Джесс держал спину согнутой, когда резко дернул последний ящик стола. Тот не открылся. «Черт». Туман продолжал опускаться, а его запах распространяться и того быстрее, напоминая аромат горьких цветов. Из-за этого начинало жарко першить в горле, и стало лишь хуже, когда Джесс сглотнул. Это была не обжигающая вонь греческого огня, хотя именно его Джесс и боялся. Нет, это было что-то другое.
Возможно, что-то похуже. Гораздо хуже. Джесс понятия не имел, какие виды ужасной чумы и оружия архивариус хранил в своих тайниках. Да и мало кто это знал. Но в том, что все они будут смертельны, сомнений не было.
Джесс выхватил пистолет и выстрелил в замок на ящике, разбив тот, а затем просунул палец в пробитую щель и потянул со всей силы, пока наконец не послышался щелчок. К этому моменту Джесс уже стоял на коленях, но не помнил, когда упал. Вкус в горле и запах его путали. Что он делал? Зачем ему открывать ящики?
«Бумаги. Взять бумаги».
Джесс неуклюже стиснул пальцами толстенную охапку и попытался встать. Но не смог. Глаза жгло. Горло онемело и ныло. Дышать удавалось с трудом. Куда проще будет остаться тут, куда проще просто… подождать.
Кто-то кричал его имя. «Ты должен двигаться», – сказал он себе, однако тело по ощущениям походило на незнакомую куклу. Джесс не мог вспомнить, как двигаться, однако он медленно, мучительно свернулся пополам и прижался лицом к мягкому ковру. Воздух здесь был чистым, и Джесс сделал несколько маленьких вдохов, точно умирающая на берегу рыба.
Голоса доносились со стороны двери. Джесс пополз в том направлении. Туман непреклонно напирал на его спину и был тяжелым, таким тяжелым, что Джесс чувствовал его как стальную стену, прижатую к своей спине и давящую сверху, отчего продолжать двигаться было слишком сложно.
Он задыхался в этом тумане. Туман наполнял его горло, словно цемент.
«Я умираю», – подумал он. Ощутил панику, однако приглушенную и далекую. Джесс заставил себя проползти еще жалкие несколько сантиметров. Этого было недостаточно.
А потом чьи-то руки внезапно и резко дернули его на себя, и Джессу показалось, что он летит по воздуху и безвольно падает, тяжело дыша, отплевываясь, а на губах у него гадкая пена. «Я бешеная собака». При мысли об этом он чуть было не засмеялся, но в следующий миг желудок взбунтовался, и Джесс свернулся, снова силясь сделать вдох. И не мог без судороги в горле. Кто-то силой распахнул ему рот и вылил в глотку что-то, что очень жгло; Джесс выплюнул. Этот кто-то повторил. На этот раз субстанция разодрала горло и все на своем пути до желудка. До четвертого глотка Джесс был уверен, что это ликер, а потом внезапно понял, что это просто вода. Обыкновенная вода. Чистый воздух вновь окутал его разум кислородом, и теперь Джесс снова мог соображать, пусть и заторможенно. – Безмозглый ты дурак! – Походило на Дарио, но голос был какой-то до странности неуверенный. Когда Джесс перекатился на спину, то увидел, что Дарио склонился перед ним на коленях и держит кувшин с водой, который теперь почти опустел. Руки молодого человека дрожали вместе со стеклянным сосудом. Дарио отставил кувшин, не прокомментировав свою дрожь. – Ты хоть понимаешь, как близок ты был к смерти? Понимаешь?
«О. Кабинет архивариуса». Джесс же вернулся за бумагами. Они все еще у него? Он поднял руки. Нет. Не у него. Джесс почувствовал, как его затягивает пучина отчаяния, и сильный спазм кашля захлестнул его волной, отчего на губах опять выступила ядовитая зеленая пена. Голова гудела. Все мышцы болели. Джесса всего трясло в треморе конвульсий.
У него не получилось.
– Простите, – прошептал Джесс. – Бумаги. Потерял.
– Не потерял, – сказал Вульф. – Ты их удержал. Как-то.
Джесс поднял голову, когда мышцы наконец расслабились. Профессор раскладывал документы на столе, который раньше принадлежал Нексе, и внимательно изучал их. Выглядел он бледным. Бусины пота скатывались по его лицу, но напряженность на его лице было ни с чем не спутать. И облегчение. – Ты их нашел, – сказал Вульф и глянул на Джесса с Дарио. – Спасибо. Вам обоим.
– Хотя бы скажите мне, что это стоило того, – огрызнулся Дарио. – Потому что у вас чуть не появился еще один мертвый Брайтвелл, и за это бы пришлось объясняться!
Вульф замер, выражение его лица стало отсутствующим. Джесс вспомнил секунду спустя – на этот раз всего секунда задержки, которая затем сменилась быстрой болезненной вспышкой осознания, – что его брат мертв.
Он плохо слышал, как Вульф произнес:
– Я об этом осведомлен, Сантьяго.
– А если бы он умер, добывая бумаги, и оказалось бы, что там у архивариуса список покупок? Думайте, профессор. Ваше упрямство однажды нас всех погубит, если вы не будете думать!
«Дарио… на моей стороне?» – Джесс не понимал, как на это реагировать. А потом ему стало чуточку стыдно за такое удивление. Всего чуточку.
– Нам пора уходить, – сказал Вульф и снова собрал бумаги. – Шрайберу они пригодятся.
Джесс снова сплюнул порцию грязной пены зеленоватого оттенка. Кажется, он не мог нормально даже одного вздоха сделать, чтоб не плеваться.
– Что в них? – сумел поинтересоваться он. – В документах.
Это привлекло внимание обоих. Джесс вытер рот и сел. Кашель от этого усилился, но пены стало меньше. Собственные легкие казались Джессу набитыми ватой, но, по крайней мере, теперь он мог дышать.
– Это документация об оборонительных мерах гавани, – сказал Вульф. – И информация о процессе их активации. Это секрет, хранимый архивариусами на протяжении тысяч лет, и он нам сейчас отчаянно необходим. – После короткой паузы он сказал: – Это твоя заслуга, Джесс.
– Спасибо. – Джесс вытянул руку, и Дарио покачал головой.
– Оставайся сидеть, – сказал он. – Пока не сможешь встать самостоятельно. Ты чуть не захлебнулся в собственной рвоте, дурак.
– Кто меня вытащил? – спросил Джесс и сделал паузу из-за очередного приступа кашля. – Ты?
Дарио покачал головой и кивнул в сторону Вульфа, который скручивал бумаги в плотный свиток и засовывал во внутренний карман своей мантии.
– Я держал чертову дверь, – сказал Дарио.
