Стоя на крыльце, Хейли с облегчением вздохнула, увидев, как грузовичок Роберта Грейвса тянет на буксире ее «Шевроле», выруливая на подъездную дорожку. Ей уже стало намного лучше, тем не менее Норма предусмотрительно одолжила ей соломенную шляпу, чтобы укрыть голову от все еще жаркого вечернего солнца.
– Ну вот, ваша игрушка как новенькая, – сказал Грейвс, подходя к ним. – У меня ушло чуть больше времени, чем я рассчитывал, но если я вас задержал, то, надеюсь, совсем ненадолго.
– Главное – теперь можно ехать! Хорошо, что вы оказались на месте!
– Я приладил вам временный охлаждающий бачок, только на досуге поставьте фирменный – для вашей модели, его может запросто заказать любой автослесарь в ваших краях. – Увидев направлявшуюся к нему Норму, Роберт Грейвс всплеснул руками. – Насколько я понимаю, чтобы узнать, как ты поживаешь, следует просто к тебе заехать!
– Да уж, точно, – обнимая его, сказала Норма. – Я вся в домашних делах, ни одной свободной минуты.
Между тем Хейли пошла за бумажником – он лежал в сумочке, которую она оставила у дивана, – и уже из гостиной какое-то время наблюдала в окно за разговором мистера Грейвса и Нормы. Судя по словам Нормы, после смерти мужа она жила здесь одна с детьми. Вероятно, чтобы их не травмировать, она решила больше не выходить замуж.
Хейли и сама не воспринимала новых пассий своего отца. После того как матери не стало, он довольно долго ни с кем не встречался, а чуть погодя, когда у него стали появляться женщины, Хейли всегда воспринимала их в штыки. Потом он стал скрывать от нее свои мимолетные увлечения, но прошло время, и ей порой даже хотелось ему сказать, что теперь все в порядке и он может заново устраивать свою личную жизнь, потому как она уже повзрослела и избавилась от комплексов маленькой эгоистки, требовавшей, чтобы ее папа принадлежал только ей одной. Но разговоры на эту тему у них обычно не складывались. Да и о своих собственных увлечениях Хейли никогда не распространялась. Отец видел Нила всего раза два-три с тех пор, как она с ним познакомилась. У них вообще не было принято заводить подобные разговоры. Если бы не погибла мать, у Хейли с ней в этом смысле наверняка все сложилось бы по-другому.
Как и во всем остальном.
Хейли не раз задумывалась, как бы ее мать, если бы была рядом, вела себя, пока ее дочь взрослела, и потом, с девушкой-подростком, которой она стала.
Хейли уже наверняка стала бы чемпионкой и не доводила себя до болезненного состояния перед открытыми соревнованиями для новичков.
Она расплатилась с мистером Грейвсом наличными. Он сунул деньги в карман, но чека не дал. Впрочем, придираться она не стала.
Не желая мешать его беседе с Нормой, она направилась к своей машине, с облегчением вздохнув. Отец все равно ничего не поймет. Даже если в конце концов она скажет ему, что чуть не попала в аварию. Обычно он сам занимался этой машиной и должен был увидеть, что с ней есть проблемы.
Но даже если бы Хейли угодила в аварию по его вине, он все равно никогда бы в это не поверил.
Поболтав с Нормой минут десять, мистер Грейвс вернулся к своему грузовичку и отбыл восвояси.
Зазвонил телефон. Норма извинилась и ушла в гостиную. Было половина шестого вечера. Чтобы добраться до дома, Хейли понадобится часа полтора при условии, что на дороге не будет заторов. Отец вернется только завтра, но звонить Нилу ей не очень хотелось: встречаться с ним стоило лишь после того, как она придумает, что ему сказать. Можно было бы заехать прямо к Линдси, но, зная ее очень хорошо, Хейли понимала, что подруга наверняка соберет у себя вечером толпу народу. А у Хейли сейчас не было ни малейшего желания встречаться с кем бы то ни было из этой компании: она догадывалась, что они там перемывают ей кости, должно быть, еще со вчерашнего дня.
Лицо ей обдало свежим ветром, но на душе стало тоскливо, стоило ей подумать о том, что пора уезжать. К тому же она никак не могла отделаться от неприятного чувства поражения. И все же менять решение в очередной раз она не собиралась.
