Ну, так что, харр Рукко, по рукам? – невольно скаламбурил я. Поднялся со стула и протянул правую ладонь собеседнику, – вы нам три полных комплекта документов, включая свидетельства о рождении, на трёх молодых женщин возрастом от двадцати пяти до тридцати лет, и на одного пятидесятилетнего мужчину. Имя одной из женщин – обязательно Эолиндис. Всё остальное – на ваше усмотрение. А мы – оговоренную сумму. Аванс на столе, – я кивнул на пузатенький кожаный мешочек, прячущийся среди стаканов.
– Замётано, – услышал я подтверждение со стороны подрядчика и ощутил его крепкое рукопожатие.
И тут воздух содрогнулся и низко завибрировал, откликаясь на голоса колоколов храмов Нижнего города. Тягучие волны густого, физически ощутимого набата затопили город Триассо.
– Харр Рукко, может вы в курсе, что бы это могло быть? – я обернулся к своему визави, как раз в тот момент, когда он бережно укладывал упомянутый кожаный мешочек себе за пазуху. Тот посмотрел на меня каким-то странным, оценивающим взглядом, как будто прикидывая, стоит ли сейчас со мной связываться, или практичнее будет решать свои проблемы индивидуально. Судя по тому, что взгляд его глаза, не прикрытого моноклем, всё-таки остановился на моём лице, какое-то решение он всё-таки принял.
– У нас проблемы, вляпались мы с вами, харр Адио, в грандиозный блудняк, – мрачно сообщил он, и тут же заорал во весь голос, который у него, как это ни странно, оказался весьма и весьма раскатистым, – Мадальгар! Ко мне!
Посетители трактира всё ещё крутили головами, в надежде понять происходящее. А Мадальгар, следует отдать ему должное, уже соткался из табачного дыма справа от своего босса.
– Где все наши? – задал вопрос юному дарованию обладатель монокля.
– Годо и Фарман должны дежурить за углом, на всякий случай, – он поднял глаза на шефа, – позвать?
– Пока не надо, пусть будут тут, под рукой, и ждут указаний, – бесцветным голосом проинструктировал подчинённого, и тут же задал ещё один вопрос, – А где звезда Мастера Карт?
– Так это, они сопровождают фру Магелинд с девчонками. Они же сегодня на Лоскутном рынке в Нижнем городе работают.
– Как не вовремя то, – вздохнул харр Рукко, – и, уставившись сверлящим взглядом в лоб Мадальгара, начал медленно, как будто забивая каждое слово, словно гвоздь, в кости его черепа, инструктировать мальчишку, – слушай меня внимательно.
Воришка нервно сглотнул и устремил преданный взгляд на шефа.
– Находишь Мастера Карт. Говоришь ему, чтобы брал всех наших и впереди собственного визга рвал когти сюда, к трактиру «Валет и Камбала». Времени ему час. Если успевать не будут, пусть бросают и балаган, и прочий хлам. Главное, что бы все были через час тут. Если ворота в Нижний город уже закроют, то пусть пробираются через Клоаку Червя-Дерьмоглота. Где входы, ты знаешь, да и Мастер Карт знает, – он наморщил лоб, вероятно пытаясь вспомнить еще что-то упущенное, – если будут трудности – Мастер прикрывает девчонок и Магелинд. Всё. И да, скажи Фарману и Годо, пусть сидят тут и никуда без команды не дёргаются. Теперь беги.
Мадальгар понял всё буквально, а потому сорвался с места, как наскипидаренный.
-Адио, так что происходит-то? – дядюшкин голос заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.
– Я так понимаю, что прогнозы уважаемой Эолиндис начинают сбываться, – вывалил я свои соображения.
– Меня не может не радовать, что прогноз таки сбывается, – раздался мелодичный голос мамбо, – хотя этот прогноз как раз из того разряда, что лучше бы и не сбывался вовсе.
– Согласен, – буркнул носитель котелка.
Далее, я позволил себе взять инициативу в свои руки и провел процедуру блиц – знакомства. После чего Эолиндис в подробностях изложила то, как духи видят происходящее и ближайшее будущее в свете тех событий, что имеют место быть. Надо сказать, что по мере того, как она излагала причины и следствия, и очерчивала вероятный горизонт событий, мрачнел не только харр Рукко, но и дядюшка изрядно посмурнел.
