Всероссийский государственный институт кинематографии имени С.А. Герасимова
Рецензенты:
доктор искусствоведения, профессор РГГУ В. С. Листов; доктор искусствоведения, профессор ВГИКа Г С. Прожико
Автор-составитель:
заведующий кафедрой режиссуры неигрового фильма, профессор ВГИКа В.П. Лисакович
После издания в 2014 году книги, посвящённой первой мастерской неигрового фильма во ВГИКе под руководством И.П. Копалина, кафедра приступила к сбору материала о второй мастерской – Арши Ованесовой и Леонида Кристи.
Строго говоря, мастерская, набор в которую состоялся в 1959 году, под таким названием никогда и не существовала. Набирала её Арша Ованесова – выпускница ВГИКа 1932 года. Была она режиссёром ярким, сыгравшим в судьбе многих очень серьёзную роль.
Создатель киножурнала «Пионерия», четверть века она регулярно работала над его становлением, автор и режиссёр многих фильмов, прослеживающих судьбы своих героев, лауреат Сталинской премии и Международной премии Мира, заслуженный деятель искусств РСФСР.
Но её авторитет определялся не званиями и титулами, а ярким талантом и душевной щедростью.
В течение десяти лет, с 1948 года, Арша Амбарцумовна читала курс документального кино в режиссёрских мастерских Г.М. Козинцева и А.П. Довженко. И не просто читала, но и подвигла в документальное кино многих студентов. Среди них Э. Рязанов, 3. Фомина, В. Катанян, Л. Дербышева, Д. Фирсова, Р. Сергиенко. Счастлив учитель, который может назвать таких мастеров своими учениками.
И вот, в 1959 году Арша Ованесова набирает свою мастерскую неигрового фильма, в которой учился и я. Поступая в мастерскую, мы понятия не имели что это такое – документальное кино. Мы пришли не со школьной скамьи, были с каким-то жизненным опытом: кто отслужил в армии, кто работал сталеваром, шахтёром. Поступить во ВГИК – давняя мечта каждого. В кино тянуло, читали книжки, журналы о кино, бегали в кинотеатры, знали фильмы и довоенные, и военные, и взятые в качестве трофеев. Для нашего поколения эти трофейные представляли особый интерес. Тут и «Большой вальс» и все Тарзаны, и много всего. Конечно, перед каждым сеансом – киножурнал «Новости дня». Видели по два-три случайных документальных фильма. Но ответить себе на вопрос, что это такое – вряд ли могли. К примеру, мне довелось посмотреть «Разгром немецких войск под Москвой» и «Повесть о нефтяниках Каспия». Об этих двух фильмах я и пытался рассуждать на вступительном экзамене, обращая свой рассказ к предполагаемому режиссёру Роману Кармену. Но, как выяснилось, его среди экзаменаторов и не было.
Переступая порог института, не знали мы ни фильмы документальные, ни кто их создаёт, ни в каком положении находится этот вид искусства. Безошибочно знали одно – маленькая женщина, которая с пристрастием расспрашивает нас о жизни, о живописи и ещё бог знает о чём – это и есть Арша Ованесова, наш будущий мастер, если сложится всё благополучно.
В любопытное время начинали мы своё «вхождение» в неигровое кино. Позволю себе привести соображение кинематографического журнала тех лет: «Немало сказано о том, что документальные картины поверхностно и неинтересно отображают жизнь, строятся по трафарету, без внутреннего волнения, без художественного мастерства, что они однообразны, страдают бедностью выразительных средств, рыхлостью и незавершённостью композиции. Но главная причина несовершенства этих фильмов кроется в невнимательном, а подчас равнодушном отношении к показу людей, в неумении сделать их подлинными героями документального кинопроизведения. Как правило, документальные фильмы заполнялись данными о процентах выполнения плана, людей обычно показывали в парадной обстановке…»– размышлял Константин Славин[1]. Уж он-то знал всё, что происходило в послевоенном документальном кино, был редактором киноотдела Министерства культуры, смотрел и, видимо, не по одному разу всё что производила Центральная студия документальных фильмов. Приведённая цитата – крик отчаяния. И хорошо, что мы, будущие студенты, не читали эти строки.