– Не забудь свой меч, – сказал Джесс. Уже целых четыре слова, не закашлявшись, хотя Джесс еще чувствовал угрожающий трепет глубоко в легких.
За это он заслужил сердитый взгляд.
– Спасибо, что напомнил. Ты должен мне за новый меч. Хотя откуда у тебя достаточно гиней, чтобы заплатить за него…
Джесс покачал головой и не пытался ответить. Он берег дыхание для предстоящего усилия и с мрачной решимостью ухватился за стол Нексы, а затем подтянулся на колени. Затем на ноги. Цеплялся за опору стола в течение нескольких долгих секунд, затем он почувствовал головокружение от облегчения, когда понял, что способен самостоятельно держаться на ногах. Бег был далекой мечтой, но если он мог стоять, то сможет и ходить.
А еще Джесса не покидало чувство, что им нужно действовать без промедлений. Джесс был очень, очень близок к тому, чтобы не покинуть кабинет архивариуса живым, и теперь подумал, что велики шансы того, что прежде чем они покинут серапеум, столкнутся с новыми опасностями.
– Нам лучше бы отправиться прочь отсюда, – сказал Джесс. Шесть слов подряд. Подавил новый приступ кашля.
Вульф глянул на него с беспокойством, но в следующее мгновение снова стал тем угрюмым человеком, который когда-то встречал их класс на железнодорожном вокзале Александрии. Черный ворон в черной мантии, отстраненный и пренебрежительный.
– Что ж, хорошо, – сказал он. – Не отставай, Брайтвелл. Нам нужно найти Ника. Он должен быть где-то поблизости.
Найти Никколо Санти оказалось легкой задачей. Тот был у серапеума, стоял на нижних ступенях, где вокруг него бегала толпа, каждый в которой получал приказы и тут же уносился прочь. Его лейтенанты – подруга Джесса, Глен, среди них – терпеливо ждали, когда до них дойдет очередь. Вокруг витало ощущение спокойствия, пусть даже и в хаосе людей, толкающихся за места в очереди. Отчасти причиной тому был сам Санти, твердо стоявший в центре этой бури и обращавшийся к каждому человеку по очереди с непоколебимой уверенностью. Санти заметил Вульфа, Джесса и Дарио, когда те выходили из бокового сада, и замешкался всего на мгновение, прежде чем снова сфокусировать свое внимание на речи стоящего перед ним лейтенанта с покрытой головой. Санти ответил ей что-то, вручил Кодекс и отдал честь, приложив кулак к сердцу в сочетании с поклоном. Она ответила тем же и убежала.
Санти объявил перерыв и растолкал людей, чтобы добраться до Вульфа. Быстро обнял того и отступил, чтобы посмотреть на остальных. Каждому досталась лишь секунда внимания, а потом Санти произнес:
– Джесс? Ты плохо выглядишь. Что случилось?
– Я найду ему медика. Вот, – сказал Вульф и протянул Санти пачку бумаг. – Я изучу остальные, что собрал, посмотрю, можно ли что использовать в стратегических целях, но здесь ключевая информация об обороне гавани. Найди Шрайбера; он поможет в этом, как никто другой. Вряд ли все сразу же начнет работать, как задумано; давно, и то лишь по слухам, эти механизмы применялись.
– Боже мой, даже не думал, что мы это найдем, – сказал Санти. – Брайтвелл останется со мной, если не возражаешь. Медик у меня есть, его осмотрят. – Он долго, изучающе посмотрел на Вульфа: – А ты? Ты бледный.
– Я в порядке, – сказал Вульф. – Яда вдохнул небольшую дозу. Джесс надышался. Если ты позаботишься о его безопасности, я буду… рад. – Он сделал паузу и огляделся. Осознал что-то, кажется, только сейчас. – Разве это работа не для нового главнокомандующего?
– Для него. Старый главнокомандующий ушел в отставку. Не смотри на меня так. Кто-то должен был навести порядок. Это временно.
– Вам идет командовать, – заметил Дарио. – Может, стоит оставить должность себе.
Санти с предупреждением на него глянул.
– Вы никогда не задумывались, что не обязательно все комментировать, профессор? – спросил он.
– Ай, – сказал Дарио с усмешкой. – Дайте-ка подумать. Погодите, нет, я уже думал об этом. Не согласен. – У него были ясные глаза, он улыбался и беспечно болтал, но под всем этим скрывалось что-то хрупкое. Джесс слишком устал, чтобы задумываться об этом. Ему хотелось сесть, закрыть глаза и забыть чувство недавнего удушья. И беспомощности. – Возможно, профессор Вульф захочет подать заявку на должность архивариуса сегодня.
– Я? Вряд ли, – сказал Вульф. – У меня довольно много врагов даже среди тех, кто на нашей стороне.
Санти внезапно ухмыльнулся.
– Никто этого не забыл, – сказал Санти. – Но ты также один из самых гениальных умов города.
– Спорно. И твое мнение вряд ли можно считать непредвзятым. Мне не суждено вести людей за собой, Ник. Не говори глупости. – Он повернулся к Джессу: – Я оставлю тебя в опытных руках командира. Отдохни. Ты отлично поработал. Кстати, Ник? Постарайся, чтобы тебя не пырнули ножом в спину. Ты же понимаешь, что вокруг полно врагов, которые притворяются союзниками, верно?
– Понимаю. Поэтому я и здесь, чтобы показать всем, что мы действуем слаженно и результативно и контролируем ситуацию. Мои войска выдвигаются на защиту каждой точки, критической для обеспечения безопасности города, и еще несколько патрульных отрядов будут поддерживать порядок на жилых улицах, а специализированный элитный взвод вместе с механическими стражами будут следить за всеми подходами к стенам; русские разбили лагерь у северо-восточных ворот, и нет никаких признаков того, что они намерены двигаться дальше. Я отправил корабли с солдатами в устье гавани в качестве временной блокады. Томас, полагаю, как раз заканчивает установку луча на маяке. Я пошлю за ним и попрошу изучить информацию, которую вы принесли. Она выше моего понимания. – Санти снова сделал паузу и посмотрел прямо на Вульфа. – Давай переживем этот день, любимый. И поднимем вечером дома тост.
– Увидимся дома, – сказал Вульф. – До тех пор береги себя.
– И ты.
Это, подумал Джесс, была именно та любовь, какую он хотел видеть в своей жизни: любовь на равных. Верная и добрая. Пока он не был уверен, что нашел такую. Однако увиденное вдохновляло.
От этого мысли Джесса понеслись в сторону Морган, и он сказал:
– Капитан? – Вопрос снова привлек внимание Санти. – Скрыватели могут помочь вам передавать информацию куда эффективнее.
– Да, Джесс, я уже с этим разобрался. Писец заносит все приказы в протоколы, а оттуда они передаются офицерам, которые за них отвечают.
