Широкие лестницы вокзала, спускавшиеся по бокам к центральному холлу, были запружены людьми. Неудивительно, ведь совсем недавно пришел скорый из столицы. Дамы в пышных платьях, мужчины в цилиндрах и фраках – каждый сошедший с поезда старался вырядиться в лучшие одежды, чтобы блеснуть перед попутчиками. Украшения не уступали нарядам, и даже револьверы были богато украшены драгоценными камнями. Насколько такое оружие было функциональным, судить было сложно, да и маловероятно, что дамы, которые носили такие револьверы, умели ими пользоваться. Вокзал был под стать посетителям – очень роскошный. Здесь, казалось, соединились все достижения современной инженерии вкупе с ювелирным мастерством. Высокие колонны были цвета слоновой кости, с золотым узором, имитирующим виноградные листья. Этот узор плавно переходил на мраморный пол, всегда до блеска начищенный. Как на таком полу не падали на каждом шагу дамы, привыкшие ходить в ботинках с металлическими шпильками, оставалось загадкой. Наверное, таким навыкам обучают еще с детства. Вне всякого сомнения, эти самые шпильки были гораздо более опасным оружием, чем оружие настоящее, казавшееся игрушечным. Один раз наступить каблуком на ногу – и человек будет хромать еще очень долгое время. А уж если попасть куда-то выше… Об этом и помыслить было страшно. Впрочем, дамы никогда не позволяли себе такого – не хватало еще показывать нижнюю юбку кому бы то ни было! Даже мужья зачастую не видели, что скрывается за этими метрами ткани да кожаными корсетами, как раз входящими в моду. Некоторые модницы умудрялись декорировать и корсеты различными металлическими и деревянными деталями. Конечно же, из металлов превалировало золото, а породы дерева были сплошь самые благородные и начищенные до блеска. Начищенным на этом вокзале казалось абсолютно все – стены, полы, детали одежды и обуви посетителей и работников. Последние особенно старались выглядеть как можно презентабельней – ведь от чаевых, оставленных любым из этих богатеев, зависела жизнь многих тут. Зарплаты были маленькими, а семьи большими. Некоторые богатые пожилые дамы порой оставляли на чай двухнедельную зарплату. За любой проступок на рабочем месте могли выгнать, желающих было много, так что приходилось изо всех сил соответствовать. Правда, порой приезжающие или уезжающие были весьма и весьма невежливы – могли прикрикнуть, нахамить или даже толкнуть, но работники к этому давно привыкли и приучились пропускать мимо ушей любое обидное слово.
Большой паровоз еще остывал, пуская целые облака пара по сторонам и издавая странные звуки, похожие на вздохи уставшего животного. Он словно пытался отдышаться после долгой гонки на большое расстояние, которое только что преодолел всего лишь с одной остановкой. Шутка ли – почти тысяча километров. Пассажиры успели порядком устать, что уж тут говорить о перевозящей их машине. Машинисты давно думали о том, что паровозы намного более живые, чем их принято было считать, но кто же им поверит? Эти люди большую часть времени проводили в кабинах или в депо, где всегда очень жарко и шумно, так что в их ментальном здоровье сомневались все, даже они сами. А вообще разве знает кто-то точно? Технологии так давно вошли в жизнь, что уже никто и не помнил, с чего там все начиналось. Кроме того, самый первый исследователь, что открыл для них силу пара, совсем не готов был открывать все свои тайны, так что многое после его смерти забылось. Многие действие повторялись его последователями раз за разом на автомате, и никто уже не помнил, зачем именно необходимо протирать каждый двигатель шелковой тканью и непременно красного цвета. Но никто не рисковал поступать иначе – двигатели были крайне опасным изобретением, и много людей полегло, пытаясь создать что-то новое, усовершенствовать или починить старое. Лучше всего эта работа давалась выходцам из Дартсмута – эти любители темноты любили разговаривать с машинами, и те словно слышали и понимали, оттого помогая и делая то, что требовалось. Но их особенно никто не любил – зеленая кожа и слишком крупные глаза без зрачков, которые никогда не моргали, казались многим слишком отталкивающими. Тем не менее, в любом депо или на фабрике обязательно обитали дартсмутцы, порой и проживая на месте работы вместе с семьями. Даже их дети, казалось, ладили с любой техникой, с самого детства обучаясь мастерству механика, и к совершеннолетию имели за плечами уже огромный опыт, так ценившийся в современные передовые времена.
