Королевские покои
Следующее утро у королевы Олиры началось настолько обыденно, что первое время она старательно боролась с желанием тряхнуть головой, потереть глаза и сотворить охранное знамение. Чтобы отогнать страшный сон, в котором его величество Ераший Третий убит, где-то рядом бродят заговорщики, а начальник Тайной канцелярии навещает ее со странными предложениями. Останавливал только вид камеристки, на голове которой белела аккуратная косынка, скрывающая волосы, а на плече – траурная лента.
Неразговорчивость служанки очень импонировала Олире, и королева в очередной раз порадовалась сегодня, что остановила выбор именно на этой серьезной уравновешенной девушке, потому что та просто делала свое дело и не отвлекала от мыслей.
Которые, разумеется, вились вокруг вчерашнего вечера. Чуда, конечно, не случилось: ночь минула, а Олира толком не знала, что предпринять. Она нашла изобличающий обман артефакт – изящную хрустальную каплю на цепочке, мутнеющую от звучащей рядом лжи, подобрала подходящий наряд – благо это оказалось несложно, драгоценность была достаточно универсальной. Но и только.
Олира привела себя в порядок, позавтракала в будуаре, потому что не хотела сейчас делить трапезу с кем-то: под любопытными взглядами незнакомых людей не особенно поешь, а в музыкальной гостиной ее уже ожидали женщины из новой свиты. Что бы там ни говорил Тавьер про возможное самовластие королевы, а окружение ей пока подбирал именно он из каких-то собственных соображений.
Аристократок оказалось четыре. Как без труда определила королева по их фамилиям, тут безопасник тоже решил следовать по пути равновесия: по две от каждого лагеря, одна постарше, другая – помоложе. Даршарай Ла’Таир, воспитанница каяра Лестри, и супруга канцлера накари Фаль – с одной стороны, с другой – Амея Саварди, жена лакката, и Наяна Марник, незамужняя дочь министра недр. В некотором роде почти те же лица, что сопровождали ее вчера. Смешно.
Наяна была девушкой бледной и неприметной наружности, однако весьма обаятельной, с очень красивой теплой улыбкой и исключительно женственными изящными движениями. Амея Саварди – невысокой полной особой с мягкими чертами лица и влажным взглядом, в строгой и даже скромной одежде.
А Лора Фаль оказалась моложе, чем Олира могла предположить по ее супругу, и была настолько эффектной, что привлекала внимание больше всех остальных женщин, вместе взятых. Ее асимметричное острое лицо было восхитительно некрасивым. Оно противоречило всем канонам, но при этом оказалось удивительно гармоничным, так что менять что-то – лишь портить. Раскосые, широко посаженные глаза невыразительного, болотного цвета смотрели лукаво, по-лисьи. Острый длинный нос и ржаво-бурые волосы только подчеркивали сходство с этим животным, как и темно-красный с черным наряд. Наконец, женщина носила совсем короткую стрижку – смело и вызывающе. Однако, глядя на нее, Олира просто не могла представить накари Фаль с другой прической.
Поздоровавшись со своим новым близким кругом и выслушав положенные слова о том, как рены польщены и насколько им приятно, Олира извинилась и попросила еще немного подождать, пока она проведает сына. К счастью, поняли ее правильно и навязывать компанию не стали.
Примерно через полчаса все пять женщин до изумления прилично и достойно сидели в гостиной с рукоделием. К удивлению королевы, ожидавшей от экстравагантной накари Фаль некого протеста или бунта, та тоже преспокойно вышивала, явно не питая к этому занятию отвращения.
Когда исчерпали приличные темы погоды и любимых рукоделий, Амея Саварди завела серьезный разговор. Любопытства от женщин Олира ждала давно, поэтому переход не застал ее врасплох.
– Вы так спокойно и достойно держитесь, ваше величество, – заметила лаккари. – Восхищаюсь вашей решимостью и преданностью сыну. Я бы точно так не смогла…
– Не наговаривайте на себя, Амея, – спокойно возразила Лора. – Мать ради ребенка способна на невозможное, даже если сама в этом сомневается. А вы, насколько я знаю, очень любящая мать для своих девочек.
– Да, возможно, – неуверенно согласилась та. – И все равно это так страшно – остаться без опоры в жизни. Не представляю, что со мной было бы, случись что-то с Барасом!
– Вы настолько любите своего мужа? – не удержалась Даршарай, постаравшись, однако, чтобы в голосе звучало только искреннее и вежливое любопытство, а не недоверие и сомнения в умственных способностях женщины. На громогласного лакката Саварди перевертыш насмотрелась достаточно, чтобы сделать выводы.
