Глава третья Монстр пробудился Подземный ход
Лес
Летучие мыши вовсе не злые. Они просто самые маленькие в десятке волшебных существ, а им хочется быть сильными и свирепыми, как фенриры или драконы. Или хотя бы как грифоны.
Предки Эдгара когда-то были настоящими вампирами и могли гордиться славными победами не только над кентаврами и единорогами – да-да, бывало и такое! – но и над людьми. Но те времена давно забылись.
Эдгар, впрочем, тоже очень хорошо умел кусаться – питался-то он кровью. И легко мог напасть, например, на спящую горную козу или орлана, если бы орлан оказался глуп настолько, что заснул в тех местах, где водился Эдгар. Маленьких детей тоже стоило спрятать от него подальше. Но вот победить в честном сражении он смог бы разве что белку. Если бы белке зачем-то понадобилось с ним сражаться. Вероятнее всего, она ускакала бы подальше от такой напасти – белка ведь не волшебное существо и глупостями не занимается. Хотя каждый встречный норовит назвать ее духом. Конечно, гораздо приятнее думать, что дух леса – рыженький и пушистый, а не серый, кожистый и противный.
Впрочем, Эдгар не жил все время в лесу и вообще предпочитал остров Рока-Алада, потому что там водились крупные млекопитающие вроде коз, а значит, было что поесть. На прочие три острова он залетал только по необходимости, когда грифон заставлял его следить за кем-нибудь или когда от скуки хотелось поиграть с Тимом в Правило четырех.
Вот и сейчас Эдгар примчался на Светлоярск только потому, что грифон назначил ему встречу, и висел под обрывом, сложив крылья и хмуро отфыркиваясь, когда снизу долетали брызги моря.
Наконец грифон прибыл.
– У меня мало времени, начну с главного, – проговорил он, едва опустившись на землю и даже не сменив обличье. – Я вижу, лес набирает силу – ильмы уже в черте города.
– Я успел это заметить, – пропищал Эдгар. – Из-за чего это, не знаешь?
– Обычно такие вещи происходят или перед большой битвой, или перед большими переменами. Тридцать лет назад, когда погибло сразу много техно, лес тоже разбушевался, помнишь?
– Когда деревья подошли к самой воде? Конечно. Но я думал, с техно это не связано.
– Все четыре стороны связаны. – Грифон ударил лапой о землю. – Поэтому Тим так и печется о Правиле четырех, мечтает сохранить архипелаг в равновесии. А точнее – просто сохранить. Но ничего у него не выйдет: все, что неустойчиво, в конце концов рухнет. И позвал я тебя как раз за этим.
– Затем, чтобы я разрушил архипелаг? – высоко пискнул мышь.
Грифон тяжело вздохнул:
– Я не питаю на твой счет иллюзий. Все проще. Ты должен разбудить Хоришь.
Эдгар вздрогнул, сорвался с обрыва, но на лету поймал равновесие крыльями.
– Зачем?!
– Она должна быть готова. Может понадобиться.
– Да она сожрет меня! – запротестовал Эдгар. – Чем ее кормить? Нет, я отказываюсь!
– Накормишь мышами. Да не летучими! А сам к ней в пасть не лезь. Приведи на берег, сюда. Новое жилище она сама найдет. Сделаешь – продолжай наблюдать за островом. Обо всех изменениях сообщай мне как обычно. Особенно о том, что касается нашей парочки.
– Ты что, серьезно?
– Более чем. Действуй! А у меня много дел.
С этими словами грифон развернул крылья и поднялся в воздух, оставив растерянного Эдгара порхать над обрывом.
Как только он скрылся из виду, летучая мышь, зло оскалившись, устремилась в чащу леса.
Ну вот, опять! Грифон всегда поручает ему самое неприятное. В прошлый раз потребовал отобрать медальон у девчонки. Теперь – это…
Но уж если неприятного поручения не избежать, лучше разделаться с ним побыстрее.
Хоришь жила в той части острова, где ильмы заканчивались и начинались хвойные – тут лес переставал быть светлым, и даже в ясный солнечный день в нем висел полумрак. Жители Дома не ходили сюда – неуютно, да и ягод с грибами почти нет.