Но тот факт, что поезда были такими шумными, даже когда не двигались, был очень на руку определенной категории обитателей вокзала. Этот народец был совсем не так опрятен и чист, как все остальное на этом вокзале. Но никто этого не замечал. Да их в целом никто не замечал, и это тоже было им только в радость. Они старались оставаться как можно более незаметными, более того – неузнаваемыми и даже одинаковыми. Этот народец – беспризорники, которые всегда живут в любом городе. Откуда они берутся, никто толком не мог понять, потому что при таком уровне развития, что царил повсюду, да еще и в больших городах, была крупная система контроля и надсмотра за детьми. В особенности за теми детьми, что по какой-то причине остались без родителей. Но все равно то тут, то там можно увидеть эту непонятную стайку в рваных штанах и запыленных котелках, которые всегда смеялись и никогда не ходили поодиночке, а в случае опасности разбегались так быстро, что поймать хоть кого-то не предоставлялось возможным. Отличить мальчика от девочки было тоже весьма проблематично – быть девочкой, живущей на улицах, было крайне опасно. Преступность процветала, и даже в самых высокоразвитых городах были районы, куда обычным людям вход был закрыт. А вот выходили оттуда самые опаснейшие личности.
Одной из девочек, что маскировались под мальчика, была Матильда. Как же она ненавидела это имя! При имени Матильда ей представлялась девочка из хорошей семьи, которая учится играть на фортепиано, у которой закручены волосы в светлые кудри, которая носит сплошь одни платья и обязательно ходит на занятия по иностранным языкам. И что самое главное – она и думать не желает ни о каких механизмах, потому что это дело для мальчишек и засаленных мужчин, у которых все руки в мозолях. И этот образ совсем не сочетался с самой Матильдой. Она не помнила своих родителей или своей жизни до приюта, потому не знала, почему именно ее решили назвать таким именем. Поэтому всех просила называть себя Мэтью, не открывая настоящего имени. Девочка рано оказалась на улице – она сбежала из приюта вместе со своем лучшим другом Джереми, и с тех пор скиталась, ища свое место под солнцем. И больше всего ей нравилось на вокзале. Она очень хорошо запомнила, как тут оказалась.
– Эй, я знаю одно место, где полно богатеев, которые только рады расстаться со своими денежками и побрякушками! – Такие слова однажды услышала Матильда от Джереми, пока они бродили по большому рынку в поисках овощей, которые для продажи были уже не годны, но вполне годились для обеда таких вот бродяг.
– Что же это за место такое лакомое? – Ответила девочка, рассматривая помидор на предмет того, годится ли он еще для еды, или лучше все же не рисковать.
– Вокзал!
– Да ты ерунду говоришь! Там же полно охранников и служащих. Да и катаются на этих паровозах только богатеи, так что нас там сразу заметят и выпрут пинками. Может быть, даже побьют. Зачем оно нужно?
– Ничего подобного! Мы там вообще как невидимки, никому и дела нет. Проверенная информация, так сказать! Пойдем, посмотрим. Ну а выкинут – невелика потеря, в первый раз что ли? Много нам пинков уже довелось стерпеть, можно парочку и звонкой монетой облагородить.
