– Так не пойдёт, – сказал мальчик с русыми волосами. – Я не буду снова искать всех. Я уже хочу прятаться.
– Энтони, ты – зануда, – сказала ему Санти. – Всегда мне приходится за тобой все доделывать.
– Я уже два раза водил.
– Сделай это еще раз. Что не так?
– Я не хочу.
– Мало ли, чего ты хочешь.
– Не повторяй за Ноной, – сказал Энтони с каким-то негодованием.
– А я хочу, – отрезала она и развернулась, показав, что игра началась.
Все дети встали с травы и прятаться приготовились. А Санти тут же считать начала. Сначала она это вслух делала, но потом просто себе под нос напевать стала, время выжидая. Когда ей это надоело, девочка лицом к часовне повернулась. В самом здание явно кто-то прятался. Это было очевидно, и банально. Однако она решила сначала к речке спуститься и там поискать.
Гвен и Сэмми в кустах оказались. Неужели они думали, что она их там не найдет? Нора и Рэд под упавшим бревном притаились. Тоже ничего необычного. Остались Энтони и Дасти. Второго она на дереве нашла. Молодец, успел залезть. Санти чуть было его даже не пропустила. Пройдя везде, где только ребята прятаться могли, девочка направилась Энтони искать. Кто бы сомневался, что тот в часовне спрячется.
Стены внутри все серые были, слегка давя своим весом на каждого, кто туда входил. В несколько рядов непримечательные деревянные скамейки стояли, а напротив входной двери алтарь располагался. Санти знала, что мальчик где-то под одной из них лежит, поэтому девочка не спеша все обходить стала.
– Выходи. И дураку понятно, что ты здесь.
Ответа не последовало. Значит, придется искать. Она принялась медленно и с напускной усталостью каждую скамейку осматривать. Но вдруг позади шум раздался, и дверь открылась.
– Санти, – улыбнулся священник, который только что вошел, – снова играете в прятки?
– Энтони где-то здесь. Только не говорите, если увидите.
Подходя к алтарю, священник заметил мальчика, который за одной из скамеек прятался. Каждый раз, когда та к Энтони все ближе подходила, он потихоньку все дальше продвигался.
Вернувшись к месту, откуда она начала, девочка чуть было не засомневалась, но недалеко перед собой мелькнувшую русую голову увидела.
– Вижу, – сказала она. – Выходи.
Священник тем временем спокойно своими делами занимался, не обращая внимания на детей. По правде говоря, мужчина их любил. Но была ли на то воля богов или нет, он ни одного не имел. Вся его жизнь прошла в служении, о чем тот ни капли не пожалел. Он даже знал пару самых простых заклинаний, которые ему изредка в врачевании помогали.
– Энтони, ты прямо напротив меня.
Немного погодя, мальчик все-таки показаться решил. Поднявшись на ноги, он увидел, как Санти на него в упор смотрит.
– Банально, – повторила она. – Лучше бы ты искал.
– И нашел бы…
– И в третий раз не нашел бы, – передразнила она.
Это определенно его обидело. Энтони решил ничего ей не отвечать, а просто демонстративно из часовни вышел и к остальным направился.
– Он обиделся, Санти.
– Сам виноват. Я же сказала ему, что было бы лучше, если бы он искал, а я – пряталась. Зачем ему делать то, что у него получается хуже всего?
– Прям-таки хуже всего? Однако ему же тоже надо учиться, – ответил ей священник.
– Зачем ему тратить силы на что-то другое?
– Это наш путь, дитя. Когда ты учишься, то развиваешься. Он посмотрел в ее сторону, а потом отошел от алтаря и сел на ближайшую скамейку. – Иди сюда.
Санти, немного постояв, все же подойти решила. Просто речи священника обычно такими длинными, скучными и монотонными были, что ее часто от них в сон клонило. Хоть Мужчина и пытался говорить предельно понятно, но смысл его слов порой от нее скрывался. Однако нужные вопросы она задавать умела. И вопросы эти порой даже священника задуматься заставляли.
Сев рядом, девочка в большое окно уставилась, которое прямо за алтарем располагалось.
– Мы здесь для того, чтобы обучаться чему-то новому. Каждый из нас. Только у кого-то поначалу что-то получается лучше, а что-то хуже.
Санти хотела было спросить «почему», но вместо этого сказала:
– Нона отлично готовит. Кроме этого она ничего не делает.
– Но это не значит, что больше она ничего не умеет. Все мы ищем свое место в этом мире.
– Так пусть Энтони и ищет. Только сам по себе.
– Да, ему есть к чему стремиться. Ты права, – согласился священник. – Возможно, ему надо просто помочь. У него наверняка имеется много других полезных качеств.
– Не замечала, – с серьезным видом ответила ему девочка.
Мужчину это рассмешило. Любил он все-таки такие разговоры. Они его рассуждать заставляли, думать о, казалось бы, обыденных вещах. Просто в итоге получалось, что такие вещи отнюдь не банальны. Чем проще вопрос, тем сложнее смысл ответа передать.
– Это как с Ноной. Ты видела только то, как она готовит. Нона, между прочим, прекрасно ездит верхом.
Санти ему в глаза посмотрела: чушь какая-то. Нона верхом ездить точно не умеет.
– Почему же она перестала?
– Потому что нашла свое место.
– Просто готовя? – спросила его девочка. Это занятие ей каким-то поверхностным показалось.
Как-то Санти ей с запеченными яблоками помогала. Однако это быстро ее утомило. А дотерпела она лишь потому, что очень их любила. Да и есть хотела. Хотя готовить постоянно девочка бы точно не смогла. Ей было сложно понять, как Ноне это с раннего утра и до позднего вечера делать удается, да еще и не жаловаться. Однако запахи, которые постоянно на кухне витали, уж очень ей нравились.
– Но ведь она делает это замечательно, – ответил ей священник очень мягким голосом. – Не так ли?
Девочка кивнула в ответ. С этим спорить сложно было.
– Может, она способна на большее?
– Способна. Каждый из нас способен.
– Да, – ответила она, посмотрев в пол. – Кроме Энтони.
Мужчина ей снова улыбнулся.
– Санти, а ты? Что у тебя получается лучше всего?
– Задавать вопросы. Так все говорят.
– О, они здесь правы. И, по моему мнению, это лучшее, что человек может уметь.
– Но мне на них не отвечают, – как-то с сожалением сказала она. – Почему? Они не знают ответов?
– Возможно, тебе нужно поискать где-то за пределами твоего дома. Возможно, каждый из нас знает ответ только на какой-то определенный вопрос. Подумай, вдруг у тебя получится собрать их все.
С улицы крик Энтони раздался. Мальчик Санти звал. Ему явно уже надоело ждать. Девочка же, нахмурив брови, на священника посмотрела.
– Засиделись мы тут с тобой. Беги уже.
Санти без лишних слов встала и к двери направилась. Вот только у входа в часовню она одного Энтони обнаружить смогла.
– Где все?
– Ушли. Ты слишком долго.
– Они совсем не любят ждать.
– Как и ты, – ответил он ей.
– Зато я умею терпеть. Ладно. Идем к Ноне. Что-то я проголодалась. Надеюсь, тетя Роберта не съела все, что было на кухне. Я слышала, она это любит. Остальных потом найдем.
Пока Санти на улице играла, дамы до речки прогуляться пошли. Выйдя на свежий воздух, Катарина попыталась дочь найти, но той нигде не было. Не хотелось ей весь вечер за ее поисками проводить.
– Мне очень страшно. Что же будет дальше? – опять начала Роберта. – Я переживаю за Даниэля. Вдруг он с этим не справится.
– Роберта, ты должна поддерживать своего мужа. Но тебе всегда удается забывать еще одну важную деталь: думать о себе.
– Я думаю, что это не так, – воспротивилась та.
– Нет, Роберта. Абсолютно не думаешь. В этом твоя ошибка.
Роберта отвечать не стала. У всех и всего недостатки имелись. Только вот у нее самой сейчас вдобавок большие проблемы образовались, которые как-то решить следовало.
– У вас все по-старому, – легко сказала Роберта, сменив тему. – Все те же лица.
– Да. И я крайне благодарна, что они не меняются. На этих людей я готова положиться. Они – моя семья.
Женщины прошли по единственной улочке, а потом дальше по дороге направились, пейзажем любуясь.
– Здесь так красиво и уютно. А Нона печет лучшие пирожки среди всех кухарок.
Катарина засмеялась, потому что это чистой правдой было. На мили вокруг как будто отдельный мир раскинулся. Такой манящий и сладкий, он буквально околдовывал, показывая ту жизнь, в какой человек на самом деле и должен существовать.
– Да, – протянула Катарина. – Пусть так будет всегда. Или, хотя бы, как можно дольше.
За разговорами они даже не заметили, как до воды дошли. Остановившись напротив реки, Катарина свое платье поправила и на траву села. Она подняла голову и весело на Роберту посмотрела, от ярких солнечных лучей щурясь. На лицо стоящей Роберты без слез не взглянешь. Та сейчас между двумя вещами металась: сделать так же, как и Катарина, или не поддаваться соблазну и стоять с ровной спиной, как настоящая леди. Но Роберта от всего так устала, что сдалась и просто на мягкую траву рядом с подругой плюхнулась.
А потом Катарина легла и глаза прикрыла, детство вспомнить пытаясь. Как она по лугу бегает, а мать ее догоняет. Ей хотелось туда вернуться хотя бы на мгновение: услышать ее голос, почувствовать тепло тела, когда она ее крепко обнимает, вдохнуть родной запах.
– Если бы я могла, то осталась бы здесь, – сказала Роберта.
– Ты можешь. Но хочешь ли?
