Бледно-желтые дома недавно построенного жилого района тянулись вдоль пологого холма, насколько хватало взгляда. Улицы здесь были до того однообразными, что Рике казалось, будто она ходит кругами по одному и тому же маршруту.
Заусеница на пальце правой руки заныла от холода. Матида Рика никогда не была тут раньше. Судя по широким дорогам, этот загородный район, который обычно представляют как прекрасное место для семей с детьми, был рассчитан исключительно на автовладельцев. Посматривая на навигатор в смартфоне, она лавировала среди супружеских парочек, выбравшихся за покупками к ужину. У нее в голове не укладывалось, что Рэйко выбрала именно этот район для своего семейного гнездышка. Вокруг безликие сетевые универмаги, рестораны да пункты проката DVD. Ни частных магазинчиков, ни книжных лавок из тех, что передаются из поколения в поколение. Стерильное пространство, начисто лишенное истории и культурного фона.
На прошлой неделе Рика съездила на день в небольшой городок на Кюсю, чтобы поспрашивать о жизни одной жертвы преступления с участием несовершеннолетних. Там тоже не было ничего примечательного – стандартные жилые районы, застроенные частными домами. Разве что незнакомые названия супермаркетов локальных сетей да местная реклама бросались в глаза. Разок Рика разминулась со старшеклассницами в непривычной форме – в Токио она никогда не видела на школьницах юбок такого фасона. Пока она бродила в одиночестве по незнакомому городу (если б не работа, она бы и не попала туда), ей стало казаться, что ее привычная жизнь растворяется в тумане, а сама она вот-вот исчезнет без следа. Небо над головой, помнится, было нежного кремового цвета, как во сне. И сейчас это ощущение бесконечного блеклого сна снова возродилось в памяти.
«По крайней мере, здесь меня ждут», – напомнила себе Рика и направилась к очередному магазину, решив, что он станет последним.
На входе ее окутал характерный для супермаркетов запах холодного влажного картона. Продавщица средних лет жарила тонкие ломтики мяса на переносной плитке и визгливо зазывала покупателей попробовать кусочек. Рика взяла в руки упаковку сырого мяса – насыщенно-розового, с белыми прожилками. Упаковка была прохладной и слегка влажной. Когда она в последний раз покупала продукты, чтобы приготовить что-нибудь самостоятельно?
Они с Рэйко списались в LINE[1], когда Рика проезжала реку Футакотама. Рэйко предложила встретить ее на станции. Однако Рика отказалась. Сказала, что сама дойдет и заодно купит что-нибудь по дороге к столу. Сегодня она вернулась домой рано утром, до обеда проспала как убитая, а затем приняла душ и занялась обработкой собранного в командировке материала. Потом была встреча с колумнистом на Сибуе, и когда с делами было покончено, время уже поджимало, так что заранее зайти в магазин Рика так и не успела. Они с Рэйко были близки, но все равно ехать к друзьям с пустыми руками не хотелось.
Ответ от Рэйко сопровождал смайлик в виде розового кролика. Только недавно к подруге вернулся веселый и озорной настрой после того, как она в прошлом году ушла с работы.
«Ловлю на слове! Если вдруг попадется – купи сливочное масло, пожалуйста. Этой зимой оно в дефиците. Но специально искать не нужно, так, если увидишь! Лучше приезжай поскорее».
Витрина с молочными продуктами светилась теплым желтоватым светом. На нижнем ярусе отчетливо выделялась длинная пустая полка, над которой висело объявление:
«Уважаемые покупатели! В связи с дефицитом сливочного масла в магазине вводится ограничение – одна пачка в одни руки».
Третий супермаркет, и везде одно и то же.
Рика вздохнула, выбрала брусок маргарина с добавлением сливочного масла и направилась к кассе.
Новый дом Рэйко располагался на пологом склоне в пяти минутах от станции. Ничем не отличимое от других трехэтажное здание площадью где-то тридцать цубо[2]. На парковке одиноко стояла «Тойота», а вдоль короткой дорожки, тянущейся от ворот до входа, выстроились в ряд кашпо с простыми цветами вроде маргариток или анютиных глазок.
Нажав на кнопку домофона, Рика наконец выдохнула.
– Привет! Как же я рада тебя видеть!
Стоило входной двери открыться, как Рэйко тут же бросилась обниматься.
Рика потянулась навстречу. Обнимать маленькую, хрупкую Рэйко ей – длинноногой, длиннорукой, сто шестьдесят шесть сантиметров ростом – было очень удобно. На подруге был передник, волосы, как всегда, источали приятный фиалковый аромат, щеки раскраснелись. Рика только сейчас поняла, как истосковалась по близости и искреннему проявлению любви.
Радость и нетерпение Рэйко были вполне понятны. Раньше, в студенчестве, они виделись каждый день, а тут встретились впервые за полгода. Сама Рэйко ушла с работы, но постоянная занятость Рики не давала пересечься. Вообще-то официально у Рики были выходные по вторникам и средам… Но на деле позволить себе беззаботно отдохнуть в свободные дни мог разве что Китамура, ее младший коллега. Даже сегодня, в среду, после встречи с подругой Рика собиралась вернуться на работу, чтобы поразбираться с материалами к статье.
Из комнаты в глубине коридора доносился сладкий сливочный аромат вперемешку с запахом свежего дерева. Рика переобулась в теплые тапочки, предложенные Рэйко, и прошла в окрашенную в светло-оранжевые тона комнату. Гостиная площадью примерно в десять татами[3] была соединена с кухней и обеденной зоной. Вроде бы все просто, но красивый цветочный узор на обивке дивана и занавесках, добротные деревянные шкафы и коллаж неизвестного автора на стене делали комнату уютной и умиротворяющей – совсем как в старой квартирке Рэйко в Оямадай.
Аромат фиалок здесь чувствовался еще ярче. Несмотря на обжитость комнаты, в ней не нашлось ни одного фото со свадьбы или медового месяца – очень похоже на Рэйко. Если подумать, она никогда не любила фотографироваться. В ванной Рика прополоскала рот, умылась и вытерла лицо душистым мягким полотенцем из стопки в корзине – прямо как в гостинице. Полотенце ей так понравилось, что Рика даже заинтересовалась брендом, хотя обычно не обращала внимания на такие вещи.
– Прости, что опоздала. Еще и масло и не нашла. Только вот что принесла.
Вытащив из пакета упаковку с надписью «Маргарин с добавлением масла (50 %)», Рэйко радостно воскликнула: «Ой, спасибо! Это очень кстати!» – и тут же убрала брикет в холодильник. По правде говоря, Рика плохо понимала, чем отличаются по вкусу маргарин и сливочное масло.
– Я прошлась по окрестным супермаркетам, но везде был только маргарин…
– Путешествие в поисках масла… Прямо как в «Маленьком черном Самбо»![4] – засмеялась Рэйко, выпорхнув из кухни.
Она сняла с полки книжку с картинками в яркой красной обложке. Та выглядела знакомой – кажется, Рика читала ее в детстве, но содержание совершенно стерлось из памяти. Разве что иллюстрации припоминала: простые, яркие цвета, размашистые линии.
– Знаешь, я решила сразу покупать понравившиеся книги, чтобы было что читать будущему ребенку. Тиражи таких книжек ужасно быстро заканчиваются, а «Маленький черный Самбо» к тому же в последнее время не слишком популярен из-за «черного» в названии. Но, по-моему, в сюжете нет совершенно ничего расистского.