Матильда-Мэтью вздохнула, отбрасывая в сторону очередное гнилое яблоко, и посмотрела в честные голубые глаза друга. Они были так не похожи на ее собственные карие, почти что черные. Некоторые даже говорили из-за ее глаз и темных волос, что она не здешняя. Прибыла, мол, с дальнего континента. Что такое континент, девочка не знала, но все равно чувствовала себя какой-то чужой даже среди собратьев по несчастью. Но только не с Джереми – он был кем-то вроде старшего брата. И этому взгляду было невозможно сопротивляться.
После этого случая прошло уже около полугода, и Матильда ни на секунду не пожалела, что согласилась отправиться на вокзал. Тут было очень интересно и никогда не было голодно! Богатые люди совсем не замечали оборванцев, что бегали где-то на уровне талии. И вместе с тем на уровне сумок, кстати. А еще они не замечали пропажи той или иной монеты, а когда не могли досчитаться какого-то кольца, то думали, что просто где-то его обронили. Мало ли какая неприятность может случиться в поездке, верно?
Кроме того, все служащие станций, от кассирш в строгих жилетках до вечно грязных механиков и машинистов, просто обожали детишек. Их постоянно подкармливали, они жили там же, в депо, а некоторых даже обучали обходиться с паровозами. Это ли не мечта любого мальчишки! И вместе с мальчишками рядом с механиками постоянно сновала Матильда. Она была просто очарована этими механизмами с самого первого дня, как увидела вблизи. Да, тут она окончательно стала Мэтью, чумазым мальчишкой, который пытался постоянно помочь в ремонте и просто обслуживании поездов, порой забывая даже поесть. Она бралась за любую работу, только бы побольше узнать о том, что ее интересовало. А интересовало ее абсолютно все! Каждую шестеренку, каждый винтик, каждый клапан она рассматривала с чрезвычайным вниманием, расспрашивала, как это можно применить. И машинисты, которые зачастую по много недель не видели родных детей, были счастливы пообщаться с этим сорванцом. Почти никто не знал, что Мэтью – это на самом деле Матильда. Улицы хорошо приучили ее скрывать свой пол.
Со временем она полностью перебралась в депо, притащив свои нехитрые пожитки и устроившись в одном из старых вагонов, что доживал тут свой век непонятно для чего. Несмотря на свою древность, вагон этот был довольно богатым – сидения были обиты бархатом, набивка делала их невероятно удобными. Для худеньких беспризорников такое сидение вполне способно было заменить целую кровать, а под сидениями без труда помещались их вещи. Другие ребята тоже со временем перебрались сюда, так что по прошествии всего нескольких недель вокзальное депо все больше напоминало небольшой квартал, где живет одна большая семья. Взрослые помогали детям в повседневных заботах, а дети взрослым в работе, которая была им по плечу. Но основной деятельностью для местной детворы было, конечно, мелкое воровство у богатых пассажиров. Как ни странно, время шло, но ни разу еще никто не обратил внимания на эту банду беспризорников. Ни полиция, ни опека – никто никого не искал и не забирал. Украденные ценности сбывались в самых дальних и неблагонадежных районах города, так что найти какие-то концы, даже если очередное кольцо где-то всплывало, было практически невозможно.
Так что жизнь текла тихо, размеренно и даже благополучно до этого ужасного вторника. Матильда-Мэтью с самого утра чувствовала себя странно… Если бы она чаще прислушивалась к самой себе, то давно бы поняла, что у нее отменно развита интуиция, и к ней стоит прислушаться. Но девочке неоткуда было узнать ни о какой интуиции, а думать о своих чувствах не позволяли постоянные заботы. Потому она, как обычно, попрощалась с ребятами, забежала к механикам, чтобы хоть одним глазком взглянуть на новенький красный паровоз, что только два дня назад доставили в депо. Поговаривали, что у него какое-то совершенно революционное строение, которое должно перевернуть паровозостроение совсем в другую сторону и открыть новые горизонты! Как же девочке не терпелось вернуться обратно и рассмотреть все как следует! У нее была мечта в будущем самой стать механиком, а быть подмастерьем она сможет уже через пять лет.