После смелых творческих экспериментов Дзиги Вертова, после фильмов времён Великой Отечественной, в послевоенный период, документалистика переживала тяжёлый кризис.
Что же подвигло нас писать заявление с просьбой допустить к вступительным экзаменам в группу документального кино? Конечно, причин было много, у каждого – свои.
И всё же есть нечто общее – некий нерв оттепели, атмосфера окружавшей жизни, пусть и слабая, но вера, что именно здесь будет очень интересно.
За два года до этого во ВГИКе состоялся набор в первую мастерскую документального кино под руководством И.П. Копалина. Через два года пришли мы, расспрашивали своих «старших документалистов» – как, что? Старшие были полны энтузиазма, уже снимали свои первые экранные работы. Через год и мы начали штурмовать экран.
К великому сожалению, наше общение с мастером продлилось лишь полтора года. Но эта довольно короткая встреча оставила, безусловно, очень яркий след.
В ту пору отсутствовал специализированный курс «История документального кино». И эту задачу – погрузить нас в прошлое становления жанра – взяла на себя Ованесова. Оглядываясь назад, в начало шестидесятых годов прошлого века, поражаешься, как врезались в память, казалось бы, мелочи, несущественные эпизоды, как шаг за шагом вела нас мастер к пониманию и профессии, и чего-то ещё, что можно было бы назвать пониманием жизни.
Арша Амбарцумовна объясняла, как весь имеющийся съёмочный материал фильма записывала на карточки, а затем долго перекладывала эти карточки-эпизоды, находя наиболее верное их сочетание. Рассказывала, что, если смонтированный материал не вмещается в металлическую коробку, надо попросить монтажницу переклеить все склейки – потеря двух кадриков на каждой склейке и решит проблему. Ныне этот метод ушёл в далёкое прошлое, как и ацетон, которым клеили горючую киноплёнку. Вытесненная негорючей, она, горючая, а следом и негорючая сдали свои позиции.
Арша Амбарцумовна знакомила с принципами построения киножурнала, состоящего из маленьких новелл-сюжетов, рассказывала об особенностях новостного журнала. Но странно, не припомню, чтобы был акцент на журнал «Пионерия», чем повседневно занималась наш мастер. И вообще, разговор почти не касался её картин. Думаю – приберегала этот разговор, ждала, когда окрепнут наши первокурсные мозги, когда начнём понимать самую суть профессии.
С упоением смотрела отрывки и этюды, которые мы ставили на сценической площадке. Сегодня я поражаюсь, как мастер находила время не пропустить ничего интересного на этой площадке, радоваться вместе с нами нашим маленьким удачам. Не просто появляться на зачёте, а участвовать в процессе, поддерживать всё, что получалось. Это и было введением в режиссуру. Мы тогда и не знали, что начинала Арша Амбарцумовна с актёрского факультета в далёком 1928 году.
Да многого мы не знали тогда, только чувствовали, пожалуй, что перед нами и вместе с нами личность яркая, необычная, остро заточенная на ремесло документалиста, которому и мы пришли учиться. И Мастер обращала нас в свою веру, без особого нажима, своим азартом, своим примером.
Конечно, сегодня я не помню всех подробностей наших занятий. Обсуждали литературные этюды. Что-то Мастер принимала безоговорочно, что-то просила переделывать. Однажды разговор зашёл о некоторых эпизодах недавно завершённого фильма «Необыкновенные встречи». Теперь я понимаю – этот разговор был принципиальным для Арши Амбарцумовны, именно из-за одного эпизода режиссёр подвергалась серьёзной критике.
И не сдавалась. Видимо критика была острая, заставляла режиссёра глубоко переживать.
Курс стал буквально скулить – покажите фильм.
«Потом, потом»… – отложила разговор Арша Амбарцумовна. Вот и я отложу «на потом» этот рассказ. Он имеет свою драматургию, в том числе и для меня тоже.