Сосны стояли близко друг к другу. Некоторые из них срослись корнями и переплелись ветвями. Корни были толстыми и твердыми, выпирали наружу. Земля под ними осыпа́лась, образовав пещерку. Там-то и обитала Хоришь. Большую часть жизни она спала, оживая только изредка в теплое время – на час, на два в ночную пору. И то лишь в те периоды, когда лес был активным и давал ей силу. Сейчас наступил как раз такой момент.
Подлетая к логову, Эдгар с надеждой подумал: «А вдруг Хоришь умерла и ее тело давно съели муравьи? Ведь она много лет не выползала из своего убежища».
Вот и те самые сосны. Эдгар зацепился за нижнюю ветку одной из них прямо над пещерой. Снизу не доносилось ни одного звука, а ведь летучие мыши слышат очень чутко.
Скорее из чувства долга, чем действительно желая что-нибудь обнаружить, Эдгар применил свое главное оружие – звук. Он издал тонкий писк, короткий, но пронзительный. Ничего не произошло. Он мечтал о том, чтобы убраться поскорее из этого места и отправиться на Рока-Алада, охотиться на козочек. Но, представив недовольство грифона, Эдгар пересилил себя и издал писк снова. И еще раз.
Только после третьей попытки темнота зашевелилась, зашуршала.
– Жива, – с неудовольствием протянул мышь. – Да чтоб тебя…
Он сделал пару кругов над корнями, затем отправился искать питательный завтрак для вновь разбуженной.
Лесные мыши жили стаей. Эдгар хорошо знал месторасположение их нор – как раз на границе светлого и темного леса, на косогоре. Сам он на них никогда не охотился: малявки. Поживиться нечем, а мороки – о-го-го! Но для предстоящего дела мыши подходили как нельзя лучше – только не поодиночке.
Эдгар взлетел над холмом и приготовился. Все знают, что летучие мыши способны издавать ультразвук. Человеческое ухо его не улавливает, тогда как мелкие грызуны – очень даже. Эдгар набрал воздуха и крикнул. Этим звуком он не потревожил бы ни одного из обитателей Дома. А вот население нор забеспокоилось.
Эдгар почувствовал это и повторил попытку. В верхней части холма, из-под опавших листьев и хвоинок вперемешку, высовывались усатые мордочки. Эдгар, не останавливаясь, подавал неслышный сигнал. Потревоженные зверьки покинули свои убежища и ринулись вниз по склону. Десяток, за ним другой, третий… сотня. Напуганные, они не могли остановиться или повернуть. Их вел инстинкт самосохранения. Серая река стекала по косогору. А позади над ними летела звучащая угроза и гнала их вперед, к пещере под корнями. Ультразвук преследовал их, словно пожарная сирена бегущих с места катастрофы.
Наконец первые ряды оказались в ловушке. Послышалась страшная возня, затем писк… и чавканье. Эдгар решил, что может теперь передохнуть, и отлетел подальше от логова, повиснув на высокой ветке. Освобожденные из звукового плена счастливчики – задние ряды – прыснули во все стороны. Возня и чавканье под корнями продолжались.
Эдгар знал, что Хоришь не сумеет поймать много грызунов, – слишком мелкие и быстрые. Но много и не надо: став сильной, чего доброго, доберется и до него. К тому же, если она понадобилась грифону для того, о чем подозревал мышь, она должна быть голодной и злой, а не сытой и сонной. А чтобы утолить первый голод после долгого сна, грызунов вполне достаточно. Кого-то сразу съест, кого-то раздавит и сожрет после.
Постепенно жующие звуки затихли, и Эдгар понял: пора. Предстояло еще выгнать сытую тварь из логова, пока она не уснула снова.
На сей раз ультразвук не помог бы. Здесь требовался самый громкий, самый отвратительный визг, на какой только Эдгар был способен.
Мышь подлетел близко, но не к входу в пещеру, а с задней стороны.
И издал именно такой визг.
Внизу заметались, зашуршали и словно бы забили хвостом. Эдгар повторил звук. Еще. Еще. Уже достаточно стемнело; кроме того, в хвойном лесу темень царила почти всегда, а летучие мыши не очень хорошо видят. Так что Эдгар скорее услышал, чем увидел, как огромное темное существо, извиваясь от его визгливых трелей, словно от пинков, выползло из убежища. Теперь оставалось лишь отконвоировать его на берег.