Рэйко говорила так, словно ребенок должен был вот-вот появиться на свет – нужно только немного подождать. Когда летом прошлого года врачи сказали ей, что она не может забеременеть из-за постоянного стресса на работе, она тут же бросила ее.
Рика окинула подругу внимательным взглядом. Рэйко выглядела замечательно: кожа без следа косметики, блестящие волосы, влажные карие глаза, припухшие мягкие губы… Одета по-домашнему: юбка с узором в цветочек, стройные ноги обтягивают легинсы, поверх них натянуты шерстяные синие гетры. Когда Рэйко работала в пиар-отделе крупной кинокомпании, она всегда выглядела безупречной бизнес-леди, однако нынешний облик очень ей шел – в нем был какой-то особый шарм. К тому же сейчас ее подруга казалась очень юной – и не скажешь, что они с Рикой ровесницы, обеим уже по тридцать три.
Узнав о решении Рэйко бросить работу и посвятить себя семье, Рика долго увещевала подругу по телефону. Она считала ужасно неразумным – отказаться от карьеры. И если честно, Рика почувствовала себя брошенной. Так переживала, что даже спать стала хуже.
Рассматривая вместе с Рэйко книжку, Рика вспомнила студенческие времена, когда они вот так же вместе сидели за учебниками или конспектами. История маленького черного Самбо тоже постепенно восстановилась в памяти. Во время прогулки по джунглям негритенок Самбо встречает четырех голодных тигров и, чтобы они его не съели, отдает им свою одежду, обувь и зонтик. После этого тигры стали спорить, кто из них самый красивый. Рычали, хвостами били, а потом начали кругами бегать друг за другом вокруг дерева. И добегались до того, что превратились в лужицу топленого масла. Самбо забрал свою одежду и пошел домой, а отец мальчика собрал это масло, отдал жене, и та испекла на нем вкусные блины, которыми наелась вся семья. Странная и немного жестокая история.
– Не слишком ли сурово все вышло с тиграми? Как-то их жаль… – вздохнула Рика.
– Да что ты! Тигры сами виноваты. Они первые пытались съесть Самбо. А потом поддались тщеславию и устроили глупую перебранку на тему того, кто лучше. Вот и получили по заслугам.
Разговор прервал стук входной двери.
– О, Рика, здравствуй! Рад тебя видеть!
Муж Рэйко, Рёске, работал в отделе продаж кондитерского бренда средней руки. По меркам Рики, он слишком уж рано приходил с работы. Студентом Рёске был квотербеком в университетской команде американского футбола и до сих пор отличался великолепным телосложением. У него были по-детски алые щеки, а глаза легко отражали каждую эмоцию… Отличный парень, и все же Рике казалось странным, что у них с Рэйко нашлись точки соприкосновения.
Рэйко познакомилась с Рёске во время промоушен-компании фильма, в рамках которой в кинотеатрах продавались любимые пирожные главной героини. Рёске участвовал в проекте со стороны производителей сладостей, и они с Рэйко провели много времени вместе, пока занимались всякими организационными вопросами. По словам Рэйко, она влюбилась в Рёске с первого взгляда, и инициатива исходила именно от нее. Сам Рёске поначалу опешил от проявления внимания со стороны красавицы-карьеристки, но после, узнав ее получше и открыв для себя нежные стороны ее характера, влюбился по уши. Рёске вырос в дружной состоятельной семье, у него было три брата, а отец держал бар в Сайтаме. Великодушие и щедрость парня не могли не очаровать Рэйко.
Рика давно уже перестала ревновать подругу, хотя, увидев Рэйко в платье невесты, ощутила себя так, словно у нее отняли часть ее самой.
Рэйко накрыла на стол. Тушеная овощная банья гауда с анчоусным соусом, красиво разложенная нарезка малосольной свинины, гратен с зеленым луком на соевом молоке, отварной рис с устрицами и суп мисо. Все из свежих сезонных продуктов, с прекрасно подобранными специями – ужин оказался необыкновенно вкусным. «Говорят, что устрицы способствуют зачатию», – подумала Рика, бросив на подругу короткий взгляд, и отправила в рот ложку ароматного риса. Сегодня у нее был прекрасный аппетит – не только благодаря вкусной еде, но и благодаря приятной компании.
– Можно добавки? Это мясо такое мягкое… Хоть в ресторане подавай, – с восхищением похвалила Рика стряпню подруги, протягивая пустую тарелку, и Рэйко с удовольствием положила еще порцию.
Все прекрасно, но… Рика чувствовала себя неловко из-за мыслей о том, что район, где живет Рэйко, слишком безликий, ему не хватает истории. Наверняка супруги долго советовались и считали расходы, исходя из жалованья Рёске, чтобы выбрать подходящее жилье для семейной жизни. А ведь Рэйко почти не общалась с собственными родителями, и этот дом, по сути, был для нее единственным.
– Ты настоящий счастливчик, Рёске, и это не пустые слова, – наконец сказала Рика. – Никто бы не отказался от такой жены.
Рёске сидел за столом с довольной улыбкой. Неудивительно, что он выглядит таким румяным, здоровым и полным сил.
Впрочем, чему тут удивляться. На работе у Рики женатые коллеги выглядели куда спокойнее и ухоженнее холостых, при том, что у многих жены работали. Рике сложно было представить, как приходилось крутиться этим женщинам, она хорошо понимала, насколько велик их вклад в семейное благополучие. Именно семья помогает отвлечься от трудовых будней и хотя бы ненадолго сбросить с себя груз проблем, которые грозят раздавить без остатка. Недавно одинокий коллега Рики скоропостижно скончался у себя дома. Должно быть, его холодная неприбранная комната мало чем отличалась от ее собственного жилья…
– В следующий раз приводи с собой молодого человека! Я ведь еще даже не знакома с Макото.
«А, точно, ведь у меня есть молодой человек», – усмехнулась про себя Рика. Их отношения с Фудзимурой Макото, ровесником из отдела художественной литературы, были теплыми и дружескими, но едва ли романтичными. Днем они иногда пересекались по работе и примерно раз в месяц проводили ночь вместе – не чаще. И Рика была благодарна Макото за то, что он соблюдает дистанцию.
– Ты хорошо питаешься, Рика? Кажется, опять похудела… Я где-то прочитала, что среднее потребление калорий в день у японок сейчас едва ли не ниже, чем в послевоенные годы.
– Да уж. Я даже рисоварку не купила – все равно нет времени рис варить. В основном ужинаю на всяких приемах и деловых встречах в ресторанах.
– Наверное, на приемах так вкусно кормят, что нам и не снилось!
Рика вспомнила последний такой вечер в ресторане в Гиндзе, где с ней обращались, как с хостес[5]. Такие недоразумения происходили довольно часто: мужчинам казалось, что журналистка приветлива с ними не потому, что ей нужно собрать материал для статьи, а потому что она прониклась к ним трепетными чувствами.
Нежный лук в гратене начал отдавать горечью, и Рика поспешно сменила тему.
– Ну, я не слишком привередливая. У меня детские предпочтения – достаточно и бенто[6] из комбини[7] или карри из сетевого ресторанчика.