Скоро все станет ясно: права она или нет.
– Ну что ж, ладно, не буду вас больше отвлекать от дел, – сказала Хейли, обращаясь к Норме и глядя прямо перед собой.
Бескрайние, угрюмые, плоские равнины.
– Готовы тронуться?
– Да, пожалуй. Хотя торопиться мне особенно некуда.
– Э, вижу, тебе понравилось в нашей тихой глуши, – рассмеялась Норма.
– Может, и так. Но уже скоро я вернусь в Уичито и снова стану обычной добропорядочной горожанкой.
– А может, ты поужинаешь с нами? Мы сядем за стол не слишком поздно, сделаем барбекю, тогда не придется ехать на голодный желудок.
– Ну же, соглашайся! – воскликнула Синди, подпрыгивая перед ней.
– Нет, правда, это очень любезно, но я вам, наверное, и так надоела…
– О, так ведь я же сама тебе предлагаю! Правда, это доставит мне удовольствие, и потом, обедать с гостем всегда веселее.
– Ну пожалуйста! – взмолилась Синди и потянула ее за руку.
Хейли на мгновение задумалась, тронутая предложением Нормы разделить с ними ужин. Это была восхитительная женщина, и Хейли с удовольствием составила бы ей компанию, ведь, оставшись здесь, она могла бы отвлечься от мыслей обо всем, что обрушится на нее по возвращении домой. В конце концов, торопиться ей действительно было некуда: вечером ее никто не ждал. Кроме того, она не знала, когда еще снова увидится с Нормой, да и увидится ли вообще.
– Что ж, хорошо, тогда я остаюсь, – радостно сказала она.
– Вот и отлично! Можешь предупредить тетушку, если хочешь.
– Нет, не стоит, я ей уже сказала, что приеду поздно и ждать меня не нужно.
– Прекрасно! Тогда пошли готовить еду.
В кухне Хейли принялась разглядывать висевшие на стене открытки. Норма включила радио и поставила на стол тарелку с мясом в целлофановой упаковке.
– Ты же не прямо сейчас собираешься в дорогу, – сказала она, беря с разделочного стола бутылку вина «Зинфандель». – Так что можешь присоединиться ко мне…
Норма протянула ей бокал. Хейли немного удивилась, что такая женщина предлагает выпить несовершеннолетней.
– Я и дня не могу прожить без бокальчика красного вина. Одни говорят, оно полезно для здоровья, а другие – так недолго и спиться.
– Вот и мой отец обожает вино, он обустроил у нас дома винный погребок и иногда даже зовет меня попробовать, хотя мне еще рановато.
– О, как же тебе повезло! Я тоже подумывала устроить у себя в подвале винный погребок, но, увы, на хорошее вино у меня не хватает денег.
Они чокнулись, и Норма посмотрела в сад.
– По крайней мере, Синди нашла себе забаву в виде твоей клюшки для гольфа, – заметила она, поднося к губам бокал. – Я попросила ее быть осторожнее, ведь клюшки, должно быть, дорого стоят.
– Это клюшки моей матери, так что главная их ценность именно в этом.
– О, надо было раньше сказать, я бы ей мигом растолковала, что к чему!
– Нет, пусть играет, ничего страшного. Признаться, когда я была в ее возрасте, для меня это было что угодно, только не развлечение. Я их просто ненавидела, для меня было просто невыносимо тренироваться после школы вместо того, чтобы играть с подружками. Ладно, раз уж на то пошло, расскажу вам про будни почти профессиональной спортсменки. На самом деле я полюбила все это после того, как выиграла свой первый турнир: на меня нахлынуло какое-то необъяснимое чувство, и мать так…
– …гордилась, – сказала за нее Норма, подходя ближе. – Да и как в таких случаях не гордиться! Знаю, сама я порой слишком многого требую от Синди, но она очень быстро падает духом, а на нашем поприще тех, кому улыбается удача, можно по пальцам перечесть. Пока для нее это как игра, но она еще успеет меня поблагодарить, как-нибудь потом. Чтобы поверить в себя, ей нужно победить в конкурсе, как, в сущности, и тебе.