– Харр Рукко, – обратился Симба Ситоле к новому знакомому, – можете быть уверены, наши жизненные интересы не дают нам самоустраниться, и мы крайне заинтересованы в том, что бы эта, с позволения сказать, клерикальная авантюра закончилась пшиком. А каковы ваши мотивы участия во всём этом, ну за исключением, разумеется, вполне понятного желания выжить и сохранить нажитое?
– Первая моя задача – это обезопасить своих людей, – харр Рукко снова угнездился на стуле и хмуро предложил нам всем, – да вы садитесь, в ногах правды нет.
Действительно, народу в зале стало заметно меньше. Видимо, основная часть посетителей бросилась минимизировать тот ущерб, который мог быть им причинён набирающим обороты бунтом.
– Харр Рукко, вы, наверное в курсе местных раскладов, – решил я немного прояснить ситуацию, какими ресурсами обладает фрайхарр Аклерих фан Триассо для купирования назревшей проблемы?
– Сейчас. Давайте заказ сделаем, а? – харр Рукко окинул нас взглядом, – всё равно ещё минут сорок мне надо будет тут посидеть, пока мои соберутся.
– Не возражаю, – одобрил дядюшка, предварительно переглянувшись с Эолиндис.
– Фруляйн, две бутылки черного виноградного со склона Падших Дев урожая прошлого года и мяса радужного борова. Жареного. Много, – крикнул харр Рукко, после чего вернулся к обсуждаемому вопросу, то есть к перспективам местного феодала.
– Начнём с того, что феод до недавнего времени сводил концы с концами исключительно за счёт контрабанды. Товар завозится в гавань Триассо, а затем формируются караваны горных осликов, на которых контрабанда и попадает на гораздо более интересные рынки стран, расположенных севернее. Конечные пункты – это южные поселения Империи Кенин, горные анклавы империи Аррагон ну и прочие, сравнительно платежеспособные регионы. А товар? Ну, в первую очередь, подакцизный, то есть изысканные вина, крепкое спиртное, курительные смеси, интересные всякие вещества, как очищенные, так и в виде сырья и полуфабрикатов – оборот этих товаров я и контролирую в интересах фрайхарра. Отдельная статья – это живой товар – я этим не занимаюсь – это весьма мутная область деятельности и те, кто этим занимаются, долго не живут, конкуренция, сами понимаете. Невзирая на то, что в Империях, что Кенин, что Аррагон, что в Республике Братства Свободных Геллов рабство и работорговля запрещены законом, живой товар пользуется устойчивым спросом, есть подпольные рабские рынки, ну, и вся сопутствующая инфраструктура. Законы рынка, спрос рождает предложение, ну и наоборот.
Оратору пришлось прерваться. На столе появились две оплетенные бутыли и большая бронзовая жаровня, на которой шкворчали аппетитные кусочки истекающего ароматным соком мяса. Задорно сверкнув моноклем, харр Рукко откупорил бутыль и сноровисто набулькал тягучего напитка в гранёные стаканы.
– И ещё, фруляйн, какой-нибудь зелени и немного сыра, – крикнул я вдогонку убегающей официантке. Дядюшка, тем временем сидел с закрытыми глазами, устремив задумчивый лик в потолок.
– Что это он? – вполголоса спросил меня харр Рукко, кивнув на дядюшу.
– Сеанс связи, – пояснил я.
– У вас и артефакты связи есть? – с нотками зависти в голосе поинтересовался мой собеседник.
– Конечно, без них как-то, некомфортно.
– Адио, – обратился ко мне дядюшка, – я вызвал, на всякий случай «Алигету». Ситуация непонятная, и, наверное есть смысл держать средство передвижения под руками.
– А что есть «Алигета»? – ласково толкнул меня вбок явно нервничающий владелец монокля.
– Дирижабль.
– Ага, а жизнь то налаживается, – как бы про себя довольно буркнул харр Рукко.
– Харр Рукко, а не продолжить ли вам краткий экскурс в историю и экономику здешних благословенных земель? – решил я вернуться к описанию ситуации.
– Ага, так на чём я остановился то?