Рика всегда была равнодушна к еде и модным вещам, хотя внимательно следила за тем, чтобы весить не больше пятидесяти килограммов. Ей казалось, что иначе из-за высокого роста она выглядит слишком большой для девушки. Отчасти ее вдохновлял пример матери, которая всегда держала себя в форме. Рика не ела перед сном, на приемах выбирала блюда с тушеными овощами, а на завтрак и обед покупала в комбини рядом с офисом йогурты, салаты, фунчозу и другую легкую еду. Времени посещать спортзал у нее не было, но она старалась побольше ходить пешком. Подтянутая фигура не делала ее «глянцевой» красоткой, но все же выделяла из толпы. К тому же благодаря худобе на ней отлично сидела даже выбранная на скорую руку недорогая одежда. Женщинам-журналистам внешность дает определенные преимущества, и красивый миндалевидный разрез глаз в сочетании с правильными чертами лица нередко помогали Рике. А в своей школе для девочек в прошлом она частенько получала письма с признаниями в любви.
– А мне всегда казалось, что у тебя есть вкус к еде. Может, тетя Мисаки и мало времени уделяла готовке, но она так старалась дать тебе самое лучшее. Моей матери до нее далеко. – Рэйко звала мать Рики «тетя Мисаки» и очень тепло к ней относилась.
Родители Рики развелись, когда она только поступила в среднюю школу. При разводе мать не получила от отца компенсацию, на алименты не слишком рассчитывала, и поэтому с головой ушла в работу – они с подругой открыли модный бутик. Готовка никогда не была ее сильной стороной. Пока они жили с отцом, мать старалась как могла и готовила разнообразную и сытную еду, но после развода попросила дочь о помощи, и основная часть домашних дел легла на плечи Рики. Рика управлялась с уборкой и стиркой, отваривала рис и готовила несложные закуски. После восьми мать приходила домой с какой-нибудь едой из супермаркета, и они вместе ужинали. Пусть еда и не была домашней, как раньше, зато атмосфера за столом царила непринужденная, такого не было, когда они жили с отцом. Порой они ходили поужинать в какой-нибудь ресторанчик поблизости. Такая жизнь – словно в школьном лагере – была по-своему веселой. К тому же Рика гордилась тем, что мама полагается на нее.
В двадцать два Рика начала самостоятельную жизнь. Со временем бизнес Мисаки пошел в гору, и та все чаще стала уезжать за границу делать закупки и по другим делам. Рика месяцами жила с дедушкой и бабушкой, но теплых отношений с матерью это не испортило. Даже подросткового «бунтарского этапа» у Рики не было. Она сознательно выбрала и место учебы, и место работы, а потом самостоятельно достигла всего, что имеет. Сейчас ее матери было уже за шестьдесят, но она до сих пор работала – продавала одежду в своем втором магазине на Дзиюгаока. Они никогда не обсуждали это, но, похоже, у нее и любовник был.
Еще когда Рика жила с матерью, Рэйко часто заглядывала к ним в гости. И неизменно она готовила для них что-нибудь из принесенных с собой продуктов. Кулинарное искусство подруги поражало воображение. Даже когда речь шла о таких простых блюдах, как отядзукэ или паста, Рэйко придавала им неповторимость каким-нибудь хитрым способом, например, добавив кожуру юдзу или соленый лимон. Ее блюда хотелось есть не торопясь, наслаждаясь каждым кусочком. Единственная дочь в семье владельца отеля в Канадзаве, Рэйко обладала сильным характером, который мало вязался с миленькой внешностью и чрезвычайно развитым чувством прекрасного. Она была еще совсем ребенком, когда ее родители охладели друг к другу и жили под одной крышей как соседи. У обоих была жизнь на стороне, и обоим было не до дочери. Рэйко проводила много времени в компании домработницы – искусного повара, поэтому домашней едой для нее стали сложные блюда вроде террина[8] или сложных многосоставных трапез. «Когда у меня будет ребенок, я хочу кормить его домашней едой и сладостями. Поэтому постоянно в поисках рецептов полезных и вкусных блюд», – часто приговаривала Рэйко.
Конечно, они выросли в разных условиях, но Рика еще помнила напряженную атмосферу в семье до развода родителей, поэтому отчасти могла понять подругу. Возможно, она потому и заговорила первой с незнакомой девушкой на встрече абитуриентов в вузе, что увидела в ней родственную душу.
– Расскажи побольше о работе! – В глазах Рэйко сияло любопытство. – Помнишь, ты говорила, что написала Кадзии Манако запрос на интервью? Как там в итоге, получила ответ?
Дело Кадзии Манако последние пару лет было у всех на слуху. Манако выманивала огромные суммы у мужчин, которых находила на сайтах знакомств, а троих кавалеров и вовсе отправила на тот свет. Блог, в котором Манако вплоть до ареста писала о своей роскошной жизни и любимых лакомствах, наделал немало шума. В строке «хобби» на ее страничке значилось «шопинг и вкусная еда». Впрочем, Манако не просто любила полакомиться, но и сама прекрасно готовила. Ее историю до сих пор муссировали СМИ – она не приелась публике даже спустя время. Сейчас Манако сидела в Центральной токийской тюрьме.
Рику давно интересовало это дело, но она не могла взяться за него, когда Манако только арестовали, потому что состояла в другой команде. Но как только она получила возможность выбирать темы расследования (тогда ей как раз исполнилось столько же, сколько было Манако во время ареста), тут же уцепилась за дело «черной вдовы».
– Я слышал, Кадзимана ужасно много ест. Неудивительно, что такая толстая. Но как же ловко эта толстуха проворачивала свои брачные аферы! Неужели благодаря своим кулинарным навыкам? – хмыкнул Рёске.
Рэйко нахмурилась и бросила на мужа холодный взгляд. Она всегда остро воспринимала критику в адрес других женщин – куда острее Рики. Но и реакцию Рёске вполне можно было понять. Большинство мужчин задавалось тем же вопросом. Дело Кадзии Манако во многом потому и стало таким нашумевшим, что женщина, которая обвела вокруг пальца множество мужчин и даже в зале суда держалась как королева, была далека от образа молодой красавицы. И судя по фото, весила за семьдесят кило, не меньше.
– Думаю, дело не в ее умениях – Манако скорее воспользовалась ситуацией, которая сложилась в обществе… А еще у меня есть ощущение, что все жертвы Кадзиманы, точно так же, как и она сама, были теми еще женоненавистниками. Не знаю, получится ли в журнале, рассчитанном на мужскую аудиторию, передать эти тонкости… Впрочем, все равно Кадзимана не ответила ни на одно мое письмо. Я и в тюрьму дважды приезжала, но она отказалась от встречи, – ответила Рика.
Я прожил жизнь холостяком, но хочу, чтобы кто-то заботился обо мне в старости.
Даже уродина подойдет. Главное, чтобы умела готовить и вести хозяйство.
Пусть она и страшненькая, зато такая наивная. Ничего о жизни не знает.
Все жертвы Кадзиманы за глаза высказывались о ней в подобном ключе. Они явно нуждались в ней и активно поддерживали ее материально, но все равно отзывались о Манако крайне пренебрежительно. В ходе слушания дела сторона обвинения больше занималась осуждением ветрености Манако, чем ее реальными преступлениями; мнение участников процесса постоянно менялось, и вообще судебный процесс шел крайне сложно. Вплоть до скандала о домогательствах в отношении одной из свидетельниц, медсестры-сиделки. И как водится, вокруг дела Манако разгорелись горячие споры между обозревателями – мужчинами и женщинами. Одного критика-мужчину даже обвинили в шовинизме за неосторожный комментарий и вынудили принести публичные извинения.
