Построение в Российской Федерации правового государства, обусловленного признанием приоритета прав и свобод личности, ратификацией ряда международно-правовых документов в этой области, неизбежно требует принципиально новых концептуальных подходов к юрисдикционной деятельности, в том числе к предварительному расследованию и судебному разбирательству уголовных дел. Итоги реформирования процессуального законодательства, судебной системы и правоохранительных органов показывают неизбежность определения для современной России своего собственного пути развития уголовного судопроизводства, отвечающего, с одной стороны, существующим международным стандартам, а с другой – учитывающего национальные традиции и свой собственный опыт, накопленный в этой сфере за многие годы. Уголовно-процессуальный кодекс РФ, построенный на свойственных для демократического общества правовых идеях, закрепляя важнейшие гарантии осуществления правосудия, содержит целый ряд принципиально новых положений, коснувшихся практически всех аспектов деятельности органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры, суда, а также иных участников уголовного судопроизводства. Очевидно, что указанные законодательные новеллы не могли не коснуться механизмов познания и доказывания обстоятельств уголовного дела, осуществляемых в настоящее время в условиях состязательности, свободы оценки доказательств, обеспечения прав и свобод личности и других важнейших принципов современной уголовно-процессуальной деятельности.
Различные аспекты теории, нормативного регулирования и практики уголовно-процессуального познания и доказывания, в частности отдельных видов доказательств, традиционно являлись и продолжают оставаться предметом самых жарких научных дискуссий. Причем в настоящее время существующие здесь проблемы приобрели особую актуальность в связи с изменением самой государственной идеологии в этом вопросе. Современные научные исследования свободны от прежних «оков» марксистко-ленинской диалектики как «единственно верной» методологической основы любой гносеологической деятельности. В этой связи появляются принципиально новые научные возможности исследования закономерностей уголовно-процессуального познания и доказывания в контексте иных философских школ и течений, которые, несомненно, позволят несколько по-иному взглянуть на, казалось бы, достаточно разработанные и устоявшиеся постулаты доказательственного права. Более того, на сегодняшний день теория уголовно-процессуальных доказательств, безусловно, может получить новый импульс своего развития благодаря последним достижениям психологии, психофизиологии, нейропсихологии и других наук, изучающих природу человеческого восприятия закономерностей объективной реальности и создания на их основе соответствующих мысленных образов. Представляется, что именно такие закономерности, лежащие в основе формирования различных видов уголовно-процессуальных доказательств, позволят более четко упорядочить их систему, выявить и заполнить имеющиеся здесь пробелы.
В настоящее время в теории уголовного процесса наименее разработанным видом доказательств являются предусмотренные ст. 83 УПК РФ протоколы следственных действий и судебного заседания, связанные с непосредственным восприятием дознавателем, следователем или судом материальных фрагментов окружающего мира, каких-либо элементов вещной обстановки. Несмотря на свою познавательную значимость, они традиционно не привлекали должного внимания исследователей. Отдельные аспекты формирования и использования этих доказательств в уголовном процессе рассматривались в работах В. Д. Арсеньева, Р. С. Белкина, В. П. Божьева, В. М. Галкина, Л. М. Карнеевой, Л. Д. Кокорева, Н. П. Кузнецова, В. А. Лазаревой, А. М. Ларина, Ю. К. Орлова, М. С. Строговича, А. И. Трусова, Ф. Н. Фаткуллина, М. А. Чельцова, С. А. Шейфера и других уважаемых авторов. Более того, в современной уголовно-процессуальной науке, безусловно, имеется определенная тенденция, направленная на более детальный анализ протоколов следственных действий и судебного заседания как доказательств по уголовному делу в контексте их гипотетической равноценности с другими средствами процессуального познания. Некоторые ученые уделяют данному виду доказательств гораздо более пристальное внимание по сравнению с тем, чем это делалось ранее. Протоколам следственных действий и судебного заседания специально посвящено несколько кандидатских диссертаций: а именно А. Ф. Соколова «Протоколы следственных действий как доказательства в советском уголовном процессе» (1882 г.), Л. В. Ворониной «Протоколы и иные документы как источники доказательств в советском уголовном процессе (по материалам Казахской ССР)» (1987 г.), Х. А. Сабирова «Протоколы следственных и судебных действий как вид доказательств в российском уголовном процессе» (2000 г.), И. В. Ананенко «Допустимость протоколов следственных действий» (2005 г.) и, наконец, О. В. Савенко «Протоколы следственных действий и судебного заседания как доказательства по уголовному делу» (2014 г.). Кроме того, отдельные вопросы, связанные с данным видом доказательств, достаточно подробно рассматриваются в диссертационных исследованиях О. О. Анищика (2002 г.), В. О. Агабаловой (2003 г.), Ю. А. Веселовой (2005 г.), О. М. Колесова (2006 г.) и В. С. Шишкина (2012 г.).
Вместе с тем указанная тенденция лишь набирает обороты. Поэтому многие вопросы, касающиеся протоколов следственных действий и судебного заседания как средств доказывания обстоятельств уголовного дела, остаются практически не исследованными. Ученые, как правило, ограничивались и, к великому сожалению, продолжают ограничиваться лишь понятием протоколов следственных действий и судебного заседания по делу, а также перечнем самих процессуальных действий, обуславливающих появление данного вида доказательств. В ряде работ, посвященных указанной проблематике, затрагиваются вопросы правильности составления протоколов следственных действий и судебного заседания как условия допустимости данного вида доказательств. И наконец, некоторые авторы пытаются рассмотреть механизмы использования в доказывании наглядных приложений к протоколам следственных действий и судебного заседания (фотоснимков, аудиозаписи и т. д.).