– На местной контрабанде и работорговле.
– Ага, так вот, – харр Рукко сделал изрядный глоток вина и продолжил, – Имевшаяся стабильность была нарушена. Судя по происходящему, агенты церкви Тринадцати поводырей уже довольно продолжительное время дестабилизировали ситуацию, подбивая контрабандистов к уклонению от уплаты налогов и вообще, к гражданскому неповиновению. Уровень жизни большинства населения феода, мягко говоря, к сохранению социальной стабильности не располагает. Единственное, что для меня решительно непонятно, почему они решили так форсировать события.
– А это уже, скорее всего, мы как раз и виноваты, – неожиданно прояснил ситуацию дядюшка.
Монокль харра Рукко, равно, как и его свободный от оптики глаз, впились взглядом в лицо Симбы Ситоле, тщась установить связь между этим, новым для местных сложных раскладов человеком, и, поистине, тектоническими событиями, сотрясшими сонный мирок субтропического побережья и расположенного на этом побережье городишки.
– Красное стекло, – коротко пояснил дядюшка.
– Ах вот оно что, – я слышал, что представители церкви Тринадцати поводырей настойчиво домогались исключительных прав на разработку этого загадочного минерала, причём хотели это обставить, как благодеяние с их стороны. И не платить за это ничего, – харр Рукко откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в глубины своего стакана, – а вы что предложили Фрайхарру?
– А мы, – дядюшка улыбнулся одними губами и продолжил, – а мы сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться.
– То есть? – вопросительно приподнял брови харр Рукко, хотя его уникальный монокль при этом остался на месте.
– Мы предложили ему партнёрство в разработке и обрисовали примерные перспективы, – дядюшка устремил свой взгляд в потолок, – и показали ему кое-что, что подкрепило наши слова.
– Та-а-ак, – протянул задумчиво харр Рукко, в свою очередь, устремив взгляд в потолок.
– Так мы немного ушли от темы, – решил я взять в свои руки конкретизацию сложившейся ситуации, – какими ресурсами для наведения порядка обладает на текущий момент феодал?
– Подразделения городской стражи, общей численностью в две тысячи рыл, – харр Рукко обвёл взглядом присутствующих, – обратите внимание, я сказал не штыков, а рыл, вовсе не потому, что дурно воспитан, а просто потому, что используемое мною определение ближе к сути. Кроме того, есть полторы тысячи штыков феодальной гвардии.
– А, исходя из характеристики, которую вы дали страже, и того, что всё уже началось, я так думаю, что большая часть бравых стражников, либо ещё ничего не поняла, либо уже благополучно заблокирована в своих околотках в Нижнем городе.
– Согласен, – мрачно кивнул харр Рукко и потянул на свет божий за золотую цепь свой массивный хронометр, открыл толстую крышку и бросил взгляд на циферблат, – пора бы моим уже быть тут, – встревожено пробормотал он.
Дядюшка опять закрыл глаза и ушёл в себя. Наверное, принимал доклад с борта «Алигеты». Открыв глаза, он тут же нашел взглядом носителя котелка и предложил ему:
– Харр Рукко, давайте-ка поднимемся на борт дирижабля, – и залихватски подмигнул ему, – сверху, оно, наверное, получше видать будет, а? А своих Фрод… простите, Годо и Фармана отправьте к воротам – пусть там ждут. Если что, какую-никакую силовую поддержку окажут. Как вам такое предложение?
– Наверное, я приму его. Сверху действительно виднее.
– Ну, тогда, двинулись, – дядюшка глянул на меня, – Адио, ты с нами?
– А куда ж я без вас то, – демонстративно прокряхтел я и мы, оставив пару крупных серебряных монет на столе, поднялись на выход.
За пределами трактира, как водится, собралась немаленькая толпа зевак, для того, чтобы поглазеть на чудо летающее. Хорошо, хоть не нашлось придурков карабкаться по трапу без приглашения. Мы чинно, по очереди, начали взбираться по верёвочной лестнице. Сначала Эолиндис начала своё восхождение, элегантно и изящно. Потом дядюшка, автоматически переставляющий руки и ноги с зажатой намертво в зубах неизменной своей трубкой. Далее, на глазах у изумлённой публики, харр Рукко, зажав подмышкой левой руки свою антикварную тросточку, самоотверженно карабкался вперёд и вверх. Ну, и замыкал эту процессию ваш покорный слуга.
