. С ним был второй, но попроще, двигался неуверенно, терялся в толпе. Вроде бы высокий, не хилый, а невзрачный. Зато первый парень пер как танк. Не останавливаясь, он окинул взглядом зал, зацепился за Сафрона, вонзился в него и стремительно направился к его столику. Подошел, сел на свободный стул. И вдруг стал спокойным, смирным как тихоня, следователь в районной прокуратуре.
– Ты – Сафрон?
– Ну, допустим.
– А ты кто? – Степан посмотрел на Ступора. И не просто посмотрел, а навалился на него взглядом.
– Никто.
– Тогда свободен!
– А ты кто такой?
Сафрон глянул на Ступора с удивлением и легкой завистью. Сам-то он не догадался задать такой вопрос.
– Старший лейтенант милиции Круча. Уголовный розыск… Тебе не нужна свобода?
– Нужна, – буркнул Ступор и глянул на Сафрона. Он и хотел бы исчезнуть, но как оставить своего бригадира без поддержки?
– Пивка с Чубчиком попей, – Сафрон кивком показал на столик у самого входа, за которым сидел спившийся завсегдатай кабака.
Ступор поднялся, но к Чубчику не подсел, а переместился за другой, свободный стол. Гонщик присоединился к нему. Второй мент продолжал стоять неподалеку от него.
– Поговорим? – посмотрел Круча на Сафрона.
– А мы что делаем?
– Пиво пьем.
– Пиво я пью.
– Пей. Пока можешь.
– А что не так?
– Все не так. Живешь не так, ведешь себя не так.
– Нормально живу.
– Банду сколотил.
– Какая банда?
– Клуб по интересам… По шкурным интересам, – немного подумав, добавил Степан.
– Давай конкретно. Что тебе надо?
– Я слышал, ты девочками занимаешься, – сказал мент.
– Дичь!
Сафрон едва сдержал возмущение. Он действительно взял под свою опеку двух сутенеров – Стасика и Алика. За малую мзду. Они ребята закаленные, уже года два как проституток в Москву возят. Таких в угол лучше не загонять. Да и не работали они в Битове, просто жили здесь, и девочки отсюда. Раз менты уже в курсе, значит, есть «стукачок» среди своих. Надо выявлять.
– Одну свою путану в машину к Кокошину подсадил, – настаивал Степан.
– Никого я не подсаживал, – мотнул головой Сафрон.
– А кто такой Кокошин? – с подвохом спросил Круча.
– Ну, я знаю, кто такой Кокошин… Он со Скатом трется… Убили его, говорят.
– Кто говорит?
– Кто говорит… – небрежно усмехнулся Сафрон. – У нас тут везде уши… Говорят, ты, старлей, вчера со Скатом бодался. У него в подвале. И не надо меня на «непонятках» ловить, я не маленький, кушаю без слюнявчика.
– А обляпаться все равно можешь.
– Это вряд ли.
– Уже обляпался… Девочку твою видели в машине у Кокошина. Он с ней на озеро поехал. Там его и убили…
– Какую мою девочку? Покажи, где она? – обвел рукой зал Сафрон.
– Всему свое время.
– Девочка, может, и была, но не моя…
– А чья?
– Девочка… – в раздумье повторил Сафрон. – Может, девочка его и грохнула.
– Думаешь?
– Скат – беспредельщик! И Кокошин – такой же!.. Они девок «лохматят» только в путь! Может, какая-то и отомстила!
– Беспредельщики?
– Я все сказал. Больше мне добавить нечего.
– И стволы есть?
– Ну вы бы пошарились у них по нычкам… – оживился Сафрон.
– Значит, есть стволы, – Круча пристально смотрел на него. – Если вдруг что-то узнаешь по этому делу, звони.
– Я в народной дружине не состою.
– Ты состоишь в картотеке уголовников. А рядом стоит картотека нераскрытых дел.
– Это что, намек? – нахохлился Сафрон.
– Стимул, – продолжал сверлить его взглядом Степан.
Сафрон попытался, но не смог выдержать этот взгляд.
– Ну, я могу тебе помочь… Если ты поможешь мне… Узнаю что-нибудь по этой теме, я скажу… А ты от меня отстанешь, договорились?
– Узнай. И скажи, – усмехнулся Круча, поднялся и вместе с напарником ушел.
К Сафрону тут же подсели Ступор и Гонщик.
– Ну что там?
– Он – наш, – с барской небрежностью обронил Сафрон.
– В смысле, наш?
– Если вдруг что, прикроет… А мы найдем того, кто Кокошу «завалил».
– Да?
– Это в наших интересах… Менты думают, что это мы, а нам это надо?
– Нет.
– Вот и я думаю, что пора за дело браться! – взбадривая себя, сказал Сафрон. Хватит чувствовать себя лохом, когда можно стать королем.
– Убийцу искать? – спросил Гонщик.
– Барахолку под себя отжимать!
– Ты это серьезно?
– Давай, брат, поднимай братву! Нас ждут великие дела! – расправляя плечи, прогрохотал Сафрон.
Менты лишь слегка его зацепили, а Скату досталось конкретно. Он сейчас наверняка затихарился, нос в землю зарыл. Почему бы этим не воспользоваться?