7. Дымов

– Присаживайся, – богато одетый человек хлопнул по специально приготовленному для рыцаря четвертому табурету. – Не стесняйся. Ешь, пей… Икра черная, икра красная, заморская икра, баклажанная… Все оплачено. – И, непонятно чему, рассмеялся.

– Я не сяду за один стол с пейзаном!

Тут рыцарь немного покривил душой. Он вполне свободно ел из одного котла со слугами и оруженосцами и вполне терпимо относился к сословному неравенству. Просто, нужно же показать этим еретикам, кто есть кто. И сразу занять подобающее барону место. А то начнут считать его слизняком и размазней, а потом, чтобы переубедить, кого-нибудь убить придется. Оно то можно… Было бы. Если б тело не сбоило постоянно.

– Рыцарь, ты о Боромире что ли? – расхохотался мужчина. Вообще очень веселый, не по рангу смешливый собеседник барону попался. – Не переживай, он не из черных людей. Просто лет десять назад отпущен с дружины, но не совсем. Женился, домом вот обзавелся, хозяйством… За порядком бдит да за беспорядком следит. А, вообще, он тысяцкий, и в случае чего – топором да кистенём, да умением войско вести завсегда Родине поможет. И ополчение соберет, и вооружит, и ворогу спуску не даст. Считай его бароном местным, если хочешь.

– Ба… Бароном??? – Константин аж опешил. Этот мужлан бородатый – барон??? И в деревянном доме живет? Этот вопрос сильно озадачил рыцаря. – А где тогда его замок?

– Да не нужен ему замок, от кого прятаться? Пусть враги нас боятся, а не мы их.

Такой подход к вопросу был понятен Полбу, хоть и необычен. Замок – основа, на нем зиждется… да все зиждется… Но не будет же благородный человек обманывать? Сказал барон – значит барон. А сам он тогда кто?

Константин присел на табурет и уставился на чернобородого хорошо одетого собеседника.

– А ты? Ты кто? Я свое имя уже назвал.

– Посадник я. Граф по-вашему. Имя мое – Володимир Ярович Дымов. Под моей рукой восемь погостов и три волости Бежецкой Пятыни земель Господина Великого Новгорода. Нас, посадников, в Пятыни десятеро. И у каждого свой уезд. Мой – самый большой. И кстати… Предвосхищая вопрос, у меня замка тоже нет.

Граф!!! Вот так удача! Скрестить меч, преломить копье с графом-еретиком и показать ему силу истинной веры Христовой!!! Не это ли мечта любого уважающего себя рыцаря???

Константин вскочил.

– Граф Вольдемар Йароуитч Димофф! Как благородный человек, ты обязан предоставить мне коня, доспех и копье! И сразится со мной не на жизнь, а насмерть за право называться победителем и защитником истинной веры! Я…

– Да сиди уж, оглашенный… Будет тебе и доспех, и копье… и даже бафы будут… Но только позже. Ты же сейчас на ногах еле стоишь, какой поединок? Поправься сначала. Вот, на, выпей… Че морщишься? Квас это. Хреновый квас. – Дымов снова рассмеялся. – В смысле – хороший. Просто с хреном.

– Что такое бафы? Защитные накладки? Наручи? Поножи?

– Ну да, ну да… Накладки. Давай так. Сначала я тебя немножко поспрашиваю, а ты отвечай. Только честно…

– Я всегда говорю правду! Честь рыцаря…

– Ну, вот и ладушки.

– Но если ты будешь сподвигать меня отринуть веру святую или задавать вопросы недостойные…

– Не буду, не буду… Не переживай. Так вот, я тебя поспрашиваю, потом расскажу все… Но не то все, что знаю, а то все, что тебе знать положено… Кондратий, ты как? Понимаешь, о чем мы тут? Как у тебя с франкским?

– Отец Кондратий.

– Ой, да достал уже… Тут же все свои.

– Плохо у меня с франкским. Через два слова на третье разумею.

– Ну ка, подь сюды…

Епископ пододвинулся, и Володимир Ярович, поплевав на кулак, со всего размаху саданул священника по лбу. Тот пошатнулся, но с табурета не свалился. Полбу мигнул. Бить святого отца? Пусть и еретика!!! А если бы в нос попал? Расквасил бы. Да за такое… Ад гарантирован! Еретических священников нужно исключительно вешать, не марая рук кровью. Так отец Сильвериус объяснял, и Константин прилежно запомнил.

