После окончания своей первой книги, где я описываю свое нелегкое, но оптимистическое вживание в американскую жизнь в пору своего первого, достаточно безоблачного (не считая финансовых трудностей), американского замужества, я оказалась выброшенной из спокойного тихого океана семейной жизни на скалистый неласковый берег развода и интернетных встреч в поисках мужа. Почти три года, пока я была в состоянии развода, моя душа была в смятении: как писать, что писать, на английском или на русском? Я начинала какие-то обрывки: рассказы, главы, но так ни одно начинание и не удостоилось завершения. Недавно я начала писать на английском и что-то запуталась, что хорошо, что плохо, муж нынешний мой «не подъедешь на козе», а пишу-то я о повседневной жизни, и что-то мне расхотелось продолжать. И вот я недавно наткнулась на свои записи, а там написана эдакая шутка-резюме: «осторожно, на английском, каждый дурак прочтет». Пока написанное на русском дойдет до американцев… Вон у меня бывший супруг и его матушка и до сих пор не знают, что в моей русской книге прямо черным по белому написано про нее несколько строк, а про него вообще много, например, что он наркотик принял. Но попробуй напиши на английском. А мне именно не терпится написать про все эти интернетные встречи. А потом вдруг напечатают в каком-то журнале. А вдруг тот журнал прочтет кто-то из моих коллег-учителей или кто-то из супруговых знакомых, и скажут ему: «А вот, твоя жена такая-рассякая, все про себя пишет». Я знаю, что мой супруг абсолютно бы не одобрил всех подробностей в печати. Так, прошлой ночью, вместо того, чтобы спать перед утренней работой, я разразилась рассказом, который и предлагаю вашему вниманию.
Несколько дней назад, в пятницу (слава богу я дослужилась в Америке за четырнадцать лет до того, что могу себе позволить не работать по пятницам) ко мне приехала Олена, одна из моих самых уважаемых подруг. Кстати, это про нее я в первой книге писала, что она де «несчастные гамбургеры жарит, обжигается». Олена сейчас учится на медика в экстренной медицинской помощи. Она замужем. Мы встречаемся редко, раз в два года, так как живем на расстоянии девяноста километров. Олена была моей студенткой десять лет назад. Тогда я вела начальный класс (начальный уровень английского) в колледже. Тогда же, однажды ко мне в класс пришли две студентки, мать и дочь, армянки. Дочь была очень симпатичная молодая девушка лет двадцати двух, мама же была чуть полноватая женщина, на вид около пятидесяти лет. Они сбежали из Армении в Германию в постсоветское время, пожили там три года, но Германия их не приютила, и тогда они правдами и неправдами через Красный Крест попали в Америку, вот в Калифорнию, в городишко, где нашли приют много русских и украинских религиозных беженцев.
Как-то раз, пару лет назад, я приезжала к Олене в гости, и делилась с ней своим разбитым сердцем: я была по уши влюблена в шерифа-художника в период моего трехлетнего безмужья и интернетных встреч. Олена же мне тогда сказала: «Что ты, Зойка, тут плачешь сидишь, хнычешь с каким-то шерифом. Вон посмотри на Ленку, помнишь, была у тебя в классе армянка? Так она не в твою рожу, вон разъезжает на „Ягуаре“, ни по кому не плачет: по ней мужики плачут. Стриптизерша она».
История с этой стриптизершой такая.
Во-первых, я не понимаю какие у нее отношения с родителями-армянами. Я знаю, что тут у нас есть армянский район Глендейл, это от меня миль двадцать по фривею. Там живет много армян из Ирана, из Армении – отовсюду. Как-то в бытность своего замужества с Майком, я помню, были мы вечером в одном двухэтажном ресторане где-то неподалеку от тех краев. Майкл там все знал, потому что в детстве где-то там жил поблизости и в школу ходил. Поужинав на втором этаже, мы спустились на первый и решили еще посидеть, посмотреть ТВ. За соседний столик подсели трое армян-мужчин и заговорили по-армянски. Я говорю: «Майк, ты не против, если я по-русски попробую с ними поговорить?» Ну, Майк никогда был не против ничего (правда, и помощи не жди ни в чем) – типичный представитель американского мужа. И вот я заговорила с близсидящим мужчиной, который был на вид чуть помоложе меня. Его друзья были еще моложе и с ними у меня бы желания поговорить не возникло. Я не любительница воспитывать молодежь или выстраивать какие-то выдуманные мосты общения, разве что если это происходит натурально.
Арабские (или иранские) армяне, конечно, по-русски не говорят. Но эти оказались «русские армяне».