– Нет, – тихо ответила женщина. – Что мне делать?
– Нужно идти вперед. Всегда идти вперед.
Вокруг шумели стрекозы, а в воздухе аромат Алиссума стоял – аромат меда.
– Как только вернемся домой, попрошу Нону сделать медовый чай, – заключила хозяйка поместья.
Солнце начинало печь все сильнее, от чего в платье просто невозможно становилось. Сейчас желаннее всего тень была, которая бы от палящего зноя скрыла. Да уж, не удалось им вдоволь этой идиллией насладиться.
– Я готова сидеть здесь часами. Но в это время суток становится очень жарко. Пойдем в дом, – предложила Катарина. – Когда станет прохладнее, можно сюда вернуться.
Женщины встали и обратно в сторону поместья направились. До двора они чуть ли не бегом добирались, потому что температура только и делала, что росла. Им крайне не хотелось солнечный удар получить.
Вот уже был двор виден, но дорогу им Мелиса преградила, одна из служанок. Подбежав к Катарине, она тараторить начала, время от времени еще и запинаясь.
– Мелиса, – перебила ее Катарина, – я тебя не понимаю. Что произошло?
– Простите, госпожа. Я просто переволновалась.
– Мелиса, ты всегда волнуешься. И тут не важно: есть повод или нет.
Размеренный голос Катарины успокаивал и девушке передохнуть давал. Женщина за долгие годы поняла, как надо в таких ситуациях общаться.
– Да, госпожа, – ответила ей Мелиса.
– Так что же случилось?
– Отто ранен. Побежал за оленихой, на которую охотился, но оступился и кубарем скатился в овраг, напоровшись на сук.
– Где же Мейлге?
– Она пошла собирать травы еще с самого раннего утра. Вернется только к вечеру.
– Хорошо, где он? – спросила ее Катарина.
– Гудвил был с ним. Он донес его до своего дома. Оставлять в лесу его было нельзя.
– Идем.
Мелиса в сторону дома Гудвила побежала, да так быстро, что Катарина и Роберта еле за ней поспевали.
– Как ты ему поможешь? – спросила запыхавшаяся Роберта свою подругу.
– У меня есть некоторые познания в врачевании. Выиграть для него немного времени я точно смогу.
У входной двери их Гудвил встретил. Открыв ее, мужчина всех дам внутрь впустил. Лицо Катарины тогда беспристрастно было. Однако в ее больших и красивых глазах сожаление пряталось. А вот Роберта себе места не находила. Женщина даже не знала, куда руки девать.
Катарина подошла к кровати и рядом с Отто села. Чуть помедлив, она одеяло отогнула, дабы на рану посмотреть. Выглядела она плохо.
– Мелиса, подойди ко мне, – позвала ее Катарина.
Служанка быстро к ней подбежала, успев взгляд и на Отто бросить. А Роберта все так же в стороне стояла, не решаясь сделать ни шагу. Да и явно она там ни к чему была. Хозяйка поместья, с Мелисой пошептавшись, ее за отварами и снадобьями отправила. Роберта тогда с тоской подумала о том, что если бы они в городе были, то шансов у Отто куда больше бы оказалось. Правда, в таком случае никто не мог тебя от обморока при виде цен застраховать.
– Не волнуйся, Отто, – сказала Катарина, сменив полотенце на его лбу. – Я знаю, как унять твою боль.
Отто с усилием веки поднял, дабы на Катарину посмотреть.
– Спасибо, госпожа, – еле слышно промолвил он.
– Отдыхай.
А Роберта наконец-то на стул недалеко от Катарины сесть осмелилась.
– Все будет хорошо? – спросила гостья.
– Должно, – как-то тяжело ответила ей та. – Мелиса побежала за травами. Жар мы ему собьем, а боль сможем немного унять. Но, в любом случае, надо ждать Мейлге. Пока что я могу только находиться рядом с ним. Если будет нужно, то позовем еще нашего священника Роланда. Он иногда нам помогает в таких делах.
– Ты не против, если я побуду рядом с тобой?
– Нет.
Они сидели в тишине до тех пор, пока в комнату Мелиса не вошла и Катарине какие-то травы не передала. Женщина быстро из них смесь сделала, а потом кипятком залила. Дав им настояться, она этим отваром Отто напоила.
– Похоже, что мы здесь на весь день, – сказала Катарина Роберте.
– Ничего, милая. Я побуду с тобой.
Уже рядом с Робертой за стол сев, Катарина облокотилась на него одной рукой и глаза прикрыла. Немного помолчав, она сказала:
– Такое редко случается.
– Главное, что ты с ним.
– А разве можно по-другому?
Роберта подумала, а потом ответила:
– Можно делать что угодно. На самом деле можно. Просто потом будет либо больно, либо хорошо. И что из этого лучше, иногда у меня вызывает сомнения.
Так обе дамы у кровати Отто до тех пор просидели, пока Мейлге не вернулась. А ждать им аж до самого вечера пришлось.
У Даниэля день не так уж бурно прошел, в отличие от Катарины и Роберты. Точнее, время тянулась так долго, что вечностью казалось. Еле как до вечера дотерпев, мужчина решил в поместье вернуться, дабы оставшиеся часы там скоротать. Зайдя на кухню, он осознал, что уже давно ничего не ел. Благо, пирожков ему оставить соизволили.
А спустя всего несколько минут в гостиной шум закрывающейся двери раздался, и он услышал голос Аверина:
– Катарина? Санти? Я вернулся.
Даниэль и Нона, которая, конечно, на кухне хлопотала, вышли, чтобы его встретить.
– Господин Аверин, ну наконец-то! Как я рада вас видеть, – сказала служанка, размахивая руками от волнения. – Мы все вас так ждали!
– Нона, дорогая, – улыбнулся он, а потом обнял ее. – Я так по вам соскучился.
Подняв глаза, Аверин Даниэля увидел. Присутствие этого человека ему по вкусу не пришлось. Однако прогнать его он бы себе уж точно не позволил.
– Даниэль, – пожал ему руку хозяин дома. – Ты один приехал?
– Нет. Не один, – ответил он ему как можно легче и непринужденнее. – Со мной Роберта. Только она сейчас гуляет вместе с Катариной. Думаю, они уже скоро вернутся.
– Замечательно! – воскликнула Нона. – Господин, я как раз приготовила вашу любимую баранину. Еще немного и все смогут сесть за стол.
– Благодарю, Нона. А где моя дочь?
– А вы как думаете, господин?
Нона руки в бока уперла.
– Ясно, – посмеялся он. Правда, о своем родственнике он позабыть тоже никак не мог. – Пойдем наверх, Даниэль. Как раз все обсудим.
– Конечно, Аверин, – воодушевленно ответил тот.
Солнце, ярко всю землю на протяжении целого дня освещавшее, за лесом скрылось. Температура упала, и на улице даже слегка прохладно стало. Дети же, как только стемнело, по домам разбежались. Только Санти и Энтони по округе слоняться остались.
– Думаю, мне пора, – сказал Энтони. – Мама будет ругаться. Уже темно.
– Нет. Моя мама меня еще не ищет. Значит, у нас есть время.
– У тебя, может, и есть. Но у меня его точно нет. Я пойду.
Мальчик попрощался с подругой и домой побежал. Санти, недолго думая, решила, что все-таки не следует искушать судьбу, и на поиски матери отправилась.
Зайдя внутрь поместья, она по всему первому этажу пробежала, но застала только Нону, которая занималась тем, чем и всегда – готовила. В мгновенье ока на втором этаже оказавшись, Санти неожиданно два голоса услышала, громко из кабинета ее отца звучащих. Пройдя дальше по коридору, девочка у самого поворота остановилась и за угол заглянула.
– Даниэль, я больше не дам тебе ни копейки. Я тогда сказал, что с этой просьбой в мой дом больше можешь не приходить.
– Мое судно надо отремонтировать. Я верну тебе все, когда снова начну переправлять грузы.
– Ни копейки, Даниэль.
– Я уже нашел…
– Ни копейки, – строго повторил Аверин.
– Ты понимаешь, что делаешь?
– Прекрасно, – отрезал он, слегка озадаченный тоном родственника.
Была бы его воля, так Даниэль все бы ему высказал. В нем буквально кипела злоба, выйти наружу желая. Однако делать этого он, к сожалению, не стал. Развернувшись, мужчина вылетел из кабинета, даже Санти не заметив.
Когда же Аверин голову поднял, то в дверях свою дочь увидел.
– Где мама? – спросил он, посмотрев на ее расплетенные косы и испачканное платье.
– Наверное, меня ищет.
Странная встреча после долгой разлуки получилась.
Санти зашла в кабинет и оглянулась. По началу все внимание лишь огромный деревянный стол да пара массивных шкафов захватывали. Но, отведя от них глаза, можно было картину с изображением Аверина, его матери и отца увидеть. Девочку всегда в ней кулон восхищал, на тонкой шее ее бабушки висевший. Уж очень красивый голубой камень завораживал. Такое чувство, что ты в самую глубь океана смотришь. Правда, помимо этого стену полотно не менее интересное украшало.
– Где ты бываешь чаще всего, папа?
Аверин встал со стула, взял Санти на руки и пошел в ту сторону, где шкафы с книгами стояли. Между ними большая черно-белая карта притаилась. Да так искусно нарисованная, что дух захватывало.
Он приобрел ее много лет назад, когда первый раз со своим дядей в Кадалар поехал. Удивительное это место и не похожее ни на что, где сейчас люди обитают. Большой, красочный и всегда живой, этот город его раз и навсегда очаровал. В ярких, живописных витринах красовалось все: от посуды до доспехов, которые надевать хотелось только на балы – так прекрасны они были.
