Мара и Морок. Особенная Тень - читать онлайн

5

Я в очередной раз теряю дар речи, услышав ту же бредовую фразу, что и от Аарона ранее. Как может ошибка произойти в самом начале? Одно дело, когда такое заявляет Аарон, который ещё тогда даже не родился, но слышать подобное утверждение от сестры… жертвы Ариана…

– Пойдём, – предлагает Анна. – Я тебе кое-что покажу, и уверена, что ты разозлишься даже сильнее меня.

Она тянет меня за руку к выходу, и как только мы покидаем комнату, сестра становится уверенной и царственной – королевой у себя дома. Всё ещё растерянная своей ролью младшей в семье, я иду следом за ней, стараясь поспевать за быстрым шагом Анны. Все стражи и слуги сгибаются в лёгком поклоне, когда она, не глядя на них, проходит мимо, а я оборачиваюсь чуть ли не на каждого мужчину в броне, покорно склоняющего голову. Мне тяжело осознать, что они это делают из-за девушки, которая является моей родной сестрой.

Её юбка шуршит, а стук каблуков отдается эхом, когда мы заходим в длинную и широкую галерею. Справа и слева стены от пола до потолка увешаны семейными портретами Ласнецовых. Я замираю на пороге, понимая, что, когда я увижу портрет Александра, пути назад не будет, но потом беру себя в руки, переставая обманываться. Я думала, что всё было кончено в тот момент, как я узнала его фамилию. Он притащил меня сюда в кандалах, но он же оживил Анну.

И что мне делать, если Ариан и в самом деле не убивал Анну?

Что делать с правдой, в которой я пыталась отомстить невиновному?

Правдой, в которой я и мои сестры погибли ни за что?

Скольких солдат я убила по ошибке?

Сестра не обращает внимания на мою заминку и продолжает уверенно двигаться вдоль правой стены, я же иду медленно, внимательно разглядывая лица на портретах. Вначале вижу старые, потрескавшиеся от времени картины и групповые портреты абсолютно разных людей, старых и молодых, мужчин, женщин и детей. Иногда целые семьи Ласнецовых. У них разные волосы: от светло-русых до почти чёрных, а глаза в основном зелёные и голубые. Лишь несколько мужчин очень отдалённо напоминают Северина и Александра. Я двигаюсь дальше, пока не замечаю, как медленно картины становятся всё новее, а лица – более похожими друг на друга. Почти у всех волосы тёмные, изредка встречаются карие глаза. Иду дальше, отмечая, что некоторые из родственников Аарона любили носить длинные волосы, как и он, а кто-то предпочитал аккуратно уложенные короткие стрижки. Один раз я замираю рядом с портретом мужчины в возрасте: серьёзным выражением лица он похож на Александра.

Я останавливаюсь рядом с сестрой, которая замирает в глубине галереи. Анна, сложив руки на груди, с вызовом смотрит на большой портрет молодого человека. У него угловатая челюсть, покрытая тёмной щетиной, лукавая притягательная улыбка с ямочками, как у Северина. Глаза голубые, а основная масса чёрных волос, достающих до подбородка, перекинута на левую сторону.

– Вот!

Сестра с таким недовольством смотрит на портрет, притоптывая ногой, будто изображённый человек оскорбляет её одной только своей улыбкой. Я с недоумением вновь переключаю внимание на картину, думая, что что-то упускаю.

– Познакомься, Агата. Это Ариан Ласнецов.

Вновь оглядываю портрет. Я бы должна броситься на него, чтобы от ненависти уничтожить хотя бы холст, покрытый масляными красками. Должна содрать его со стены и разбить позолоченную раму об пол. Но я прихожу в замешательство, впервые увидев человека, принёсшего мне столько горя. Лицо Ариана на портрете вызывает у меня странное смятение.

Что-то с ним не так.

– Да, вот так выглядит человек, которого ты когда-то пыталась убить, – продолжает сестра, чувствуя мою неуверенность. Я подхожу к портрету ближе, чтобы убедиться, что внизу на раме действительно значится его имя. – И это вовсе не тот Ариан, которого я знала.

– Волосы… – выдыхаю я.

«А волосы, будто золотая пшеница…» Анна часто восхищалась светлым оттенком волос своего возлюбленного. Я мотаю головой, гляжу по сторонам, понимая, что все люди на портретах вокруг темноволосые.

– И не только волосы, – кивает сестра. – Всё лицо не то.

Я иду дальше вдоль стены, пропуская несколько поколений, наблюдая лишь темноволосых мужчин и женщин. Нахожу портреты Алексея и Светланы – родителей Северина и Александра. У их отца волосы чёрные, как и у сыновей, а у матери – тёмно-русые. Я делаю ещё пару шагов, чтобы увидеть их семейный портрет, едва узнаю Аарона в десятилетнем улыбающемся мальчике.

Дальше висит портрет Северина в тёмно-сером, почти чёрном мундире, на губах сдержанная улыбка, которая делает его похожим на брата. На этом портрете он моложе, вероятно, ему года двадцать три здесь.