– Разумеется, он же мой муж, – отозвалась Амея с недоумением. – Барас надежный и заботливый, из тех мужчин, за которыми, как за каменной стеной. Он защищает меня и наших дочек.
– От чего? – озадачилась Наяна.
– От зловредного влияния современного общества, полагаю, – ровно ответила Лора, и уголки ее губ едва заметно дернулись, выдав тщательно сдерживаемое веселье.
– И от него тоже, – невозмутимо согласилась лаккари. – Нынче действительно появилось очень много опасных и вредных вещей. Например, еще двадцать лет назад ни одна достойная женщина не позволила бы себе выехать верхом в штанах, и уж тем более – выйти в люди, такое делали только самые взбалмошные магички и наемницы. А сейчас это уже становится едва ли не обычным явлением. Больше того, некоторые аристократки полагают нормальным водить мотор!
– А что плохого в штанах? И вождении? – спросила Даршарай, которая как раз давно собиралась научиться последнему.
– Боги! Это же неприлично! Женщина, будущая мать, сосуд жизни – и вдруг выставляет на всеобщее обозрение то, что должно быть скрыто!
– Вы так говорите, как будто они без штанов выезжают, – улыбнулась Лора.
– Скоро начнут, – неодобрительно поджав губы, предрекла Амея. – Нет, хвала богам, в нашей семье, благодаря моему дорогому Барасу, такое невозможно, мои девочки достойны своего положения в обществе и никогда не позволяют себе ничего этакого.
– И почти не выходят в свет по той же причине? – продолжила рена Фаль.
– Моим девочкам нет необходимости вертеться перед мужчинами, им и так поступает много брачных предложений, – отмахнулась лаккари. – Да и в тех нет нужды, отец уже подобрал всем трем достойные партии.
– И как же они сами смотрят на то, что им… подобрали партию? – со сдерживаемой неприязнью спросила Дая.
– Как положено достойным послушным дочерям, они спокойно ожидают того момента, когда познакомятся с супругами и должны будут покинуть отчий дом.
– А как же чувства? – расстроилась Наяна. – Любовь?
– Чувства не помогут выбрать достойного спутника на всю жизнь. Мужчина должен быть разумным, надежным и способным достойно обеспечить семью, а также являться настоящим дворянином, беречь жену, не распускать руки, не играть и не злоупотреблять алкоголем. А женщина должна быть верной, преданной, достойной матерью и хозяйкой, слушаться мужа и воспитывать детей. Тогда и любовь придет.
– А если женщина желает заниматься каким-то своим делом? Да вот хотя бы наукой! – продолжила допытываться Марник.
– Наукой?! Боги, откуда у вас такие мысли!.. Пусть подобными глупостями развлекаются мужчины, а у женщины есть предназначение: быть женой и матерью!
– Одно другого совершенно не исключает, – возразила Лора Фаль. – Я, смею надеяться, неплохая жена для своего мужа и мать для детей, однако это совсем не мешает мне еще и преподавать.
– Ну, если вам хочется так выматывать себя и растрачивать на подобные глупости… – неодобрительно качнула головой Амея.
Разговор продолжался в таком ключе достаточно долго. Олира рассеянно вышивала, не принимая участия в споре, но очень внимательно слушала. И никак не могла отделаться от неприятного холодка где-то в затылке и кома в горле: слишком созвучна была эта тема вчерашним рассуждениям Ильнара Тавьера. Настолько, что королева подозревала какой-то умысел или даже заговор, хотя и понимала, насколько это нелепо и походит на паранойю. Не надо было смотреть на артефакт, чтобы понимать искренность женщин, затеяли они эту беседу не по чьему-то поручению. И все же…
Все же вот они, в явном виде, два пути, предложенных безопасником. Быть матерью, жить за каменной стеной одобренного Советом мужчины – не то в замке, не то в темнице, – и не задумываться о сложных вещах. Или быть кем-то, кроме этого. Выматывать себя и тратить на… что-то еще, что-то, что считаешь достаточно важным. Позволить принимать решения кому-то, как было раньше, или взять это на себя.
Ради чего отказываться от тихой, спокойной жизни? Тавьер ясно дал понять, что и без Олиры найдется, кому управлять страной. Ей даже разрешат самостоятельно выбрать консорта, пусть и из ограниченного круга лиц, но ведь это уже заметно больше, чем позволялось раньше! Зачем рваться куда-то еще? Это чужая страна. Править ей – наживать множество проблем и врагов. Олиру станут обвинять в том, что она подыгрывает Фоссе, и еще в тысяче разных грехов.
Ради сына? Пожалуй. Вряд ли Совет, отведав власти, так легко с ней расстанется и передаст бразды правления подросшему наследнику.
