Эдвард Бэггинз, запустив пальцы под ремень, внимательно изучал лицо задержанного. Тот находился в комнате для допросов, отделенной от аппаратной, где был сейчас детектив, звуконепроницаемой зеркальной перегородкой в полстены.
Лицо человека могло рассказать Бэггинзу о многом. Например, наличие массивного лба, ярко выраженных надбровных дуг, квадратного подбородка у какого-нибудь подозреваемого говорило о высоком уровне агрессии и склонности к физическому насилию. Маленький рот, тонкие губы и близко посаженные к переносице узкие глаза указывали на скрытный характер. Личность с такими приметами могла решиться на сексуальное преступление. Но сейчас перед детективом был мужчина, который не подпадал ни под одно из известных описаний.
Почти ровный овал лица, слегка угловатые, высокие скулы, прямой нос, светло-зеленые глаза и темные волосы – такой тип должен нравиться женщинам. Ростом подозреваемый был на пару дюймов ниже Бэггинза, занимавшегося в ранней юности тяжелой атлетикой. Только поэтому детектив выглядел намного крупнее и массивнее в плечах.
Фрэнк Шелби сидел за столом в допросной комнате и угрюмо глядел перед собой. На нем были слегка помятый темно-синий плащ и брюки, светлая рубашка, заляпанная красным, но не кровью – Бэггинз такое способен отличить сразу. Напротив подозреваемого стояла закрепленная на штативе телекамера, рядом с ней пустовал стул.
Давненько Эдвард не опускал на эту полированную сидушку свой толстый зад, уйму времени не слышал такое знакомое: «Я не убивал!» или «Без адвоката разговаривать не стану!». Эти фразы многие выкрикивали сразу, как только он появлялся в комнате; иногда, обливаясь слезами, дрожащим голосом просили отпустить под залог, клялись, что ничего не помнят, что произошла какая-то чудовищная ошибка, и умоляли не вызывать консультанта из «Мемории», надеясь избежать сканирования памяти.
Это было давно, с тех пор в Нью-Йорке не случалось убийств. Методы корпорации оказались эффективными, тяжкие преступления сошли на нет. Но в городе по-прежнему находился самый крупный во всей стране отряд полиции. Его многочисленность была вынужденной мерой: в Бронксе располагалась резервация, где проживали почти триста тысяч переселенцев, а эти люди не ходят в «Меморию», и что у них на уме, знают только они сами.
Эдвард повернулся к двери, когда в аппаратной появился Бад Джессап, седовласый начальник полицейского департамента. Он молча протянул детективу папку и взглянул через стекло на Шелби.
– Личность убитой уже установлена? – пролистывая материалы, спросил Бэггинз.
– Ребята выясняют.
– Почему у нее не было браслета? Как она вообще умудрилась его снять?
– Думаешь, мне не хочется узнать об этом? – Начальник департамента склонился над пультом к стеклянной перегородке, рассматривая задержанного, и добавил: – Тебе придется попотеть, Эд. Непростое дело, непростой подозреваемый.
Бэггинз оторвал взгляд от досье.
– Не смотри на меня так. – Джессап выпрямился. – Знаю, любое убийство, будь оно проклято, имеет мотив. И ты его установишь. – Он пригладил густые, зачесанные назад волосы и положил руку на плечо детектива. – Давай, поговори с ним. Поговори, как ты умеешь, по душам, нащупай в парне ту самую жилку…
– Бад, – Бэггинз редко называл начальника по имени на работе, только в моменты откровения (а сейчас был как раз такой момент), – к чему ты клонишь? Если этот Шелби невиновен, он выйдет отсюда, и все обвинения будут сняты. И ты забыл об убийстве по неосторожности. Может, партнер убитой, кувыркаясь с ней в постели, увлекся и не заметил, как…
– Ладно, хорошо… – Начальник департамента взмахнул рукой. – Прочитай материалы и поговори с подозреваемым, пока адвокат не подъехал.
Бэггинз кивнул, снова погрузившись в изучение досье. Он понимал, что взволновало старого друга: больше пяти лет в Нью-Йорке не совершали убийств. Джессапу наверняка уже звонили из мэрии и требовали разобраться как можно скорее – будет совсем не удивительно, если эксперт и команда мнемотехников из «Мемории» доберутся в участок раньше, чем приедет адвокат подозреваемого. Мэр хорошо лижет зад боссам корпорации. Бад это знает, все это знают. Подозреваемый – юрист в правительстве штата, возможно вскоре позвонят из Вашингтона…
Эдвард перевернул страницу. Волнение начальника все-таки передалось ему, он быстро пробежал взглядом отпечатанные мелким шрифтом листы, отметил про себя, что Шелби серьезно увлекался боксом, но не сделал профессиональной карьеры спортсмена из-за травмы предплечья. В двадцать лет был случай содействия полиции: подозреваемый защитил в стычке с бандитами своего сокурсника-практиканта, временно исполнявшего обязанности помощника городского прокурора, и затем дал показания против преступников.