Анна продолжает раздражённо глядеть на Ариана и не замечает, как я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти портрет Александра. Ко мне не сразу приходит осознание, что его здесь нет и быть не должно, ведь многие думают, что старший принц Серата умер в возрасте десяти лет. Конечно же, они поддерживают эту легенду как могут. Я отметаю охватившее меня от этой мысли разочарование и вновь возвращаюсь к сестре.

– Это было первое доказательство невиновности Ариана, что показали мне Александр и Северин, подняв из могилы. Но я лишь махнула рукой на эту жалкую попытку, – продолжает Анна. – Один раз меня уже обманули, и я решила, что так просто уже никому верить не стану. Пойдём!

Сестра снова стремительно разворачивается и направляется к выходу. Я ещё раз оглядываю портрет Ариана, проходя мимо. Вспоминаю, как в книге о Марах говорилось, что Ариан сам вытащил мечи из моего тела и укрыл своей мантией; говорилось, что он сидел с моим телом и просил прощения. В груди колет от осознания, что этот человек стал ненавистен людям и умер за то, чего, возможно, не совершал. И я – одна из тех, кто очернил его имя, на столетия втаптывая фамилию Ласнецовых в грязь. Я своими руками убивала их стражу и вряд ли стала бы слушать объяснения, если бы добралась до самого Ариана. Хотя, возможно, я бы замерла, увидев его волосы, и засомневалась.

Мы с Анной опять выходим в коридор, она устремляется в другую часть дворца, и я снова стараюсь не отставать. Даже в этом она изменилась: раньше сестра ходила медленно, наслаждаясь самими прогулками и окружающими пейзажами. Была ветреной и легко переключала внимание с одного на другое. Но теперь у неё стремительная походка, изящная, но не плавная, а скорее уверенная, иногда даже раздражённая. Она не отвлекается на вид из окон или слуг, а уверенно двигается к своей цели с гордо поднятой головой.

Меня накрывает осознание, что больше Анна от меня не зависит. Моя сестра уже не маленькая, она три года живёт одна, без моей опеки. Вышла замуж за короля и справляется со всеми проблемами без моей помощи. А Северин и Александр смогли защитить её куда лучше, чем я. Эта мысль одновременно и огорчает, но и снимает невидимый груз с моих плеч.

Анна распахивает сразу обе двери в библиотеку. Я замираю, оглядывая просторное помещение в два этажа, заполненное столами и книжными полками. Здесь достаточно светло благодаря большим окнам, но вся мебель выполнена из тёмного дерева, отчего полки и столы выглядят тяжелее и массивнее. Однако красивее всего здесь потолок, украшенный белой и позолоченной лепниной, заключающей огромную фреску будто в рамку. Хочу её рассмотреть, но прихожу в себя, когда из дальнего угла меня окликает Анна, чтобы я не потерялась. Я устремляюсь за сестрой, здесь моя главная и единственная задача – только поспевать за её шагом и уклоняться от пыли, которую она поднимает, вытаскивая с полок то одну, то другую книгу. Когда у неё в руках оказывается стопка из пяти увесистых фолиантов, сестра, наконец, выглядит удовлетворённой, и мы подходим к широкому столу из красного дерева, стоящему у окна.

– Вот! Второе доказательство! – Анна с грохотом бросает всю стопку на стол, и эхо разлетается по библиотеке. К счастью, мы здесь одни.

Я прячу улыбку, понимая, что смерть сделала её такой же несдержанной и более порывистой, похожей на меня.

– Что? – удивляется Анна.

– Вспомнила, как ты наорала на Морока.

Анна складывает руки на груди и довольно улыбается, гордо вскидывая подбородок.

– Я люблю Александра, но это не отменяет его отвратительного характера. Самое раздражающее, что у него прекрасные манеры, он отлично танцует и потрясающе эрудирован.

Уже на первой фразе я застываю, слыша её откровенное признание, а когда она перечисляет остальной список его достоинств, недоверчиво фыркаю и сажусь за стол перед стопкой книг.

– Но, как мне кажется, ему нравится быть Аароном куда больше, чем Александром. – Анна тоже садится и берёт верхнюю книгу.

– А чем Аарон отличается от Александра? – спрашиваю я.

– Александр – принц Серата, со всем блеском высокомерия и чувством ответственности, что к этому прилагается. Аарон… – она мешкает, быстро листая страницы в поисках нужной части, – … он ироничен, хитёр и временами даже жесток. Будучи Мороком, он чувствует себя свободнее и заботится только о тех, кто ему дорог, а всех остальных готов без раздумий отправить на тот свет. Если присмотришься, то заметишь, что у него даже поведение меняется в зависимости от того, чью роль он принимает. Возможно, поэтому Даниил так долго не мог его ни в чём заподозрить. Хотя в последнее время Александр стал странным. Хуже всего то, что о себе он не думает вовсе, потому что разочарован… Ах, вот оно!

Сестра так резко меняет тему, что я вздрагиваю, когда она кидает раскрытую книгу передо мной. Кажется, она ненавидит все эти собранные фолианты, ничуть не меньше, чем портрет Ариана. Не знаю, что такого Анна там прочитала, что уже три года как продолжает раздражаться при одном только взгляде на эти страницы.

