Август 1958 года
Джонни видел, как тело брата накрыли белой простыней. Он бесновался, орал на врача, требовал, чтобы тот хоть что-нибудь сделал, но врач не шелохнулся, даже когда Джонни подскочил к нему и закричал прямо в лицо. Скотина Роджер Карлтон жался к своим родителям, пока врач, явно подрабатывавший судмедэкспертом, объявлял о смерти Билли. Полицейские расспрашивали Роджера о пистолете, который Билли – очень кстати – по-прежнему сжимал в правой руке, и о большом кровавом пятне на полу, там, куда упал Джонни. Там, где должно было сейчас лежать его тело.
– Сынок, что ты видел после того, как они упали с балкона? – Этот вопрос начальник полиции задал Роджеру уже пару раз.
– Я ведь уже говорил вам! Билли размахивал пистолетом. Потом я услышал выстрел. Думаю, он подстрелил Джонни. Тогда Джонни сгреб его в охапку, они полетели вниз и приземлились прямо тут! Я видел, что они оба тут лежали. – Роджер махнул рукой в сторону тела Билли, которое как раз укладывали на каталку. – Оба не двигались. Я не знал, что делать. Я побежал на улицу и стал звать на помощь.
– Так как ты думаешь, где же Джонни? – вновь спросил шеф Бэйли у Роджера.
– Не знаю я! Может, вы сами его поищете? – раздраженно выкрикнул Роджер.
Родители принялись успокаивать его, похлопывать по плечу, трепать по спине. Потом отец, раскрасневшись, выступил вперед и заслонил своего до смерти перепуганного сына от шерифа.
– Шериф, он рассказал все, что знал. Может, старший Кинросс не так сильно пострадал, как его младший братишка. Наверняка он сбежал. Боится, что теперь попадет в беду.
– М-м. Может, и так, господин мэр, – вежливо ответил шеф Бэйли, – вот только у меня тут огромная лужа крови, и натекла она явно не из Билли Кинросса. Доктор сказал, что Билли, скорее всего, сломал шею, когда упал, и умер мгновенно. У него под головой была лужица, да еще пятна на рубашке – в тех местах, где к нему прижимался брат. Но больше крови не было. И потом, думается мне, что если бы Джонни Кинросс отсюда ушел, то за ним непременно тянулся бы кровавый след. Это если судить по тому, сколько крови он уже потерял.
Мэр Карлтон неловко переступил с ноги на ногу. Да, с шефом Бэйли не поспоришь. В самом центре сияющего новенького школьного вестибюля теперь краснела огромная лужа, но кровавых следов, которые уводили бы от нее в сторону, не было и в помине. Кто-то явно лежал здесь, истекая кровью, вот только лужа выглядела совершенно нетронутой, с четкими, неразмытыми границами.
Джонни оглядел свою одежду. Когда он лежал рядом с Билли, вся его футболка была пропитана кровью, а в том месте, где пуля прорвала ткань и вошла ему в грудь, зияла дыра с опаленными краями. Но теперь футболка на нем была такой же белой и целой, как когда он надел ее дома, перед выходом. Он задрал футболку и принялся изучать свой гладкий, крепкий торс. И не обнаружил ни капельки крови. Он провел рукой по груди, по животу – раны нигде не было. На коже ни пятнышка, и боли он тоже не чувствовал. А ведь он ощутил, как в него вошла пуля. И видел то выражение на лице Билли, когда обхватил его и потянул за собой вниз, в пропасть. Билли.
Джонни, вскрикнув, схватился за грудь. Вот теперь он чувствовал боль, жгучую, раздирающую, нестерпимую боль, что рвала ему сердце. Билли погиб, а сам он стал невидимкой, хотя и находится ровно там, где еще минуту назад лежал его брат.
– Билли! – Джонни выкрикнул его имя и метнулся к входным дверям. Он должен поехать с Билли. Должен найти маму, должен рассказать ей, что с ними случилось, как он все, все испортил. Зачем только он украл тот несчастный пистолет!