***
Как-то в юности, когда Аверин по широким улицам Кадалара прогуливался, на глаза ему небольшая книжная лавка попалась. Зайдя внутрь, он даже тот самый запах почувствовал, который у него дома витал.
– Господин, – обратился к нему торговец, – я вижу, что вы зашли сюда не просто так. Чувствуете эту атмосферу? Она будто живая, не так ли?
Аверин мог только головой в разные стороны крутить, умиротворение вперемешку с восторгом ощущая. Подойдя к одному из стеллажей, он первую попавшуюся книгу взял.
– Да, а ведь вся история известна наперед: моя, ваша, любой страны и существа, – сказал торговец, посмотрев на книгу, которую взял юноша.
– Нет в этом мире ничего определенного.
– Для кого-то – да, для кого-то – нет. Творить самому свою судьбу – большой дар и большое наказание. У этого выбора нет границ.
– Для всех все одно, – с ухмылкой ответил Аверин. – Другого и быть не может.
Торговец явно старше средних лет выглядел. Да и смуглая кожа его не молодила. Скорее всего, он откуда-то с юга приехал. Редко случается, что кому-то нездешнему в Кадаларе обосноваться удается.
– Раньше стоило только поднять голову, и ты мог прочесть все, что было, есть или когда-либо будет.
– Фатализм меня не прельщает. И если бы это на самом деле было возможно, то знания эти сейчас хранились бы у ученых.
– Да, это правда. Но, видимо, не должны такие знания по рукам ходить.
– У людей просто бурная фантазия. Не так ли?
– О, вы снова правы. Я так много книг перечитал. Но также мне довелось и много путешествовать. Ездил туда, где ни о Кадаларе, ни о Северных островах ничего не слышали.
– Значит, те люди просто не знают…
– Знают те люди даже больше, чем мы, – перебил его мужчина.
Аверин посмотрел на торговца, а потом снова книгу разглядывать стал. Автором какой-то Астаар значился. Открыв ее, молодой человек глазами по первой странице пробежал. Однако, ничего примечательного не обнаружив, он сразу же ее на место положил.
– Знаете, почему кто-то верит во что-то, а кто-то нет? – спросил его торговец.
– Потому что кто-то пытается что-то узнать, а кто-то сидит сложа руки, довольствуясь тем, что имеет?
– Потому что есть вещи, до которых мы просто не доросли.
Парень на мужчину посмотрел, сведя брови и губы поджав. Для него, как для человека, который так много книг прочел и явно умнее своего ближайшего окружения был, эти слова довольно-таки обидными показались.
– Ладно, – сказал он, достав ту же самую книгу с полки, – я ее возьму.
– Ваша воля, – только и ответил ему мужчина.
Купив книгу, Аверин развернулся и хотел было идти, но вдруг на стене огромную карту заметил. Торговец же на юношу с любопытством посмотрел.
– И у этой карты есть своя история, – сказал торговец.
– У всего она должна быть, – ответил ему Аверин.
Подойдя к стене, он ее внимательно разглядывать начал. На ней земель явно поболее нарисовано было, чем на тех, что он доселе видел.
– Когда люди приходят в мою лавку и видят эту карту, то восхищаются тем, как искусно она нарисована. Но, заметив на ней земли, о которых ни разу не слышали, сразу отворачивают головы.
– Такая карта лишь украшение для дома, как картина.
– Это одна из самых точных карт. Я купил ее очень давно в тех самых землях, о которых мало что известно. Но всякий раз, как я ее разглядываю, мне до сих пор на глаза попадается что-то новое. И поверьте, я очень внимательный человек. Просто карта эта таит в себе какой-то секрет. Вы же человек умный. Это сразу видно. Не хотите ли вы его разгадать?
Глядя на карту, юноша с улыбкой ответил торговцу:
– Не глупее вас это точно. Хотя умнее ли? Хочу. Но разве вы ее мне продадите?
– Человек, подаривший мне ее, сказал, что карта эта должна попасть в определенные руки. Эти руки явно оказались не моими. Поверьте, я это знаю. Возможно, она должна быть у вас.
– Сколько?
– Кулон, что висит у вас на шее. Бартер?
Аверин невольно руку к кулону с голубым камнем потянул. Он ему еще от матери достался, как символ защиты. Мира – его мать – передала украшение в надежде, что ее сын потом его своему первенцу отдаст. Но, похоже, судьба по-своему этим кулоном распорядиться решила.
– По рукам.
– Отличная сделка, молодой человек, – сказал торговец, разведя обе руки в стороны и добродушно улыбнувшись.
– Я могу спросить – почему?
– Можете, вот только я не могу вам ответить.
Аверин допытываться не стал, решив, что пусть все будет так, как есть. Оставалось только придумать, как это от матери скрыть. Хотя бы на какое-то время. Она явно такое дело не одобрит.
Книга та, к слову, для него крайне полезной оказалась. Она ему новое виденье мира открыла, которое мало для кого доступно. А вот кулон… Кулон, похоже, навсегда для его семьи утерян был. В любом случае, так его мать полагала. Долго она на него злилась. Ведь Мира отдала то, что носила на груди с самого детства тому, кого носила так долго под самым сердцем.
***
– Вот здесь и здесь я бываю чаще всего, – он указал на Кадалар и Ровад. – Когда ты будешь немного постарше, я возьму тебя с собой. Столица Торговых островов и вправду прекрасна. Там шумно и весело с утра и до позднего вечера. Ты сможешь найти все, что человеческий ум только способен вообразить. Иногда даже моей фантазии не хватает, чтобы описать те товары, которыми напичканы Кадаларские улицы. А портовый город Антар, наверное, самый красивый из всех, что мне довелось увидеть. Там высочайшие и стройные башни из белого камня. Такое чувство, что растут они из самого моря. Знаешь, там еще есть одно место, откуда открывается удивительный вид. Вечером, если посмотреть с определенного ракурса, можно увидеть, как огромная луна венчает башни города. А если взглянуть на небо, то создается такое ощущение, что звезды разбросаны по нему, как семена по полю.
Санти с упоением каждому его слову внимала, пытаясь всю эту красоту представить. В ней загорелось желание съездить туда и хотя бы раз в своей жизни Торговые острова повидать. Тогда она решила, что эту мечту она осуществить просто обязана.
– Там, глубоко в пещерах, есть подземные воды, – продолжал Аверин. – По легендам, в них обитает богиня Тандрис. Говорят, что это та самая богиня, которая создала моря и океаны. В некоторых писаниях, где повествуется о Безначальных временах, ее еще называют Тадалар.
– Что такое Безначальные времена?
– Это наша история, Санти. История о том, как был сотворен наш мир. Говорят, что раньше здесь не было абсолютно ничего. В писаниях сказано, что именно боги создали все: землю, воду, леса, равнины и живых существ.
Когда ее отец по делам уезжал, а случалось это очень часто, девочка в его кабинет заходила и часами каждую деталь разглядывала. Удивительным то казалось, что она снова и снова там что-то новое находила. Но даже все то, что на карте показано было, являлось лишь малой частью того, что люди изведали.
– Кто они?
– Боги. Их всего пятеро: Арва – мать земля, Фарий – бог лесов и равнин, Тандрис или Тадалар – богиня вод, Гаррун – бог гор и Лодгрим – бог всего живого.
– Гаррун? Разве это не самая высокая гора на Северных островах?
– Да, это она, – он указал пальцем на один из островов, который был заселен. – Говорят, это и есть сам бог Гаррун. Там был найден королевский меч.
– Они еще здесь? На земле?
– Так принято считать. Когда они создали наш мир, то потом стали его неотъемлемой частью. Фарий – это тот самый лес, который окружает нашу столицу. Арва, по преданию, обратилась в лошадь. От нее пошли знаменитые Мериийские кони, обитающие далеко на юге на Мериийских равнинах. А Лодгрим живет внутри каждого из нас. Некоторые считают, что благодаря тому, что в нас обитает частичка его души, мы можем пользоваться магией. Богиня Тандрис – вода, что отделяет нас от Торговых и Северных островов.
Девочка стала снова карту изучать. Казалось, что на этом полотне каждый завиток за собой что-то иное скрывал.
– Говорят, карта – копия, точнее, своеобразное отражение звездного неба, – сказал ее отец.
– Разве небо не бескрайнее?
– Не знаю, Санти. Хочется верить, что у него нет границ.
– А на этой карте?
– Думаю, что даже эта карта не способна объять весь существующий мир. Но показывает она гораздо больше мест и вещей, чем другие.
– Почему тогда другие не дорисуют?
– Потому что те, кто живут здесь, там еще не были. Люди предпочитают ограничиваться тем, что у них перед самым носом. Им достаточно того, что они уже имеют. К тому же новая территория – новая война за власть и сферы влияния.
– А разве люди там не живут? – спросила Санти, посмотрев на Аверина.
– Живут.
– Тогда с ними можно торговать.
Аверин рассмеялся. Вот она, дочь торговца. Он любящим взглядом посмотрел на нее, а потом снова на карту.
– Можно. И кто-то это точно будет делать. А кто-то не захочет торговать: он захочет совершенно другого.
Ему всегда хотелось побывать в землях, где эта карта нарисована была. Путешествуя со своим дядей, а затем в гордом одиночестве, он множество мест посетил, но все никак не мог ту самую границу пересечь.
– Может быть, когда-нибудь в будущем тебе удастся переступить эти границы. Это очень дорого стоит.
– Ты поедешь со мной? – спросила девочка своего отца.
– Я бы очень хотел этого, дорогая. Если такая возможность будет, мы непременно там побываем.
Он вновь свою дочь взглядом полным любви наградил.
Не отпуская Санти из рук, Аверин к окну подошел и на звездное небо посмотрел.