Так пролетели полтора года… Двадцатого января Арша Амбарцумовна приняла зачёт, накануне ещё раз посмотрев на экране сюжеты, снятые на первом курсе.
Зачёт каждый сдавал индивидуально, в маленькой аудитории, по соседству с деканатом режиссёрского факультета. Шёл подробный разговор о предстоящих съёмочных работах и никто из нас не мог предположить, что это последняя встреча с мастером. Знала ли об этом сама Арша Амбарцумовна? Не знаю, и никогда об этом доподлинно не узнаю.
Мы разъехались на зимние каникулы. Когда вернулись, нам сказали: «Ваш мастер больше на занятия не придёт». И мы оказались, в какой-то степени, брошенными. Разладились отношения с педагогом по монтажу Г.М. Серпуховитиным, разладились отношения с педагогом по актёрскому мастерству В.Т. Романовой. И вообще всё пошло вкривь и вкось. Мы стали искать себе мастера. Появилось несколько ярких документальных картин, сделанных в Ленинграде режиссёром Ефимом Учителем. Мы обращались к нему. Отказ. Ефим Юльевич разводит руками – как преподавать в Москве, находясь в Ленинграде. Обращаемся с просьбой к Сергею Юткевичу, Борису Агапову. У каждого свои причины отказаться. Конечно, дирекция ВГИКа и без нас ломала голову – как выйти из положения. Но курс, верный Арше Амбарцумовне, продолжал искать свои пути выхода. Дирекция проблему решила – досрочно отправила всех на длительную производственную практику на ЦСДФ. И, действительно, это был прекраснейший выход. Половину курса отправили на съёмки фильма «Голоса целины» к режиссёру Л.Н. Дербышевой, вторую половину – на фильм «Наш современник» Е.И. Вермишевой. Пользу от такой практики трудно переоценить. Курс окунулся в настоящую полугодовую работу. Вернувшись с практики, мы стали теребить режиссёров-наставников придти на курс мастерами. Кстати, спустя годы и Л.Н. Дербышева, и Е.И. Вермишева наберут во ВГИКе свои мастерские, но тогда отказывались. Но именно они нашли преемника нашего мастера – Леонида Михайловича Кристи. Вот так мастерская получила неофициальное название – мастерская А.А. Ованесовой и Л.М. Кристи. Леонид Михайлович окончил ВГИК на два года позже Арши Амбарцумовны – в 1934 году. Начинал в Хабаровске с первых дальневосточных короткометражек. С 1936 года работал в Москве ассистентом Ованесовой, работал и самостоятельно над «Пионерией». К моменту прихода на педагогическую работу имел уже солидный послужной список, звание заслуженного деятеля искусств Латвийской ССР, был дважды лауреатом Сталинской премии.
Как говорят народы севера – предки должны знать, что их помнят…
И это справедливо. Справедливо и то, что и потомки должны знать, что и как делали их предшественники. И в творчестве – это необходимое и обязательное условие. К сожалению, всё меньше остаётся свидетелей жизни и творчества мастеров документального кино – Арши Ованесовой и Леонида Кристи – ярких фигур на небосклоне документального кино.
Леонид Михайлович Кристи… Режиссёр, педагог, человек огромного творческого темперамента, увлечённости, генератор и инициатор многих смелых и неожиданных творческих идей, способных в неожиданном, нестандартном свете и ракурсе выразить авторский замысел.
Леонид Михайлович после нас выпустил в свет ещё три мастерских во ВГИКе, преподавал и на Высших курсах сценаристов и режиссёров. Его имя как педагога, товарища и друга сохранилось в памяти многих учеников.
В этом вступлении я лишь кратко, едва ли не телеграфно обрисовал ситуацию.
Предлагаю организовать своеобразный «круглый стол памяти» и, опираясь на документы и строки воспоминаний, опубликованные и неопубликованные ранее, воссоздать образ режиссёров и педагогов Арши Амбарцумовны Ованесовой и Леонида Михайловича Кристи.
Заведующий кафедрой неигрового фильма,
профессор Виктор Лисакович