– Кстати, а ведь последняя жертва Манако, тот блогер, фанат железных дорог, ел приготовленное Манако говяжье рагу прямо перед смертью. Наверное, она выучила этот рецепт на тех курсах французской кухни… Как их там… Точно, «Салон Миюко»!
Похоже, Рэйко много читала о деле Манако. Она всегда была очень обстоятельной в таких вопросах – не только в учебе, но и в целом по жизни. Университетское обучение давалось Рэйко легко, и одно время она даже думала поступать в магистратуру.
«Салон Миюко» – это довольно известные кулинарные курсы для женщин. Открыла их Садзаки Миюко, жена владельца и шеф-повара знаменитого ресторана французской кухни «Бальзак» в Нисиадзабу. Занятия проходили три раза в неделю прямо на ресторанной кухне. В распоряжении Миюко и ее учениц было не только профессиональное оборудование, но и ингредиенты высшего качества. Стоило это баснословно дорого: пятнадцать тысяч иен за один урок. Полный годовой курс обходился ученицам более чем в пятьсот тысяч иен. При этом никаких сертификатов не выдавалось, а о том, чтобы получить профессию, речи не шло: курсы были рассчитаны на женщин из обеспеченных семей или с высоким личным доходом, для которых готовка была не более чем хобби. За пару месяцев до ареста Манако попросила одну из своих жертв оплатить эти курсы и исправно посещала их. По интернету гуляло групповое фото, где Кадзии стояла в окружении других учениц «Салона Миюко». В обтягивающем, словно нарочно подчеркивающем полную фигуру платье она выглядела не лучшим образом среди женщин, одетых просто, но дорого и со вкусом. Примечательно, что из-за повышенного интереса СМИ к делу Манако деятельность курсов пришлось приостановить.
– Тот мужчина прямо перед смертью отправил матери сообщение о том, какое вкусное рагу приготовила Манако. Ее адвокат даже отдельно упомянул это: мол, разве стала бы женщина, старательно готовящая рагу для любимого человека, безжалостно толкать его под поезд? О, точно! Как в следующий раз будешь писать Кадзии, скажи, что тебя интересует рецепт этого рагу. Мне кажется, тогда она согласится встретиться.
Рика изумленно захлопала глазами. Она и не думала о таком варианте. Да уж, Рэйко есть Рэйко. Когда ее подруга работала, своей обходительностью, чувством юмора и продуманными подарками она подбирала ключик к сердцу даже самых сложных в общении режиссеров, продюсеров и спонсоров.
– Я-то знаю: женщины, которые любят готовить, всегда радуются, когда у них спрашивают рецепт. И на радостях вполне могут рассказать еще много всего, о чем у них и не спрашивали. Сама такая.
– Точно-точно. Недавно к нам в гости заходил коллега с семьей, и их просто покорил сюмай[9] Рэйко. Так она столько всего рассказала им про особенности готовки – я просто дар речи потерял.
– Я бы тоже не отказалась походить в «Салон Миюко»… – протянула Рэйко.
– Ну, мы такие курсы вряд ли потянем, – улыбнулся Рёске.
На десерт Рэйко подала сладости из отварных каштанов, шифоновый бисквит из рисовой муки с добавлением амадзакэ[10] и чай масала.
Когда Рика искренне похвалила нежный и упругий бисквит, Рэйко грустно покачала головой.
– На носу Рождество, и я хотела испечь рождественское полено с масляным кремом, но… Похоже, у нас в округе и правда нигде нет масла. Представляешь, Рёске, я и Рику попросила поискать – она тоже не нашла. А без масла ни фунтовый кекс, ни правильный шифоновый бисквит не испечешь.
– Да брось, вкусно ведь получилось, – утешил ее муж. – А проблема с маслом, думаю, еще нескоро разрешится. Говорят, из-за того, что лето выдалось очень жарким, многие дойные коровы заболели маститом. – Он помолчал. – Недавно объявили о наращивании импорта для компенсации нехватки товаров… Куда девается – непонятно. Вдобавок еще и молочных хозяйств у нас становится все меньше. При таком раскладе скоро вообще вся молочка будет завозиться из-за границы. Для фермеров это станет большим ударом.
Слушая рассуждения Рёске, Рика вспомнила об интересе Кадзии Манако к сливочному маслу. Ее блог она просматривала бегло и не особо вчитывалась, но там было несколько постов о лучших брендах сливочного масла. А на суде упоминали о том, что Манако оплатила кредиткой одной из жертв несколько пачек сливочного масла, причем, самого дорогого – больше двух тысяч иен за брикет. Манако была родом из Ниигаты, где много молочных ферм, – видимо, этим и объяснялась ее любовь к маслу и молочным продуктам. В интернете острили на эту тему: мол, она так растолстела потому, что ела масло килограммами, а самые нахальные предполагали, что она его не только для еды использовала.
Рика засобиралась уходить, когда уже перевалило за девять, хотя Рэйко с мужем уговаривали ее посидеть подольше и даже остаться с ночевкой. Со свертком в руках – Рэйко дала ей с собой онигири[11] из риса с устрицами и шифоновый бисквит – она отправилась на работу.
«Я бы никогда не стала встречаться с теми, кто не может отличить подлинное от фальшивки. Людей, которые ценят настоящее, очень мало», – писала Манако в своем блоге. Возможно, тут бы Рэйко с ней согласилась.
У станции она обернулась и еще раз окинула взглядом окрестности. Окна жилого квартала, который вначале показался ей безликим, сейчас ярко сияли и дышали теплом. Доставая из сумки проездной, Рика заметила, что заусеница на пальце перестала ныть после того, как руки согрелись.
«В дискуссиях о порномести слишком часто обвиняют жертв: мол, незачем было поддаваться на уговоры и фотографироваться в голом виде. Общество смотрит на такие дела под неправильным углом. До тех пор пока все вещают о личной ответственности, подобным случаям конца не будет…»
Рука комментатора, непринужденно закинутая на спинку стула, кажется непропорционально длинной. Смуглая кожа, впалые щеки, седина в волосах… Под глазами навыкате – такое чувство, что, раскрой он их еще шире, и глазные яблоки выпадут, – залегли нездоровые тени. Кадык отчетливо выдается на длинной шее. Суровое выражение лица временами неожиданно смягчается, и этот контраст придает речи экспрессивность.
Речь в телешоу шла о случае, когда парень выложил обнаженные фото своей девушки в интернет, а вскоре после этого убил ее.
– Ого, Синои теперь и на такие передачи зовут. Внешность у него немного пугающая – на якудза похож, но то, что мужчина старше сорока встает на сторону женщины в таком вопросе, наверняка вызовет симпатию зрителей. К тому же он выглядит очень подтянуто для своего возраста, – послышался из-за спины голос Китамуры, младшего коллеги Рики.
– Думаешь?
Рика выдавила заинтересованную улыбку, тут же отвела взгляд от телевизора и потянулась к пульту. Синои Есинори, член редколлегии крупного новостного агентства, в последнее время часто мелькал в передачах в качестве приглашенного эксперта.
Маленькая комнатка отдыха со старым диваном в форме буквы П и телевизором редко пустовала. Тут можно было передохнуть между делами и даже вздремнуть, если не смущали чужие взгляды. Рассеянно глядя на тянущиеся из двери курилки струйки дыма, окрашивающие стену в желтоватый свет, Рика сделала звук телевизора потише.