Только в этот момент Джесс понял, что статуя со скрещенными ногами, что сидит на пьедестале рядом с ними, вовсе не декоративная. На самом деле она была механизированная и держала в одной руке металлическую пластину, а в другой – металлическое перо, которым записывала слова на этой самой пластине, и те исчезали, отправляясь – как предполагал Джесс – в Архивы, откуда уже Кодекс их скопирует и передаст тем, кому нужно. Все приказы будут закодированы личной печатью Санти… или, догадывался Джесс, печатью командующего армией, чьи обязанности Санти ныне выполнял. Писца, должно быть, настроили на голос Санти, потому что тот записывал все беседы… включая и эту.
– Ой, – сказал Джесс и на секунду почувствовал себя идиотом. «Ну разумеется, Санти обо всем позаботился. Сколько того тумана ты вдохнул, идиот?» Последнее, чего Джесс хотел, – это выглядеть слабым в глазах капитана. – Прошу прощения. Чем прикажете заняться, сэр?
– В кабинет медика. Немедленно. Выглядишь так, будто вот-вот упадешь.
Джесс отдал честь, приложив кулак к сердцу.
– Иду, сэр.
– В карету, – сказал Санти. – С туманом, которым ты надышался, шутки плохи.
Санти уже поднял руку, и один из лейтенантов – Глен Уотен, высокая, уверенная в себе и выглядящая непобедимой в своей униформе, – поспешила к нему. Она терпеливо остановилась, скрестив руки за спиной и уставившись на капитана. Их подруга была дисциплинированной, настолько дисциплинированной, что даже не взглянула на Джесса.
– Уотен, – сказал Санти, – найди Джессу экипировку и сопроводи к медику, а потом в часть, чтобы он оделся в надлежащую форму. Приведи обратно сюда, если медики сочтут его готовым к работе. По пути нигде не останавливайтесь.
– Есть, сэр. – Взгляд Глен метнулся в сторону Джесса, потом переместился обратно на капитана. – Значит, Брайтвелл возвращается в наши ряды?
– Зависит от того, что нам сегодня потребуется сделать. Ситуация быстро меняется, так как впервые в истории Великой библиотеки у нас нет избранного руководителя. В наших водах стоят иностранные военные силы, а иностранные армии у наших границ. И если мы не защитим себя, нас разорвут на части другие государства. – Санти сделал паузу, словно обдумывая что-то, что ему не совсем нравилось. – Брайтвелл. Как только получишь разрешение и экипировку, найдите дочь Красного Ибрагима, Аниту. Она нам понадобится.
– Вы хотите работать с контрабандистами и преступниками?
– Не думаю, что у нас большой выбор, – сказал тот. – Сможешь ее найти?
– Могу заставить ее найти меня, – сказал Джесс. Он представил лицо Аниты, а следом в сознании всплыл призрак брата. – Кто-нибудь сообщил моему отцу насчет Брендана? – Это, конечно, была его обязанность, но он не хотел ее выполнять. Не мог заставить себя написать нужное письмо.
– Профессор Вульф отправил послание, пока ты отдыхал, – сказал Санти. – Он чувствует ответственность за вас обоих. – Это не его ответственность, но я его поблагодарю, – сказал Джесс. – Даже лучше, что все сообщил он. – «Потому что па обвинит во всем меня», – подумал Джесс.
Он знал своего отца. Брендан был наследником и любимчиком. Джесс был запасным вариантом. «Конечно, он обвинит меня». Но все это неважно. Джесс сомневался, что отец станет вываливать на него свои эмоции, будь то печаль или гнев. Будет лишь молчаливая ярость, спрятанная во взгляде, повернутой к Джессу спине, нарочитых упоминаниях о том, как бы поступил Брендан. Порой па обращался в поток истинной, всепоглощающей злости, но по большей части он даровал смерть, медленно оставляя на твоем сердце сотни порезов.
Так что именно это Джесса и ждало, как он полагал.
Глен терпеливо ждала, однако теперь сделала шаг вперед и сказала:
– Готов идти?
Выбора, на самом-то деле, не было. И Джесс был рад, что его ждет поездка.
Медик был шокирован тем, что Джесс до сих пор жив. До этого момента Джесс не верил, что ему удалось обмануть смерть, но, если судить по выражению лица пожилого мужчины, он и впрямь совершил чудо.
– Вот, – сказал медик и надел Джессу на лицо какую-то маску; с двух сторон у той были маленькие символы, некие алхимические знаки, которых Джесс не узнал. Однако они означали, что маску активировали скрыватели. – Дыши как можно глубже. Нужно очистить твои легкие от яда, насколько это возможно. – Джессу с трудом удавалось вдыхать то, что испускала маска; это был своего рода газ с едва различимой горечью, однако жег изнутри. Джесс последовал указаниям и вдохнул столько, сколько смог, прежде чем его захлестнул приступ кашля, заставив все выплюнуть; на губах снова выступила пена, и медик быстро стер ее, смахнув в банку для дальнейших исследований, как решил Джесс. – Продолжай дышать, – сказал мужчина. – Потребуется как минимум час, прежде чем ты сможешь идти по своим делам, но не торопись.
Джесс стянул маску, чтобы сказать:
– Вы же в курсе, что мы находимся в разгаре революции, так?
– Мне все равно. Это не меняет твоей ситуации.
– А что у меня за ситуация?
Джесс закашлялся, приступ получился почти неподконтрольным; он согнулся пополам, с трудом пытаясь дышать, и медик сделал ему какой-то укол. Джесс ощутил, как тот жжет, но даже не дернулся, потому что все силы ушли на то, чтобы сделать вдох. Что бы это ни было, впрочем, оно сработало. Горло и легкие Джесса расслабились, и он снова сумел сделать вдох и выдох. Почти так же непринужденно, как и прежде.
– Спасибо.
– Не благодари меня, – сказал мужчина. Выглядел он угрюмым. – Укол придаст сил на какое-то время, но потом эффект пройдет. Лечебная маска поможет в какой-то мере, но чем больше будешь на нее полагаться, тем меньше от нее будет пользы. Следующие несколько дней не напрягайся. Если пренебрежешь отдыхом, последствия могут оказаться смертельными. – Шутите, – сказал Джесс. Медик ничего не ответил. – Не шутите.
– Тебе повезло, что ты все еще жив. Врать не буду: я понятия не имею, восстановишься ты или нет. Если да, то даже не могу сказать, как все это скажется на тебе в долгосрочной перспективе. Знатной гадости ты надышался. Большинство бы умерло в считаные минуты.
– Повезло же мне, – сказал Джесс.