Эдгар залетал то с одной, то с другой стороны, не давая пленнице развернуться и заползти обратно в пещеру. Он пыхтел изо всех сил, следя, чтобы она перемещалась в нужном направлении. Существо досадливо дергалось, но ползло именно туда, куда направлял его Эдгар, – к обрывистому берегу, в этой части каменистому. Огромное тело скользило по лесному покрову, не замечая колких сосновых игл и острых сучков.
Наконец они оба, Хоришь и Эдгар, вывалились из чащи на открытое пространство. И вот тут осталось совсем немного: лишь подтолкнуть тварь к краю обрыва. Мышь свистнул – на сей раз звук действительно больше напоминал свист, чем визг, – несколько раз подряд, и существо мгновенно достигло края.
О нет, Хоришь не бросилась в море. Она, как и следовало ожидать, свесилась со склона, отыскивая щель. И очень скоро нашла – берег ведь был растрескавшимся. «Охотник» и глазом моргнуть не успел, – а впрочем, моргают ли летучие мыши, кто-нибудь это видел? – как Хоришь спряталась в новом логове. Теперь можно было не сомневаться: просто так она оттуда не вылезет. Только если сильно проголодается.
Аня
При появлении Ники Руби сел на кровати, но продолжал молчать, только хмурил брови. Выглядел он неважно: глаза красные, как после бессонной ночи, – а ведь совсем недавно спал, на щеках яркие пятна. Не очень-то ему идет злиться. Или ревел, а я не заметила? Я повернулась к гостье:
– Меня зовут Аня, а это… мой брат Руби.
Как же непривычно было это произносить! Но ведь это правда.
– Вы техно, да? – с жаром воскликнула Ника.
– Почему вы нас так называете? – довольно резко спросил Руби. – И кто…
– Подожди! – Я постаралась знаками как можно доходчивее объяснить ему: «Молчи, не задавай вопросов».
– Да я знаю про техно, не бойтесь! – Ника в два счета запрыгнула на стол и уселась на нем, скрестив ноги. – Недавно одних уже привезли. Хоть повеселее стало. А то с утра до вечера: полеты – тренировки, тренировки – полеты. Еще и с мелочью возись – стайный принцип. Ну что молчите, расскажите про себя хоть!
– Ты отлично говоришь по-человечески, – заметил Руби.
– По-моему, все орланы отлично говорят, разве нет? – возразила я.
– Не все треплются, как я! – заявила Ника. – Твой братец прав. Много и хорошо говорят те, кто часто общается с людьми, как полицейские. Я просто часто верчусь среди экскурсантов, даже помогала экскурсии проводить. Ну и… папаша обещал, что со следующего месяца я буду проводить сама!
Похоже, ей больше всего хотелось сообщить именно эту новость. Все равно кому.
Я присела рядом на стол.
– А кто твой папа?
– Не поверишь! – Ника фыркнула. – Гранд Рока-Алада.
Мне это ничего не говорило, и я посмотрела на Руби, ожидая разъяснений.
– Это главный на острове, – пояснил он для меня. – Так ты местная… герцогиня, что ли?
– Наверное, – пожала плечами Ника, свесила ноги и принялась ими болтать. – Кстати, сюда идут.
– Я ничего не слышу…
Как я ни напрягала слух, не смогла уловить ни одного звука из коридора.
– Орланы ходят бесшумно, – как глупенькой, объяснила мне гостья. – Небось еду вам тащат. Я буду поблизости, позже договорим!
Она в мгновение ока бросилась на пол, вошла в трансформацию и молнией вылетела в окно. Вот это скорость!
В комнату действительно вошел уно Илья. Он принес два термоса: один широкий, как для супа, второй – поменьше. На груди у него болтался серый рюкзачок, застегнутый на липучку. Он поставил все это на стол и открыл рюкзачок. Там оказалась глубокая пластиковая коробка, которая легко разбиралась на две половины, а внутри лежали два пластиковых стакана, две складные ложки и две вилки. Мне доводилось видеть что-то подобное у полицейских – это был походный набор, – а вот Руби вытаращил глаза.