Но сейчас ей предстояло выйти на вокзал как раз к прибытию пресловутого Скорого и найти на сегодня жертву – какую-нибудь богатую дамочку, лучше престарелую, которая и не заметит продажи нескольких медяков и кольца. Главное – присмотреть камень покрупнее, тогда весь месяц можно совсем не думать о деньгах. А если еще немного сэкономить, можно купить еще несколько нужных инструментов!
Поезд как раз только-только приехал, поэтому перрон был наполнен людьми. Многие из них уже успели отойди подальше к лестнице, но оставались и те, что стояли на месте в ожидании попутчиков. Матильде очень нравился вокзал. Над перроном высились массивные арки, потолок был стеклянным с небольшими вкраплениями разноцветных стекляшек. В такие солнечные дни, как сегодня, от них повсюду плясали солнечные зайчики, отражаясь от магазинчиков, от одежды людей. Матильда любила по ночам лежать на какой-нибудь скамейке в зале и смотреть на этот потолок. Особенно ей нравилось, когда погода была дождливой, когда грохотал гром, небо прорезали молнии, а крупные капли дождя звонко ударялись о потолок и стекали вниз по бокам. Девочка помнила, как сложно было в такую погоду на улице. Все те места, где они привыкли прятаться или ночевать, очень быстро заливало водой, а уйти было некуда. К сожалению, сырость унесла с собой жизни нескольких ребят, что она знала. Да она и сама однажды серьезно заболела из-за грозы, но смогла выбраться – Джереми очень помог, и она всегда помнила это.
Матильда остановилась на минуту, вспоминая все это, так что упустила момент, когда перрон совсем опустел. Теперь основная часть людей была на лестнице или в просторном вестибюле. Но не все – на ее удачу на скамейке метрах в двадцати дремала пожилая дама, опершись на клюку. Солнечные лучи отражались от ее многочисленных украшений, так что весь перрон и стены вокруг нее были залиты светом и солнечными зайчиками. Почему-то именно такое вот пожилые дамы очень любят наряжаться, надевая сразу огромное количество украшений. По счастью, такие старухи очень забывчивы, так что пропажу она точно не заметит еще очень долго. Оставалось надеяться, что уснула она крепко и потому не заметит нехитрые манипуляции.
Девочка еще раз внимательно осмотрелась по сторонам, примечая, где находятся служащие. При всем их прекрасном отношении к детям, если кто-то из них заметит кражу, он должен будет сообщить куда следует. На это нельзя было обижаться – если вдруг начальство прознает, что они видели преступление, но никак его не предотвратили… Увольнение будет мгновенным и неминуемым. Найти другое такое же хлебное место практически нереально, а у многих из них большие семьи.
Но сегодня, кажется, удача была на стороне Матильды – на перроне совсем никого, только она да эта посапывающая старушка. Неизвестно, как скоро ее отыщет сопровождающий, а у таких дам всегда был сопровождающий, ну или сопровождающая ее компаньонка-горничная. Они никогда не путешествуют в одиночестве, и более того – даже не остаются одни на долгое время. Так что терять время было нельзя – счет шел практически на секунды.
Матильда пробралась вдоль стены, стараясь ступать как можно тише. Для этого она большую часть времени носила мягкие башмаки с тонкой подошвой. Минусом их было то, что ступней она чувствовала малейший выступ на земле и на полу, но это же в необходимые моменты становилось плюсом. А именно – когда нужно было пройти где-то в кромешной темноте или к кому-то подкрасться совершенно бесшумно. Прямо как сейчас.