На все здание широкопрофильного издательства «Сюмэй» курилка была лишь одна, причем рядом с их отделом, поэтому все приходили на перекур именно сюда. В комнате отдыха вечно царила суета, и застать это место относительно безлюдным можно было только утром, пока народ не набежал.
Рика пришла на работу пораньше, чтобы поискать нужные материалы, но стоило присесть на диван, как ее охватила вялость. Она распаковала онириги, купленные на завтрак в ближайшем комбини. Стоило ей вспомнить стряпню Рэйко, как рука сама потянулась к онириги «такикоми»[12], хотя обычно она такие не покупала. Еще теплые после микроволновки, шарики приятно грели руки.
– Кстати, про убийство после порномести в Ханамацу… Это ведь вы выяснили, что преступник и прошлых своих девушек преследовал, да? Ловко вы всех опередили.
Китамура пристроился рядом и завел непринужденный разговор. Полосатая рубашка прекрасно сидит на подтянутом стройном теле, мягкие льняные волосы оттеняют белизну кожи… Он вечно выглядел, как обласканный заботой и вниманием юный господин. Ее младший коллега никогда не казался уставшим (вероятно, ему удавалось высыпаться), не курил и не пил, и он всегда первым успевал ознакомиться с популярными фильмами и книгами. Такой образ жизни совершенно не вязался с ненормированными днями и вечной занятостью самой Рики и всего их отдела. Китамура никогда не перетруждался, работой, похоже, совсем не горел, но почему-то начальство очень его ценило.
– Мне просто повезло, – ответила Рика. Потом добавила: – Сегодняшнее совещание обещает быть тоскливым… На этой неделе ничего толкового раздобыть не получилось. Только ухватила уникальную информацию, как она успела засветиться в Сети.
– Да ладно, не страшно. Журналы типа нашего рассчитаны на мужчин средних лет и старше. Они будут нормально продаваться, даже если там не будет никаких сенсаций. Достаточно статей об изменениях в законе о наследовании и о новых методах профилактики рака. А лучше всего строчить байду из серии «Десять способов продлить период сексуальной активности».
Каждый четверг в редакции еженедельника проводилось совещание, на котором журналисты презентовали темы потенциальных статей. В пятницу главный редактор утверждал план номера, и до понедельника все поспешно писали материалы. Все это повторялось четыре раза в месяц и примерно сорок восемь раз в год. С тех пор как Рика устроилась в «Сюмэй», прошло уже немало лет, и за это время привыкла к тому, что всегда так и будет: поиски тем, утверждение, а потом работа над статьей, причем эта работа вовсе не ограничивалась сидением за компьютером. Каждое мгновение ей казалось, что она должна вскочить и бежать сломя голову на поиски фактов; бешеный ритм стал неотъемлемой частью ее жизни. В штате еженедельника было семьдесят человек: десять фотографов, восемь административных работников, одиннадцать редакторов, а все остальные – журналисты, и среди тех, кто работал на постоянной ставке, Рика была единственной женщиной. Две ее ровесницы подали заявление на перевод в другой отдел, две – просто уволились, не выдержав нервного напряжения. Ну а те, кто наставлял ее в начале карьеры, обзавелись семьями и тоже ушли. Это понятно: рождение и воспитание детей совершенно несовместимы с темпом этой работы.
– Если вы и дальше будете так успешно разыскивать сенсации, то сможете стать первой женщиной-редактором еженедельника «Сюмэй». Звучит здорово, правда? – продолжил Китамура.
В «Сюмэй» редакторы занимались окончательной обработкой текстов, благодаря им статья становилась статьей. В глубине души Рика мечтала стать редактором: беготни меньше, а творчества больше.
Было странно слышать восхищенную похвалу от Китамуры. Когда он приходил в «Сюмэй», в глазах у него светилось одно желание: поскорее уйти домой. Он крайне редко предлагал темы для статей, но помогал в сборе материала другим сотрудникам. Это позволяло ему и быть на виду, и оставаться в тени. И, главное, не делать ошибок.
– Что это ты вдруг заговорил? Я ведь знаю, как мало для тебя значит карьера, – усмехнулась Рика.
– Но я действительно впечатлен. Работать с таким широким разбросом тем – от спорта до искусства… Я ведь вижу, что полицейские, чиновники и прочие, хоть и относятся к женщинам-журналистам тепло, редко по-настоящему открываются перед ними. Как ни крути, мужчине в нашем деле проще завоевать доверие «клиента» и получить материал.
Клиентами в их ремесле называли не героев публикаций, а тех, кто делился с журналистами информацией, и нужно было покрутиться, чтобы, во-первых, найти их, а во-вторых, вытащить из них самое ценное.
Онириги, которые Рика купила в комбини, не шли ни в какое сравнение с теми, что готовила Рэйко, несмотря на внешнее сходство. Почему-то они даже остывали очень быстро. Рика сделала глоток зеленого чая из бутылки, очищая рот от остатков еды. А Китамура продолжал:
– В таких условиях добывать сенсации одну за другой… Похоже, вы сумели отыскать выдающегося «клиента», да? Ну, я понимаю, вы не станете делиться своими источниками…
Дежурная улыбка Рики не дрогнула перед заинтересованным взглядом блеклых глаз. Едва ли Китамура мог прознать… Впрочем, если и узнает, скорее всего, просто выбросит эту информацию из головы.
– Прошу прощения, Рика: когда вы уберете эту коробку? – раздался недовольный голос Утимуры Юи, сотрудницы на полставки. Со следующего года ее планировали взять на постоянную работу, и теперь она общалась с Рикой с куда меньшим пиететом, чем раньше. Радуясь возможности закончить разговор с Китамурой, Рика поспешно встала с места.
– Я скоро заберу ее домой, извини.
Она задвинула коробку себе под стол. В коробке лежали распечатки трехлетней давности из блога Кадзии Манако. Та проявляла активность: писала длинные посты, да еще и часто обновляла их. После ареста ее блог был удален, но один из информаторов Рики успел сохранить копию и передать ей.
Рика достала из коробки несколько страничек и пробежалась глазами. Манако вела жизнь аристократки – сплошные шопинги и посещения элитных ресторанов: New-York Grill, Maxims-de-Paris, L’ecrin… Названия у всех на слуху – классический выбор любителей роскоши. Тексты Манако совершенно не запоминались, были безликими, к тому же она любила пространно цитировать кого-то, не всегда указывая источник.