– Тебе, Боромир, помочь не смогу, сам понимаешь…

– Понимаю. Я просто так посижу, погляжу. Очень уж я люблю смотреть на их лица, когда…

– Хорошо. Только не ржи слишком громко.

– Слишком – не буду.

– Кондратий, ну как? Дошла наука?

– Дошла, дошла… – Епископ потер лоб. – То ли я заматерел, то ли удар у тебя ослаб… В прошлый раз, с японцем тем, больнее было.

– Могу повторить, – улыбнулся посадник.

– Не надо, – быстро, уже по-франкски, ответил слегка качающийся священник. – Наверное, просто японский сложнее воспринимается… Сэр Константин, позвольте представиться. Я епископ Бежецкой Пятыни отец Кондратий. Церкви наши не в ладах, знаю, и вот-вот большая братоубийственная война начнется, тоже знаю… Скорблю по этому. Ведь во Христе все мы братья.

– Ты еретик и веришь во Христа неправильно! И не чтишь святой Марии!

– Чего это не чту? Очень даже чту. Богородица и в православии весьма уважаемая личность. Впрочем, сейчас не о ней, зачем дергать женщину по пустякам… Сейчас о вас, доблестный сэр. Так уж случилось, что теперь вам придется в православие перекреститься.

– Вы можете пытать мое тело, но вам никогда не сломить мой дух! Грязные еретики!!!

Константин вскочил.

– Да сядь, успокойся… – посадник строго зыркнул на рыцаря, и тот плюхнулся на табурет, как марионетка, у которой обрезали веревочки. – Кондратий, ну зачем ты так, сразу, а? Вот учу тебя, учу… Подготовить человека сначала надо, растолковать… Лезешь сразу с самой больной темой.

– Ой, и правда, спаси Господи, чего это я… Наверное от науки твоей поплыл. Сэр Константин, вас никто заставлять не собирается. Вы сами все поймете и попроситесь.

– Ни за что!

– Так, Кондратий. Помолчи. Приди в себя. Не тирань несчастного.

– Молчу, молчу…

– Теперь с тобой, барон. Как я понял, читать ты не умеешь. Совсем. Но почему-то выбрал текстовые уведомления, а не голосовые. Почему?

– Откуда… Граф, откуда вы знаете о моем сне? – неожиданно для самого себя, Константин перешел с высокопоставленным еретиком на вы. Наверное, взгляд, который только что выбил рыцаря из колеи, так подействовал. Взгляд истинно благородного человека и сурового воина, скрывающегося под маской весельчака и балагура.

– Кабы ты знал, сколько я уже подобных тебе сновидцев встретил… – вздохнул Дымов. – И не сосчитать. Ну, тебе точно не сосчитать, учитывая специфику рыцарского образования. Нет, это не оскорбление, и специфика – слово совсем не ругательное. Так что не агрись… Не злись то есть. Так почему?

– Голоса в голове, если они не божеские – бесовские! Третьего не дано. А голос сказал, что это не Господь будет вещать. Вот я и отказался.

– А голос женский был? Такой грудной, приятно-возбуждающий? И немного уставший?

– Да, все так.

Посадник покивал, будто что-то для себя понял.

– Ясно… Наверное, снова последний за смену у оператора загрузки… Потому и волосы даже в порядок не привела, этап корректировки внешности вообще пропустила. И на отъипись отправила куда попало. И даже религию фанатику сменить умудрилась, не изучив анкеты и личностных характеристик. Нужно подать заявку на служебное расследование и выяснить, кто там из девчонок так халатно стал к работе относиться.

Весь этот невнятный бред был сказан отцу Кондратию, тот качал головой, соглашаясь. А Константин ровным счетом ничего не понял, кроме того, что его обозвали фанатиком.

– Я не фанатик! Фанатики – слепцы, идущие за ложными пророками! А я – рыцарь Креста! Отец Сильвериус…

– Рыцарь Креста, ты не шуми. Ничего плохого в это слово я не вкладывал. Просто это сбой. Бывает такое. Иногда. По идее, ты должен был очнуться в каком-нибудь баронстве из соседних. А сейчас уже с кардиналом каким беседы вести. А то и с Папой.

– Самим Папой??? Иннокентием Третьим? – глаза Константина округлились.

– Ну это я так, к слову… А попал ты сюда. Ну, не ты первый и, думается, не последний. К сожалению… Хотя, вот так, чтобы без инструкции и не умеющего читать, без голосовых сообщений, да прямо в Жизнь… Такое первый раз. Всех Прибывших, кто читать не умеет оснащают ботом-инструктором говорящим… А у тебя он текст выдает. Который для тебя – только картинка непонятная.