– Так красиво, – сказал он. – Это ведь такое счастье, видеть во всем этом смысл.
– Какой?
– Смысл, в котором каждое твое слово и движение имеют значение.
– Даже это? Она обняла его за шею.
– Даже это, – ответил он ей. На его лице растянулась улыбка, а глаза заблестели от счастья. Но легкое волнение, зародившееся у него в сердце, отдавалось в голову, порождая противоречивые мысли.
– Смотри, – он указал в сторону часовни, – мама уже возвращается домой. Наверное, она искала тебя там. Беги спать, милая, чтобы она не начала ругаться. Только не забудь снять свое грязное платье и умыться. Ты ведь не голодна?
– Нет, – ответила та ему.
Он поцеловал свою дочь и на пол поставил. Санти задерживаться не стала, к себе в комнату со всех ног полетев. Аверин же за стол сел и наблюдать стал, как Катарина к дому приближается. Задумавшись, он и не заметил ее появления.
– Аверин, – с теплотой и нежностью сказала она, – я искала Санти, но на свое удивление нашла ее «спящей» у себя в кровати. Радует то, что она хотя бы сняла грязное платье. Сдается мне, Санти не сама додумалась до такого.
Подойдя к своему мужу, она села к нему на колени и за шею обняла, прямо как и Санти. Это было своеобразное приветствие. Та схожесть, с которой они обе данное движение проделывали, в Аверина благодарность вселяла.
– Не думай, что моя дочь так глупа, – обняв Катарину, сказал он.
– То есть, если бы она до этого не додумалась, то была бы моей дочерью? – с легким смешком спросила его жена. – А ты видел, в каком состоянии находилась твоя дочь?
– В прекрасном.
– Да неужели? – мило сведя брови, вновь спросила его Катарина. – А то, что на голове у нее не пойми что и платье, недавно привезенное тобой, уже не отстирать, тебя не смущает?
Аверин вытянул ноги под столом, себе расслабиться позволив.
– Не смущает. Она напоминает мне Беччи…
– Беччи? – перебила его Катарина. Она даже привстала и посмотрела на него как на дурака. – Серьезно? Твоя дочь напоминает тебе твоего любимого пса?
– Любимого, между прочем, – с серьезным видом ответил он ей.
Катарина нежно его в грудь ударила. А потом оба засмеялись.
– Нет, она и вправду на нее похожа. Беччи ни минуты не могла усидеть на месте.
– Я представлю, что этого не слышала.
Аверин обнял ее, прижимая как можно ближе.
– Рада, что ты вновь дома. Я была весь день с Отто. Он напоролся на сук. Бедный парень.
– Как он сейчас? – спросил ее Аверин.
– Думаю, выкарабкается. Мейлге ему поможет.
– Ты молодец, дорогая, что не оставила его.
– Аверин, – в голосе женщины чувствовался страх, – ты ведь наверняка уже слышал о Толленах.
Катарина считала, что смысла тянуть уже не имеет. И решить это прямо сейчас необходимо было.
– Да, слышал.
– Это всего в паре недель пути от нас. А если они уже близко?
– Я знаю, Катарина.
Аверин глубоко вздохнул, а она на него взглядом полным печали посмотрела.
Не хотели они отсюда уезжать. Поместье это мужчине по наследству досталось. Да и неудобств от него никогда никаких не было. Просто он даже и вообразить не мог, что с его домом хоть что-то случиться может.
– Надо собрать вещи. Ты говорил, что в Кадаларе у тебя есть хороший друг. Можно хотя бы дочь отправить туда.
– Да, это неплохой вариант. И то, и другое. Прости меня, я сильно устал. Не ожидал, что, вернувшись домой, я сразу столкнусь с такими делами.
– Даниэль? Он просил денег? Я даже не попрощалась с Робертой. Думала, уложу Санти спать, и мы все вместе отужинаем.
– Да, просил, – мужчина положил правую ладонь на стол и стал глухо постукивать пальцами по поверхности. – Я не дал.
– Рано или поздно это должно было случиться. Только мне безумно жаль Роберту.
– Он был очень зол. Может быть, следовало ему помочь?
– Рано или поздно это должно было случиться, – снова повторила она. – Возможно, этот твой поступок ему как-то поможет.
– Остается только надеяться на это.
– Так что мы решили?
– Завтра с утра соберем все необходимые вещи, чтобы быть наготове. Переговорим с людьми. Нужно всем вместе это обсудить. Я уверен, что у каждого сейчас сердце не на своем месте.
– Если что, то можем переждать у моей сестры. Земли с той стороны королевства в безопасности.
– Да, – только и ответил он.
Рок судьбы (глава четвертая)
Долго думал Даниэль над тем, брать ему с собой в дорогу еще кого-то или нет. Быть может, глупо было так поступать, когда война в королевстве шла. Однако его упертость не знала границ. А авантюризм только масла в огонь подливал.
Роберту же он взял с расчетом на то, что она как-то Катарину смягчить сможет. Ведь у него самого отношения с женой Аверина не ладились. Да и в дороге женщина никогда не капризничала и могла хоть целую ночь в седле просидеть. Правда, ничего из всего этого путного так и не вышло.
– Даниэль, не надо было так скоро уезжать. Может, вы смогли бы еще договориться.
– Нет, – перебил он ее. – Аверин ясно дал понять, что мне больше не ждать от него помощи.
– Значит, мы придумаем что-то еще. Она хотела было подъехать к нему поближе и взять за руку, чтобы поддержать и показать, что она рядом, но побоялась.
– Придумаем что-то еще? Больше нет вариантов. Не осталось ни одного. Я потеряю судно. А знаешь, что будет потом? Знаешь? – спросил Даниэль, посмотрев ей в глаза. – Мы потеряем дом. Мы потеряем абсолютно все. Наш сын будет расти в нищете.
У женщины аж дыхание от его слов перехватило.
– Прости, – сразу же сказал ее муж. Он помотал головой, а затем тяжело выдохнул. – Мне очень жаль. Но я не знаю, как быть дальше. Не знаю, что делать.
Роберта улыбнулась про себя. Женщина верила, что ее муж – хороший человек. Немного помедлив, она все-таки за руку его взять решилась. Теперь уже Роберта сама ему в глаза посмотрела, пытаясь вложить в этот взгляд всю любовь и заботу:
– Мы что-нибудь придумаем.
Как-то быстро и неожиданно произошло все то, что дальше случилось. Прямо перед их носами посреди дороги в темноте фигуры всадников возникли. Роберта назад посмотрела, но путь к отступлению перекрыт оказался: там такие же фигуры виднелись.
Один из них, на пегой лошади сидевший, спешился, подошел к Даниэлю и Роберте и внимательно их оглядел. Сложно было женщине его пристальный взгляд выдержать, из-за чего глаза у нее как-то сами собой опустились. В воздухе же тогда тишина и неизвестность повисли, буквально до костей пробирая: какие-то тягучие, вязкие – любые отрицательные слова тут подошли бы.
– Хм, – наконец-то протянул низкий мужской голос, – неплохо. Слезайте.
Этот высокий и упитанный мужчина даже слегка улыбнулся, отчего женщине как-то не по себе стало. Роберта тогда крепко в рукав мужа вцепилась. По спине холодок прошел, а в животе крутить начало. Казалось, что страх материальную форму приобрел. А спустя буквально секунду недовольные голоса послышались.
Даниэль тогда не спеша и молча со своей кобылы слез, а потом и жене руку подал. Роберта тоже торопиться не намеревалась, время потянуть пытаясь. Однако ей, в отличие от мужа, все-таки хватило смелости прямо перед собой посмотреть. Вот только зря она это сделала. Лучше бы так в неведении и оставалась: перед ней небольшая группа северян возникла. Нельзя было скрыться или убежать; не было пути назад. Женщина вновь супруга за рукав схватила.
– Не зря мы свернули тогда на развилке, – сказал один из мужчин, сидевший на серой кобыле. – Хоть здесь кусок себе отхватим.
Он поерзал в седле так, что в ножнах меч зазвенел. Роберта от этого звона даже слегка вздрогнула.
– Ну, и что будем делать дальше? – спросил человек, неожиданно возникший в темноте позади них. У него были карие глаза и шрам на шее. Он был похож на зверя, который совсем недавно вырвался из клетки.
Казалось, целая минута до того момента прошла, пока Роберта заговорила. Ведь хоть каких-то действий от мужа она так и не смогла дождаться.
– Прошу вас, мы отдадим вам все, что у нас есть. Только сжальтесь, – взмолилась та, обратив на него глаза полные страха, отчаяния и надежды.
– Отдадите, – отрезал один из сидящих на лошади где-то позади нее.
Роберта свой зеленый гребень в знак платы сняла.
– Забирайте, – попыталась она вложить его им прямо в руки. – Мы отдадим вам все.
Мужчина на него посмотрел, но брать не стал. Вместо него это Олле сделал, тот, кто неожиданно прямо позади них очутился. Выхватив гребень, он украшение в карман сунул, даже оценить не соизволив. А потом ни с того ни с сего резко женщину к себе притянул. Инстинкты Роберты сразу о себе знать дали. Пытаясь из его цепких рук вырваться, она его только разозлила.
– Мало от них проку, Йормунд. Давай избавимся от обоих, и дело с концом.
– Нет, прошу вас. Умоляю, не надо, – вновь взмолилась Роберта. Ее ноги подкосились, и, казалось, что она вот-вот упадет коленями на землю, но руки Олле не дали ей «пасть так низко». – Мы отдадим вам все, что у нас есть. Только отпустите.
– Конечно, отдадите, – усмехнулся Олле.