Он ощущал себя опустошенным. Конечно, он калечился и прежде, причем так сильно, что думал, что погибнет. Однако существует огромная разница между выстрелом или ударом, от которого можно оправиться, и мыслью о том, что ты не сможешь дышать. Это был ужас, которого Джесс никогда даже не представлял. «Будто тонешь каждую минуту». Он никогда не боялся травм.
Однако этого он боялся.
Медик оставил Джесса с лечебной маской, в которую он законопослушно дышал, кашлял и снова дышал. Спустя полчаса дышать стало легче, боль отступила. Через час Джесс почти почувствовал себя прежним собой. Почти. Он взял с собой маску, которую медик ему вручил, когда пришло время уходить, и пообещал, что будет ей пользоваться и вернется за другими лекарствами, а также чтоб понаблюдать за его процессом выздоровления.
Глен ждала. Джесса это не удивило, как не удивило и то, какой нетерпеливой она выглядела. Последнее, о чем она мечтала, как подозревал Джесс, – это быть его сторожевой собакой. Глен могла бы заниматься важными делами, уверен был Джесс. А вместо них она тратила свое время на то, чтобы присматривать за Джессом.
Ему хотелось все ей объяснить. Однако мысль об этом показалась даже хуже того, чтобы киснуть в одиночестве. Глен не терпела слабости.
– Прости, – сказал ей Джесс, когда они вышли из медкабинета и сели в другую карету, которая повезла их в военную часть. – Понимаю, задание тебе досталось дермовое.
– О, так и есть, – согласилась она и посмотрела на Джесса так, что он не смог понять, что ее взгляд значит. – Что ты с собой сделал, Брайтвелл?
– Я опять Брайтвелл? Мне казалось, у нас намечался прогресс, Глен.
– Ты сейчас мой подчиненный. Так что возвращаемся к Брайтвеллу. И я для тебя лейтенант Уотен.
– Лейтенант!
Она пожала плечами.
– Назначили. Уверена, меня снова понизят, как только кризис минует.
Джесс в этом сомневался. Глен была одной из немногих людей, которых Джесс знал, которые были рождены, чтобы быть солдатами, и кто с легкостью принимал на себя сложности и обязанности.
– Поздравляю.
Глен кивнула.
– Возвращаемся к моему вопросу, – сказала она. – Что стряслось?
Джесс ей рассказал. Она внимательно выслушала, поинтересовалась насчет тумана с аналитической точки зрения человека, который занимается оружием, и Джесс ответил подробно, как только мог. Глен задумалась на несколько мгновений, а потом сказала:
– Я знаю, что ядовитые газы были в числе изобретений, которые скрывали в Черных архивах. Некоторые действуют на нервную систему, некоторые убивают почти мгновенно. Некоторые удушают. Судя по твоему рассказу, думаю, ты столкнулся именно с таким. Тебе повезло, что ты выжил.
– Мне повезло, что Вульф и Дарио были рядом, чтобы меня спасти, – сказал Джесс. – Я сдался. У меня бы не получилось выбраться без них. – Когда Джесс произнес эти слова, то вдруг понял, что это правда. Он был обязан жизнью им обоим.
От этого Джесс почувствовал себя слабаком, и ему стало противно от самого себя.
Повернув голову к Глен и внимательно посмотрев на нее, он сказал:
– Ты, похоже, много об этом знаешь. Про газы было написано в одной из книг, что мы спасли из Черных архивов?
– Это было в Черных архивах, – сказала она. – Но я оставила ту книгу. Подумала, будет лучше, если никто о ней не узнает. Должно быть, она сгорела.
– Хорошо, – сказал Джесс. – Может, архивариусы были правы: некоторые знания слишком опасны, чтобы их распространять.
– Еретик.
– Это ты решила не спасать те знания.
Она вздохнула:
– Да. Но давай оставим это между нами, ладно?
Возвращение в военную часть показалось Джессу визитом в прошлое. Миновало не так много времени с тех пор, как он впервые вошел в эти ворота и стал солдатом, однако тогда он был другим человеком. Человеком, который оплакивал Томаса, а потом планировал его спасение из ловушки, в которой тот оказался. Но Джесс никогда и подумать не мог, что его поступки создадут волну хаоса и сопротивления, которые вспыхнут здесь, в Александрии, и заставят самого могущественного человека во всем мире спасаться бегством.
Странно, что все так резко вышло из-под контроля, когда Джесс всего лишь хотел помочь другу.
Военная часть, однако, по-прежнему странным образом напоминала дом, хотя Джесс и провел здесь не так уж много времени. Он уставился на сверкающую механизированную статую спартанца, когда они с Глен прошли ее; голова статуи повернула голову им вслед, чтобы установить их личности, а потом вернулась к своему извечному дозору.
Они шли медленно из уважения к легким Джесса; Джесса одолевало нетерпение, но он не мог позволить себе спешить. Ему следовало об этом помнить и не чувствовать себя так, будто он мешает Глен жить.
Однако он и правда мешал ей жить. Джесс ощущал это по напряжению в ее теле, как у тигра, готового к побегу. Попытался идти быстрее. Из-за этого в легких что-то заныло почти что мгновенно, и Джесс почувствовал, как пораженные ткани начали опухать.
Снова зашагал медленнее.
Глен покосилась на него:
– С тобой все в порядке?
Джесс кивнул и не стал пытаться что-то объяснять.
Сейчас почти вся военная часть пустовала, и чистые, отполированные залы разносили эхо их шагов во все стороны. Впервые Джесс задумался о том, что сделали с его комнатой. Он указал на дверь:
– Мои вещи все еще там?
Не то чтобы у него было много вещей. Когда растешь так, как рос Джесс, учишься тому, что в любой момент придется все бросить, если о тебе вспомнит закон.
– Прости. Твою комнату отдали другому солдату. Твои вещи сложили в коробки и отправили обратно отцу. Мы подберем тебе одежду из общих запасов.
– Мне нравилась та комната, – сказал Джесс. – Свет хороший.
– Собираешь и дальше быть солдатом? После всего этого? – спросила у него Глен. Вполне резонный вопрос, ответ на который Джесс честно не знал. Когда он засомневался, Глен повернула к нему голову. Ее взгляд был поистине тяжелым. Должно быть, она научилась этому у Санти. – Если ты собираешься думать над ответом, то это значит нет. Ты же понимаешь.
– Да, – сказал он. – Понимаю. Но кем тогда мне быть, если не солдатом?
– А чем ты хочешь заниматься?
– Не знаю. Чем-нибудь полезным.
– Джесс. Твоя жизнь не обязана быть просто полезной, – сказала Глен. – Ты имеешь право иметь цель. Мечтать о чем-то.
Джесс собрался было возмутиться, сказав, что он всегда следовал зову сердца… но это было не совсем правдой. Он рос, зная, что от него чего-то ожидают, и он старался оправдать те ожидания всеми силами. Бунтовал, когда не удавалось. Однако всю свою жизнь он действовал, реагируя на что-то: на отца. Своего брата. Вульфа. Саму Великую библиотеку.