К ним в кухню вошел Грэм с большим мешком угля в руке. Он поставил его к стене, тоже плеснул себе вина и прислонился к газовой плите.
– Надо бы и Томми позвать, – предложил он, сделав пару глотков. – А то он все сидит, запершись в своей комнате.
– Я только и зову его, Грэм, или что, прикажешь привести его под дулом пистолета?
Грэм рассмеялся. Хейли посмотрела в его небесно-голубые глаза и, почувствовав, что зарделась, тут же отвернулась.
Вот дурочка: он уже наверняка заметил, как она смутилась! Сейчас в ее душу можно было заглянуть как в раскрытую книгу.
Грэм поставил бокал на рабочий стол, подхватил мешок с углем и понес в сад.
Время шло к семи вечера, и стало уже не так душно. Норма с Хейли устроились у шезлонгах, а Синди качалась на качелях, взмывая все выше и выше, так, что веревки скрипели. Норма наблюдала за ней с некоторой опаской, но сдерживалась и молчала. Потом взяла бутылку с вином и снова наполнила бокалы.
У Хейли на душе становилось все легче: вино и мысль о том, что не нужно ехать к тетушке, словно избавили ее от тяжкого бремени. И что ей вдруг взбрело в голову отправиться куда-то там на целую неделю!..
Они говорили с Нормой обо всем на свете: о непривычной жаре, с некоторых пор установившейся на Среднем Западе; о крушении самолета «Американ эйрлайнз», в причастности к которому кое-кто уже подозревал террористов… Потом Хейли едва ли не самым естественным образом заговорила о личном: о своих непростых отношениях с Нилом; о недавних спорах с Линдси; об отце, которого она любила, несмотря ни на что; о жизни, которую она рисовала себе после турнира; о своем желании поскорее уехать в Лос-Анджелес и побродить босой по песчаному пляжу в Санта-Монике…
Где Нил сфотографировал бы ее, увековечив так же, как восемнадцать лет назад сделал отец, запечатлев на пленке ее мать.
Норма слушала внимательно. Она была из тех людей, которые действительно умеют слушать. Возможно, потому, что она была старше Хейли: ведь ей было почти столько же лет, сколько могло быть ее матери, не попади она в ту аварию.
Спустя час они сидели в саду и ужинали по-настоящему в семейном кругу, к чему Хейли не привыкла. Норма приготовила говядину с жаренной на гриле кукурузой и запеченной в углях картошкой; она бдительно следила, чтобы Синди ела, запрещая ей класть слишком много кетчупа и майонеза, что явно раздражало Грэма, – когда мать отлучилась на кухню за водой, он бросил внушительный ломоть бекона на тарелку сестренке, и та, прыснув, мигом отправила его себе в рот.
Томми заглатывал говядину большими кусками, будто не ел несколько дней. Хейли не преминула заметить странные взгляды, которыми братья, точно заговорщики, обменивались во время обеда. Она прекрасно понимала: дело было в ней.
И это ее даже забавляло.
Мальчишки и есть мальчишки.
Норма вернулась с большущим кувшином воды, когда Синди поспешно дожевывала остатки бекона. Посмотрев на дочурку какое-то время и сообразив, в чем дело, она нежно погладила ее по голове, едва сдерживая слезы, поскольку отлично понимала, что бывает слишком строга к своей девочке, еще такой маленькой.
Опустошив свою тарелку, Грэм ушел готовиться к отъезду в город, где собирался встретиться с подружкой. За обедом Хейли чувствовала, что он чем-то озабочен. Возможно, это было как-то связано с их разговором в машине о том, что он собирается в Нью-Йорк, но так и не успел признаться в этом матери. Перед отъездом Грэм всех поцеловал. Хейли подмигнула ему и пожелала удачи. Он сразу смекнул, что она имела в виду, и подмигнул ей в ответ.
Чуть погодя Норма повела Синди укладываться спать. Хейли с тревогой смотрела, как темнеет небо. Ей не очень-то улыбалось рулить всю ночь, но до федеральной автострады отсюда было рукой подать. Однако, если отец все узнает, у него наверняка случится припадок, решила она, нервно почесав ногу сквозь джинсы.