Страх сам собой прошел. Точнее, он на самое дно живота опустился. На смену ему безысходность пришла. «Ведь все не может кончиться вот так, – крутилось в голове у женщины. – Не может. Не должно».
– Вы же хотите денег? Мы отдадим вам деньги – столько, сколько потребуете.
– Йормунд, может, она говорит правду? Посмотри на то, как они одеты. У них явно есть, чем поживиться, – сказал какой-то северянин.
Йормундом мужчину звали, велевшего им с лошадей слезать. Именно он тем самым человеком был, который своим приказом жизнь Роберте и ее мужу разрушил.
– Где вы живете? – спросил он наконец.
– В столице. Но у нас есть небольшой дом в неделе пути по дороге на восток, а потом пол дня по дороге на юг. Умоляю вас, мы отдадим вам все, что захотите. Только пощадите.
Йормунд молчал. И молчание это мучительным было. А страх неизвестности для нее оказался хуже осознания того, что ты сейчас умрешь. Ведь тогда появляется надежда. Пусть она совсем небольшая, но она есть. Невыносимее этой надежды может быть только иллюзия, которую так любит человеческий мозг создавать. Вот у тебя появился шанс спастись, а тут уже возникла возможность, что тебя не тронут. В конце же тебя отпускают, и ты забываешь все это как страшный сон.
– Нет, – сказал Йормунд.
У Роберты тогда настоящая истерика началась. Ведь у нее забрали надежду на спасение – то, что дороже самого воздуха было; то, что сейчас для нее даже цены не имело. Какой смысл в воздухе, если тебе жизнь не сохранят?
– Почему? – спросил Йормунда Олле. – Думаю, мы еще успеем вернуться.
– Не успеем, – только и ответил Йормунд.
В глазах Роберты из северян они тут же в берраров превратились. В тех самых животных, которые в пещерах обитают: жестоких, злых. Теперь она понимала, почему это прозвище так среди этого народа прижилось.
– Прошу, – сквозь слезы еле выговорила женщина. – Прошу вас.
– Этот слишком тихий, – указал на Даниэля кто-то в толпе позади Йормунда. – Может, и его послушать.
Теперь все глаза на Даниэля устремились. Молчавший до этого мужчина, сначала на свою жену посмотрел, а затем на Йормунда. Сложно описать то, с каким трудом ему первые слова дались.
– Есть поместье. Совсем близко. Прямо по дороге, только в обратную сторону. Там живет семья богатого торговца.
Вокруг радостные возгласы раздались. На лицах людей довольные ухмылки появились, а глаза заблестели от предвкушения того, что не зря они все-таки рискнули и от войска отделиться решили.
Йормунд на женщину взглянул, а потом в сторону Даниэля кивнул.
– Это правда?
Его голос низок был. Такое чувство, что он от земли отдавался, до самых ее колен доходя. Она же молчала.
– Правда, – твердо ответил за нее Даниэль.
– Сказал бы раньше, не пришлось бы так долго мучиться, – вставил пару слов Олле.
В лице Йормунда что-то поменялось; что-то неуловимое, но очевидное. Мужчина к Даниэлю почти вплотную подошел и ему руку на плечо положил. У того чуть было ноги не подкосились, но он стойко этот «удар» судьбы выдержал.
– Сразу бы сказал, и было бы проще. Гораздо проще. Мы бы не тратили столько времени впустую. Знаешь, нас когда-то прозвали беррарами. Отчасти они были правы. Но у нас тоже есть правила и мораль. Так вот, – он подошел еще ближе и прошептал ему в самое ухо, – мы не терпим предателей.
Даниэль, наверное, и сам не понял, что произошло. Только крик жены услышал. Он как будто издалека звучал: приглушенно, протяжно. А когда Йормунд его плечо отпустил, то мужчина упал. Оказывается, левая рука этого северянина последним была, что родственника Аверина с миром живых связывало. Иронично, ведь правая его совсем в другое место тянула.
Засунув нож обратно и к Роберте подойдя, он встал перед ней на колено так, чтобы женщине прямо в глаза посмотреть.
– Твоего мужа нет. Забудь о нем. У него не было шанса. Но тебе я готов его дать. Видишь его?
Сначала Роберта подумала, что Йормунд про тот самый шанс спросил. Ей хотелось было ему «нет» ответить, однако мужчина пальцем куда-то в сторону своих людей указал, которые на лошадях сидели. Осознание чуть позже пришло. Просто среди скакунов женщина большое животное увидела, похожее на помесь волка с собакой и чего-то еще.
– Ты не такая, как этот мужчина. Он был низким человеком. В тебе же есть стойкость и преданность, – сказал Йормунд, вставая с колен. – Я дам тебе пятнадцать минут. Делай, что хочешь.
А затем мужчина к своей пегой лошади направился, Роберту в замешательстве оставив. Трудно ей в тот момент с мыслями совладать было. Однако разговоры берраров услышав, женщина все-таки сконцентрироваться попыталась.
И стоило ей на мужа быстрый взгляд бросить, как до нее доходить начало, что на самом деле происходит. Тварь же ее без лишнего движения ожидала. Да так внимательно за ней наблюдала, что впору и человеку такому разумному взгляду подивиться. Но медлить нельзя было: несколько минут Роберта уже точно потеряла.
Еле как встав, она развернулась и пошла. Сначала медленно, потому что ноги ее почти не держали, а затем побежала и в темном лесу скрылась. Ветки царапали и со всей силы ее по спине хлестали. Но боли она не чувствовала. Была лишь навязчивая мысль себе жизнь спасти. Женщина не знала, какое расстояние ей пробежать удалось, но впереди вдруг шум реки послышался. Вот он, шанс на спасение; иллюзия, что дурманит человеческие головы. Роберта в воду прыгнула и на другой берег переплыла. Выбравшись немного правее, женщина дальше устремилась в надежде на то, что река ее следы скроет да запах отобьет.
– Сейчас направимся по дороге в поместье, – сказал Йормунд всем тем, кто находился вокруг. Его внимательно слушали не менее десяти человек. – Задерживаться там не будем. Всем ясно?
Северяне одобрительно кивнули. Йормунд на колени рядом со зверем присел и того по голове погладил. Он ничего не сказал: животное все само поняло. Не став ждать, зверь с места рванул. Мужчина же не оглянулся. Эти люди ему безразличны были. Он просто ей шанс дал. А спасется она или нет, пусть уже боги решают. Забравшись на лошадь, Йормунд ее в бока ударил и в сторону поместья Аверина и его семьи направился. Остальные молча за ним последовали.
***
Выйдя из кабинета, родители Санти сразу спать направились. Только вот отец ее моментально уснул, а мать как ни крутилась, все из состояния бодрствования выйти не могла. Заставляя себя успокоиться, женщина на правый бок в сторону мужа повернулась. Однако как только она глаза прикрыла, в ее голове воспоминания о далеком прошлом возникли.
Много лет назад, еще до рождения дочери, Аверин и Катарина как-то Удлар посетили, который сейчас одним из портовых городов Истерона является. Днем мужчина, конечно, весь в делах был, а вот вечера они вместе проводили: вдали от рутины и повседневности.
Катарина тогда без ума от города оказалась. Но причал… Причал ей более всего понравился. Ей тогда казалось, что даже воздух там какой-то другой. Да и о беременности она тогда уже знала. Все это слегка ее мятущуюся душу успокоило, однако уснуть все-таки не помогло.
Спустя еще какое-то время она встала и в комнату дочери направилась. Та так же крепко в своей постели спала. Выйдя на балкон, женщина на раскинувшийся впереди зеленый луг посмотрела: луна и звезды на безоблачном небе как будто все вокруг согревали. Она голову наверх подняла и в созвездия вглядываться стала, пытаясь к их тайнам прикоснуться.
Из эйфории ее крики вырвали, которые со двора донеслись. Женщина тревожный взгляд на дочь бросила, но звуки эти сон ее нарушить не смогли. Спустившись вниз, она резко остановилась: комната от огня озарилась, где-то перед поместьем полыхающего. Открыв дверь, Катарина увидела, как пламя, уже пару домов охватившее, в скором времени на крыши соседних перебросится. Женщина хотела было выйти и помочь, но неожиданно замерла. Северяне. Она узнала их. Ее сердце в самый низ живота упало. Они не успели. Не став медлить, хозяйка дома обратно в комнату дочери бросилась.
– Мама? – сонным голосом спросила девочка.
– Быстрее, вставай.
– Что случилось?
– Вставай. Живо.
Мать с нее одеяло сдернула и на руки взяла. Вернувшись к лестнице, она вдалеке голоса услышала. Ее паника охватила. Катарина развернулась и в спальню к Аверину побежала, но там его не обнаружила. Возможно, он проснулся, когда крики услышал. А, быть может, еще раньше. Все, что ей сейчас в голову пришло – в покои дочери вернуться.
Темно в комнате было. Однако с балкона, на другую сторону выходившего, все тот же безмятежный пейзаж открывался. Катарина головой в разные стороны вертеть начала, понять пытаясь, куда лучше дочь спрятать. Вот только сделать ей этого не дали: вновь голоса. Женщина в страхе на дверь посмотрела, но там никого не было. До нее не сразу дошло, что голоса эти с улицы доносились.
– Мамочка…
Санти от страха и непонимания заплакать была готова.
– Все хорошо, – попыталась сказать ей мать как можно увереннее и мягче.
Дойдя до перил, обе вниз посмотрели. Там Нона стояла.
– Госпожа, вы целы. Слезайте.
В этот момент Катарина благодарность ощутила. Благо, под самыми окнами крепкий плющ рос, который отлично на роль лестницы подходил.
С дочерью на руках она через перила перебралась и осторожно вниз спускаться стала.
– Где Аверин?