Но кем же он был на самом деле? У него имелись навыки, однако он знал, что настоящей цели у него нет. Глен четко видела, кем хочет быть. Как и Томас. Халила. Даже Дарио в каком-то смысле.
«Я, скорее, как Морган, – подумал он. – Она не упускала ни единой возможности сбежать от своей судьбы. Как и я». – Тебе стоит задуматься над тем, чтобы стать воспитателем, – сказал Джесс.
– Да пошел ты, Брайтвелл.
Они подошли к простеньким двойным дверям, на которых были выгравированы позолоченные старые египетские иероглифы, а под ними перевод на греческом: «Общее хранилище». Глен толкнула дверь, и они вошли на склад, по своим масштабам один из самых огромных из всех, которые Джессу приходилось видеть: стеллажи тянулись вверх на три этажа, и все было расставлено в идеальном порядке. На всех ящиках и коробках были аккуратные этикетки. Одежда лежала чистыми стопками. Глен не мешкала ни на миг; она тут же направилась к полке, где хранилась солдатская форма, и быстро все начала осматривать, пока не нашла что искала. Вытащила защитный жилет, нижнее белье, штаны, носки, ботинки и пояс для оружия, а затем открыла оружейный шкаф в конце зала и достала оттуда солдатские винтовку и нож. Глен передала все это Джессу и указала на лавочку в углу.
– Откуда ты знаешь, какой у меня размер? – поинтересовался у нее Джесс.
– Брайтвелл, я теперь твой лейтенант. Я знаю все.
Джесс заметил блеск в ее глазах и улыбку, коснувшуюся уголков ее губ. Он широко ухмыльнулся в ответ, что вряд ли соответствовало протоколу, а когда развернулся, Глен дала пинок под зад, чтобы заставить ускориться. Что ж, хоть Глен не собиралась нянчиться с Джессом, как с разбитой вазой.
Джесс быстро переоделся, почувствовав себя беззащитным и замерзшим в огромном зале, пока разбирал вещи. Глен, разумеется, не ошиблась с размерами ни в чем, даже отыскала нужные ботинки, которые подошли так хорошо, будто были сделаны на заказ. Он осмотрел себя с ног до головы в зеркале, и собственное отражение на миг испугало.
На него смотрел Брендан. А потом в зеркале вдруг опять был только Джесс, бледный и болезненный, обыкновенный солдат в идеальной по фигуре форме, с эмблемами Великой библиотеки, которые поблескивали на воротнике и манжетах.
Джесс застегнул пояс для оружия и засунул в кобуру уже имеющийся пистолет. На поясе было несколько запасных патронов. Джесс по наитию их сосчитал; все десять. Точно, как и полагалось.
– Хватит собой любоваться, пошли, – сказала Глен. – Если только не хочешь, чтоб я тебя здесь бросила.
Джесс не понял, всерьез ли говорила Глен или же просто хотела поторопить. Когда дело касалось Глен, вообще было сложно определить. За последние несколько месяцев она стала высокой и симпатичной юной женщиной; когда Джесс встретил ее впервые, Глен будто было неловко и неуютно в собственном теле, однако кое-что вовсе не изменилось: ее верность армии. Глен была безупречным солдатом. И Джесс понимал, что ему до нее никогда не дорасти.
Однако смотреть на ее прогресс было приятно, несмотря ни на что.
Джесс подошел, и Глен еще раз его внимательно осмотрела. – Встань прямо, – сказала она. – Будучи в этой униформе, ты не можешь позволять себе сутулиться, Брайтвелл. – Так точно, лейтенант, – сказал он и отдал честь.
Без издевки. Попытался держаться гордо, и, должно быть, вышло, потому что Глен кивнула в ответ. Однако потом она замерла и встретила его взгляд.
– Полагаю, мне следует это сказать. Сочувствую насчет Брендана, – сказала она. – Мне он не нравился, но я знаю, что ты его любил. Не вини себя за его смерть. Сказать честно, я сомневаюсь, что он бы винил себя за твою.
Джессу хотелось защитить Брендана, однако Глен была права; брат обычно не тратил время на самобичевание, когда что-то шло не по плану, Брендан умел быть прагматичным так, как самому Джессу и не снилось. Так что он лишь сказал:
– Спасибо. Должно быть, больно было такое сказать.
– Даже не представляешь, – отозвалась Глен. – Скажешь кому, что я тебе посочувствовала, и я вытащу твою печенку через глотку.
– И я тебя люблю, – сказал Джесс, причем достаточно тихо, чтобы Глен могла его проигнорировать, если бы захотела. Глен замерла, когда пошла прочь, но так и не обернулась. – Рада, что ты все еще с нами, – пробормотала она так же тихо. – Пошли.
Джесс повесил винтовку на плечо и отправился следом за своим лейтенантом.
Патрульные остановили их на пути из военной части и проверили их библиотечные браслеты. За безопасностью нынче следили строго; Джесс схватил за руку сержанта, отвечающего за охрану, и сказал:
– Выставьте стражу на складах. Обращайте особое внимание на тех, кто берет дополнительную форму.
Глен использовала свой значок, чтобы отпереть оружейные шкафы, однако за обмундированием никто особо не присматривал.
Сержант нахмурился, но затем кивнул. Он прекрасно понял, что имеет в виду Джесс; у них было предостаточно проблем и без потенциальных диверсантов, расхаживающих в форме библиотечных стражников и пробирающихся в легкодоступные места.
«Как те, что есть в Архивах», – подумал Джесс, и его пробрал озноб. Он поспешил за Глен.
– Лейтенант, – сказал он. – Архивы…
– Да, – ответила Глен. – Мне доложили, что уже разработан план по обеспечению безопасности Великих архивов. Они являются легкой мишенью как для поджигателей, так и для других врагов. Мы должны быть начеку. Не волнуйся, у командующего Санти все под контролем.
– Да ну? – спросил Джесс. – Я встречался со старым архивариусом. Гарантирую, он скорее бы лично сжег Великие архивы дотла, чем согласился бы потерять власть. И мы знаем, что у него должны быть верные приспешники, которые все еще на него работают. Пока мы до него не доберемся, нет никакой безопасности.
– Я передам твои слова.
– Обещаешь?
– Да, – сказала Глен, и Джесс ей поверил.
Хотя и было очевидно, что она не особо-то верит в идею о том, что кто-то, кто провел жизнь в Великой библиотеке, может сотворить непостижимое: уничтожить книги. Даже несмотря на то что Глен своими глазами видела, как канули в небытие Черные архивы, она все равно не могла осмыслить подобную ересь.