– Разве у вас нет нормальной посуды? – спросил он, пока орлан развинчивал термос.
– На ваш счет не поступало распоряжений, – отрубил уно Илья. – Воспользовались тем, что было под рукой.
– Принято, – буркнул мой братец.
В термосе оказался не суп, а просто куски тушеного мяса. Ну, нормальная орланская пища. Во втором было что-то вроде компота из ягод.
– А стульев нет? – спохватилась я.
– В этом помещении стулья не предусмотрены. Кстати, туалет и ванна за ширмой. Комнату покидать не запрещается, но я бы не советовал: можете заблудиться в замке.
– Сколько нам тут находиться? – вновь завел Руби.
– Сколько потребуется. Пока информации нет, – невозмутимо ответил уно Илья. – Приятного аппетита. Позже я вернусь и заберу все. В окно ничего не бросайте.
Мы с Руби переглянулись.
– Мы что, ненормальные? – спросила я.
– Разные бывают пленники, – отозвался уно Илья и ушел.
Мне ужасно хотелось есть, и я стала торопливо накладывать себе мясо в свою половинку коробки. Руби делал то же самое, но при этом сказал:
– У них есть еще пленники. Ты слышала?
– Угу, – кивнула я с набитым ртом.
– Уно Илья сказал про других пленников. Ника говорила про других техно. «Техно» называли нас. Мне кажется, в этом есть что-то общее, но я не знаю, что такое техно, – выдал Руби и тоже принялся есть.
Я наконец прожевала.
– Что ж ты, такой умный, не знаешь про техно? Тебе папочка не рассказал?
Руби возвел глаза к потолку, будто усиленно вспоминал.
– Анализируя всю полученную информацию, могу предположить, что техно – это люди, способные влиять на технические устройства.
– Какая проницательность! – не удержалась я.
– …Следовательно, к техно можно отнести меня и, я предполагаю, тебя тоже?
– Да! – ответила я, отхлебывая из стакана.
А ничего так компот, душистый.
В это время вернулась Ника.
– Ого, пируете? – воскликнула она, едва выйдя из трансформации и потирая руки.
– Хочешь с нами? Садись! – Руби пригласил ее, прежде чем это успела сделать я.
Ника с готовностью села прямо на стол. Ну предложили ведь! Кажется, гранды не из тех, кто долго думает и чего-то стесняется.
В подтверждение моих слов Ника схватила ложку, поскольку вилок больше не было, и принялась есть прямо из термоса.
– Какая вкуснота! – заявила она, едва дожевав. – Мы иногда берем с собой термосы, мелюзгу кормить в перелетах. Не всегда можно поймать рыбу или там козу. А они жрать горазды, желторотые! Устают быстро. Некоторые вообще летать отказываются, представляете? Ну и дети пошли, мы такими не были!
Ника внезапно напомнила мне Линкку Хотя внешне сходства не было никакого, а говорила она раза в три быстрее. Но она очень похоже относилась к своим подопечным. Да еще эта форма…
– У вас все ходят в такой одежде?
– В основном да. Она дешевая и не надо часто стирать. Потому что отталкивает пыль. Но сейчас все хотят одеться поразнообразнее. Особенно моя мама и ее подруги. И папа решил приобщать всех к цивилизации. Он так говорит! – Ника хохотнула и откусила изрядный кусок мяса. – Поэтому нужны техно.
Я посмотрела на Руби, но он смотрел только на Нику.
– Уточняю: техно нужны орланам для того, чтобы…
– Чтобы наладить жизнь! Чтобы был телефон, компьютеры, транспорт для тех, кто не умеет летать, например. Чтобы не заниматься все время военной подготовкой!
Ника вскочила и принялась вышагивать по комнате, высоко поднимая колени.
– А вы только этим и занимаетесь? Это же, наверное, невыносимо! Ни книжку почитать, ни…
– Да нет, нормально, – перебила Ника и вернулась к еде. – Лично мне нравится. Но папа с мамой почему-то считают, что орланы хуже…
Она замолчала, словно спохватившись, и принялась старательно жевать.
Наконец мы съели столько, сколько в нас влезло, и выпили весь компот.
– Ника, ты говорила про других техно, – решилась спросить я.