Детектив захлопнул папку и покинул аппаратную, оставив Бада Джессапа наедине со звукозаписывающим оборудованием.
Когда он вошел в комнату к Шелби, тот по-прежнему угрюмо смотрел в стол, машинально ощупывая правое предплечье, откуда при аресте сняли электронный браслет. Бэггинз включил телекамеру, поправил кобуру на ремне и произнес:
– Непривычно, правда?
– Что? – Подозреваемый поднял на него глаза.
– Говорю, без браслета ощущения непривычные, будто часть тела потерял.
Шелби не ответил, вновь уставился в стол с отрешенным видом.
– Ничего, – детектив сел напротив, положив перед собой папку с бумагами, – это продлится не долго. После нашей беседы вас переведут в следственный изолятор, где вернут перекодированный браслет. – Он сцепил пальцы в замок и перешел к делу: – Меня зовут Эдвард Бэггинз, я буду расследовать убийство, в котором вы являетесь главным подозреваемым в данный момент. Обязан сообщить вам, что согласно девяносто третьей поправке закона Соединенных Штатов ваше имя внесено в списки особых категорий, электронный браслет временно изъят, вы лишены права стирать воспоминания. В случае отказа давать показания из «Мемории» прибудут эксперт и бригада мнемотехников. Вам просканируют память. – Детектив помолчал, наблюдая за Шелби. – Хотите сообщить что-нибудь важное?
Фрэнк вскинул голову. Несколько мгновений смотрел пристально, оценивающим взглядом, затем спокойно поинтересовался:
– Где мой адвокат?
– Уже едет. – Бэггинз позавидовал выдержке подопечного. Похоже, Бад прав: придется повозиться с этим парнем. Привычным движением он расстегнул пуговицы на манжетах и начал заворачивать рукава, обнажая толстые волосатые руки. – Могу выключить камеру. Поговорим без протокола?
Шелби поставил локти на стол, потер закованные в наручники кисти, взглянул на зеркальную перегородку за спиной у Бэггинза, потом ему в глаза:
– У вас добродушное лицо, детектив. И вы хотите разговорить меня. Но я… – Он покачал головой. – Без адвоката общаться не стану.
– Даю вам слово полицейского… – Бэггинз обернулся, кивнул невидимому наблюдателю за перегородкой и снова сел прямо. – Вся аппаратура будет выключена. Не хочу терять время. Приступим? – Он открыл папку, стал перекладывать листы.
Шелби молчал.
– Фрэнк, помогите мне, и я помогу вам.
Бэггинз никогда грубо не давил на подозреваемых. Зачем? Сами всё расскажут, поняв, что их ждет эксперт из «Мемории».
Прошла примерно минута, прежде чем Шелби все-таки заговорил. Начал рассуждать, слепо глядя перед собой, и детектив сразу выделил из рассказа много любопытных фактов. Убитую Фрэнк знал под именем Кэтлин, они иногда встречались у него дома. Девушка всегда звонила сама, либо присылала сообщение по электронной почте; бывало, что приезжала в квартиру и там ждала Фрэнка. Удивительно, но у нее был ключ, он сам его дал Кэтлин. Эдвард так не поступил бы. Доверить незнакомке свою квартиру… хм… Одно дело – спать с женщиной, другое – жить с ней, а тут вообще не пойми что… Однако прерывать монолог подозреваемого он не решился – пусть выговорится.
– Сегодня я собирался про нее все выяснить… и сделать предложение хотел, но… – Шелби попробовал развести руками – браслеты не позволили, он сплел пальцы и опустил кисти на стол. – Но… Скажите, детектив…
– Можно Эдвард.
– Хорошо, скажите, Эдвард, зачем мне ее убивать?
Пожалуй, это был главный вопрос.
– Фрэнк… – Бэггинз достал из папки карандаш, взял чистый лист. – Кто-нибудь может подтвердить факт ваших встреч с Кэтлин? Как часто вас видели вместе? Где и когда?
– Портье дома в Вест-Сайде, где я снимаю квартиру. Мой приятель Майк, у которого бар в Бруклине. Мы часто бывали у него с Кэтлин, любили там поужинать, выпить немного пива, посмотреть матч… – Шелби задумался.
Бэггинз терпеливо ждал, склонившись над листком.
– Да! Продавщица в продуктовом магазине рядом с моим домом. Ей очень нравилась Кэтлин, она все время говорила, что мы хорошо смотримся вдвоем. Думаю, – Фрэнк потер переносицу, – она помнит все наши визиты.