– Я знаю, что такое буквы!

– О… Круто. Грац. Значит, начнем не с нуля.

– Что начнем?

– Читать учиться. И считать.

– Считать я умею! Вот. Раз, два, три, шесть, пять, шесть… или шесть уже было?

– Все, хватит. Ни хрена незачет. Для начала, давай ка я тебе пару-другую языков включу. А то на совсем отсталом наречье общаемся…

– Я, кроме нормального человеческого, знаю еще латынь, греческий, галльский и арабский! И мы сейчас не на отсталом наречье, а на Великом Могучем Франкском языке разговариваем! Самом выразительном и лучшем во всем божием мире!

– Хм… Ладно, ладно… Беда в том, что франкский настолько могуч, что его постеснялись включать в список функциональных. Так же, как и галльский, к слову… Латынь и греческий знаешь досконально? Или так, в пределах общеобразовательно-рыцарского курса? Сто слов? В сумме?

Рыцарь хмуро пожал плечами…

– А что до арабского… Думается, все познания в нем сводятся к «Сдавайся!» и «Где зарыты деньги?». Я прав?

– Еще «Отдавай еду, презренный!»

– Великолепно! Ладно, Полбу, готовь лоб. Щас получишь по лбу.

– Благородные люди…

– Давай так. Я тебя ударю четыре раза. Потом ты меня. Если захочешь. Ты не сопротивляешься. Я тоже не буду. Идет?

– А зачем? Зачем это все???

– Ты так и хочешь недоразвитым дистрофиком остаться? Чтобы сквозняком сдувало, и мышь могла загрызть? Нет? Тогда кончай разговорчики и подставляй лоб.

Вздохнул Полбу и повиновался. И снова получил по лбу. Быструю, молниеносно быструю серию ударов. Бум-бум-бум. БУМ. «Теперь на четырех я больше никогда не собьюсь, – подумал Константин, лежа на деревянном полу горницы. – На всю жизнь запомнится это последнее БУМ».

– Живой? – склонился над ним посадник. – В глазах не темно? В ушах не звенит?

– Нет, граф, все нормально, слава Господу, – ответил рыцарь, и только теперь понял, что спросили его не на франкском. А на каком-то другом языке. И ответил он на нем же. – Я сам встану.

Барон проигнорировал протянутую посадником руку и примостился на табурет. Лоб после первого шока, вопреки ожиданиям, не болел и даже не горел. А напротив, казалось, ледяной компресс приложили… Впрочем, это ощущение проходило довольно быстро.

– Это небольшой тебе подарок. Новгородский, русский, английский и китайский. Китайский, видно, с трудом усваивается… Но это ничего, с непривычки, бывает, люди и косить начинают… А ты ничего, крепок на голову, не чета некоторым, – Дымов выразительно посмотрел на старосту и снова рассмеялся непонятно почему. Казалось, к нему вернулось прежнее хорошее настроение. Боромир, наоборот, помрачнел. Обиделся на что-то.

– Давай теперь поговорим на всех на них, для закрепления материала, так сказать. Расскажи о себе. Просто все, что вспомнишь и сочтешь нужным сказать. А я буду вопросы наводящие задавать. Я смотрю, ты как-то напрягся весь. Четыре удара свои никак использовать решил?

– Нет, граф. Я понимаю, вы меня не били, просто в голове, мозгу на нужное место повернули. Как-то вы это умеете… Видно, человек вы божий, раз вам такая способность полезная дадена. Хоть и еретик паршивый, тут однозначно. – Новгородская речь вперемешку с русскими словами совершенно без всякого напряжения текла из Константина журчащим ручьем. К слову, эта самая речь, отличается от привычного нам русского, как маньчжурский от китайского.

– То есть рукоприкладство отменяется? – усмехнулся посадник.

– Напротив, граф, я вам весьма признателен и благодарен. В качестве ответной любезности, во время нашего смертельного поединка чести я буду сражаться левой рукой.

– Благородно! – расхохотался Дымов. – Ну, учитывая, что это еще далеко не все, и по лбу ты от меня получишь еще не единожды… Придется тебе сражаться левым яичком. Все остальные части тела к тому времени будут в порядке ответной любезности исключены из боя… Ну, ладно, давай, рассказывай…

И Константин начал рассказывать…

Загрузка...