– Да, – кивнула та. – Их привезли недавно. Сейчас они в лабораториях.
– Что это? Где это? – спросили мы с Руби одновременно.
– На плато. Там охранять проще. Можно было бы, конечно, держать их на верхних площадках замка или в комнатах, вот как вас. Но у них там о-бо-ру-до-вание, вот, я слово выучила! Сюда неудобно втаскивать.
Она обвела взглядом комнату.
– Так их охраняют? – спросил Руби. – Чтоб не сбежали?
– Ну не так чтобы очень. Куда им деться с Рока-Алада. Скорее чтобы не разгуливали по острову и не попались на глаза другим. Для их же безопасности.
– Каким «другим»? – не поняла я.
– Ну… Серому ордену, например. Орден не хочет здесь никаких техно, серые против. А папа не хочет ссориться с ними.
– Ты же говорила: твой отец самый главный! Не все ли ему равно? – удивилась я.
– Не все равно, – замотала головой Ника. – Когда управляешь народом, надо уметь договариваться, мне папа всегда так говорит.
– Правда? А наш мэр никогда не договаривался, – вырвалось у меня.
– И где сейчас ваш мэр, знаешь? – прыснула Ника. – Сбежал!
– Да, я слышала…
– Ну вот! – Она вскочила. – Так что, отвести вас к этим техно, что ли? Так и скажите, а то мнетесь все!
– А можно? – воскликнула я.
– Ты знаешь, как туда добраться? – Руби задал более практичный вопрос.
– Конечно знаю! Конечно нельзя! Но тем более, значит, надо туда пойти, иначе скучно! Полетели, покажу дорогу!
И она в очередной раз кинулась на пол, влетела в трансформацию и исчезла за окном, словно и не было ее здесь пять секунд назад.
Мы с Руби опять остались вдвоем. И мрачно посмотрели друг на друга.
– Ошибка программы, – проговорил Руби не слишком веселым голосом.
– Где?
– Да мы с тобой! Идиоты. Думали, она нам сейчас все и расскажет, и покажет, а она только посмеялась.
– Может… она просто не сообразила… – Мой голос задрожал, и мне это не понравилось.
В окно, словно бумеранг, вновь влетела Ника. Миг – и она стоит перед нами и хохочет, схватившись за живот.
– Ну и лица у вас, ой, не могу, ну и физиономии, ой, мамочки… Да я пошутила, вы что! Думаете, совсем тупая птичка, да? Забыла, что вы не летаете? Стоят тут, как два дерева над обрывом, ой, держите меня, упаду на землю! Да отведу я вас, отведу. Но не сейчас же! Вечером, когда стемнеет, а лучше ночью! Наши вас пасти, скорее всего, не будут.
Я с облегчением вздохнула.
– А как мы пойдем? Через те коридоры? – Я махнула рукой в сторону выхода.
– Ну конечно, а как еще?..
– А родители тебя отпустят? – усомнился Руби.
– А кто им скажет? Папаня на Центральном, неизвестно, когда будет. А у матушки – дела. Дела у нее, понимаете? Ей не до меня. Так что ждите! Как будет темно до такой степени, что Дар-Эль-Альму не видно, так я вернусь за вами!
И Ника снова оставила нас одних.
Я подошла к окну и осторожно выглянула. Вдалеке отчетливо просматривалась высокая вершина – кажется, та самая.
– Осторожнее. Не перегибайся. Здесь очень высоко, на людей окно не рассчитано.
Я обернулась.
– Что ты беспокоишься обо мне? Еще вчера видеть не хотел.
Руби сделал шаг в мою сторону.
– Я хотел. Я… не знал. Ты моя сестра. Категория важности один. Я исправлю ошибку.
Я отняла руку от оконного проема и посмотрела на Руби. Он выглядел… беспомощным? Пожалуй, нет, не до такой степени. Но ему явно недоставало уверенности.
– Ну тогда… попробуем еще раз? – нерешительно спросила я. – Что делать будем?
– Давай разговаривать! – с облегчением ответил мой брат. – Я хочу узнать о тебе как можно больше.
– А я как хочу! – кивнула я.
И мы, не сговариваясь, плюхнулись на кровать и стали болтать.