– Отлично. Мы опросим этих людей. Теперь подумайте хорошенько: волновало ли что-нибудь вашу подругу в последнее время? Ей кто-нибудь угрожал?
– Нет. – Фрэнк покачал головой. – Она… Она всегда выглядела бодрой, была легка на подъем. Единственное, на что я обратил внимание перед отъездом в Вашингтон, – Кэтлин вела себя рассеянно.
– Вы виделись перед отлетом?
– Нет, мы говорили по телефону. Она была сдержанна и постоянно теряла нить беседы.
Бэггинз хотел задать следующий вопрос, но Шелби опередил его:
– И еще таксист… Когда ехал в такси из аэропорта, я разговаривал с Кэтлин по телефону. Вроде бы ничего особенного, но вот вначале ее голос был взволнованным и каким-то сиплым. Она сказала, что простудилась, а сейчас с ней все в порядке… – Фрэнк замолчал, снова потер переносицу указательными пальцами. – Затем мы перебросились парой слов с таксистом. Я рассказал про Вашингтон, как там всё отстроили заново…
– Вы помните номер такси?
– Нет, я… Таксист – ветеран, воевал за Хоппера, широколицый такой, с пышными усами, крупный, как медведь. Вы легко разыщите его через сотрудников транспортной компании, обслуживающей аэропорт Ла-Гуардия.
– Да… – Бэггинз сделал пометку на листе.
Он уже понял, в каком направлении движется Шелби – выстраивает цепочку событий по пути из аэропорта домой. Верное решение: чем больше свидетелей наберется, тем больше у него шансов выйти отсюда оправданным. Похоже, Джессап уверен в невиновности Шелби, но это надо доказать.
– Войдя в дом, я напоролся на журналистов, – быстро говорил Фрэнк. – Они заняли весь вестибюль. Я еле пробился к портье, забрал почту и поднялся на свой этаж. Да, очень важно – по телефону Кэтлин сказала, что заходила миссис Флетчер, моя соседка по площадке.
Об этом Бэггинз знал из краткого отчета выехавших на место преступления криминалистов.
– Во второй раз, – продолжал Шелби, – она заглянула в квартиру, когда я обнаружил Кэтлин мертвой. Между нашим разговором и приходом миссис Флетчер прошло не более пятнадцати минут. Значит, убийца был в квартире именно в это время… Он задушил Кэтлин галстуком, который она мне подарила совсем недавно… Зачем? – Фрэнк качнул сомкнутыми ладонями. – В смысле – зачем такая сложность? Не проще ли ударить по голове, пырнуть ножом или свернуть шею?
Проще, согласился про себя Бэггинз. Он не мог сказать Фрэнку, что так и случилось – девушку сначала оглушили, затем задушили.
– А тут будто знак какой-то убийца оставил, сообщение… И потом, – Фрэнк поднял указательный палец, – зачем преступник полез в дальний ящик в шкафу, отыскал именно этот галстук, когда другие висели на дверце?.. Может, это ревность?.. Только не пойму, как он проник в мою квартиру. Давно следил?
– Возможно, – машинально произнес Бэггинз. – Девушка могла знать его и сама открыла дверь.
– Точно! Вы абсолютно правы, детектив! Теперь вы верите мне? Ну какой мне смысл убивать любимую? Как потом избавиться от трупа?
Бэггинз кивнул. Или убийца намеренно сымитировал ревность… А что, если этот Шелби так ловко защищается, чтобы пустить следствие по ложному следу? Надо через час устроить ему блиц-допрос, ведь только невиновный не выдумывает каждый раз что-нибудь новое, дает показания четко и всегда повторяется, потому что ему незачем врать.
– Вы часто видели девушку без браслета?
– Что?.. А, нет, браслет могут снять только ваши специалисты или инженеры из «Мемории». Но я слышал, что для этого необходимо особое разрешение, чуть ли не начальника полицейского департамента…
– Все верно.
– Нет, – Шелби покачал головой, – браслет всегда был на руке у Кэтлин.
– Хорошо. – Детектив сдвинул листы в папке и достал желтый квиток почтового отправления. – Вы знаете, что именно отправила некая Кэтлин Бейкер вам до востребования сегодня утром? Как видите, вот здесь, в левом нижнем углу, – он ткнул в квитанцию карандашом, – стоят имя и подпись. Имя отправителя – Кэтлин. Может, это ваша покойная подруга?
Вопрос явно озадачил Шелби. Он растерянно смотрел на квитанцию в руке Эдварда и беззвучно шевелил губами. Наконец, откинувшись на спинку стула, произнес:
– Понятия не имею. Я не заглядывал в почту, полученную от портье, и не знал про квитанцию. Сразу поднялся к себе… – Он тяжело вздохнул.