В одной из комнат второго этажа зажегся свет. Хейли представила, как Норма укладывает дочку в постель, и подумала, а будет ли она рассказывать ей сказку перед сном. Мать Хейли иногда пела ей какую-нибудь песенку. Тогда она становилась совсем другой, не похожей на ту женщину, которой была на поле для гольфа: из нее так и лилась нежность, напрочь исчезавшая во время многочасовых тренировок.
Потом Хейли пришлось привыкнуть засыпать без колыбельных; она закрывала глаза и представляла, как в тишине, в которой она будто растворялась, звучит материнский голос; со временем она стала забывать его тембр и мало-помалу он превратился в подобное тонкой нити смутное воспоминание, которое она, однако, старалась сохранить в глубине своего сознания.
Она резко оторвалась от своих мыслей, когда заметила, что за ней наблюдает Томми.
Глаза мерцали, точно огоньки в лесу. Человечьи глаза, очень похожие на волчьи.
– Чем ты занимаешься сейчас, летом? – спросила она, отпив воды.
– Работаю в бакалейной лавке, потому что год назад бросил школу. Скукотища!
– Судя по твоей внешности, ты серьезно занимаешься спортом.
– Угу, качаю мышцы два-три раза в неделю, и потом, потаскаешь коробки весь день – волей-неволей будешь в форме.
Он откровенно, без утайки посмотрел на ее грудь. Он разглядывал ее, словно стриптизершу, покачивающуюся на сцене. А она молила Бога, чтобы Норма поскорее вернулась.
Томми вдруг резко вскочил и запустил руку ей в волосы. Хейли отпрянула и тут заметила у него на коже черного паучка.
– Их здесь полным-полно, – усмехнулся он. – Особенно этим летом.
Он раздавил паука двумя пальцами, вытер руку об траву и снова сел на стул.
– Спасибо, Томми, – проговорила Хейли, вся дрожа. – С детства ненавижу пауков – испытываю к ним чуть ли не патологическое отвращение.
– Грэм сказал, мама встретила тебя, когда ты застряла на дороге, которая ведет к старой церкви, – сказал он, положив ноги на стол. – Я тоже частенько возвращаюсь той дорогой и, как знать, может, чем и подсобил бы тебе.
Только я ни за что не села бы к тебе в машину, подумала Хейли.
– Заночуешь у нас?
– Нет, вряд ли, мне уже пора собираться в дорогу.
Зачем он ее об этом спросил?
К ним присоединилась Норма – она подала Томми знак убрать ноги со стола. Он прихватил с собой несколько приборов и, что-то бурча себе под нос, скрылся в кухне.
– Спасибо за обед, он явно пошел мне на пользу, – сказала Хейли, потирая шею. Она была довольна, что наконец-то осталась наедине с Нормой.
– Да брось, ерунда! Я уже забыла, когда мы последний раз садились все вместе за стол, потому что Грэма вечно где-то носит. Впрочем, у него такой возраст.
– Да уж, и мой отец про меня говорит то же самое.
– У тебя есть братья или сестры?
– Я единственная дочь.
– Одной-то, наверное, скучно?
– Честно говоря, я об этом никогда не думала. Может, и скучновато, да, и мне бы, конечно, хотелось иметь братишку.
Но мать рано умерла. А отец знал, что я не потерплю ребенка от другой женщины.
Они вместе убрали со стола, и Норма заварила им на кухне кофе в старом итальянском кофейнике, очень похожем на тот, которым каждое утро пользовался отец Хейли.
– Ладно, думаю, не стоит вас больше утомлять, – сказала Хейли, не выпуская чашку из рук, – а то я тут совсем разленюсь.
– Ну да, конечно. А я люблю ездить по ночам – успокаивает. Хотя, с другой стороны, такого случая у меня уже давненько не было.
Хейли допила кофе, Норма проводила ее до машины и помогла уложить в багажник чемоданы и сумку с клюшками.
– Знаешь, как выехать на федеральную автостраду? Поворачиваешь отсюда налево, проезжаешь пару километров и потом возле водокачки поворачиваешь направо. А дальше сориентируешься по указателям. Хочешь, могу нарисовать, как проехать.
– Нет, спасибо, разберусь.