На Кадзии Манако Рика собрала целое досье. Та родилась в 1980 году в токийском пригороде Футю. В раннем детстве она переехала с родителями в Ясуду, небольшой поселок в префектуре Ниигата, – ее отцу нужно было помогать с семейным делом. Мать – преподаватель флористики. Вместе с младшей сестрой (разница в возрасте семь или восемь лет) они жили в комфорте и достатке. Сразу после школы Манако переехала в Токио для поступления в университет, но уже через три месяца бросила учебу. У нее были пожилые любовники, которые помогали ей жить безбедно. Кто-то из них снимал ей квартиру у станции Фудомаэ в Синагаве, а это не самый худший район Токио. Она даже не пыталась найти постоянную работу. А в 2013 году Кадзии Манако арестовали по подозрению в убийстве трех мужчин из ее окружения. Трое – за полгода, не в один день. Жертвы были холостяками от сорока до семидесяти лет, Манако познакомилась с ними на сайтах знакомств, и все они всерьез собирались жениться на ней. Пока мужчины были живы, Кадзии под разными предлогами (оплатить кулинарные курсы, оплатить операцию близкому родственнику) выманивала у них огромные суммы денег. Причину смерти у всех троих следствие сформулировало невнятно, но было непохоже, что они умерли потому, что пришло время умереть. Передозировка снотворным, утопление в ванной, падение под поезд – это можно было трактовать как самоубийство или несчастный случай, почему нет? Но всегда Манако была неподалеку в момент смерти, и именно это стало основанием для подозрений. А уже после ареста ей предъявили обвинение в пяти случаях мошенничества. Вещественных доказательств удалось добыть не так много, однако Манако получила пожизненный срок[13]. Сразу после объявления приговора она подала на апелляцию. Новые слушания назначили на следующий год, и этот год Манако должна была провести в Центральной токийской тюрьме. До сих пор она категорически отказывалась от интервью и особенно холодно относилась к женщинам-репортерам.
Во многом это дело стало таким резонансным из-за внешности Манако. И вопрос даже не в том, красива она или нет. Просто она была толстой. Это вызывало живой отклик у женщин и резкое отторжение у мужчин. В общественном сознании прочно укоренилось убеждение, что если женщина, мягко говоря, не отличается стройностью – в личной жизни благополучия ей не видать. Рика тоже задумывалась, как много сил понадобилось Манако на то, чтобы принять себя со своим весом и не пытаться срываться на бесконечные диеты. Чем ей пришлось пожертвовать и что она обрела взамен?
Судя по всему, Кадзии Манако всегда ставила себя на первое место. Она игнорировала свои внешние данные и не высказывала даже тени сомнения в том, что достойна всего, чего может хотеть женщина. Любовь, внимание, дорогие подарки, а если суммировать – безбедная жизнь в праздности. Манако вела себя так, словно все это по праву должно было принадлежать ей. Она чувствовала себя королевой и благодаря этому сумела создать для себя максимально комфортную среду. Это изумляло и восхищало Рику куда больше того факта, что Манако выманила у своих кавалеров сто с лишним миллионов иен.
Казалось бы, каждая женщина имеет право на заботу, внимание и может себе позволить проявить слабость, но как сложно все обстоит на самом деле! Даже когда Рика брала интервью у очень успешных женщин, она замечала: все они словно напуганы чем-то. Все излишне скромничают, обесценивая собственные достижения. Да и сама Рика мало чем от них отличалась: сколько бы другие ни хвалили ее, как высоко ни оценивали ее работу, она никогда не ощущала, что действительно заслужила похвалу. Порой по вечерам, когда ей было одиноко и тоскливо, ей хотелось позвать Макото, но она одергивала себя, потому что чувствовала: у нее нет права на такие эгоистичные просьбы. А Рэйко? Такая умиротворенная сейчас, в юности она была куда более нервной и зажатой. С любовными делами у них обеих долго не складывалось. Возможно, низкая самооценка, неумение принимать внимание и заботу отчасти были связаны со сложными отношениями с отцами – тут они с Рэйко были похожи. А вот отец Кадзии Манако, скончавшийся несколько лет назад, был очень близок с дочерью, всячески баловал ее. Может быть, это он так повлиял на ее настрой?
Иногда Рика думала: если ей удастся разобраться в деле Кадзии Манако, то она не только получит великолепный материал для статьи, но и разберется с причинами собственного душевного разлада.
С другой стороны, она могла понять одиночество мужчин, ставших жертвами Манако. Побывав в гостях у Рэйко, она еще раз осознала, какая это отрада для уставшей души – вкусная домашняя еда, внимание к тебе и забота. Скорее всего, жертвам толстухи действительно не важна была ее внешность, и они закрывали глаза на ее постоянные просьбы. Они отчаянно нуждались в мягком, обволакивающем тепле, которое она дарила им, и ради этого готовы были поддаться обману…
Пока Рика размышляла об этом, ее охватило странное чувство. В груди вдруг пробудилась злость. Она сама не понимала, на что эта злость направлена. Может, ей не хотелось соглашаться с устоявшимся представлением о том, что любая женщина от природы – умелая хозяйка и хранительница домашнего очага? Что за чушь! Ей самой никогда не приходилось готовить для мужчины, да и никто не требовал от нее таких подвигов…
Проходя мимо, Юи молча положила на стол Рики письмо. Взяв легкий, как цветочный лепесток, конверт и взглянув на обратный адрес, Рика едва сдержала радостный возглас. Письмо пришло из Центральной токийской тюрьмы, и, без сомнений, автором была Кадзии Манако. А ведь до этого та ни разу не ответила на ее запросы!
Оглядевшись в волнении, Рика вскрыла конверт. Внутри оказался листок бумаги бледно-розового цвета с короткой запиской:
«С вами я не против поговорить. Мне кажется, вы не такая, как остальные журналисты. Заглядывайте в гости в любое время. До встречи».
Ниже стояла печать, подтверждающая, что письмо прошло досмотр. Почерк у Кадзии Манако был аккуратным – у нее были явные способности к каллиграфии.
Рика заморгала, чтобы избавиться от пелены перед глазами. Вот так просто? В своем последнем письме она добавила к стандартному запросу на встречу короткую приписку, как посоветовала Рэйко: «Меня очень заинтересовал рецепт говяжьего рагу, которое вы готовили для покойного Ямамуры. Может, вы могли бы им поделиться?» Неужели это сработало? Она поспешно проверила расписание посещений тюрьмы. С восьми тридцати утра до шести вечера, не считая часового обеденного перерыва. Если выйти сейчас – к десяти будет там. Конечно, нет никаких гарантий, что Манако не успела передумать… Но упускать такой шанс нельзя.
– Я вернусь до начала совещания! – бросила Рика Юи и Китамуре и поспешила к выходу. Ежась от прохладного ветра, быстрым шагом направилась к станции метро. На пересадке немного заколебалась, какой путь лучше выбрать – через станцию Аясэ или Косугэ, но в конце концов выбрала Аясэ. В Сэндзю поезд выехал на поверхность, и вагон залил яркий солнечный свет. Наконец за мостом через Аракаву показалось здание тюрьмы: центральный корпус, от которого по диагонали в разные стороны тянутся четыре дополнительных. Должно быть, сверху здание напоминает гигантскую летучую мышь. От станции Рика решила ехать на такси.
Когда-то Аракаву называли самой грязной рекой в Японии, но в последнее время ее основательно почистили. По крайней мере, через открытое окно автомобиля не доносилось никаких неприятных запахов. Такси пересекло мост, объехало тюремный комплекс и остановилось перед входом для посетителей. Окрестности выглядели уныло, но не тревожно. На балконах жилых домов сушились вещи, в парке по соседству гуляли семьи с детьми. Аракаву с обеих сторон обрамлял красивый насыпной склон, а истинным гвоздем пейзажа было виднеющееся вдали «Небесное дерево»[14].