– Не знаю, госпожа. Тут только я. Те, кто успели убежать, сейчас в лесу ждут меня. Я побежала за вашей семьей, – ответила ей Нона. – Я от кого-то слышала, что он тушил дом. Но больше ничего не знаю.
По взгляду Катарины понятно было, что она вернуться хочет. Вдруг, он еще жив? Конечно, он жив! Разве может быть по-другому?
– Госпожа, идемте. У нас нет времени. Люди ждут в лесу за часовней.
Катарина на месте в сомнениях топталась. Дочь она покидать не хотела, но и мужа бросить не могла. Ей надо было хотя бы убедиться, что ему уже не помочь. Женщина не расставляла каких-то приоритетов: не любила больше Аверина или Санти. Но сейчас Катарина понимала, что не простит себя, если просто уйдет.
– Я должна убедиться, – сказала она Ноне, передавая дочь ей на руки.
– Госпожа… – уже вдогонку крикнула ей служанка, но бежать за ней не стала.
– Мама, – всхлипывая, вторила Ноне девочка. – Мама.
А Катарина вперед бросилась в надежде на то, что ни на кого беду не накликает. Правда, может, все-таки зря она это сделала? Может, она ее больше не увидит? Увидит. Она была уверена, что руки ее еще тепло дочери ощутить смогут. Это осознание дало ей решимости и сил сделать то, что она сделала – покинуть свою Санти, но лишь на время.
– Все хорошо, милая, – пыталась ее успокоить Нона. Девочка вновь тихо застонала. Однако Нона была благодарна хотя бы за то, что та из рук вырваться не пыталась. – Не плачь. Она найдет твоего папу и вернется к нам. Мы будем ждать за часовней у леса, где ты постоянно играешь с ребятами.
Вот только сердце этой женщины об обратном говорило. Взглянув на Катарину последний раз, служанка к часовне побежала, лицо Санти к груди прижав, чтобы та на пожар и дым не смотрела, в бескрайнее ночное небо вздымающиеся.
Тем временем, до поместья добежав, Катарина осторожно за угол заглянула, и ей стало больно от того, что она там увидела. Это ее дом был. Она здесь каждый укромный уголок знала. Пытаясь сосредоточиться, женщина мужа глазами искать стала.
Он у дома пастуха оказался, что в самом конце двора стоял. Да и был Аверина там не один: Брайян со своей женой и сестры Милтон подле топтались. То, что муж жив оказался, должно ее обрадовать было, но вокруг всех этих людей еще и трое северян околачивались. Ей только ждать да наблюдать оставалось. А неведение порой так губительно, что необдуманные поступки совершить решаешься.
– Итак, – сказал Олле, – судя по одежке, в который ты стоишь, домик за моей спиной принадлежит тебе. Аверин промолчал. – Значит, тебе.
– Просто отпустите людей, – кивнул в их сторону хозяин поместья. – Потом заберете все, что сможете унести.
– Мы и так заберем, – сказал каким-то размеренным голосом северянин с черной бородой.
Йормунд, немного дальше стоявший, несколько шагов в сторону крестьян во главе с Аверином сделал.
– Где? – спросил он мужчину.
– Я все покажу, – ответил Аверин.
– Где? – опять повторил свой вопрос Йормунд.
– На втором этаже есть большая спальня. Там лежат украшения.
– Постой, – перебил его Олле. – Я видел там еще кабинет.
– Если вас интересуют книги и карты, то милости прошу.
Аверин попытался скрыть осознание того, что эти люди уже в доме все обшарить успели. Благо, про дочь и жену они так ничего и не сказали.
Олле на Йормунда посмотрел. По его взгляду понятно было, что его приятели уже оттуда все ценное вытащили, что найти смогли.
– Отпустите хотя бы людей. У нас больше ничего нет, кроме того, что вы нашли в спальне.
– Ты ведь богатый торговец, – сказал Олле. – Пара украшений явно не все, что есть в таком поместье.
Аверин тогда задумался, откуда этот северянин знал, что он торговлей занимается.
– Мы не храним ценные вещи в доме.
Глаза Йормунда тогда погасли. Однако ум его – пусть живой и острый – его низменные порывы поощрять любил, уводя мужчину все дальше и дальше от права называться человеком.
– Махта, – вдруг крикнул Йормунд. К нему из дома, стоящего неподалеку, выбежало животное.
– Я не вру, – запротестовал хозяин поместья.
– Не врешь. Я верю.
То, что что-то не так, невооруженным глазом видно было. Катарина все из-за угла своего дома смотрела, страх перебороть пытаясь и хотя бы один шаг сделать. Когда же женщина животное увидела, из хижины пастуха выбежавшее, то руки ее трястись начали.
Не устояв на месте, она все-таки этот злосчастный шаг сделала, а потом еще один и еще. Йормунд тогда увидел, как Аверин в лице изменился, и оглянулся. В той стороне, куда мужчина смотрел, он женщину заметил.
– Полагаю, она для тебя важна.
– Нет, – крикнул Аверин жене. – Не смей!
Сделав еще несколько мучительных шагов, Катарина остановилась, машинально этому приказу подчинившись. Ее ноги как будто в земле увязли. Она все на него смотрела, себя сломить пытаясь, но у нее это никак не выходило.
– Беги, – неожиданно сказал Йормунд.
Сначала Аверин подумал, что он это своему зверю говорит. Только потом до него дошло, что Йормунд эти слова ему сказал, дав шанс, как когда-то Роберте. Только осознавал ли он, что шанс этот в безвыходных ситуациях дается?
Аверин два шага сделал, но потом остановился, через плечо посмотрев: там все так же Брайян с женой и две девушки стояли. А потом он снова взгляд на Катарину бросил. Последний взгляд. Аверин ровно на том же месте встал, где до этого момента своей участи ожидал. Видимо, избежать ему ее все-таки не удастся.
– Они, – как-то глухо сказал мужчина. – Пусть они бегут.
– Твое право, – с безразличием ответил Йормунд, пожав плечами.
Один лишь Брайян из всех Аверина взглядом удостоил, полным благодарности, уважения и в то же время сожаления. Другие просто не могли глаза поднять. На их лицах те же эмоции отпечатались, что и Брайян испытывал, но их взгляды вниз тяжкий груз совести тянул.
Сестры первые побежали. За ними Брайян с женой. А у Катарины тогда надежда появилась. Пусть это будет сложно сделать; пусть это будет невозможно. Главное, пусть это просто будет. Но побежали все, кроме ее мужа. Улыбка быстро с лица женщины сошла. Она даже не заметила, как люди ее обогнать успели.
Поравнявшись с Катариной, только Брайян остановился.
– Зачем? – вслух сказала Катарина.
Без лишних слов женщину за локоть взяв, он ее в сторону леса потащил.
– Аверин! Пусти меня, Брайян. Аверин!
Аверин молча на свою жену смотрел. Катарина вырваться пыталась, но крепкие руки кузнеца ее все дальше и дальше от мужа тащили. Бросив на него последний взгляд, она отдалась силе, которая ее в темный и густой лес волокла.
Дав им небольшую фору, Махта без команды Йормунда вдогонку бросился. Казалось, что это животное тоже шансы давать любит.
Аверин же лишь наблюдать мог. Все тогда остановилось. Для него больше ничего не существовало. В тот момент, когда он Катарину увидел, то каким-то образом понял, что дочь их в безопасности. Одна половина его сердца нетронутой осталась. Судьба другой должна была вот-вот решиться.
Махта же точно к целе шел. Он их настигнет. Обязательно настигнет. Это лишь вопрос времени.
Первым оказался Брайян. Махта хотел было на Катарину броситься, но мужчина ее заслонил, и животное ему на спину прыгнуло, на землю повалив. Катарина оглядываться не стала, а просто дальше побежала, всеми силами не запнуться пытаясь. Крик жены кузнеца она тоже не слышала. А он явно был, потому что та уже до леса добралась, где Нона стояла, и оглянулась, чтобы узнать, как у мужа дела.
«Добежала, – шепотом сказал Аверин, глядя, как они все скрываются в лесу. – Добежала».
Но Махте одного кузнеца мало было. Разделавшись с ним, он за остальными погнался.
– Что? Почему он не возвращается?
– Я им не управляю, – ответил ему Йормунд.
– Это…
– Это не нам решать.
Преодолев часовню, а затем по узкому мостику через речку перебравшись, Катарина на бегу Нону подловила, и они вместе в лесу скрылись.
– Где Санти? – спросила Катарина Нону.
– Она в порядке, госпожа.
Женщина за служанкой побежала, через густые заросли пробраться пытаясь. Сзади тоже ничего слышно не было. С одной стороны, это обнадеживало, а с другой – ужасало. Хотелось просто лечь, и пусть все будет так, как будет. Но инстинкт самосохранения и ответственность за дочь и людей, в ее распоряжении мужем оставленных, сильнее оказались.
Нона, Катарина, сестры Милтон и жена Брайяна наконец-то до остальных выживших добежали. Их здесь не так уж и много было, сказать по правде. Ведь северяне ночью напали, когда все спали.
Санти на руках у Элизабет сидела, еще одной служанки, которую Нона с собой прихватить успела, когда из поместья бежала. Среди прочего, Катарина в толпе еще и Мелису вместе с Мейлге и Гудвилом увидела. Отто, естественно, с ними не оказалось.
– Мама.
– Все хорошо, – сказала ей Катарина и прижала к сердцу.
Кто-то из толпы про Аверина спросил. Катарина на этого человека посмотрела, но ничего не ответила. Все по одному взгляду ясно было.
– Где папа? – повторила Санти недавний вопрос.
Женщина хотела было что-то сказать, но ее за руку Нона одернула.
– Нельзя стоять на месте, госпожа. Нужно идти.