Дверь была распахнута настежь, чтобы в нее прошли носилки с телом Билли, и Джонни ринулся вперед, но какая-то сила яростно отшвырнула его обратно. Он кубарем полетел назад, грохнулся на спину, потрясенно уставился на круглый потолок вестибюля высоко над головой. Вскочил на ноги, отряхнулся, снова помчался к двери и снова полетел назад, будто отбитый ракеткой теннисный мячик. Тогда он медленно приблизился к входу в школу и осторожно вытянул руку вперед, в дверной проем. Ему показалось, что он сунул пальцы в улей, полный сердитых пчел. Джонни вскрикнул, отдернул руку, прижал ее к груди и уставился в черную тьму за дверями. Он вдруг осознал, что не видит за порогом школы ничего, кроме непроглядной тьмы. А ведь там сейчас полицейские машины, сирены, мигалки, толпа зевак, и все теснятся и пытаются разузнать, что случилось. Наверняка все шумят и полицейские окликают собравшихся и требуют, чтобы те не лезли за ограждение. И все же Джонни не видел и не слышал ровным счетом ничего из того, что творилось за дверью школы.
Внезапно сквозь черный занавес входной двери в здание вошел помощник шерифа. Он врезался прямо в Джонни, никак не ожидавшего встречи с ним. Джонни вновь отлетел назад и со стоном грохнулся на пол. Помощник шерифа поморщился, потер плечо, ушибленное о плечо Джонни, и стал потрясенно озираться.
– Какого черта? – пробормотал он себе под нос.
– Парли? – выжидающе бросил ему шеф Бэйли.
Парли Пратт был еще новичок, совсем зеленый, неопытный полицейский. Он легко отвлекался и слишком часто сочувствовал всем вокруг.
– Э-э… да, шеф! Приехала Долли Кинросс. Она требует, чтобы ее пустили к сыновьям. Доктор уже увез Билли. Отправить ее следом?
– Что ты ей сказал, Парли? – Шериф пристально взглянул на своего молодого помощника.
– Ничего, шеф. Я не знал, что сказать! – Помощник шерифа бросил смущенный взгляд на мэра, а потом уставился в пол.
– Молодец. Я сам этим займусь. Но я хочу, чтобы полицейские перевернули вверх дном всю эту школу, да что там, весь этот чертов городишко, лишь бы найти Джонни Кинросса. Разделите людей на группы и отправляйтесь на поиски. Передайте заместителю Джонсону, пусть сообщит толпе: у нас есть основания полагать, что Джонни Кинроссу срочно требуется медицинская помощь. А еще нам срочно нужно его опросить. Если кто-то его увидит или если сам Джонни обратится к кому-нибудь за подмогой, пусть сразу оповестят полицию. И ради бога, пусть уже расходятся по домам!
– Да, сэр. – Помощник шерифа кинулся к двери, чтобы выполнить поручения руководства.
– И вот еще, Парли, сначала приведи сюда Долли Кинросс, а потом уже обращайся к людям. Пусть бедняжка услышит новости от меня, а не от кого-то еще.
После того как помощник шерифа с профессиональным рвением поспешил на улицу, в школе воцарилась неловкая тишина. Мэр неестественно кашлянул и приобнял жену за пухлые плечи.
– Шеф Бэйли, если мы вам больше не нужны, мы с миссис Карлтон отвезем Роджера домой.
Шериф оглядел мэра, заметил, что тот принялся неловко переминаться с ноги на ногу, а миссис Карлтон вдруг словно проглотила целый лимон. Она сбросила с плеч руку мужа и крепче прижалась к сыну. Роджер Карлтон стоял совсем неподвижно, плотно сжав губы в тоненькую угрюмую линию.
– Думаю, так даже лучше, господин мэр. Вряд ли миссис Кинросс захочет услышать обо всем, что здесь произошло, при свидетелях. Зато она наверняка захочет получить ответы. Я сам на ее месте очень бы хотел их получить. Роджер, я к тебе еще загляну. – Взгляд шефа Бэйли словно прожег в теле Роджера Карлтона большую дыру, и Роджер поежился, понимая, что шериф от него не отстанет.
Джонни опустился на корточки у самой двери. Его мать здесь. Увидит ли она его? Что она теперь станет делать? Ясно одно – этот чертов мэр о ней точно не позаботится.