Близсидящего мужчину звали Гарик. Почле того, как мы с ним разговорились о том, о сем, он мне поведал одну очень интересную вещь, о которой я раньше не знала, хотя в молодости в Прибалтике и бывали какие-то армянские знакомства. Он сказал, что армянская нация постоянно внутренне конкурирует с еврейской нацией: кто лучше и кто главнее. Это показалось мне очень любопытным и действительно имеющим смысл. Арарат, религия и так далее. Обе народности расселены по всему миру.
Когда пришла пора уходить домой, мы с Гариком обменялись телефонами и он стал мне звонить время от времени, усиленно пытаясь меня пригласить в гости в Глендейл, особенно когда родители его куда-то уезжали на несколько дней. В гости я к нему не поехала, я тогда еще была замужней женщиной и девятилетнюю плотину верности еще не прорывала. Да и вообще зачем мне, русской, живущей в Америке, армянин, который ни работы не имеет, ни машины, зато имеет какие-то проблемы со здоровьем, живет с родителями, английского почти не знает, и т. д. и т. п. Гарик, после сорока пяти минут бесплодного уговаривания по телефону, ну очень обиделся, что я не хочу его навестить (имеется ввиду тратить свой бензин и изнашивать новую машину чтобы поспать с голодным до этого дела необустроенным в Америке армянином), и перестал мне звонить. Но до того разлучного момента, мы с ним несколько раз разговаривали, и я поняла, что здесь в армянском районе, так же, как и в других странах, где проживают армяне, например в Армении, соседи друг друга знают. Все друг друга уважают и обсуждают соседские дела, если что не так. Он говорил, что его женатому брату, что в Глендейле, хотелось бы гульнуть, но так как все там на глазах, то это невозможно. Представляете, это мужчина не может гульнуть, так как боится что жена и семья узнает. А что если молодая армянка начнет в стриптиз-баре плясать около шеста, так ее небось там поедом съедят и камнями забросают. Фигурально выражаясь. Как уж тут в Америке бы это было с этой их очень странной американской демократией, кто его знает. С демократией, которая самая демократическая в мире, но где законопослушные налогоплательщики (как Ваша покорная слуга) оплачивают в течении тридцати лет неплохое житье в тюрьме какого-нибудь жуткого насильника и убийцы, или насильника детей, а вто же вермя, какой-нибудь честный гражданин не может защитить себя от элементарного мошенничества. Меня обманул подрядчик на шесть тысяч долларов, не явился в суд, я все выиграла, но шериф видите ли уже три года его найти не может.
В ситуации с армянами, во всяком случае ясно, что родителям этой Елены Прекрасной, стриптизерши, из-за позора уж никак бы не жить в армянском районе на виду у всех. Наверно они живут где-то совсем отдельно, сами по себе, и скрывают профессию своей дочери.
Как же армянка Лена оказалась в такой «перспективной, высокооплачиваемой», в зависимости от клиента или сутенера, и «многоуважаемой» профессии?
Сначала она устроилась официанткой в бар. Бар видно был не простой, а со стриптизом. Потом она, девчушечка зоркая, заметила, что танцующие у шеста красавицы совсем-то и не должны иметь балетной школы в своем резюме. Она видно пришла домой и попробовала свои силы перед зеркалом. Пришла на работу – и добилась повышения: из официанток – к шесту. Когда Олена это все мне рассказывала, я ей сказала: «Знаешь, чаевые которые им бросают, не сильно-то большие. Какие-то долларовые бумажки им суют там в наставленную грудь. Я так понимаю, что они все подпольные проститутки. Подпольные, потому что проституция в Калифорнии запрещена». На что Олена мне категорично ответила: «Ну нет, Елена Прекрасная клянется и божится что она ни с кем не спит из клиентов». «Ну да, – подумала я, не находя нужным спорить с Оленой – ни с клиентами, ни с владельцем заведения, ни с менеджером, кто там ее нанимал, ни с кем она не спит. Только с мужем». Она действительно вышла замуж еще перед шестом и родила ребенка. Муж молодой, такой же как она, денег не зарабатывал, вот она и решила семье помочь. С мужем вскоре, однако, развелась. Потом она вышла замуж за пакистанского араба, который очень страшный на вид, но очень добрый, и старше лет на десять. Пакистанец влюбился выше крыши в Елену Прекрасную. Родители от него отказались из-за Елены. Но он до сих пор на ней женат, бедолага.