– Что ж, отлично, тогда желаю тебе счастливого пути… Рада знакомству и надеюсь, на турнире ты не подкачаешь…
– Я тоже надеюсь. Во всяком случае, буду стараться изо всех сил.
– Погоди, я тут записала тебе номер моего телефона, – сказала Норма, протягивая Хейли карточку. – Непременно позвони, расскажешь, как у тебя дела.
Они тепло обнялись. Хейли открыла дверцу машины и уселась за руль.
Пристегнулась ремнем безопасности, последний раз попрощалась с Нормой, помахав ей рукой, и повернула ключ зажигания.
Но двигатель не завелся.
Удивившись, Хейли попробовала запустить его снова – безрезультатно. Потом еще раз и еще… но двигатель упорно не хотел заводиться.
В ярости она хватила кулаками по рулю.
– Что-то не так? – спросила Норма, наклонившись к ней с другой стороны окна.
– Да вот движок что-то не заводится! Ума не приложу почему, ведь мастер сказал, с машиной полный порядок!
Хейли снова и снова пыталась запустить двигатель, потом, выбившись из сил, хлопнула дверцей и, ругаясь, принялась расхаживать по дорожке туда-сюда.
Ну и дурочка! Прежде чем расплачиваться, надо было самой проверить, все ли в порядке с машиной. Вот что бывает, когда слишком доверяешь людям.
– Даже не знаю, что тебе сказать. – Норма смутилась. – На него это совсем не похоже, обычно он довольно-таки добросовестный.
– Хотелось бы вам верить, но результат налицо, – сухо заметила Хейли.
И тут же об этом пожалела: ведь Норма была тут совершенно ни при чем.
– К сожалению, сейчас, думаю, поздно кому-то звонить. У нас на третьем этаже есть гостевая комната, и, раз уж тебя не будут разыскивать, ты можешь там переночевать. Я завтра же утром позвоню Роберту и попрошу его снова заехать. А хочешь, отвезу тебя в город, в гостиницу…
Хейли повернулась к ней с неодолимым желанием разреветься. Определенно, у нее с самого начала все пошло кувырком. Невезение преследовало ее, точно тень. Уж скорее бы этот день закончился!
Она затерялась бог весть где, оказавшись далеко-далеко от своего привычного мирка.
– Ну же, идем, я покажу тебе комнату, – сказала Норма, знаком приглашая Хейли следовать за ней.
По дороге к дому ни одна из них не подняла голову и не увидела его, с самой обворожительной своей улыбкой наблюдавшего за ними из окна третьего этажа в предвкушении того, что обещала ему грядущая ночь.
Комната была хоть и маленькая, зато уютная: на стенах бледно-голубые обои, мебель светлого дерева, как и кровать. Хейли присела на матрас – он оказался жестковат, на ее вкус, но на одну ночь сойдет и такой.
– Справа по коридору ванная, – объяснила Норма, потрогав на батарею. – Захочешь принять душ, чистые полотенца в шкафу.
– Спасибо, признаться, сейчас душ мне будет очень даже кстати.
– После смерти мужа я несколько недель спала в этой комнате, – сказала Норма, задергивая шторы. – Все никак не могла зайти в спальню, которую мы с ним делили столько лет, это было выше моих сил.
– Ваш муж болел?
Норма задумчиво провела рукой по затылку.
– Нет, его убили, почти десять лет назад. Говорили – несчастный случай на охоте, все произошло в лесу, в нескольких десятков километров отсюда. Виновного так и не нашли.
– Очень вам сочувствую! – сказала Хейли, потупив взор.
– Такое случается, что тут скажешь, – только и ответила Норма.
Хейли снова спустилась на первый этаж и вернулась к машине за косметичкой и футболкой.
Сумочку она оставила на обеденном столе в гостиной, потом заглянула в кухню проведать Норму.
– Я совсем без сил, – призналась Норма, проводя тряпкой по крышке стола. – Кажется, мне пора в постель. А ты можешь посмотреть кино, если хочешь, у нас полно видеодисков.
Они еще раз обнялись, Норма пошла наверх, к себе в комнату, и Хейли немного взгрустнулось: уж очень она хотела поболтать с ней подольше.
