Ремонт подходил к концу. Рабочие заглянули ко мне поздним вечером, со словами:
– Хозяйка, принимай работу!
Я негромко фыркнула, перед отъездом рисс Урий надавал мне советов, в том числе и про такую уловку ремонтников. Сдадут ремонт вечером, сразу заберут оплату и напьются. Утром, когда солнечный свет четко обрисует все их косяки и недоделки, они уже неспособны к работе. Так что день, отведенный законом на принятие претензий, пропадает зря.
– Очень хорошо, – я слегка улыбнулась, снимая плотный тканевый фильтр, закрывающий нос и рот от испарений. – Жду вас завтра к девяти утра, для принятия работы и расчета.
– Риииссса, – протянул плутоватый мужичок, командующий бригадой, – пятница же… Нам бы расчет. Жен да детей побаловать!
– Ничего не знаю, рисс Умрат, – покачала я головой. – Принимать работу буду днем. А расчет только после приемки. Так написано в нашем договоре.
Рабочий сник, он уже знал, что спорить со мной на счет бумаг и законов бесполезно. После нескольких попыток надуть меня еще зеленую первокурсницу, я записалась на дополнительные занятия по магическому праву и теперь могла «придавить» любого нахала, даже не обращаясь к мировой судье.
Проводив работяг и заперев за ними двери, я пошла в лавку. Здесь все было устроено удобно и красиво: высокая мраморная стойка с широкой столешницей и вплетенной магзащитой делила помещение пополам.
В одной части располагалась входная дверь с колокольчиком, далее – два окна, два керамических вазона с апельсиновыми деревьями, маленький камин, столик, кресла и диванчик. Сейчас вся мебель, пережидая ремонт, стояла укутанной в серые полотняные чехлы, а деревца ждали своего часа на заднем дворе. Но контуры помещения все равно радовали глаз, и я даже зажмурилась, представляя, как тут будет хорошо после окончания ремонта.
Эту часть аптеки я специально придумала оформить как гостиную, чтобы местные дамы могли, заглянув сюда, испить чашечку ромашкового чая и вспомнить, что давно не покупали мазь от ревматизма дорогому супругу. К баночке мази я предусмотрительно прикладывала рекламный образец в виде травяной таблетки для усиления мужских сил, или модные в этом сезоне мушки, исцеляющие угревую сыпь.
Вторая часть, за стойкой, была хранилищем готовых зелий. На полках стояли ряды пузырьков и флакончиков, в длинных ящичках прятались амулеты, коробочки с порошками и пакетики с травами. В особых шкафчиках, закрытых магическими замками, я держала опасные ингредиенты и дорогие пряности. Тут же располагалась отдельная стойка с разными ведьмовскими штучками.
Вообще, травоведение у меня было второй дисциплиной. Первой у ведьм и ведьмаков всегда идет та самая особая магия, которая отличает нас от магов. Ведьма редко может ударить чистой силой, или просто влить ее в пострадавшее тело, ускоряя регенерацию, но зато способна заговорить меч или кинжал, увеличивая их прочность, силу или точность удара. Ведьмы-травницы умеют сварить зелье или наложить чары на кусок мела, превращая его в лекарство. Были ведьмы, специализирующиеся на любовной магии, были обережницы, а были, как я, лекарки широкого профиля.
Помимо прочной связи с материальным миром, магия ведьм имела еще несколько ограничений. Не всегда приятных. Например, я до сих пор не могла пользоваться своей силой в полном объеме, потому что не встретила своего мужчину.
Вздохнув я толкнула часть тяжелого мраморного прилавка и вышла в «гостевую» часть лавки. Здесь рабочие белили потолок, красили рамы двери и пол. Краска с особой магической присадкой «обновления» могла сама восстанавливаться в течение десяти лет. Если маг имел талант и не жалел сил, то и всех двадцати, но все когда-то надо менять.
Прежде стены были прохладно-голубые, рисс Урий считал, что такой оттенок добавляет аптеке стерильности. Я же захотела добавить теплоты и заказала краску мягкого розового оттенка, купила новые занавески и обивку для диванчика и кресел. Прошлась, всматриваясь в потолок и стены, погладила приятно гладкий край подоконника… На первый взгляд, все кажется опрятным, но утром все точно будет иначе.
Где-то звякнуло стекло. Я прислушалась – неужели в лаборатории? Похолодела: спиртовка! Загасила или нет? Быстро забежала за прилавок, жалея, что не могу над ним пролететь – экранирующая магия тут самая сильная, даже телепорт в аптеку не пробьешь в попытке выкрасть ценные зелья.
В лаборатории царили тишина и полумрак. Парочка магических светляков билась в банке, готовое зелье, которое, как и положено, остывало в глиняной чашке. Пожав плечами (послышалось?), я накрыла миску салфеткой, еще раз проверила спиртовку и окно, а потом двинулась к лестнице. Пора ложиться спать. Завтра расчет с рабочими, устранение недоделок, а послезавтра уже открытие.
Светляк в баночке слабо мерцал, намекая на то, что пора было бы ему сахару подкинуть, так что до спальни я добиралась в полутьме. Вошла в комнату, поставила огонек на тумбочку, со вздохом облегчения скинула туфельки на каблучках, стянула платье и бросила его на пол – утром риисса Айта унесет его в прачечную.
Вместе с домом и лавкой мне досталась и прислуга: почтенная экономка – дама необъятного размера, но шустрая и ловкая. Ее семья работала здесь же. Муж, мрачный неразговорчивый ветеран пограничной службы, выполняющий тяжелые работы, и дочка, миловидная девица восемнадцати лет, стоящая иногда в лавке. Платить, как прежний хозяин, я им не могла, поэтому они приходили два, иногда, три раза в седьмицу, чтобы навести порядок, приготовить сладости для посетителей и перемыть посуду на кухне.
Радуясь окончанию длинного дня, я немного постояла в полумраке, наслаждаясь наготой. Днем я всегда надевала строгие платья приглушенных тонов, застегивая белоснежный воротничок под горлом, стягивала черные волосы в тугой пучок, строго приглаживая буйные кудри, и даже смуглую кожу высветляла пудрой и зельями. Это помогало привлекать клиентов и, несомненно, укрепляло репутацию, но тщательно созданный мною образ отличницы и травницы-аккуратистки, порою, жал. Для развития своей магии ведьмы должны иногда сбрасывать налет цивилизации, купаться в озерах по ночам, летать на метле или падать с любимым в душистые травы… В груди кольнуло, и я закрыла глаза. Не хочу вспоминать. Это больно.