Джесс мог. Архивариус был тем человеком, который наверняка предпочел бы убить собственную семью, чем позволить им его отвергнуть. И он бы уничтожил сердце библиотеки просто всем назло, если бы почувствовал, что может проиграть.
– Ну хорошо. Тогда мы принимаемся за следующее дело. Поиски Аниты.
Глен задумчиво, скептично на него посмотрела:
– Ты уверен, что готов к работе?
– Задавать вопросы? Не особо-то тяжкий труд.
– Ты бледный, – сказала она. – И если честно, выглядишь так, будто можешь свалиться, если ветер чуть сильнее подует.
У Джесса все болело, он не мог с этим спорить. И ему очень хотелось заявить, что он слишком слаб, чтобы двигаться вперед. Однако сегодняшний день был неподходящим для того, чтобы себя жалеть, и поэтому он лишь покачал головой.
– Со мной все будет в порядке, – сказал он. – Медик дал мне лечебную маску, чтобы восстановить легкие. Отдохну, когда мы со всем разберемся. У Аниты есть глаза и уши всюду в этом городе. Если кто-то и может помочь нам разыскать архивариуса и его союзников, то это она.
– Если согласится.
– Согласится.
– С чего это? – спросила Глен. – Полагаю, хаос среди ее врагов ей на руку.
Бизнес Аниты заключался в том, чтобы красть, копировать и тайно продавать книги. И да, нынешняя ситуация дарила ей невероятные возможности, которые в жизни выпадают лишь раз, однако и спокойный, предсказуемый город для ее бизнеса был необходим.
– Анита практична, – сказал Джесс и пожал плечами. – Она поможет нам, потому что знает, что мы лучше, чем прежнее руководство. А еще потому, что это ее шанс получить благосклонность и выгоду.
Глен выглядела возмущенной тем, что придется быть обязанной контрабандистам, но не настолько, насколько была бы, когда Джесс ее встретил впервые; она смирилась с тем, что за всем запрещенным скрывается бесконечный поток людей, готовых обслуживать тех, кто все еще жаждет это запрещенное заполучить. И контролировать этих людей было гораздо удобнее, чем тщетно пытаться полностью ликвидировать предложение на рынке, не уничтожив при этом и спрос.
– Ладно. С чего начнем?
Теперь они были за воротами военной части, на холме, с которого открывался вид на гавань и город внизу. Это была хорошая обзорная площадка, почти на уровне трех основных достопримечательностей: маяка, серапеума, Железной башни. Отсюда хороший командир мог видеть все подходы к городу и все укрепления, а также большую часть закрытых городских ворот. Санти направится именно сюда, как только закончит раздавать приказы у пирамиды.
Обратный путь в серапеум обещал быть чертовски долгим, и, глядя на дорогу, Джесс почувствовал волну слабости.
Он указал в сторону доков. С этим путешествием он мог справиться, подумал Джесс.
Глен нахмурилась:
– Почему доки? Сегодня никто не работает. Корабли не заходят.
– Именно поэтому. Ее люди будут отдыхать и выпивать, и именно там они будут себя чувствовать наиболее комфортно. А еще там они будут чувствовать себя в безопасности. Так что там к ним подойти будет проще всего. – «Надеюсь». Потому что люди Аниты достались ей по наследству… а до этого были верны Красному Ибрагиму, но она убила собственного отца. Прямо сейчас Джесс не был уверен, кто кому верен. Если кто-нибудь пустил слух о том, что Анита убила Красного Ибрагима, чтобы защитить парочку дурных Брайтвеллов… ситуация была бы опасная.
Джесс направился к дороге, которая вела вниз с холма. Глен схватила его за руку.
– Нет, – сказала она. – Транспорт как раз отправляется. Мы поедем.
– Я могу идти.
– Прибереги силы.
Она была права: из-за ворот как раз выезжала военная карета, которая остановилась, когда Глен помахала. Джесс забрался в салон с неподдельным, постыдным облегчением. Солдаты, что ехали внутри, молчали и выглядели мрачно; Джесс кивком поздоровался со всеми, кого узнал, но никто ничего ему не сказал. Глен дала знак водителю, чтобы тот высадил их на перекрестке дорог, который вел к разным докам, к маяку и за поворот к центру города; она не стала помогать Джессу выбираться наружу, и Джесс был благодарен за доверие. Ему было не настолько плохо. Пока что.
Александрийские доки – как и большинство доков по всему миру – не были предназначены для обычных туристов. Они были тем единственным местом в городе, которое редко посещали профессора, а солдаты заглядывали сюда только по делу, так что менее законопослушные элементы общества, особенно контрабандисты и воры, чувствовали себя здесь как дома. Корабли, стоящие сейчас на якорях в гавани, являлись ярким напоминанием о том, насколько на самом деле обширными были владения Великой библиотеки… торговые суда с красными парусами из Китая, массивные многопалубные суда с носами в виде драконьих голов из холодных далей Скандинавии. Изящные римские корабли терлись корпусами о корабли, прибывшие из Турции, России и Португалии, а судна островных государств Карибского бассейна – с кораблями из континентов Северной и Южной Америки. Столько мореплавательных и торговых стран, сколько есть в мире, ведут здесь свой бизнес… или вели. Теперь все они оказались в ловушке в гавани, ожидая исхода самой опасной игры, в какую когда-либо играла Великая библиотека. Скучали. И боялись. Плохое сочетание.
Солдат вокруг, разумеется, тоже было немало. Они следили за порядком, однако все равно все знали, что в бары, таверны и бордели те не захаживали.
Джесс направился к ближайшему самому захолустному бару, какой только заметил. У того даже названия не было, лишь старая деревянная вывеска, болтающаяся на двух крючках, на которой была нарисована одна-единственная кружка с пузырящейся пеной. Эффектно. На этом языке говорил каждый, пусть даже и не все принимали в подобном общении участие. Джесс помнил это место. Он находил тут людей Красного Ибрагима уже не единожды.
Глен остановила Джесса, схватив рукой за плечо, в нескольких шагах от двери.
– Не забывай, что ты идешь туда не как Брайтвелл. Ты в солдатской униформе. Это большая разница. – Таким образом Глен сразу намекала на то, что нужно глядеть в оба и не опозорить армию, и Джесс кивнул.
– Оставайся здесь, – сказал он ей. – Я не шучу. Уже достаточно того, что я пришел в таком виде. А ты выглядишь официально и недовольно, при виде тебя все труды будут насмарку.
– Пять минут, – сказала она.
– Через пять минут я либо добьюсь того, за чем пришел, либо мое тело вышвырнут наружу, и ты все равно ничего не добьешься, ворвавшись внутрь, – сказал Джесс. – Вернусь, когда сделаю дело. Доверься мне. Я эти места знаю.