Рика вышла из такси и, миновав охрану у ворот, направилась к зданию, где проходили свидания. Тюрьма была построена давно, но была прекрасно оснащена. Рика знала это, потому что среди заключенных было немало влиятельных людей. На первом этаже ее зарегистрировали как посетителя, дали номерной талончик и направили в комнату ожидания. Там она просидела около получаса, пока на мониторе не высветился ее номер, который тут же объявили по громкоговорителю. С собой Рика взяла только карандаш и блокнот, остальное после досмотра пришлось сдать в камеру хранения – таковы порядки. Она прошла через длинный коридор к лифту, доехала до нужного этажа и нашла комнату, номер которой был обозначен на талоне. Маленькое помещение за дверью было разделено прозрачной акриловой перегородкой; по обе стороны стояли складные стулья. Рика присела на самый краешек, ощущая нарастающую нервозность. Манако наверняка увидит ее из коридора на подходе и вполне может передумать встречаться, если ей что-то не понравится. Такое волнение охватывало ее каждый раз, когда она посещала тюрьму.
– Простите, что заставила ждать.
Манако появилась в сопровождении охранника. Сложив пухлые руки перед собой, коротко поклонилась в знак приветствия. Голос у нее был звонким, высоким и приторно-сладким. Элегантный вид заключенной и ее манеры никак не вязались с тюремной обстановкой. Казалось, Рика удостоилась аудиенции у знатной дамы.
– Приятно познакомиться. Меня зовут Матида Рика, я журналистка из еженедельника «Сюмэй». Приехала сразу, как получила ваше письмо. Большое спасибо, что согласились уделить мне время.
– Кадзии Манако. Рада знакомству.
Не такая уж и толстая…
Рика окинула заключенную осторожным взглядом, стараясь, чтобы это не выглядело невежливо. Подумала: возможно, сейчас Манако выглядит более подтянутой, чем когда ее арестовали, благодаря сбалансированному трехразовому питанию и умеренным физическим нагрузкам на прогулках. Во всяком случае, она ненамного полнее, чем среднестатистическая японская женщина. Впрочем, даже с лишним весом Манако не казалась громоздкой за счет невысокого роста. Она была женственной и, как казалось, беззащитной, но ее большие темные глаза под сведенными бровями выдавали сильный и волевой характер. Одета Манако была в длинную юбку из мягкой ткани и обтягивающую грудь водолазку лососево-розового цвета. Волосы, падающие на плечи, красиво переливались и, похоже, были слегка завиты на кончиках. Насколько Рика знала, в тюрьме запрещена косметика, однако белая кожа Манако выглядела гладкой и чистой, какой-то светящейся, а губы имели приятный розовый оттенок. Пожалуй, она выглядела получше Рики, которая с утра только и успела убрать волосы в пучок и намазать уставшую кожу BB-кремом. Женщине сложно было дать меньше ее тридцати пяти, но возраст придавал ей элегантности.
Рика чувствовала себя, словно принц из сказки про Рапунцель, который наконец-то сумел забраться в башню к принцессе. Она была так рада, что ее просьба была услышана, и так благодарна за предоставленный шанс, что невольно ощутила к Манако симпатию. Пришлось напомнить себе о необходимости сохранять беспристрастность.
Манако заговорила первой. Ее черные глаза, похожие на плоды спелого винограда, уверенно смотрели прямо на Рику, грозя поглотить ее без остатка.
– Сразу предупреждаю: я не собираюсь говорить о деле. Это совет моего адвоката и моих друзей. Но вы ведь хотели поговорить о готовке, верно? Поэтому я и согласилась встретиться с вами – просто развеяться. Вы первая, кто спросил меня о рецепте в запросе о встрече. А я так изголодалась по разговорам о вкусной еде. Если беседа будет приятной – я не против встречаться с вами время от времени.
Речь явно была подготовлена заранее. Рика опешила. Она с самого начала понимала: придется постараться, чтобы заслужить доверие Кадзии Манако и выудить из нее что-нибудь ценное. Мелькнула запоздалая мысль: не стоит подражать Рэйко в попытке зацепить собеседницу – ведь сама она в кулинарии никак не разбирается. Не обсуждать же с Манако онигири из минимаркета.
– Для начала расскажите, что сейчас у вас в холодильнике дома?
Рика облегченно выдохнула, когда Манако взяла на себя инициативу в разговоре. Встречи в тюрьме обычно длились от десяти минут до получаса, и тратить время на неловкое молчание не хотелось. Однако этот вопрос про холодильник… Беседа явно пошла куда-то не туда.
– А, ну… Овощной сок, низкокалорийные напитки… и еще маргарин. Я не из тех, кто регулярно что-то готовит, как вы… Да и в целом я мало занимаюсь домашними делами. Целыми днями пропадаю на работе. Поэтому меня поразил ваш блог. Я подумала, как здорово, наверное, проживать каждое мгновение с удовольствием, не спеша…
В глубине души Рика понимала, что ее ложь слишком очевидна, что не стоит так беззастенчиво льстить. Она вдруг почувствовала себя шутом-подхалимом, который должен умаслить собеседника. Но что-то в Манако вынуждало говорить с ней именно так.
Манако подняла полный палец вверх.
– Маргарин, говорите?
– Да… Он менее калорийный, чем сливочное масло. И, кажется, в нем меньше холестерина, поэтому он полезнее. К тому же сливочного масла сейчас не найти.
– Беда в том, что вы не знаете настоящего вкуса масла, однако уверены, что оно вредное. А ведь на самом деле маргарин куда вреднее для здоровья. Это лишь жалкий заменитель… Концентрат трансжиров. Понимаете? А вообще молочные продукты…
Голос Манако слегка дрогнул, когда она принялась объяснять, сколько ядов кроется в маргарине. Не сказать, чтобы Рику это удивило, – блог ее собеседницы был написан в таком же назидательном тоне. В своих постах Манако много рассуждала о культуре и воспитании «истинной леди», при этом ей не всегда удавалось скрыть собственное высокомерие, желание принизить комментатора, зацепившись за какую-нибудь мелочь. Отношение «сверху вниз» так и сквозило между строк ее постов.
Неожиданно Манако замолчала. Рика уже набрала в легкие воздуха, чтобы вставить хоть что-то, когда ее собеседница вновь подала голос:
– Мой покойный отец учил меня тому, что женщине позволено все. Есть лишь две вещи, которые ей непростительны. Первая – феминизм, а вторая – маргарин.
Рика неловко улыбнулась и пробормотала что-то вроде извинения.
– Приготовьте рис со сливочным маслом и соевым соусом.
На мгновение Рика замерла, сумев выдавить из себя лишь недоуменное «Э?».
– Просто горячий рис со сливочным маслом и соевым соусом. Вполне посильно даже для тех, кто не умеет готовить. Знаете, это лучший способ понять, насколько прекрасно сливочное масло.
Манако произнесла это так торжественно, что у Рики не нашлось сил обратить все в шутку.
– Использовать надо соленое масло бренда Echiré. На станции Маруноути как раз есть их магазин. Внимательно рассмотрите пачку, прежде чем покупать. Отсутствие сливочного масла в обычных магазинах – хорошая возможность попробовать зарубежные бренды. Когда я ем вкусное масло, меня всегда охватывает чувство… падения, это можно так назвать.
– Падения?
– Да. Не взлета, а именно короткого падения. Плавного, как при спуске на лифте. Словно твое тело мягко соскальзывает вниз.
Рика попыталась вспомнить, что ощущала в лифте, когда поднималась сюда. Интересно, что она ощутит, когда будет уходить? Заслушавшись Манако, она совершенно забыла про блокнот в руках.
Глаза Манако слегка увлажнились. Она смотрела куда-то вдаль, сквозь Рику, и мыслями явно была не с ней.