Но страшно. Поднять голову, выпрямиться, заявить о себе, подставиться под удар… Стоит об этом подумать, и в ушах звучит грохот близкого взрыва, потом мгновение оглушающей, страшной тишины и – нарастающий тревожный гул, словно где-то рядом рокочет обвал, и надрывный детский плач. Наплывают запахи пыли, деревянной трухи, крови и смерти. Перед глазами – видение окровавленных тел на полу. Чья-то крепкая рука, твердо поддержавшая под локоть и потащившая прочь…
Как оказалось потом – рука начальника Тайной канцелярии, так и таскавшего за собой насмерть перепуганную королеву весь тот страшный и очень долгий день, кусками выпавший из памяти.
Готова ли она рискнуть и, возможно, пройти через этот кошмар повторно? Это если снова повезет, а ведь куда выше риск оказаться на полу среди трупов. Ведь тот, кто убил короля, явно расчищал дорогу к трону не Олире.
Глупый вопрос. Конечно, нет! К такому невозможно подготовиться! Но…
Заманчиво. До чего же это заманчиво – наконец взять свою судьбу в собственные руки. Не подчиняться чужой воле, а делать то, что сама считаешь нужным. Расправить крылья и шагнуть с обрыва. Разобьешься, взлетишь – не угадать. Но все будет зависеть только от тебя.
За рукоделием и разговором женщины провели пару часов, Олиру уже вовсю мучили совесть и беспокойство. Ведь там, за пределами этих покоев, кипела жизнь. Плелись интриги, люди Тавьера шли по следу преступника, вершилась судьба всего Турана и его королевы. А она сидела тут, словно ничего не произошло, и расшивала шелк цветами…
Олира понимала, что ничем не сумеет помочь: она не то что преступников ловить не умела, даже в настроениях здешней знати почти не разбиралась! Поначалу, конечно, внимательно наблюдала за собственным окружением, но тяжелая беременность забрала все силы и все мысли. Однако бездействие в четырех стенах все равно сводило с ума – пустыми разговорами, медленным маятником иголки в руках и полным неведением. Королева чувствовала себя щепкой в яростном горном потоке, которая несется невесть куда – и не может ни сопротивляться, ни даже узнать, тихая заводь впереди или бездонная пропасть.
Когда внутреннее напряжение достигло пика, и женщина поняла, что вот-вот сорвется – в дверь постучали.
– Ваше величество, к вам арлаккат Мисори. Желаете принять? – невозмутимо спросил охранник.
– Да, конечно! – кивнула Олира, откладывая вышивку и прилагая все усилия к тому, чтобы умерить неприличную радость. – Пригласите.
Посетитель вошел стремительно. Порывисто преодолел полкомнаты, направляясь к королеве, но потом вспомнил о приличиях и, замерев на месте, учтиво поклонился:
– Ваше величество, прекрасные сарты…
– Доброе утро, Деналь. – Олира все же не удержалась от искренней, радостной улыбки. – Вы с дороги?
– Прошу простить мой внешний вид. – Он виновато развел руками, подразумевая запыленные сапоги и несвежую рубашку. – До той глуши, где я был, только поздней ночью дошли новости, и я поспешил убедиться лично, что вы действительно не пострадали. И так пришлось отложить отъезд до утра, поэтому тратить еще несколько минут на смену одежды оказалось выше моих сил.
– Ну что вы, не стоило так спешить, – вежливо ответила королева, хотя, что скрывать, спешка мужчины доставила ей удовольствие. А оставшаяся прозрачной капелька артефакта породила тепло в груди и заставила буквально сиять от радости. Он действительно искренне переживал. Приятно.
Деналь Мисори был весьма хорош собой: типичный местный уроженец, темноволосый и темноглазый, рослый, с военной выправкой – сильный дар мага воздуха определил его судьбу. Точнее, сделать это пытался его отец, но единственный наследник оказался упрям и удрал из отчего дома. Поступил на учебу в ближайшее отделение Сечения Сферы, заключил контракт с короной: десять лет службы боевым магом в обмен на оплату обучения, после которых молодой маг надолго задержался на границе. Насколько Олира знала, этим поступком Деналь вбил клин между собой и отцом, они до сих пор толком не общались.
Знала арлакката Мисори и Даршарай, но, конечно, не как сотрудник Тайной канцелярии, а как воспитанница каяра Лестри: этот маг был дружен с Граем и нередко становился гостем его дома. «Нередко» – в тех исключительных случаях, когда Тагренай задерживался там дольше нескольких дней.
Вот о чем перевертыш не знала, так это о близости воздушника с королевой.
– Садитесь, Деналь. И познакомьтесь, наконец, с этими достойными сартами, которые теперь составляют мою свиту.