Вскарабкавшись на борт, мы всей весёлой компанией проследовали в ходовую рубку, остекление которой позволяло окинуть взглядом панораму Нижнего города.
– Гугу, – дядюшка, не теряя времени начал входить в курс дела. – как у нас тут дела обстоят?
– Без особых происшествий, капитан, – флегматично отрапортовал старпом, – единственное, пришлось мне включить защитное поле, а то, какие-то огненные шары летают. Так и до греха недалеко.
– Держит защита-то?
– А куда ж она денется то? – усмехнулся Гугу.
– Тогда, братец поднимись-ка метров на сто – сто пятьдесят, и метров на двести выдвинись за стену, на территорию Нижнего города, – после чего дядюшка обернулся ко мне, – а ты, племяш, садись-ка, наверное, в кресло стрелка передней полусферы, сдаётся мне, и пострелять нам сегодня придётся. От души. Не забыл ещё, как на гашетки-то жать? – улыбнулся он.
Я себя дважды просить не заставил, а дисциплинированно угнездился на насест борт-стрелка. Попробовал приводные педали. Вроде как всё работает. Ну и расслабился в ожидании команды на открытие огня.
Рукко, тем временем, изучал внимательно территорию, медленно проплывающую под брюхом дирижабля. В темнеющем небе, в районе гавани, под несмолкающие раскаты набата, уже во всю поднимались в зенит столбы жирного чёрного дыма, подсвечиваемые снизу алыми всполохами жадного пламени, пожирающего городское имущество. Это повстанцы и прочие борцы за всё хорошее против всего плохого начали реализовывать свои представления о справедливом перераспределении собственности вкупе с воздаянием за грехи реальные и мнимые. В общем, волна народного гнева пока, похоже, только начала формироваться. Но до темноты оставалось уже не так много времени. А ночью, как известно, все кошки серы, что, в свою очередь, способствует росту активности пролетариата в деле грабежа награбленного. Так что, основная движуха воспоследует ближе к вечеру.
– Кажется, я их вижу, – раздался голос Рукко, – давайте-ка чуть правее и дальше – вон к той небольшой площади с фонтаном.
Гугу бросил взгляд на дядюшку, и, получив утвердительный кивок, изменил курс дирижабля в соответствии с пожеланиями владельца монокля.
Подплыв к указанной площади, мы узрели следующую картину: к низкой каменной ограде бассейна, в котором располагался давно иссякший фонтан, жались две невысоких и небогато одетых, женщины, как бы прикрывая собой трёх тощих девчонок. Около женщин лежали два тела. Судя по тому, что они ещё шевелились, они пока были живы. Но это могло в скором будущем измениться.
Женщин, в свою очередь прикрывали четыре тощих фигуры, в руках каждой из которых была либо дубинка, либо большой нож. В одной из этих фигур я, с некоторым удивлением, узнал своего старого знакомого, подающего надежды воришку Мадальгара. А окружали их, тоже весьма скромно одетые, но, по-видимому, очень серьёзно настроенные, люди, недвусмысленно поигрывающие тускло отливающими сталью, клинками. Я решил подготовиться, а потому включил электропривод 12,7 мм электропулемётной установки. Под брюхом дирижабля зазвучало негромкое, умиротворяющее жужжание раскручиваемых ствольных блоков.
– Модерих, оставил бы ты моих людей в покое, – закричал успевший выбраться на галерею Рукко.
– А то что? – с вызовом крикнул, задрав к небесам небритый подбородок один из представителей противной стороны, чья голова была задрапирована в вызывающе красную бандану.
– Адио, предупредительный, будь добр, – услышал я дядин голос, и тут же нажал на гашетку. В паре метров перед владельцем красной банданы взметнулся фонтанчик битого камня и пыли. Судя по тому, насколько резво прыснули в стороны оппоненты, и по тому словоизвержению, которое сопроводило этот их манёвр, их проняло.
– Снижаемся и подбираем всех, – Адио, осмотришь пострадавших, – скомандовал капитан, и мы приступили к эвакуации команды харра Рукко.