Что теперь? Она подумала было расположиться перед телевизором, но потом все же решила подняться в свою комнату, боясь остаться в одиночестве. В конце концов, завтра надо было рано вставать. К тому же Грэм уехал, Норма легла спать, а оказаться наедине с Томми ей, честно говоря, совсем не хотелось.
Поднявшись на второй этаж, Хейли остановилась перед заключенными в рамки фотографиями Нормы с детьми. Ее внимание привлекла фотография, на которой Норма стояла перед домом вместе с коротко стриженным Грэмом, положившим голову ей на плечо. Норма держала на руках Синди, которой было, может, года два или три. На остальных снимках были Томми, Грэм и Синди в разном возрасте. Хейли подметила, что ни на одной из этих фотографий не было мужа Нормы.
Дверь прямо напротив была приоткрыта – из нее струился аромат благовоний. Хейли бесшумно проскользнула внутрь. Это наверняка была комната Грэма: как и в любой мальчишечьей комнате, там царил легкий беспорядок, высились стопки книг и виниловых пластинок, по полу была разбросана одежда. На ночном столике лежал сборник стихов Эмили Дикинсон, а рядом – несколько фотографий темноволосой девушки с аккуратной стрижкой, должно быть, Эмбер. Подруга Грэма на снимке в точности соответствовала образу, который Хейли мысленно нарисовала. Одна стена была целиком увешана черно-белыми фотографиями: безымянными портретами, промышленными ландшафтами, витринами баров… Хейли не разбиралась в фотографии, но все это складывалось перед ее глазами в одно пленительное целое.
В ванной на третьем этаже она почистила зубы, смыла макияж, проверив, закрыта ли дверь, разделась и встала под душ. Струя оказалась слабовата, но вода была теплая и, покрыв кожу, мгновенно сняла усталость. Хейли нанесла на волосы немного шампуня, повернулась и вздрогнула: ей показалось, что за душевой шторкой что-то промелькнуло. Она отдернула ее, щурясь оттого, что в глаза попала стекавшая с волос пена, и с облегчением обнаружила, что рядом никого не было. Она усмехнулась собственной глупости, ополоснула волосы и вытерлась полотенцами, которые Норма оставила для нее на батарее. Она уже собиралась направиться в гостевую, как вдруг заметила в другом конце коридора приоткрытую дверь – в проеме стоял голый по пояс Томми и подглядывал за ней. Хейли помахала ему рукой и, снова содрогнувшись, бросилась в свою комнату, решив запереться на замок.
Она подошла к окну и выглянула во двор, задержав взгляд на своей машине. Она непременно постарается уговорить отца, чтобы он купил ей самую последнюю модель, а эту оставил себе.
Не нужна ей такая рухлядь.
Хейли положила косметичку на пол и, повернувшись, вдруг заметила паука: он промчался по ковру и скрылся под кроватью. Она остолбенела. Вот что значит спать в доме, затерянном в такой глухомани. Ей никак не удавалось сомкнуть глаза – она не могла выбросить из головы ползучую тварь, затаившуюся где-то в комнате. Наконец Хейли схватила половую щетку, стоявшую в углу, опустилась на колени и принялась шуровать ею под кроватью, пытаясь выгнать оттуда паука. И ей это, хоть и не без труда, удалось, после чего она раздавила его туфлей, прежде чем он успел улизнуть и скрыться в другом укромном месте. Собрав в платок то, что осталось от паука, она выбросила все это в окно.
Хейли выключила свет и скользнула под простыни. Лежа на спине, она рассматривала тень дерева, которая простиралась по всей стене, и прислушивалась к ночным звукам, которые прокрадывались в комнату через приоткрытое окно. Хейли снова вспомнила о Норме и подумала, что ей очень повезло, когда она встретила ее. Она непременно постарается достать для Нормы билеты на свой турнир. Ведь Норма сделала ей столько добра. Там она наверняка встретит ее отца. Может, он ей понравится? В конце концов, Норма красивая и, что немаловажно, свободная. Мимолетная мысль о том, что это может закончиться чем-то серьезным, изрядно позабавила Хейли.
Она закрыла глаза, желая поскорее заснуть и пораньше отправиться домой, чтобы снова увидеться со всеми своими.
Под «всеми» она имела в виду и Нила.