– Да, – слегка растерянно ответила ей та. – К хижине лесника. Северяне за нами уже не пойдут.
– Почему? – раздался в толпе чей-то недоумевающий голос.
– Потому что они нас не видели, – соврала она людям.
«Потому что они послали за нами зверя», – прозвучал внутренний голос Катарины.
– Вы уверены, госпожа?
– Да. Не стойте на месте.
Те, кто тогда с Катариной до часовни бежал, ее слова опровергать не стали. Женщину это устроило. Она считала, что северяне за ними точно не последуют. Только вот что делать со зверем, если он до них доберется, ей непонятно было.
Все как можно быстрее двигались. Люди в укрытии оказаться стремились. Они стены вокруг себя лицезреть жаждали. Отчасти даже не для ощущения комфорта или защиты, а для того, чтобы просто темного леса и опасностей не видеть, которые там таиться могут.
Катарина крепко Санти к себе прижимала, пока девочка тихонько всхлипывала. Женщина пыталась держаться хотя бы до тех пор, пока все в безопасности не окажутся. А потом, отойдя в сторону, она выплакаться собиралась.
До хижины уже немного оставалось, но где-то сбоку громкий треск веток послышался. Все разом замерли в надежде, что это всего-навсего какое-то безобидное существо. Неожиданно откуда-то из кустов зверь вылез, похожий на помесь волка с собакой и чего-то еще. Махта. Эта тварь все за ними по пятам следовала, того самого момента выжидая. Сестры Милтон от страха дрожать начали, а щеки жены кузнеца вновь мокрыми стали. Женщины прекрасно знали, что их ожидать может.
– Спокойно, – сказала людям Катарина. Она очень осторожно и медленно передала Ноне Санти.
Махта же людей с правой стороны обходить стал. Выглядело все это так, как будто животное Катарину и ее дочь от остальной группы отделить пыталось. Женщине помогло лишь то, что один молодой парень бежать бросился, панику вокруг себя создав. В этот момент Махта отвлекся, и тогда уже все в сторону хижины понеслись. Животное, не став время терять, на Катарину наброситься решило. Вот только попытка эта неудачной оказалась: Катарина увернуться успела и за Ноной с Санти направилась.
Махта тем временем вновь где-то среди деревьев скрылся. Зверь явно не желал к своему хозяину с пустыми руками возвращаться. Похоже, они для него целью стали, которую он не мог не достичь.
Ему потребовались какие-то минуты, чтобы вновь Катарину и ее дочь от остальных отрезать и путь им перегородить. Мать девочки сразу же машинально перед служанкой встала.
– Мама, – прошептала Санти.
И мать ее слышала. Она все слышала и знала. Не надо было что-то вообще произносить. Ей хотелось к ней повернуться: еще раз увидеть и дотронуться, но она не могла себе позволить эту тварь из виду потерять. Махта же, не став ждать, на нее бросился. Нона лишь повернуться успела и Санти от этого ужаса закрыть.
Через какое-то мгновенье крики стихли, а Нона бежать бросилась: вперед, без оглядки. У нее на руках обязанность была, которая сейчас к ее груди прижималась, мокрой от слез. Тварь же, с Катариной разделавшись, за ними направилась.
Поймать Махте их у какой-то небольшой скалы удалось. При попытке шаг в сторону сделать, зверь скалиться начинал, им путь к отступлению перекрывая. Служанка как никогда раньше страх девочки чувствовала: та дрожала в ее объятиях. А, быть может, дрожала она сама.
Секунды такими невыносимыми казались. Зверь же все ближе и ближе к ним приближался. Женщина уже хотела было на колени встать, прося богов над ними сжалиться. Однако делать ей этого не пришлось, потому что существо это, подойдя к ним почти вплотную, вдруг на месте замерло. Махта тогда долго свою добычу взглядом сверлил, а потом морду поднял и принюхиваться стал. Снова на нее и на девочку посмотрев, тварь почему-то просто развернулась и рысцой обратно побежала, в непроглядной тьме скрываясь.
Нона на колени упала. Понадобилось время, чтобы она в себя пришла. Из шока ее тогда Санти вывела.
– Нона, – тихо произнес ребенок. Она робко прильнула к шее женщины. Ее маленькие ручки были ледяными, а сердце – Нона чувствовала его – часто билось от волнения.
– Санти?
– Нона, – снова сказала девочка, как будто отвечая на ее вопрос. – Мы вернемся домой?
А осталось хоть что-то от этого дома? Хотя бы камни? Из-за высоких деревьев не полыхал огонь, а дым еще все вокруг окутать не успел. Однако их мирная и размеренная жизнь кардинально изменилась. Ее можно было с рекой сравнить, которая, встретив камень на своем пути, направление меняет. Только тут река повернуть не смогла. Ей насквозь пройти пришлось. Она об этот камень ударилась, не в силах его течением сдвинуть, растеряв при этом по дороге часть своего потока.
– Мы вернемся домой. Обязательно вернемся, – сказала Нона, не усомнившись в своих словах ни на секунду.
Люди долго в хижине сидели, более подходящего момента выжидая, чтобы наружу выйти. Страх того, что зверь вернется или, что еще хуже, хозяев приведет, сковывал. Никто даже не решался варианты действия предложить. Тем не менее, все осознавали, что сидеть здесь вечно они не смогут. Да и хижина эта заброшена была. Тут не найти ни еды, ни воды.
Спустя какое-то время голод все-таки людей на свет выйти заставил. Они решились пару человек на разведку отправить. Когда же те вернулись, то все облегченно вздохнули, узнав, что северяне ушли. Вот только радость их до тех пор длилась, пока они свои дома не увидели. Что уж говорить о потере родных и близких.
***
Первое, что Нона сделала, обратно вернувшись, – кухню посетила, на которой она большую часть своей жизни провела. И вид ее сильнее всего прочего ранил, если не считать смерти дорогих ей людей. А потом все остальные помещения последовали. Картина там отнюдь не лучше была.
Зайдя в кабинет к своему господину, она взглядом, полным боли и тоски, все вокруг оглядывать начала. В один прекрасный момент ее глаза на стене остановились. В них какое-то недоверие читалось: в комнате любимая карта Аверина висела, которую он когда-то в Кадаларе купил. Служанка не раз видела, как они с Санти подолгу разглядывали и каждую деталь изучали. Эту карту пламя не тронуло, только дым: она вся в саже и копоти была.
Долго Нона на карту смотрела, пока ее вдруг кто-то за подол платья не дернул, невольно вздрогнуть заставив. Обернувшись, она Санти увидела, которую с Мелисой оставила. Женщина даже не слышала, как та вошла.
Взяв ребенка на руки, они обе на карту уставились. Казалось, что она их в недавнее прошлое возвращала.
– К нам должна приехать твоя тетя Луиза. Она-то тебя без помощи точно не оставит.
– Я хочу остаться дома.
– Самое главное, чтобы с тобой все было в порядке, – ответила ей женщина. – Не бойся, Санти. Мы справимся.
– Ты будешь со мной?
– Конечно, дорогая. Я всегда буду с тобой.
– Папа тоже это обещал.
Ноне стало больно и обидно. Ведь она искренне с девочкой быть хотела: помогать ей, растить ее. Правда все вокруг лишь о том говорило, что так или иначе их что-то разлучит. Но разве любовь без привязанности настоящей не является?
– Хорошо, тогда я просто буду с тобой. Без всяких там обещаний.
Девочка Нону обняла: ей кто-то рядом нужен был. Санти ведь совсем одна осталась. Взрослые бы могли сказать, что она еще маленькая и ничего не понимает, но все это сплошная ложь. Она все прекрасно понимала и все чувствовала. А не плакала лишь потому, что не хотела еще сильнее Нону расстраивать.
– Пойдем-ка вниз, девочка. Сюда мы еще вернемся.
В путь (глава пятая)
Победу над северянами тогда все королевство праздновало. Некоторые до сих пор дивились, как королю Ардруину их обратно на Северные острова прогнать удалось, потому что надежда и вера давно уже людей к тому времени покинуть успели. Много было убитых; многие души были потеряны. Долго пришлось вычищать всю ту грязь, которую они после себя оставили. Сердца выживших утешало лишь то, что все это не зря оказалось.
За многие годы некоторые люди к частым набегам даже привыкнуть смогли. Однако случались они в деревнях, расположенных рядом с проливом, земли королевства от группы островов отделяющим. Многие из живших там на юг отправлялись, в глубине страны спрятаться пытаясь. Они считали, что в тех краях наконец-то найдут покой: до них лишь дурные вести доходили, не более того.
Но в этот раз все по-другому было. Северянам практически до Альдерона дойти удалось. Они войска все дальше и дальше к западным границам теснили, при том оборону южных сумев прорвать. Те, кто так рьяно ужасы прошлого забыть пытались, вновь свои ночные кошмары увидели. Особенно небольшие группы врагов страшили, от армии отделившиеся. Тяжко тогда деревням пришлось. Не скоро они еще забудут крики, как острие кинжала, плоть режущее. Каждый житель королевства, спать ложась, подолгу не мог глаз сомкнуть, вслушиваясь в звуки, что темную ночь наполняли. Годы ушли на то, чтобы мир восстановить. Вот только был он слишком шаткий.
Санти же тогда не долго вместе с Ноной оставалась. Ее вскоре Луиза забрала, младшая сестра Катарины. Девочка ни в какую родной дом покидать не хотела. У нее в тот раз отняли все, что вообще отнять можно было. Казалось, что больше уже и забирать-то нечего, но нет. Даже от развалин и руин ее отделить намеревались. Нона думала, что так ей только лучше будет: у Луизы неплохой и просторный дом имелся да пятеро детей в придачу.
