Учебный год стремительно двигался к завершению. Лёнька потихоньку втянулся в немилосердный ритм жизни, ожидая поездки в стройотряд, способной решить почти все проблемы, во всяком случае, текущие.
На серьёзный заработок и возможность провести лето на природе с любимой он рассчитывал очень конкретно.
Алина нервничала, срывалась, иногда кричала. Парень, как мог, гасил напряжённость, хотя ему было не легче. Иногда их встречи заканчивались ссорой. Инициатором свары всегда оказывалась девушка. Она то и дело пыталась доминировать, ставить любимого на место, грубила.
– Алиночка, почему ты сегодня такая сердитая?
– Опять зачёт не сдала. Курсовую в который раз завернули. Да этот грёбаный препод ко мне просто придирается. Другие девочки совсем ничего не знают, а он им удовлетворительно ставит. Мне просто жить из-за него не хочется.
– От неудач и депрессии есть одно замечательное средство – шоколад "Алёнка". У меня случайно в кармане одна плитка завалялась.
– Давай сюда. Сладкое тоже не помогает. Не поверишь, в глотку уже не лезет. Эта плитка третья за сегодня.
– Странно. А любовью лечить пробовала?
– Тебе только бы поржать.
– Я серьёзно. Радикальное средство. Секс до полного изнеможения, потом двести граммов клубничного ликёра, и расслабляющие танцы. Под ламбаду, например. Неприятности, как рукой снимает.
– Ну, если по-другому нельзя…
– Можно. Двести граммов коньяка с лимоном, потом любовь до изнеможения. И в кино. Но это дороже. И дольше. Сама знаешь, после возлияния половой акт может никогда не закончиться. Хотя, для пьяного какая разница?
– Мне уже всё равно, лишь бы сессию не завалить. Коньяк, так коньяк. Наливай.
– Ну и умничка. За что я тебя и люблю. Никогда не перечишь. Просто идеальная жена.
– Но-но! Не люблю, когда подкалывают. Вопросы семьи и брака мы до осени отложили. Кстати, примерь свитер. Почти связала, осталось определиться, где резинки на рукавах начинать.
– Классный свитерок. Это для кого?
– Догадайся с трёх раз.
– Какая же ты рукодельница.
– Научишься тут, когда карман пустой. Не представляешь, как хочется пожить по-человечески, чтобы не нужно было экономить, жрать недоваренные макароны, унижаться перед экзаменаторами. Между прочим, меня обещали консьержкой на зиму устроить. Ты рад?
– Если честно, не очень. Ты ведь на лекциях спать будешь, не говоря уже про секс. Без того тебе учёба трудно даётся. Давай оставим этот разговор на потом. Хочу иметь качественную эротику с жизнерадостной девочкой, а не со скрюченной недугом усталой дамой.
– Тогда и ты бросай свою подработку. А свадьбу отложим до диплома.
– Обещаю, Алина, я выдержу. Честное пионерское. Снимем квартиру, поживём вместе, притрёмся. Я без тебя не могу. И не хочу. Ну что, наливать?
– Так ты заранее знал, что я опять зачёт завалила? Коньяк приготовил, лимон, шоколад. Откуда у тебя столько деньжищ?
– Каюсь. Доложили. С девчонками договорился, нас никто не побеспокоит… до девяти вечера. Небольшая взятка шоколадом и все дела. Гуляем, любимая. Вдвоём. Выбрасываешь из головы всё. Кроме меня, разумеется. За вас, красивых женщин, из которых получаются замечательные, самые лучшие в мире жёны! И матери тоже.
– Врёшь, не получаются. Из меня, точно ничего хорошего не выйдет.
– Уже вышло. Готовить умеешь, вязать тоже. Для начала очень неплохо. Я уж не говорю про секс.
– Ха, все девчонки это умеют, и что с того?
– Глупая. У них нет такого Лёньки. Вместе, мы сила.
– Хвастун. Наиграешься и тоже бросишь.
– Не дождёшься, родная. А ты, ты не такая?
– Откуда мне знать, какая я? Сама себя не понимаю.
– Зато я знаю. Давай сейчас напишем, каждый своё предположение, что будет с нами через год… и через три года. Запечатаем в конверты и отдадим кому-нибудь на хранение. Вскрывать будем вместе.
– Я боюсь.
– Чего именно?
– Напишу, а выполнить не смогу. И что тогда! Ты даже не представляешь, о чём я думаю. Самой иногда страшно.
– Не справишься, я помогу.
– А если мне это совсем не нужно будет?
– Об этом и напиши. Главное, себе не врать.
Писали долго. Намеренно отвернулись друг от друга, чтобы не видеть реакцию другого. Расстались, отчего-то, довольно холодно. Что выплескивали на бумагу, неизвестно, но настроение было испорчено основательно. Вроде и причины никакой нет, а что-то непостижимое в недрах психики происходило. Словно кислород перекрыли.
Одно дело поцелуи и объятия и совсем иное – пытаться разметить судьбу на годы вперёд.
Когда отбрасываешь мажорные фантазии, вплетая в рассуждения реальные проблемы, настоящие претензии, пытаешься всерьёз воссоздать картину жизни, события не желают выстраиваться в линейку, норовят улизнуть далеко в сторону.
Откуда ни возьмись появляются амбициозные суждения. Хочется намного больше, чем уже есть. В голову лезет нечто немыслимое. А ещё больше чего-то не хочется. И всегда, получая желаемое, понимаешь, что на самом деле хотел совсем другое. Попробуй, определись, если единственный оппонент и советник именно ты.
Лёнькины суждения уместились на двух тетрадных листках. Он сложил их вдвое и положил в конверт.
Алина писала, комкала, выбрасывала, начинала снова. Сосредоточенно, нервно, закрывала листки ладонью. Потом разорвала всё на мелкие кусочки и сказала, что это нелепая затея.
– Откуда мне знать, что с нами может быть? Мало ли чего я хочу на самом деле?
– Об этом и напиши.
– Не хочу.
– Это же игра, фантазия.
– Вот именно. Жизнь слишком серьёзна, чтобы над ней шутить и глумиться.
– Тогда давай целоваться.
– Хочу побыть одна.
– Значит до завтра, любимая.
– Прощай.
После Лёнькиного ухода Алина не удержалась, прочитала, что он написал. Это было пространное признание в любви. В конце было обозначено три пункта: свадьба, диплом, рождение дочки.