Спустя пару секунд в школу влетела Долли Кинросс. На ней было белое платье в крупный красный горошек и красные туфли на шпильках, с бантиками над каблуками. Завитые светлые волосы были тщательно уложены, и весь ее облик говорил о том, что она собиралась на модную вечеринку или на свидание с возлюбленным. Но при взгляде на ее лицо, на смазанное пятно губной помады, на черные потеки туши у нее на щеках становилось ясно, что что-то пошло не так. Долли Кинросс была очень хороша собой и выглядела лет на десять моложе своих тридцати восьми. Но события этого вечера перевернули всю ее жизнь.
Джонни вскочил и кинулся к ней, чтобы обнять, но вдруг испугался. Она прошла мимо него. Она его не увидела. А что, если он попробует к ней прикоснуться? Не желая верить все ширившемуся в нем чувству, что с ним творится нечто неладное, Джонни приблизился к матери, встал совсем рядом с ней и принялся вдыхать запах ее духов – «Шанель № 5», ее любимые. Они были ей не по карману. Может, их мэр подарил, подумалось Джонни. Долли, не обращая на него никакого внимания, подошла прямо к шерифу. Обхватив себя руками за талию, она окинула взглядом мэра Карлтона, лужу крови в центре школьного вестибюля, шерифа Бэйли.
– Где мои сыновья, шеф Бэйли? Мне сказали, что они попали в беду и что они здесь. Помощник Парли говорил, что с ними был сын мэра. – И Долли перевела полный надежды взгляд на Роджера, словно тот факт, что он был жив, служил залогом того, что и ее сыновья тоже скоро появятся.
Шеф Бэйли внутренне охнул, дивясь неспособности своего заместителя. Парли все-таки не устоял перед хорошеньким личиком и выболтал больше, чем ему было велено. Да и мэр тоже не сумел устоять перед этим хорошеньким личиком. Словно подтверждая догадку шерифа, жена мэра с каждой секундой глядела все враждебнее, да и самому мэру было явно неловко. Запутанная история, как ни крути.
– Мэр с семьей как раз собирались уходить, миссис Кинросс. – Шериф шагнул вперед, собираясь встать между Долли Кинросс и Карлтонами, но его левую руку словно прошил электрический разряд, и он ахнул, решив, что у него сердечный приступ. Но уж лучше сердечный приступ, чем рассказывать миссис Кинросс о том, что ее младший сын погиб, а старший, судя по всему, получил серьезные травмы и бесследно исчез.
Мэр Карлтон вывел из здания школы жену и сына. Шефу Бэйли показалось, что он заметил на улице вспышки белого цвета. Значит, старик Эл Тибсон, владелец «Ханивилльского вестника», уже здесь. Наверняка приволок с собой огромный сверкающий фотоаппарат и теперь старается запечатлеть на пленке самые мрачные подробности этой истории. Но пусть мэр с ним сам разбирается. Так этому надутому индюку и надо. И вообще, на кой черт с ним связалась такая красотка, как Долли Кинросс?
– Шеф… – Долли Кинросс нервно кашлянула, сдерживая рыдания, грозившие вот-вот прорваться наружу. – Чья это кровь?
Долли Кинросс плохо приняла новость. Она вновь и вновь повторяла, что Джонни не оставил бы младшего брата и не стал бы спасать свою шкуру, а если он и сбежал, то сделал это против собственной воли.
– Джонни всегда оберегал нас с Билли, шеф Бэйли. Он бы не бросил Билли, даже мертвого! И меня бы не бросил. Он точно предупредил бы меня! – рыдала она в плечо шерифа.
Шеф Бэйли молча соглашался с ее словами. Он пытался ее успокоить, убеждал, что полиция сумеет во всем разобраться. В действительности же он совершенно не понимал, что случилось. Позднее, когда шериф вновь и вновь обдумывал события того ужасного вечера, он лишь вздыхал, потирал поредевшие волосы на затылке да поудобнее устраивался в рабочем кресле. В этом деле все казалось бессмысленным. Судя по тому, что он знал про Джонни Кинросса, парень ангелом не был. В конце концов, это ведь он стащил пистолет, которым размахивал в тот вечер его младший братишка. Накануне трагедии в школе владелец оружия заявил в полицию о пропаже. Зато полиции хотя бы не пришлось гадать, откуда у Билли взялся пистолет.