Вот, пожалуй, и все. Все остальные вопросы формирования и использования в доказывании протоколов следственных действий и судебного заседания традиционно находились и продолжают оставаться преимущественно «за бортом», т. е. они не входят в состав предметов многочисленных научных публикаций. Так, до настоящего времени малоисследованной остается сама гносеологическая сущность протоколов следственных действий и судебного заседания, в частности характер, способ восприятия и осмысления запечатленной в них доказательственной информации. Отсутствие выработанных теоретических подходов к познавательной сущности протоколов следственных действий и судебного заседания, пробелы в их правовой регламентации неизбежно приводят и к серьезным затруднениям, возникающим в повседневной правоприменительной деятельности органов дознания и предварительного следствия, судов и прочих участников производства по уголовному делу. Поэтому случаи неправильного применения или использования положений уголовно-процессуального закона в части работы с протоколами следственных действий и судебного заседания еще весьма и весьма нередки. В этой связи представляется целесообразным осуществление дальнейших исследований правовых и гносеологических закономерностей формирования доказательств, подпадающих под диспозицию ст. 83 УПК РФ. Именно это обстоятельство и побудило автора написать данную книгу.
Некоторое время тому назад вышла в свет первая монография автора, посвященная данной научной проблематике: «Результаты “невербальных” следственных и судебных действий как вид доказательств по уголовному делу» (М.: Юрлитинформ, 2015), в которой была предпринята попытка рассмотрения понятия и сущности доказательств, основанных на наглядно-образном «невербальном» восприятии дознавателем, следователем, судом материальных фрагментов объективной реальности, элементов вещной обстановки, а также их соотношения и разграничения с другими средствами познания – показаниями, вещественными доказательствами, иными документами, результатами оперативно-розыскной и административной деятельности правоохранительных органов. Настоящая работа является логическим продолжением указанной монографии. С учетом ранее достигнутых результатов в данной книге автор постарался комплексно рассмотреть правовые механизмы производства «невербальных» следственных и судебных действий в общей системе средств процессуального познания и доказывания.
В работе не ставилась задача исследования всех процессуальных и тем более криминалистических аспектов осуществления осмотра, освидетельствования, обыска, выемки, эксперимента и других следственных и судебных действий, основанных на закономерностях наглядно-образного восприятия материальных фрагментов объективной реальности. Эти вопросы достаточно подробно проанализированы в трудах О. Я. Баева, Р. С. Белкина, В. М. Бозрова, В. М. Быкова, И. Е. Быховского, Л. В. Винницкого, И. Ф. Герасимова, Г. И. Загорского, В. В. Кальницкого, А. М. Ларина, А. Р. Ратинова, В. А. Семенцова, А. Б. Соловьева, М. С. Строговича, Ф. Н. Фаткуллина, М. А. Чельцова, С. А. Шейфера и многих других выдающихся представителей отечественной науки. В последнее время проблемы следственных и в особенности судебных действий стали предметом целого ряда диссертационных исследований.
В настоящей монографии следственные и судебные действия рассматриваются в контексте их направленности на формирование определенных познавательных результатов. Автор также старался обратить внимание на наиболее спорные моменты, возникающие в нормативном регулировании и практике применения отдельных «невербальных» следственных и судебных действий. Поэтому ввиду ограниченного объема работы другие вопросы, связанные с производством следственных или судебных действий, не освещались или были затронуты лишь фрагментарно. В частности, не представилось необходимым подробное рассмотрение процессуальных правил составления протоколов как завершающего элемента формирования результатов «невербальных» следственных и судебных действий, поскольку данные проблемы проанализированы в специальной литературе, в том числе в вышеупомянутых кандидатских диссертациях, весьма обстоятельно. Вместе с тем в книге уделяется повышенное внимание особенностям протоколирования «невербальных» следственных действий, осуществляемых в новой сложной организационной форме – в форме специальной операции.
Настоящая работа представляет собой своеобразный итог научных исследований, проводимых автором на протяжении более чем 10 лет.
Автор выражает признательность коллективу кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА) за поддержку и помощь в работе над монографией. Особые слова благодарности хотелось бы выразить профессорам Лидии Алексеевне Воскобитовой, Юрию Кузьмичу Орлову, Ларисе Николаевне Масленниковой, Людмиле Мильтоновне Володиной и, конечно, безвременно ушедшей Полине Абрамовне Лупинской за те неоценимые советы и рекомендации, которые были учтены и использованы при написании книги.
Автор благодарен коллективу кафедры уголовного процесса и прокурорского надзора судебного-следственного факультета Байкальского государственного университета экономики и права и лично профессору Ираиде Вячеславовне Смольковой, а также профессору кафедры уголовного процесса и криминалистики юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Наталии Павловне Кирилловой за положительную оценку монографии, данную при ее рецензировании. И наконец, хочется высказать слова признательности всем остальным ученым и практическим работникам, оказывавшим содействие и помощь автору в его научных изысканиях.