Около года маленькая девочка со своими дядей и тетей прожила. Подружиться же ей только с самым младшим ребенком удалось. Мальчика Луккой звали. Проводя вместе с ним часы, Санти забывала о тех утратах и боли, которые ей пережить предоставилось. Печально лишь то, что окончательно о таком забыть невозможно.
Но и тогда полоса неудач этого несчастного ребенка еще не окончена оказалась. Ее дядя вскоре от затяжной болезни умер. Луиза с пятью детьми на руках и прислугой совсем одна осталась. Лучшее, что она могла сделать – со всеми в поместье своей племянницы переехать. Благо, Аверин достаточно денег на непредвиденные расходы приберег.
Там все и осели, потихоньку свой дом восстанавливая. А обеспечивали себя дополнительно тем, что в деревню, именуемую Медвежий ручей, на продажу различные товары, от утвари до овощей, сбывали. По крайней мере голод им точно не грозил. За то они и были благодарны.
Девочке же такое название всегда странным казалось. Нона как-то рассказывала, что ручей, протекающий рядом с этой деревней, на медвежью голову похож. От того ее так и прозвали. Санти же всегда думала, что рядом с этим поселением просто ручей есть, где медведи живут.
Главной же с самого начала все дружно Нону назначили. Даже когда Луиза приехала, ничего не изменилось. Не было у сестры Катарины ни сил, ни времени, ни возможностей с желанием такой большой дом содержать. Да и не хотела она этого толком делать, как бы странно это ни звучало. Однако временами она с Ноной поспорить все-таки любила. Благо, споры эти всегда на доброй ноте заканчивались.
***
Когда Санти вот-вот должно было пятнадцать лет стукнуть, Нона ей необычный подарок сделать решила. А подвигли женщину на это воспоминания о том, как она в молодости верхом ездить любила: вдарить лошадь по бокам, а потом по бескрайним полям и лугам нестись, ощущая, как ветер ее темные волосы развивает, а пена изо рта коня в разные стороны разлетается.
С особой любовью она об утренних часах вспоминала. Это было время, когда солнце еще не появилось, но горизонт вдали медленно и неумолимо багроветь начинал. Нона раньше всех вставала и в конюшню бежала, чтобы своего жеребца запрячь. Проезжая последние деревья в лесу, перед ней бескрайнее поле открывалось. Его можно было с морем желтого цвета сравнить, потому что вдали лишь пшеница и небо видны были.
Самое главное здесь – того самого момента дождаться, когда первые лучи солнца из-за горизонта показываются.
– Ну что, дружок. Ты готов? Готов нестись вместе с ветром до самого горизонта и дальше? – спрашивала свою лошадь Нона. Ее серый конь с яблоками по всей спине фыркал и кивал мордой, как будто соглашаясь со своей хозяйкой. Его так же, как и ее, окутывало эйфорией.
А когда над полем ветер проносился, верхушки золотой пшеницы под его неистовой силой пригибались. По всему желтому морю неукротимая волна проходила.
– Пора, – говорила она ему, ударив со всей силы в бока от неописуемого восторга. Конь же этому только рад был.
И он с места в неизвестность рвался. Каждый раз это что-то новое было, таинственное. Пока они бежали, солнце все выше поднималось, освещая поле и ярким светом слепя. Глаза мокрыми от этих лучей становились. А, быть может, Нона и вправду плакала. Вот только если она и плакала, то делала это от счастья.
Так они до самого горизонта неслись, который все никак им покоряться не хотел. Однако попытки черут пересечь и сам ветер обогнать они не оставляли. Почти каждое утро Нона со своим жеребцом вдаль стремились, стараясь открыть и увидеть тот новый мир, который за горизонтом прятался. И каждый раз их брала гордость за то, что им еще на шаг к мечте приблизиться удавалось.
Так вот, поехала однажды Нона в Дормут, чтобы для Санти лошадь купить. Она даже вариантов не рассматривала, в которых ей такой подарок по вкусу не придется. Правда, искать подходящего скакуна женщине долго пришлось. Да и зимой путешествия такого удовольствия, как летом не доставляли.
Нона тогда в кратчайшие сроки чуть ли не весь город вдоль и поперек обошла. Ей, конечно, хорошие скакуны попадались, но от цены аж за сердце схватиться хотелось. Из-за одного такого жеребца она даже с торговцем спорить начала.
– Милая дама, вы только посмотрите. Он ведь прекрасен! А шерсть вся так и лоснится.
– И без тебя вижу, что конь хорош. Но семь серебряных монет он не стоит.
– Как не стоит!? Его можно и в хозяйстве приспособить, и верхом ездить. Такая лошадь – подарок. Совсем молодой жеребец.
– Насколько он быстрый? – спросила его Нона.
– О, за ним не угнаться. Ему даже не надо приказывать: он все наперед знает, – ответил он ей.
– Наперед? – перебил его мужчина, продававший гнедую кобылу. – Не обманывай людей. Да чтобы твоего коня заставить хоть что-то сделать, нужно еще постараться. У тебя же он упрямый, как осел. И то ослы в разы умнее.
Стоящие рядом зеваки засмеялись и перешептываться начали. Похоже, что того мужчину это ни на шутку обидело.
– Да твоя кобыла в жизни не обгонит моего Оснела, – сердито ответил он.
– И имя ты подобрал ему ослиное, Амби, – съязвил мужчина с легкой сединой на висках.
Люди снова засмеялись. Его оппонент абсолютно прав был.
– Ну что же, – сказала Нона. – Давайте так: чья лошадка быстрее, ту я и куплю за семь серебряных монет.
Амби сразу данное предложение принять согласился. Он прекрасно знал, что его Оснел гораздо резвее гнедой кобылы его так называемого друга. Второй же мужчина немного погодя ответил. Видимо, варианты взвешивал. Он понимал, что конь Амби довольно быстрый и резвый, но этот жеребец на самом деле очень упрям и глуп был. Его же кобыла наоборот – крайне умна, но гораздо медленнее.
Помявшись немного, мужчина все же решил рискнуть, сказав:
– Хорошо. Я принимаю это предложение. За семь серебряных я готов отдать свою кобылу. Только вот кто на них поедет?
– Присоединяюсь к вопросу, – ответил Амби. Повернувшись спиной к стене, рядом с которой он стоял, мужчина обратился к собравшемуся народу. – Кто желает попытать удачу?
Люди начали перешептываться. Кто-то из толпы спросил:
– А что за это будет?
– Слава, почет и уважение, – ответил Амби, улыбнувшись до ушей. Так велик был его рот.
– А деньги? – спросил кто-то еще.
– Какие деньги? Ценнее уважения нет ничего.
– Так отдай коня бесплатно. Мы тебя сразу и зауважаем.
Амби осекся, а толпа снова рассмеялась. Нона стояла и молча за исходом этого события наблюдала. Ей и самой интересно стало, чем все это кончиться может. С виду Оснел куда привлекательнее был. Но если конь глуп и упрям, как второй мужчина сказал, Ноне бы следовало хорошенько подумать над тем, брать его или нет. Пусть лошадь не такой быстрой будет, но спокойной и умной. Для Санти так только лучше окажется: шею себе не свернет.
– Так будут деньги-то? – вновь спросил кто-то.
– Будут, – твердо ответил мужчина с гнедой кобылой. – Я не прочь заплатить, если сможете выиграть. Толпа одобрительно закивала.
Амби же это за живое задело. У него такое ощущение сложилось, что его унизили. Может, его конь семи серебряных монет и не стоил, но он желал заработать столько, сколько мог. К сожалению, жадность порой губительна.
– Ну как, Амби. Кого ты выберешь? – спросил его друг.
– А никого. Зачем мне кто-то нужен? Мой Оснел с любым ездоком обгонит твою кобылу. Даже если этот ездок – я, – ответил ему Амби, гладя коня по шее. Жеребец только мотнул головой.
– Что ж, мой друг. Если ты так решил, то будь посему, – ответил он Амби.
– Договорились, – подытожила Нона. – Где соревноваться будете?
– А прямо за городом. Там дорога как раз кольцо образовывает. Одного круга нам точно хватит.
– Согласен, – сказал Амби. – Давай через час встретимся у ворот.
На том и разошлись. Толпа вместе с Ноной к воротам двинулась. Амби же отдельно ото всех пошел, из себя важную персону изображая. Мужчина считал, что правильно поступил. Никто лучше него самого с Оснелом не справится. Он ведь все капризы этого жеребца знает, что отчасти его и пугало. Конь на самом деле упрям и глуп был. Поэтому вероятность того, что он команд слушаться не будет, имелась. Но даже если и так, немного помедлив на старте, он в любом случае не проиграет. Здесь проблем возникнуть не должно. Решив, что деньги у него уже в кармане, Амби с чистой совестью в сторону ворот направился. Сказать по секрету, ни Оснел, ни уж тем более гнедая кобыла, столько не стоили.
Час незаметно пролетел. Те, кто до ворот шел, по дороге еще своих знакомых и друзей прихватили. В итоге даже часть стражников к месту действий стянулась – мало ли что произойти может: вдруг кого-то разнимать придется. Более того, посмотреть на эти скачки они тоже не прочь были.
Амби с Оснелом уже тут как тут были. Ждать их не пришлось. В скором времени к ним и Нона присоединилась, которой оказали услугу и до самых ворот проводили, рассказав при этом, как именно лошади побегут. А вот мужчина с гнедой кобылой слегка припозднился. Наверное, пытался все досконально своему наезднику объяснить.
Когда оба хозяина своих лошадей прямо к старту подвели, все глаза тут же на них устремились. Недолго посовещавшись, команду «вперед» Ноне отдать предложили. Та с радостью согласилась.