Когда до старушки оставалось всего метра три, Матильда натянула пониже свою шляпу-котелок, а шарф, наоборот, подняла повыше. Все для того, чтобы в случае самого плохого развития событий ее нельзя было узнать. Одета она была точно так же, как остальные ребята, волосы были спрятаны под шляпой всегда из-за яркого цвета, так что она могла не опасаться, что кто-то ее узнает и поймает. Это была всеми признанная маскировка. Одна за всех – все за одну, иначе на улицах не выжить. По счастью, старушка не шевелилась. Более того, девочка смогла уже рассмотреть свою цель – одно их колец было таким массивным, что прямо-таки соскальзывало со сморщенной руки, покоящейся на колене. Оно просилось в руки, а его блеск сулил хороший барыш. Кроме того, на первый взгляд оно было из платины, которая ценилась выше золота почти в два раза! Неужели боги наконец смилостивились и решили помочь несчастной девочке, которая не выбирала свою судьбу? После продажи такого кольца ей не придется больше подворовывать еще долгое время, может быть, даже сможет докупить все, что ей нужно, чтобы стать подмастерьем уже сейчас.
Все эти приятные мысли проносились в голове девочки, пока она подбиралась все ближе и ближе к заветному кольцу. Она уже ничего не замечала, даже привычные звуки вокзала будто бы стерлись, стали далекими и такими неважными. Рука тянулась все ближе к кольцу, которое прям-таки шаталось, висело на волоске, готовое сорваться в ладонь Матильды.
Но в последний момент все пошло совсем не по плану.
Рука с кольцом резво для такой старушенции метнулась вперед и схватила девочку за запястье. Та от неожиданности замерла на несколько секунд, а после начала изо всех сил вырываться. Но не тут-то было – руку словно клещами сжало. Теперь уже старушка не спала – на Матильду уставилась пара маленьких злобных глаз. Они напомнили девочке какое-то животное, но она никак не могла понять, какое. Да и было ли это важно? Она попалась! И что ее ждет дальше, непонятно. Обычно старушенции добрые, и стоило немного поплакать – отпускали, да еще, бывало, и немного денег с собой давали. Но эта тетка была точно не из их числа. Она не отпустит просто так.
– Отпустите меня! – Закричала в отчаянии девочка, на что услышала лишь хриплый смешок.
– Нет уж, не отпущу. Ты мне нужна. Сама виновата, сама попалась на своей жадности.
Голос старухи был таким же пугающим и мерзким, как ее смешок. Матильда поняла, что, как бы она не билась, вырваться у нее не получится, кроме того, невыносимо начала болеть рука. Потому девочка замерла в надежде, что старуха немного расслабиться – это может быть шансом.
– Хорошая девочка. Мне очень жаль, но у тебя нет ни единого шанса на бегство. О, как я долго искала кого-то вроде тебя. Сиротку с милым личиком, которую никто не хватится. Видишь, какое у меня тело? Оно уже старое и дряхлое, совсем скоро оно придет в совершенную негодность. Прямо как твоя курточка.
Девочка машинально опустила глаза на свою куртку. Та и правда доживала свои последние дни. Когда-то красивого зеленого цвета, теперь она была скорее грязно-коричневой. Швы держались на добром слове и местами расползались. Да и сама ткань кое-где уже даже просвечивала, так много ее стирали и заштопывали.
– Вот видишь – это же ужасно. Даже голос мой изменился донельзя, хотя когда-то считался одним из самых красивейших. Я выступала для самых богатых и почитаемых жителей этого города. И ты мне почему-то напоминаешь одного из них. Твое тело послужит мне еще очень долго и исправно. Я буду о нем заботиться намного лучше, чем это делаешь ты. Осталось немного подождать – и придет мой помощник. Не бойся, больно не будет. По крайней мере, никто никогда не кричал.
Матильда не могла сказать ни слова. Ужас растекался по всему телу, она уже не старалась освободиться – понимала, что это бесполезно. Она осмотрелась по сторонам. Как бы она была рада сейчас увидеть хоть кого-то! Но никто не появлялся.