Перед тем как отправиться в кафе, Евдокимов заехал за Анохиным.
Дверь открыла Шура.
– Проходите, пожалуйста. Он вошел в комнату.
Все там выглядело очень идиллично, только окно было наглухо занавешено черной шалью, так, как это делали во время войны, соблюдая правила затемнения.
Шура перехватила взгляд Евдокимова.
– Чудит мой, – объяснила она. – Говорит, окно будет освещено, хулиганы могут запустить камнем.
– А я за вами, – сказал Евдокимов Анохину. – Вы мне нужны.
– Надолго? – спросила Шура.
– На весь вечер, – сказал Евдокимов. – Хочу провести с ним вечер в кафе.
– Я могу обидеться, – сказала Шура. – Я ревнивая.
– Со мной можно отпустить, – сказал Евдокимов. – Вас я не приглашаю: нельзя же оставить дочку…
– Я пошутила, – сказала Шура. – Поезжайте, пожалуйста.
Он попросил Анохина одеться понаряднее. В кафе публика бывала хорошо одетая, и Анохин не должен был чем-нибудь от нее отличаться.