Постепенно в комнате стемнело. На небе горели звезды и луна, но их света было недостаточно. И чем же тут можно заняться, перед тем как лечь спать? Еще не так поздно – часов восемь, наверное.
Приходил уно Илья забрать посуду, заодно принес зубные щетки, полотенца и даже пижамы в елочку, для меня и для Руби. А еще у него были с собой песочные часы. Он оставил их на столе и сказал, что, как только пересыплется песок, мы должны лечь спать, потому что орланы живут по расписанию. У нас в «Зеленом углу» тоже был режим, хотя обходиться мы привыкли без часов. Ни на какие наши вопросы орлан отвечать не захотел. Лишь заверил, что с Итаном все в порядке.
Вскоре Руби уже знал о моей жизни на Светлоярске все. Вот удивительно – ведь столько времени он даже не подозревал о моем существовании. Это я хотела его найти, я стремилась узнать хоть что-нибудь, а он жил себе спокойно. И вот теперь не я о нем слушаю, а он обо мне. Да еще с такой скоростью поглощает информацию, как будто она у него где-то внутри записывается. Точно ли у него нет этого самого мыслешунта? Разве может человек так быстро усваивать и понимать? Ведь я говорю довольно быстро – не как Ника шпарю, конечно, но трещу без остановки. А он за все время ни разу не попросил остановиться, не задал вопроса, не уточнил ничего. Слушает – и впитывает, как воду.
– Я накапливаю данные и сразу анализирую, – сказал он в ответ на мои сомнения. – У меня до последнего момента не было сестры. У меня не было информации о сестре – это все равно что сестра не существовала. Понимаешь?
– Не очень. Вообще-то я была. Хоть и далеко.
– Конечно. Но я не знал тебя. Это значит, для меня тебя как бы не было, – терпеливо объяснял Руби. Сейчас характер его казался совершенно другим. – А раз не было… я не мог отвечать за то… ну, за неправильное отношение к тебе, понимаешь? Ведь я не знал, какое правильное.
Это было так странно. И непонятно.
– Люди всегда знают, что такое родные и близкие!
– Наверное, – не стал спорить мой брат. – Но кто для тебя родной и близкий? Тот, с кем ты много лет живешь рядом, или кто внезапно появляется из ниоткуда и говорит: «Здравствуйте, я ваша сестра?»
Я задумалась. Он не так уж и неправ. То есть даже, наверное, он как раз и прав!
– Но ведь… – медленно сказала я, – я не виновата в том, что мы не виделись так долго. Я не хотела, чтобы нас разлучали, меня никто не спрашивал. И я хотела найти тебя, понимаешь? Я специально к тебе шла!
– Да. Теперь понимаю. Я был для тебя «категория важности один» даже при полном отсутствии контакта. Я пока не умею так. Но я постараюсь научиться.
Он посмотрел на меня исподлобья.
– Но сейчас ведь у нас есть контакт? – весело сказала я. – И будет легче! Расскажи теперь ты мне про себя! Что-то я уже знаю, но хочется все-все!
– Конечно, – кивнул Руби. – Откуда начать?
В этот момент в окно, слово волейбольный мячик, влетела Ника. Увлеченные разговором, мы совсем забыли, что она должна вот-вот появиться. Поэтому вздрогнули.
– Сидим? – крикнула она, уперев руки в бока. – И чего сидим-то? Пошли! Кому это надо: мне или вам?
– Тебе, – улыбнулся Руби. – Ну и нам тоже.
– Ну да, и мне, – нехотя согласилась Ника. – А то я тут от тоски умру.
Друг за другом мы вышли в коридор. Он уже не выглядел особенно темным, поскольку мы только что покинули темную комнату. Мы шли словно внутри скалы – да так оно и было. Правда, мне казалось, что мы идем все время под горку – вниз. С потолка кое-где свисали каменные выросты, похожие на сосульки, но таких мест было немного. В основном потолок был гладким. Пройдя несколько шагов, мы увидели на стене неяркий светильник – продолговатый, с желтой лампочкой на конце.
– Вам надо попросить свечи! Не сидеть же в темноте! – вполголоса заявила Ника. – А электричество в вашу комнату не проведено.
– Свечи? У вас есть свечи? Какие они, расскажи скорее!