– Хорошо, Фрэнк, мы выясним, что это за послание.
– Послушайте, Эдвард, – вновь оживился подозреваемый. – Была еще одна деталь, важная и странная: я не заметил в квартире сумочки Кэтлин. Она всегда и везде носила сумочку, такую стильную, из мягкого черного винила с квадратными застежками. Черный – ее любимый цвет… Приходя ко мне, она оставляла вещи на комоде под зеркалом. Когда я вошел, сумочки в прихожей не было.
Выдержав паузу, детектив произнес:
– Это всё?
– Да.
Бэггинз вновь вспомнил отчет криминалистов, которые отметили, что из вещей, принадлежавших убитой, в квартире Шелби были обнаружены лишь туфли, платье и плащ, где все карманы оказались пусты. Не нашлось ни ключей, ни документов, ни каких-нибудь косметических принадлежностей, даже салфеток не было. А убитая не похожа на переселенку или едва сводившую концы с концами уборщицу из придорожного кафе. Впрочем, даже эти женщины носят с собой салфетки и гигиенические прокладки, так что их отсутствие выглядит весьма странным. В отношении убитой – вдвойне. Так не бывает.
Дверь в комнату приоткрылась, в щель заглянул Бад Джессап.
– Минутку, – сказал Бэггинз, поднялся и подошел к начальнику.
Тот прошептал две короткие фразы, многозначительно посмотрел Эдварду в глаза и скрылся за дверью.
Бэггинз медленно обернулся. Фрэнк смотрел на него так, будто ждал сообщения о том, что Кэтлин осталась жива. М-да, убитую действительно звали Кэтлин, и ее фамилия была Бейкер.
Детектив приблизился к столу, взялся за края, подался вперед и произнес:
– Ты по уши в дерьме, Фрэнк. Твоя подруга работала на…
Свет неожиданно погас, здание участка содрогнулось, от грохота заложило уши. Что-то твердое ударило Бэггинза в висок, рассекло ему бровь. Вскрикнув, он повалился грудью на стол. Когда мигнуло и зажглось аварийное освещение, стало ясно, что сорвавшийся с потолка светильник угодил ему в голову, осколками лампы посекло лицо.
Кровь заливала глаза, текла по щеке, Бэггинз щурился, зажимая рану и одновременно пытаясь достать другой рукой пистолет.
Из-под стола выбрался оглушенный Шелби. Он тряхнул головой, уставился на Бэггинза выпученными глазами и крикнул:
– Снимите наручники!
Детектив полез в карман за ключом, но подойти к Фрэнку не успел. С глухими щелчками пули одна за другой продырявили дверь напротив, прочертив сверху вниз замысловатый пунктир. С треском взорвалась осколками телекамера на штативе, вдребезги разлетелась зеркальная перегородка в аппаратной. Шелби снова упал на пол, Бэггинза ужалило в плечо, он пошатнулся и тут же схватился за грудь. Не устоял, вцепившись рукой в спинку стула, повалился на бок и прижался плечом к ножке стола.
В здании на несколько секунд воцарилась звенящая тишина. Эдвард, подавшись к двери, наконец смог вытащить из кобуры пистолет и едва слышно прохрипел:
– Прячься, Фрэнк.
Шелби вскочил, бросил мимолетный взгляд на стол, схватил бумаги и в два прыжка очутился в аппаратной.
Бэггинз повернулся к выходу, поднял оружие, пытаясь удержать его на вытянутых руках. Дверь в допросную распахнулась, в проеме возникла черная фигура в шлеме-маске и с автоматом на изготовку. Пули опрокинули не успевшего нажать на спусковой крючок Бэггинза. Стрелок плавно продвинулся вдоль стены в сторону аппаратной, за ним появился еще один, и еще. Черные безликие фигуры водили оружием по сторонам, двое держали на прицеле истекавшего кровью детектива. Грудь горела огнем, сознание ускользало от него, он понимал, что вот-вот умрет.
Когда в проеме появился смутный силуэт, у которого вместо шлема было белое пятно, Эдвард напряг зрение. На него сверху смотрел высокий блондин с холодными глазами. Тот вошел в комнату, направил ствол с глушителем в лицо раненому и с отрешенным видом произнес:
– Где Шелби?
Эдвард хотел его послать, но вместо слов из горла вырвались хрип и капли кровавой слюны. Они попали блондину на штанину и армейский ботинок.
Пистолет в руке незнакомца дернулся, плюнув огнем. Со звоном лязгнул затвор, вылетела гильза. Но Эдвард Бэггинз этого не услышал – он был уже мертв.