А недавно Олена меня посетила, аж через два с половиной года после вот этой рассказанной ею истории. Ну и конечно, так как мы с Оленой замужние приличные матроны, нам было интересно обсудить наряду с последними новостями в политике, развитие событий в семейной жизни Стриптизерши. Оказалось что Елене Прекрасной теперь двадцать восемь лет. Она сделала уже давно, еще в начале своей карьеры у шеста (как у станка все равно), искусственную грудь побольше, и докатилась до полной отдачи себя своей работе. Чтоб уж как следует. Чего там заработаешь подпольно в Калифорнии, надо жить в Лас-Вегасе. В штате Невада проституция законна и является атрибутом повседневной жизни.
Прекрасная живет в Лас-Вегасе, до сих пор с отверженным семьей пакистанцем, который почему-то нее не ушел. Я знаю почему: потому что достается клубнички и ему иногда. Так ему попробуй поищи женщину, а платным надо платить, а тут все таки жена. Она от него не ушла по своим причинам: тоже видно нет никого такого самоотверженного, как пакистанец. Она делает все что хочет. Вот недавно завела любовника – молодого араба, которому богатые родители из Эмиратов оплачивали тут учебу в университете. Молодой арабский студент позабросил все свои учебы, и, позабыв заветы родителей, окунулся со всею трепетностью молодости в любовь Елены Прекрасной. Арабские родители, тем временем, прознали про неуспехи сынули, прилетели в Лас-Вегас, и, вырвав влюбленного арабчонка из когтей женщины-вампа Елены Прекрасной, увезли его обратно в Эмираты. Хотели наверно дать сыну американское образование, но под напором американской культуры, передумали. А наша Елена Прекрасная, между тем, попробовала все что можно, и показывала Олене фото в неглиже с другой соратницей-шестовичкой. Я спросила, а живут-то они в доме, пакистанец и Елена?
Оказалось, что в квартире. Пакистанец работает каким-то менеджером, но видно зарплаты менеджера и стриптизерши не хватает, чтобы купить дом. А дома в Лас-Вегасе, между прочим, намного дешевле, чем в Калифорнии. Климат там пустынный, ни тебе океана, как у нас в Калифорнии. Я говорю: «Что же она будет делать через пару лет, когда ее место займет молодежь?» Олена откликается на это, что, мол, она очень жадная, родителям-армянам, которые перебиваются на пособия и мелкие подработки, она помогает мало. Копит деньги. Я поинтересовалась, есть ли у нее хоть сто тысяч долларов? Я назвала первопопавшуюся цифру. Дом или квартира, плюс счета, у нас в Калифорнии обходятся в низкосреднем измерении примерно двадцать пять тысяч в год. Столько лет горбатиться у шеста с риском для здоровья и сомнительным статусом общественного положения. За шесть лет она уже бы закончила университет и работала по профессии, зарабатывала стаж, опыт, и уважение окружающих. Олена на это ответила, что насколько понимает, ста тысяч у Елены нет, но пятьдесят может и есть. За пятьдесят тысяч не купишь даже квартиры. Разве только в заснеженной Индиане, где-нибудь в американском захолустье, можно купить дом за такие деньги. Но те, кто живут на юге, в популярных местах, как Лас-Вегас и Лос Анджелес, естественно не хотят жить на севере и в захолустье. Там холодно и экономика плохая, и не так весело.
Будучи по моему американскому образованию советником по образованию для колледжей, вот я и решила написать этот поучительный рассказ для молодых девушек: о том как трудна, неперспективна и маловознаграждаема самая древняя профессия здесь в Америке, вот на простом примере из окружающей меня жизни. Учитесь девушки, получайте дипломы, не позорьте себя и свои семьи своим поведением. Гуляйте сколько хотите, но соблюдая приличия и не бросая учебы на профессию. Десятки примеров судеб русских женщин в Калифорнии проходят перед моими глазами, в основном все как-то стараются чему-то выучиться, а заодно и выучить язык как следует, но никто не додумался идти танцевать к шесту. По-моему танцуй себе дома сколько хочешь, но получи профессию. Ведь это не только деньги или не деньги, Елена Прекрасная плотно подсела на траву и без травы уже и жить не может (а-то может и на другие наркотики: я такая наивная – всему верю – мне сказали про траву, я и поверила). Кто не может жить без наркотика, у тех мозги едут так или иначе, прямо или косвенно. А от такого образа жизни они и так-то набекрень будут. Тут с современными стрессами, компьютеризацией, немалым количеством всяких видов сумасшествия в современной Америке, которая меня окружает, впору бы управиться со всеми делами и поддерживать хоть более-менее приличный и удобный для себя уровень жизни.