Джесс и впрямь знал, однако не был уверен, как воспримут его появление сейчас. И все равно ничего не оставалось, как заняться делом.
Никто, кажется, не заметил и не придал значения тому, что Джесс зашел и протиснулся сквозь толпу. Как и ожидалось, народу было много, и от такой тесноты внутри стояла жара; пахло в зале смесью пота, перебродившего алкоголя и резкого аромата сильно приправленного мяса, готовящегося где-то на кухне. Тут располагались столы, но все были до отказа забиты мужчинами и женщинами, сидевшими на скамейках, а звон стекла и металла походил на сильный дождь, бьющий каплями по крыше. За барной стойкой впереди трудилось не менее пяти человек, и все они выглядели разгоряченными и переутомленными; Джесс старался избегать давки и двигался между столиками. Никто не встречался с ним взглядом. Он услышал тихую ворчливую беседу группки африканских моряков; Джесс не говорил на их языке, но предположил, что они возмущены тем, что их держат здесь, в гавани, из-за неприятностей, к которым они не имеют никакого отношения. – Крепкие же у тебя нервы.
Этот прямой комментарий Джессу бросил грек – и, если судить по его внешнему виду, капитан, – который осушил последнюю кружку из тех, которые, несомненно, уже можно было выставлять в ряд. У мужчины были длинный бледный шрам через все его загорелое лицо и пузо размером с винную бочку. Руки он сложил на столе.
– Лишь нервы? – отозвался Джесс. Грек явно разговаривал с ним, так что невежливо было не ответить. – Хочется верить, что не только нервы меня спасают.
– Тебе тут не место, мальчишка.
– И вам не место, если, конечно, заведение не ваше. А если ваше, то не стоит тогда пить то, на чем можно заработать. – Джесс говорил, просто чтобы говорить, потому что в этот момент наблюдал за руками мужчины. Он не был уверен, что тут творится, однако какие-то инстинкты невольно пробуждались внутри, какое-то воспоминание всплывало на поверхность сознания, но пока ускользало.
А потом мужчина дернул левой рукой. Три пальца согнулись, а правым указательным он дважды стукнул по столешнице. Жест выглядел странно, и вспомнил его Джесс с запозданием. Это был очень старый знак контрабандистов, который использовали шпионы и нечистые на руку люди давным-давно; Джесса научил этому знаку отец, а его люди изредка использовали жест в подобных ситуациях, чтобы передать сообщение, когда вокруг слишком много лишних глаз и ушей.
Он означал: «Осторожно».
– Армейских ублюдков тут не жалуют, – сказал грек. – Как и дураков, которые приносят в жертву наши жизни ради своих книг.
Его пальцы по-прежнему двигались. На этот раз они передали слово, которое Джесс понял не сразу. В конце концов он разобрал: «Соперник». Какой соперник? Банда? Красный Ибрагим управлял всеми бандами города, но его время прошло. Соперники появятся быстро и тут же захотят урвать себе кусок разваливающейся на части империи Красного Ибрагима. У Аниты будет куча проблем, в этом сомнений нет.
Джесс схватил за грудки пожилого пьяницу, сидящего напротив грека, и заставил того подняться на ноги, а затем вручил ему золотой александрийский гиней и толкнул в сторону бара. Сам же Джесс уселся на освободившийся стул, сложил руки на столе и сказал:
– Солдатам рады всюду в нашем городе. Вы же просто гость. Знайте свое место.
Многие теперь за ними наблюдали, но Джесс надеялся, что они видят лишь очевидное: перепивший капитан корабля оскорбляет библиотечного солдата, который воспринимает все на свой счет.
– Если затеваешь драку, лучше бы быть готовым в ней победить, – сказал капитан. Пальцами же он добавил: «Поговорим снаружи».
– О, я могу победить, – сказал Джесс. – Снаружи. Тут так тесно, что с трудом можно поднять руку для тоста, не говоря уже о том, чтобы замахнуться для хорошего удара.
– Это верно, – сказал грек. – Но если мы выйдем, я обещаю: только я вернусь назад. Тебя же кто-нибудь потащит к медикам или в Некрополь.
– Еще посмотрим, – сказал Джесс. Он поднялся на ноги и направился к задней двери, которая едва виднелась серым пятном в дальнем углу зала. Джесс подождал, сделал несколько шагов, а затем обернулся. Грек все еще сидел. – Вы идете? – Если тебе так уж не терпится умереть. – Мужчина хлопнул кружкой по столу и воскликнул: – Купите мне кто-нибудь выпивки, пока я пересчитываю кости библиотечному рабу!
В ответ раздались одобрительные возгласы, и мужчина вразвалочку направился к задней двери. Джесс пошел впереди. Выходя наружу, он был готов к опасности, и правильно; он уловил мелькнувшее рядом движение и пригнулся, что спасло его, когда дубинка просвистела над головой и врезалась сбоку в сырую каменную стену. Джесс переместил вес с ноги на ногу и с силой сделал выпад; его ботинок попал в провисший живот и отбросил нападавшего. Недостаточно сильно, чтобы сбить человека с ног, но достаточно, чтобы дать самому Джессу преимущество. Джесс почувствовал боль, когда сделал глубокий вдох, но пришлось не обращать на это внимания и терпеть. На боль не было времени. Он уперся в стену, чтобы использовать ту как опору, оттолкнуться и нанести еще один удар, на этот раз мужчине прямо в грудь. Этот удар оказался достаточно мощным, чтобы хрустнула кость, и мужчина, ахнув, упал; дубинка выскользнула у него из рук и покатилась вниз по неровному склону. Но и сам Джесс привалился к стене позади. Его легкие жгло, и он чувствовал привкус крови. «Вероятно, это не то, что имел в виду медик, когда посоветовал мне отдохнуть». Джесс пытался мысленно пошутить, но вышло вовсе не смешно. Он не на шутку перепугался, поняв, что только что навредил себе. Снова.
Однако времени тревожиться не было. Джесс выхватил пистолет и направил дуло мужчине в голову.
– Перемирие, – сказал он, сдерживая импульс закашляться. – Я вам не враг. Я кузен. – Кузенами в бизнесе контрабандистов называли тех, кто связан с одной из самых крупных организаций. С Брайтвеллами. С Хельсинской коалицией. С Красным Ибрагимом. С тайной организацией Ли Чанг в Китае. Или Тартикофф в России. Кузены друг с другом не сражались, если дело только не касалось территории.
– Ты в солдатской униформе, кузен! – простонал мужчина. Он был крупным, перекормленным человеком с кожей цвета меди, какой обладали коренные александрийцы, и теперь потянул руку, чтобы нащупать что-то на поясе. Джесс наступил на руку мужчины, который болезненно вскрикнул в ответ. Джесс наступил сильнее.