Шериф сумел вытянуть подробности о драке из Роджера Карлтона и других ребят, которые в тот вечер собрались у школы, готовые к бою. Роджер донимал Билли Кинросса, и потому Джонни вызвал его на драку. Джонни Кинросс частенько участвовал в драках и слыл крепким парнем. По всему выходило, что Роджер Карлтон хотел увеличить свои шансы на победу и решил привнести элемент неожиданности.
Через день-два после исчезновения Джонни к шефу Бэйли вереницей потянулись истеричные дамочки и девицы, утверждавшие, что всех их связывали с Джонни особые отношения. К шерифу явилась даже бесцветная маленькая Дороти Баркер, школьная учительница английского, преподававшая у Джонни Кинросса: и ее тоже подкосила новость о том, что Джонни пропал. Шериф начал что-то подозревать. Похоже, у Джонни имелся особый подход к женскому полу. И все же каким бы отвязным парнем ни казался Джонни Кинросс, он явно был не из тех, кто трусливо бежит с поля боя.
К несчастью, именно эта версия представлялась шерифу наиболее рациональной. Они нигде не нашли никаких следов Джонни. Его машина так и стояла там, где он оставил ее в тот вечер. Дверцы были распахнуты, фары горели. Вот только кто-то над ней здорово поиздевался. Шеф Бэйли готовился обвинить в этом Роджера Карлтона. Все видели, как младший Карлтон колотил по машине Джонни бейсбольной битой: теперь ему придется раскошелиться на ремонт, и неважно, вернется Джонни домой или нет. Роджер Карлтон был в этом деле главным подозреваемым, хотя шериф и не думал, что он как-то связан с исчезновением Джонни. И все же Роджер должен возместить нанесенный ущерб.
Еще шеф Бэйли собирался потребовать, чтобы мэр Карлтон назначил сумму вознаграждения и положил ее на счет в местном банке. Может, это вынудит тех, у кого есть хоть какая-то информация, явиться в полицию и поделиться ею с властями. У Долли Кинросс за душой явно нет ни гроша. Зато у мэра денег хватает, и он просто обязан хоть как-то помочь миссис Кинросс. Шеф Бэйли решил проследить за тем, чтобы мэр раскошелился. Может, это сдвинет дело с мертвой точки. Сам шериф был здесь совершенно бессилен. Он не мог распутать эту историю и отыскать пропавшего паренька, и не потому, что не пробовал. Просто ему совершенно не за что было зацепиться.
В ночь трагедии полицейские перевернули вверх дном все здание школы. В последовавшие за этим дни они прошерстили весь город. Джонни Кинросс попросту испарился. Единственной зацепкой стал разгром, учиненный в мужской раздевалке при школьном спортзале через пару дней после драки. Кто-то разбил в ней все зеркала. Когда шериф и его помощники обыскивали школу в ночь гибели Билли Кинросса, зеркала были целы. Тогда полицейские обнаружили выбитое выстрелом стекло – об этом упоминал младший Карлтон – и очки Билли Кинросса. Но зеркала в раздевалке разбили позже. В полиции вообще не узнали бы об этом, если бы к ним не явился новый школьный уборщик. Его приняли на работу за несколько месяцев до трагедии. Теперь ему предстояло очистить здание от строительной пыли и мусора и подготовить школу к открытию.
– Парли, как звали того уборщика из школы? – крикнул шеф в сторону приемной, где Парли, прихлебывая кофе, болтал с его секретаршей Шэрон.
– Что, шеф? – Парли просунул голову в дверь кабинета Бэйли. – А-а, цветного парня?
Шеф Бэйли терпеть не мог слово «цветной», но не стал исправлять Парли: тот явно не имел в виду ничего обидного и просто не знал, как еще описать свидетеля.
– Его звали Гас… Джексон? Или Джонсон… Джаспер! Гас Джаспер. А что?