– Благодарю, ваше величество. – Мужчина опустился в ближайшее к Олире свободное кресло. – Что до знакомства – я имею честь знать всех присутствующих здесь прекрасных сарт и восхищен вашим выбором. – Не вставая с кресла, он уважительно склонил голову, обращаясь ко всем сразу. – Искренне надеюсь, что уж теперь-то у вас появятся настоящие преданные подруги.
– Почему-то все мужчины, с которыми мне доводится разговаривать в последнее время, проявляют обескураживающую прямолинейность, – вздохнула Олира. – И вы, Деналь, тоже подхватили этот недуг.
– Ну что вы, я страдаю им с детства, – улыбнулся гость. – Простите, если невольно обидел, я не хотел проявить неуважение. Но вы в самом деле не пострадали? И наследник?
– Нам повезло, – ответила королева.
– Хвала богам! Надеюсь, этого безумца скоро поймают, – мрачно проговорил Деналь.
– Почему именно «безумца»? – с иронией уточнила Лора Фаль. – Безумцы, конечно, необязательно дураки, но сваливать происшествие на одного больного человека, мне кажется, опрометчиво. Даже я могу с ходу назвать несколько групп людей, которым выгодна смерть королевской семьи Турана, а я в последние годы не особенно тщательно слежу за политикой.
– Ваша правда, накари Фаль, – досадливо поморщился мужчина. – Просто тяжело думать, что на такое зверство способен нормальный, здоровый человек. Пытаться убить взрослого мужчину – одно, но младенца?!
– Просто вы офицер и дворянин современной формации, – пожала плечами Лора. – А если обратиться к истории, можно найти и не такое.
– Избавьте, боги, нас всех от таких ужасов. – Амея сотворила охранное знамение. – Я все же надеюсь, что рен Тавьер и его люди найдут того, кто это сделал.
– Лучше бы они предотвратили преступление, но – что уж там, – заметил арлаккат. – Увы, в Тайной канцелярии служат люди, а не боги, которым ведомо будущее.
– Люди или нет, а от сара Тавьера у меня мороз по коже, просто отродье Белого, – пожаловалась Наяна, поежившись. – Как глянет – я буквально цепенею!
– Ну он же не зовет вас замуж, – невозмутимо заметила Лора. – А своей должности Тавьер полностью соответствует. Начальник Тайной канцелярии не может быть обаятельным добряком.
– Боги, Лора, вы как скажете! – ужаснулась девушка. – Замуж… я вообще не представляю женщины, которая смогла бы его терпеть!
– Сарты, прошу прощения, но я вынужден откланяться. – Деналь со смешком прервал разговор, принимавший очень личный оборот, и поднялся. – Боюсь, мое присутствие здесь изначально неуместно. В первый момент его еще как-то оправдывало беспокойство за жизнь ее величества, а теперь я уже злоупотребляю вашим обществом.
Сарты, конечно, на разные лады заверили, что арлаккат появился исключительно вовремя и его общество приятно всем, но он наверняка устал с дороги, и было бы невежливо с их стороны мешать ему отдыхать. На этом мужчина окончательно распрощался со всеми и вышел. На некоторое время в комнате повисла тишина: женщины вернулись к оставленному рукоделию.
– Вообще, говорят, он был женат много лет назад, – задумчиво сказала Лора и пояснила в ответ на озадаченные взгляды: – Сар Тавьер. Только там произошла некая трагическая история, вроде бы его жена погибла, и с тех пор он как будто не заводил продолжительных романов.
– Какое несчастье! Это так печально! – с искренним сочувствием проговорила Наяна, несколько секунд назад называвшая начальника Тайной канцелярии отродьем Белого. – Но потрясающе романтично. Наверное, он ее очень любил, и это стало серьезным ударом. Потому он так заледенел и замкнулся, но по сей день хранит верность…
– Ну, про верность речи не было, – с сарказмом пробормотала себе под нос перевертыш. – Сказано было, что у него не было продолжительных романов.
Молодую сотрудницу Тайной канцелярии разбирал нервный смех от попыток втиснуть начальника на место героя-любовника одной из книжек того сорта, что и похищенный Тагренаем роман. Она с трудом верила, что даже исключительно трагическая любовная история, произошедшая в прошлом, могла всерьез повлиять на Тавьера.
– Даршарай, неприлично юной девушке обсуждать подобное и делать такие намеки, – попеняла ей Амея и добавила, краснея: – Но речь ведь о чувствах, а не о… естественных потребностях, свойственных мужчинам. Вполне возможно, сар Тавьер – однолюб, как и наш покойный король… Ой! Простите, ваше величество!