Следующие несколько дней прошли спокойно, однако погода портилась всё сильнее. С каждым новым утром температура медленно опускалась вниз, не оставляя надежды на возвращение тепла. С неба сплошными потоками лились дожди, часто переходя в грозы, которые раскатывались по небу, похожему на чёрное полотно, изрытое молниями. Природа явно включала зимний режим, и это ощущалось повсюду: из-за окна то и дело показывались промокшие деревья, стучавшие ветвями по стеклу, как будто просили о помощи.
В нашем замке уже начали топить камины, и их тепло заполняло комнаты, стараясь вернуть уют в обстановку. По ночам приходилось укрываться не лёгким покрывалом, которое я обычно использовала, а тяжёлым одеялом, поэтому я с трудом вылезала из-под него каждое утро. Лето, с его яркими красками и теплом, ушло от нас окончательно и бесповоротно.
Ингира проводила всё свободное время за шитьём. Я с интересом наблюдала за тем, как она переделывает старую одежду, когда-то принадлежавшую взрослым, в милые наряды для Дитора и Евы. Каждая строчка её рук, каждая аккуратная подгонка ткани словно отражала её заботу о детях, которые теперь стали её опорой, её радостью. Она с удовольствием утепляла их, стараясь сделать так, чтобы дети чувствовали себя комфортно в этой холодной, изменчивой погоде. Часто Ингира улыбалась, когда смотрела на моих племянников, радуясь тому, что они втроем успели попасть в замок до ухудшения погоды.
Мы с ней встречались только за обеденным столом три раза в день, где в уютной атмосфере мы общались обо всём, что приходило в голову. Я рассказывала о своих родителях, о жизни на Земле, о простых радостях, которые меня окружали когда-то. Ингира в ответ делилась знаниями о правилах местного проживания-выживания, и порой, когда она говорила о местных обычаях, удивлялась, почему я не особо в восторге от необходимости выйти замуж.
– Но, Лида, ведь мужчина способен на то, чего не можем мы, слабые женщины! – восклицала она, её голос звучал с неподдельной искренностью.
– И что? Поэтому надо за него выходить? Ингира, не делай такие большие глаза. Я помню, что мне, как главе рода, надо оставить прямых наследников. Но вот смотри, ты говоришь, что замуж надо, и срочно. А как же проклятие, которое ещё не выявили? Оно не начнёт своё действие снова?
– Но ты же из другого мира. Может, оно перестанет действовать? – её голос звучал с надеждой, но я лишь скептически улыбалась.
Как оказалось, я родом из этого мира, так что, по идее, тоже подчинена влиянию проклятия. Пока что нас в роду официально четверо: я, Ингира, Дитор и Ева. И никто из нас не пострадал, даже мелкие, так и норовившие сунуть свои любопытные носы везде и всюду. Но кто знает, когда это самое проклятие снова начнёт действовать? Мысли о нем навевали лёгкую тревогу, и я часто задумывалась над эти, хотя, конечно, понимала, что все мои размышления были лишь отговорками, попытками оттянуть неизбежное.