– Ну… – Она пожала плечами. – Да вот такие, как этот светильник. Только тут на конце лампочка, а у свечи – пламя. А сама она из парафина. Да ты увидишь!
Когда мы вышли в просторный пустой зал, я убедилась, что Ника ведет нас совсем не тем путем, каким мы попали сюда.
– А там еще охранники, в башне. Мы же не хотим на них наткнуться? Но на ночь они уходят, и возвращаться можно будет тем путем.
«Странные охранники», – подумала я.
В центре зала находилось что-то вроде круглого колодца с низким каменным бортиком.
– Ну вот, – показала на него Ника, – теперь прыгаем туда.
– Куда?! – Такого я не ожидала.
Руби молча скривился.
– Там, внизу, подземный ход. Вернее, колодец, который ведет к подземному ходу.
– А по-другому никак?
– Никак, – вздохнула Ника. – Только здесь мы ни на кого не наткнемся. Если идти другими путями, обязательно кого-нибудь встретим, и тогда уж точно никуда не попадем.
– Мне все время кажется, что ты хочешь обмануть нас, – произнес Руби.
– Да зачем мне это? – обиделась Ника. – Не хотите – не прыгайте, я что, заставляю?
– А если мы разобьемся? – Я заглянула вниз. Конечно, ничего не увидела из-за темноты.
– Не должны! Ну хотите, я первая?
– Ты же орлан… – начала я, но Ника уже прыгнула.
Снизу раздался подозрительный всплеск.
– Эй, давайте сюда! – прозвучал ее голос совсем близко. Видимо, колодец и правда неглубокий, но…
– Там что, вода внизу? – крикнула я, перегнувшись через бортик.
– Ну да.
Кажется, я даже видела Нику. Вон она стоит.
– Мы же промокнем!
– Слушайте, вы идете со мной или нет? – возмутилась Ника. – То вам темно, то страшно, то вода. Хотите – там оставайтесь.
Думая про себя, что происходит что-то невероятное, что я вот так глупо попалась на удочку, согласилась идти с малознакомым человеком неизвестно куда неизвестно зачем, – я зажала нос и прыгнула.
Да нет, не очень высоко. И даже не очень много воды. Всего лишь по колено. Я вся мокрая, конечно, потому что обдала себя брызгами. Рядом стоит Ника и как ни в чем не бывало улыбается.
– Эти комбинезоны быстро сохнут, материал такой же, как у нас, я знаю. Не переживай. Эй, Руби! Прыгай к нам.
– Отойдите! – прозвучал сверху голос моего брата – глухо, как будто мы были в колодце. Ах да, мы же и есть в колодце…
Мы отступили в сторону, и Руби плюхнулся сверху, подняв фонтан брызг.
– Мы точно сможем вернуться обратно? – мрачно спросила я.
– А ты так хочешь обратно? – фыркнула Ника. – Понравилось?
Я промолчала. Не понимаю я ее шуток.
В круглой стене колодца довольно высоко от пола был выход. Вода стояла как раз на его уровне и при малейшем колебании начинала заливаться в отверстие. Мы по очереди забрались на высокий порог, цепляясь руками за края прохода, и очутились в полной темноте. В колодец свет проникал хотя бы сверху, в зале были светильники, а здесь царил полный мрак.
– Тут есть окна под потолком, – сообщила Ника, уверенно идя вперед. – Но снаружи ночь, поэтому толку от них сейчас никакого. Не сомневайтесь, нам туда. Тут один выход.
– А ты знаешь все ходы?
Я еле поспевала за ней. Руби шел позади и вроде не беспокоился, что потеряется.
– Не все. Но в подземный ход не лазил только ленивый.
Последнюю часть пути мы прошли молча. Где-то капала вода, и местами на полу были лужи, в одной из которых я чуть не поскользнулась, в двадцатый раз подумав, что Ника могла бы и предупредить. Но ее, видимо, не беспокоили такие мелочи. Комбинезон, к счастью, действительно почти высох.
– Ну вот и все! – радостно заявила наша спутница и через мгновение исчезла из глаз.
Я прибавила ходу. Миг – и меня обдало ветром. Я остановилась, а сзади мне чуть не наступил на пятки Руби.
Я поняла, что тоннель закончился. Мы стояли на улице.