– Я хочу снова с ним поговорить. Поезжай в школу и узнай, там ли он. Может, он мог бы заглянуть к нам после работы?
– Конечно, шеф.
Когда в тот же вечер, примерно в половине шестого, Гас Джаспер явился в полицейский участок, он явно нервничал. Он неловко мял в руках свою кепку, но не отводил взгляда и смотрел шефу Бэйли прямо в глаза. Это был красивый темнокожий мужчина лет двадцати с небольшим, высокий, хорошо сложенный, походивший скорее на баскетболиста, чем на уборщика. Шеф Бэйли заметил, что парень чуть прихрамывает, но решил, что не станет задавать личных вопросов. Когда шериф и его подручные осматривали разбитые зеркала в раздевалке, Гас стоял в стороне и не вмешивался. Может, он решил, что теперь ему грозят неприятности. Шеф Бэйли поспешил его разуверить.
– Спасибо, что зашли, мистер Джаспер. Я просто хотел снова встретиться с вами и спросить, не замечали ли вы в школе чего-то еще, что показалось вам необычным? – И шеф Бэйли с надеждой взглянул на смущенного молодого человека.
– Что ж… – Голос у Гаса Джаспера был мягкий, с отчетливым алабамским выговором. – Не знаю, достаточно ли времени я там провел, чтобы понимать, что обычно, а что не слишком… но… – Он помолчал и принялся разглядывать свои руки.
– Но – что? – переспросил шеф Бэйли.
– Знаете, порой мне кажется, что в школе будто бы кто-то есть. Иногда я вхожу в класс, где только что закончил уборку, и вижу на столе книгу, которой там раньше не было, или еще что-нибудь в этом духе. Вчера я разнес по классам мел и тряпки, чтобы все подготовить к понедельнику, ну, вы же понимаете. А сегодня на всех досках в школе было написано: «Джонни Кинросс».
Шеф Бэйли вдруг почувствовал, как по спине у него покатились капельки холодного пота.
– Я-то думаю, это просто детишки надо мной шутят, – продолжал Гас, – вот только не знаю, как они сумели пробраться внутрь. После того как погиб тот мальчонка, в школе сменили замки. У меня нет ключей от здания. Мистер Маршалл, директор, каждый день впускает меня, а потом запирает за мною дверь.
– А вы показали доски мистеру Маршаллу? – спросил шеф Бэйли.
– Показал. – Гас помолчал, словно не хотел продолжать. – Мне кажется, мистер Маршалл решил, что я сам все это написал. Он не то чтоб обрадовался. Сказал мне, что, если это повторится, он уволит меня.
Шеф Бэйли не питал никакой приязни к директору Маршаллу, а после этой истории и вовсе потерял к нему всякое уважение. Директор Маршалл был тощий мелочный хам. Как ему удалось пролезть на самый верх учительской иерархии и сделаться директором школы, было совершенно неясно. Школьники Ханивилля заслуживали лучшего.
– Понятно. – Шеф Бэйли со вздохом наклонился вперед, и его шаткое кресло жалобно скрипнуло. – С этого момента я прошу вас сообщать мне, если вы заметите в школе что-то странное или необычное. Что угодно, что поможет нам отыскать Джонни Кинросса. Меня интересует все, даже самые мелочи. А если директор Маршалл будет выражать недовольство по этому поводу, направьте его ко мне, договорились? У нас с ним давние отношения. – Шериф знал директора еще с тех пор, когда мистер Маршалл был писклявым начинающим учителем математики. Тогда Кларк Бэйли, самоуверенный и дерзкий ученик выпускного класса, не давал молодому педагогу никакой жизни. Шеф Бэйли усмехнулся, вспомнив об этом.
– Спасибо, сэр. Договорились. – Гас с минуту помолчал, ожидая новых вопросов. Поняв, что шериф не собирается его ни о чем больше спрашивать, он встал, собираясь уйти, но потом обернулся к шерифу. – Сэр, – мягко добавил Гас.
– Что такое, мистер Джаспер?
– Как вы думаете, что сталось с тем пареньком?
– Черт его знает, мистер Джаспер. Черт его знает!