– Масло, перед тем как есть, нужно достать из холодильника. Когда оно твердое, оно лучше сохраняет аромат. На горячем рисе масло начнет таять, но нужно успеть съесть порцию, прежде чем оно растает полностью. Холодное масло и горячий рис. Контраст температур – первая услада. А когда ингредиенты перемешиваются во рту, вкус становится теплым и золотистым. Да, именно золотистым. Нежное масло обволакивает каждую рисинку, его вкус согревает рот и горло до самого желудка, а на языке остается сладковатое сливочное послевкусие…
Рика невольно сглотнула слюну, всей душой надеясь, что собеседница этого не заметила.
Кадзии Манако выпрямилась и скрестила руки на груди.
– Если я решу еще раз побеседовать с вами, то лишь после того, как вы откажетесь от потребления маргарина. У меня нет желания общаться с теми, кто не может отличить подлинное от подделки. И еще… Тогда я готовила не мясное рагу, а французское блюдо бёф бургиньон. Мне приходилось бесчисленное количество раз поправлять участников суда в этом вопросе. Я уже прекрасно поняла, что вы совершенно не сведущи в кулинарии, и к тому же я устала, так что на сегодня предпочту откланяться. До свидания, – неожиданно завершила она.
Рика поспешно записала название незнакомого блюда. Бёф бургиньон. Ее кольнуло, что Манако сама закончила встречу раньше срока. Обычно об окончании встречи объявляет охрана, а тут… К собственному стыду, Рика поняла, что так и не смогла перехватить инициативу в разговоре и все время лишь шла у собеседницы на поводу. Она ошеломленно смотрела в мясистую спину Манако. Судя по видеозаписям, и в зале суда эта женщина вела себя схожим образом.
Спускаясь в лифте на первый этаж, Рика вспомнила метафору Манако о масле. Что это за вкус такой, дающий «ощущение падения»? Прошла в обратном направлении через длинный коридор и покинула здание тюрьмы. Вернуться решила через станцию Косугэ – так быстрее всего. На нее навалилась тяжесть, словно она долго плавала в бассейне. Хотелось рухнуть и уснуть где-нибудь прямо тут, но Рика встряхнулась и с трудом взяла себя в руки. Неожиданно она заметила у дороги напротив тюрьмы букет цветов. Неужели кто-то погиб здесь сразу после того, как покинул тюремную камеру, получив свободу? Хотя в аварию мог попасть и кто-то из местных жителей…
Черные бездонные глаза Манако и ее сладкий голос никак не выходили из головы. Погруженная в рассеянные мысли, Рика села в поезд.
По пути на работу она купила самую маленькую рисоварку, какую смогла найти, и килограмм риса. После совещания ей понадобилось съездить на станцию Касумигасэки за материалом для репортажа, и станция Маруноути оказалась как раз по пути. Там, в фирменном магазине Échiré, нарядном, словно модный бутик, она купила сливочное масло стоимостью около тысячи иен за сто граммов. Никогда прежде Рика не покупала такие дорогие продукты. И сама коробочка с маслом, и синяя бумага, в которую коробочку завернули при покупке, выглядели празднично, даже как-то романтично, – и не подумаешь, что это всего лишь еда. Рика с сожалением сообразила: надо было привезти Рэйко в подарок что-то в таком духе. Расплачиваясь, она чувствовала себя так, словно забирает талисман, дарующий отвагу. Чтобы масло не растаяло по пути, в магазине ей дали термопакет, а на работе она убрала покупку в офисный холодильник. Пусть полежит, а она пока закончит все свои дела.
Рика жила в маленькой квартирке на Иидабаси в пятнадцати минутах пешком от работы. Давненько она не возвращалась домой так рано, но уже с завтрашнего дня снова будет не продохнуть – подступает конец недели. Да и дело Манако не хотелось бы упускать.
То, что она не подготовилась к встрече и не подумала о том, как заинтересовать собеседницу, – большой промах. Но ведь Манако не сказала, что больше не хочет ее видеть. А значит, еще не все потеряно. Нужно выбрать правильную тактику, чтобы заслужить ее доверие.
В квартире на Иидабаси Рика жила уже десять лет, но кухней почти не пользовалась, и та выглядела как новенькая. Стоя перед раковиной, она старательно промыла рис, затем вынула из коробки рисоварку, прочитала инструкцию и проделала все необходимые манипуляции. Пока рис варился, задумчиво обошла квартирку. Она выбрала ее только из-за близости к работе, платила за аренду восемьдесят пять тысяч иен в месяц и проводила тут совсем мало времени. Не сказать, чтобы квартира ей нравилась, но и причин искать что-то новое не было. Рэйко в свое время помогла ей выбрать занавески и покрывало бледно-голубого цвета – с тех пор эти детали интерьера так и остались неизменными. Когда комната стала наполняться сладковатым ароматом риса, Рике неожиданно захотелось прибраться в кои-то веки. Она запустила стирку и смахнула пыль, и тут пикнула рисоварка.
Открыв крышку, Рика невольно залюбовалась видом свежесваренного риса, окутанного облачком пара. Специальных чашек для риса у нее не было, поэтому она взяла обычную пиалку, а лопаточка шла в комплекте с рисоваркой. Распаковав масло, Рика помедлила. Опыт был совершенно новым. Она ела рисовые котлеты, политые маслом, но вот рис с соевым соусом и маслом – никогда. Тем более с таким дорогим маслом.
Положила на рис маленький кусочек масла и капнула совсем чуть-чуть соуса – от готовой еды у нее скопилось несколько пакетиков. А затем, как ей и посоветовала Кадзии Манако, положила ложечку риса в рот, пока масло не успело растаять.
Рот наполнила приятная свежесть – прохладное масло коснулось нёба. Затем масла коснулись зубы, и Рика почувствовала, какая мягкая и нежная у него консистенция. Как и говорила Манако, растаявшее масло во рту перемешалось с рисом. Вкус действительно «золотистый» – иначе и не скажешь. Глубокий, насыщенный, ароматный…
По телу пробежала теплая волна.
И правда, «чувство падения».
Рика изумленно посмотрела в пиалу и глубоко вдохнула, вдыхая сливочный аромат.
Так вкусно, что невольно вспомнилась готовка Рэйко. И вкус, и запах наполнили уставшее тело энергией. После такой еды завтра будет не тяжело трудиться.
Рике хотелось есть и есть, забыв обо всем на свете.
Она сама не заметила, как съела всю порцию и… не наелась. Казалось, с каждой новой ложечкой вкус риса со сливочным маслом раскрывался сильнее и ярче.
Сливочное масло, которое так любит Кадзии Манако… Лакомство, которая она покупала на деньги мужчин…
У него и правда оказался теплый, золотистый вкус – наверное, такой же вкус был у масла из сказки о маленьком черном Самбо; мама Самбо на этом масле испекла оладьи.
Рика поднялась с места. Рэйко наказала есть побольше, «ведь тебе не грозит полнота». Да и каждый имеет право хотя бы изредка побаловать себя. К тому же это часть работы. Надо заслужить доверие Кадзии Манако, так что ничего не поделаешь.
Она решительно промыла рис и заново наполнила чашу рисоварки.
Сделаю еще столько же… Нет, можно даже побольше. Да, переем немного. Ну и пусть. Получится слишком много – уберу остатки в холодильник.
Она и не заметила, как время перевалило за полночь.