– Хватит, – сказал Джесс. На этот раз пришлось сделать паузу, чтобы покашлять, и снова ощутить вкус крови во рту. Джесс сглотнул и заставил себя улыбнуться. – Давайте не будем переходить на личности.
– Ты сломал мне ребра!
– А ты пытался сломать мне череп, кузен, так что мы квиты.
Джесс глянул в сторону двери, когда та со скрипом отворилась, и наружу наконец вышел капитан. Тот явно был не таким пьяным, каким выглядел до этого, потому что с первого взгляда понял, что к чему, сердито покосился на мужчину на земле и покачал головой.
– Чертов дурень, – сказал капитан. – Можешь, пожалуйста, не ломать ему пальцы? Он еще пригодится.
Джесс убрал ногу и спрятал пистолет. На это требовалось самообладание, и, слава Герону, оно окупилось; здоровяк медленно поднялся на колени и пополз прочь. Капитан припал плечом к каменной стене заведения и сложил на груди руки. Он продолжал наблюдать за Джессом, и что-то в его внимательном взгляде заставляло Джесса нервничать.
– Ты выглядишь нездоровым, – заметил капитан. – Не болеешь, случайно?
– Просто устал разбираться с идиотами, – огрызнулся Джесс. – Я ищу Красную Леди.
Кустистые брови капитана взмыли вверх.
– О. Девчонку.
– Лучше не говорите такие слова громко. Ей может не понравиться.
– У нее полно других проблем, – сказал капитан. – Когда ее отец пал, а она поддержала библиотекарей… что ж, некоторым это пришлось не по душе, и они решили, что она предает своих людей. Хаос – это самое время на прибыли. Ваша Красная Леди этого, кажется, не понимает.
– В этом мире мало вещей, которые она не понимает, – сказал Джесс. – Вам бы лучше это запомнить. Дайте ей год и окажите свою поддержку, и на земле не останется ни единого вора или контрабандиста, который посмеет пойти против нее – или вас, если вы будете на ее стороне.
– Даже твой собственный отец? Я знаю, кто ты, мальчишка. И насколько твой отец амбициозен.
Последним, кого Джесс желал сейчас обсуждать, был Каллум Брайтвелл. Даже одно упоминание отца принесло с собой глубокую, тяжелую боль, и Джессу внезапно показалось, что его руки липкие от крови брата. Снова. Джесс сглотнул и сказал:
– Мой отец уважал территорию Красного Ибрагима и также будет уважать его дочь. Иначе ему придется иметь дело со мной.
– Хм-м-м, – сказал капитан и задумчиво потер большим пальцем свой щетинистый подбородок. – Значит, ты уверен, что хочешь найти Аниту?
– Уверен.
– Тогда давай-ка заключим сделку. У нас три корабля, которые готовы к отплытию из гавани, с ценным грузом на борту. Нам нужно, чтобы корабли отчалили до того, как разразится война. Договорись об этом, и я скажу тебе, где Анита.
Джесс вытащил из-за пояска Кодекс и написал сообщение. Помешкал мгновение, дожидаясь, пока не появился рукописный ответ, а потом посмотрел на капитана.
– Нейтральные торговые судна будут выпущены в течение часа, – сказал Джесс. – Включая ваши. Никому не нужно, чтобы они мешали в разгар конфликта.
– Вот так просто?
– Да. – Джессу в этом вопросе повезло, однако он готов был поспорить, что Санти хочет видеть доки пустыми; с таким количеством пришвартованных кораблей риски несчастных случаев, пожаров, мятежей и тысяч других невзгод возрастают в разы. Лучше уж выпустить гостей до того, как начнутся проблемы. – Где она?
– Ну хорошо. Она в Храме Анубиса, – сказал он. – Соври и скажи ей, что я был ей верен, когда будешь там. И лучше бы нашим кораблям побыстрее отплыть. А если мы потеряем груз…
– То вы найдете меня и убьете самым ужасным из возможных способов, да, я знаю, – вздохнул Джесс. – Если же вы соврали мне, ждите того же.
– Я не соврал. Ты ее найдешь. Будь сегодня верен своему слову, и я подумаю над тем, чтобы поддержать девчонку в ее борьбе с соперниками.
Джесс кивнул:
– Договорились. И спасибо. Брайтвеллы будут вам должны.
– Однажды я этим воспользуюсь, – сказал капитан. – Титан Бервик к вашим услугам.
– Капитан Бервик. – Джесс легонько поклонился. – Постарайтесь не убить никого из библиотечных солдат, пока занимаетесь своим бизнесом. Если убьете, то потеряете мою благосклонность.
– Ну, теперь ты какую-то чушь несешь.
Джесс не улыбнулся.
– Я не шучу.
Он развернулся и отправился вниз по склону. Пришлось остановиться на полпути, когда он огибал здание, припасть к теплой поверхности стены и сделать тяжелый вдох. Вдоха оказалось недостаточно. Джесс был слаб, его трясло, а в груди все горело. Казалось, что его начинили горящим хлопком. Покопавшись в кармане, Джесс нашел маску и потратил несколько секунд, чтобы в ней подышать. Боль отступила, и когда он наконец завернул за угол здания, то уже чувствовал себя спокойнее и сильнее, по крайней мере, пока что.
Глен была все там же, где Джесс ее и оставил, хотя выглядела теперь воинственной и готовой к драке. Она расслабилась, когда наконец увидела его.
– Самое время. Нашел что-нибудь помимо неприятностей?
– Неприятности могут быть на руку, – сказал Джесс. – Храм Анубиса. Пошли.
Письмо Архивариуса в Изгнании, запрещено для распространения в Кодексе, заархивировано для будущего изучения.
Всем на просторах Александрийской Великой библиотеки: я призываю вас на нашу защиту.
Никогда прежде Великая библиотека не сталкивалась с подобного рода предательским восстанием, совершенным своими же членами. Как законный архивариус этого огромного и древнего института, я заявляю вам, что без вашего активного участия и непоколебимой верности Великая библиотека падет. Свет, который горел на протяжении тысячелетий, угаснет из-за мелочной, эгоистичной жадности кучки недовольных повстанцев. Мир погрузится в хаос и варварство и развалится на мелкие кусочки, которые будут грызть друг другу глотки за растерзанную плоть древнего чуда. В ваших силах предотвратить все это.
Я призываю каждый серапеум, каждого капитана на поле боя, каждого гражданина: защищайте нас. Пошлите Александрии помощь. Уничтожьте мятежников и восстановите порядок, прежде чем станет слишком поздно.
Как только любое из национальных государств высадит свои войска на берегах Александрии или пересечет ее нерушимые границы, Великая библиотека прекратит свое существование.
Будьте осторожны.
Война близко.
Война здесь.