Я наклоняюсь к книге, невольно вдыхая запах старой бумаги.

– И что я должна здесь найти?

– Читай, – сестра кладёт мне вторую книгу, тоже раскрытую, и копается в третьей.

В первой книге я нахожу описание каждого члена семьи Ласнецовых. Это что-то вроде летописного семейного древа, где перечисляются даты рождения, рост, вес, цвет волос и глаз, какие-то отличительные черты и даты смерти. На раскрытой странице я нахожу Ариана, где чётко сказано, что его волосы с детства были тёмного, почти чёрного цвета и лишь на солнце могли отливать коричневым. Голубые глаза ему достались от отца, хотя это было настоящей неожиданностью, потому что мать – кареглазая. Я читаю про его родителей, узнаю́, что те тоже были темноволосыми. Анна намекает, что если портрет Северин и Александр могли подменить, чтобы сбить её с толку, то эти записи достаточно старые и подделать их уже не так просто.

Я беру следующую книгу, где идёт хронологический пересказ моего нападения на дворец от лица нескольких очевидцев из числа охраны, которым удалось выжить. Мне становится стыдно. Мной руководила ненависть, и меня не заботило, скольких я убила на своём пути. Мы с Ириной оставили коридоры, полные трупов.

Очевидцы и правда рассказывают, что Ариан сидел с моим телом, клялся своей жизнью, что никогда не видел Анны и не причинял ей вреда. Я с трудом сглатываю, пытаясь дышать ровно.

В следующей книге собраны письма учителей, которые нередко давали подробное описание Ариана, пока тот на протяжении двух лет учился в специальной военной академии вдали от дворца. Они описывали его внешность и отзывались о принце как об умном молодом человеке, временами изворотливом, которому удавалось несколько раз обмануть даже самых строгих наставников. Он также выводил из себя преподавателей бесконечными вопросами и тем, что подвергал сомнению многие устоявшиеся правила, называя их «устарелой брехнёй» и «бессмысленными ограничениями». А свои «длинные тёмные волосы» он напрочь отказывался стричь, хотя по правилам академии все ученики должны были носить короткую стрижку.

По губам пробегает улыбка, когда я понимаю, что в Аароне есть похожие черты. Но улыбка вянет, стоит мне только вспомнить, что Ариан всё равно был убит наёмниками якобы за убийство Анны.

Сестра подсовывает мне ещё одну книгу с небольшими портретами, где я вижу Ариана в подростковом возрасте и вновь – более взрослым. Везде один и тот же человек.

Когда Анна с каменным лицом кладёт передо мной последнюю книгу, я поднимаю на неё недоумённый взгляд.

– Это же…

– Да. Это семейное древо Рахмановых.

– Зачем нам правители Аракена?

– Эта книга с портретами, – холодно поясняет сестра.

Я почему-то боюсь опустить взгляд на раскрытые страницы, продолжая смотреть в глаза сестре. Внутри всё сжимается, я начинаю догадываться, к чему она ведёт, и мне это не нравится.

Я медлю, словно моё отрицание может что-то изменить. Будто если я не опущу взгляд, то правдой то, что уже и так произошло, не станет.

– Я буду в ярости? – неуверенно спрашиваю я, оттягивая момент.

– Очень на это надеюсь, – серьёзно кивает Анна, тыкая пальцем в портрет передо мной.

На нём изображён молодой мужчина, на вид ему чуть больше двадцати. У него четко выделяющиеся скулы и линия челюсти, но остальные черты лица плавные, пухлые губы и светло-карие глаза, а светлые волосы лёгкими волнами падают на лоб и закрывают уши. Его брови приподняты, на губах смущённая улыбка, что придаёт лицу ещё больше очарования. И этим очарованием он схож с Даниилом.

– Кто это? – тихо спрашиваю я.

– Это… Ариан, которого я знала. Ариан, которого любила. Ариан… который наврал мне обо всём, начиная со своего имени.

Я напряжённо молчу, пытаясь осознать услышанное. Анна даёт мне минуту, а потом продолжает рассказывать:

– Его настоящее имя Юлий Рахманов. Старший принц Аракена того поколения. Он был всего на год младше настоящего Ариана, и почти всё произошедшее было спланировано. Он специально притворился принцем другой страны, его манеры, одежда с гербом Серата, подарки из сератианского шёлка, – сестра без запинки чеканит каждую фразу, словно выучила этот текст наизусть, но в глазах её скорбь вперемешку со злостью. – Всё было продумано, чтобы сбить меня с толку, а ведь я была младшей Марой. Меня никогда не брали во дворцы, я никогда не видела настоящих членов королевских семей, чтобы начать сомневаться. В нашей библиотеке в храме даже не было подобных книг. Я же… оказалась достаточно наивной и глупой, чтобы поверить во все те сладкие обещания, что он… что он давал.

Сестра выжидает несколько секунд, позволяя мне переварить лавину информации, начавшую обрушиваться на мою голову. Я закусываю нижнюю губу, но не дёргаюсь вперёд, чтобы накрыть руку сестры и успокоить её. Мне больно, что ей достался настолько жестокий урок, но по её сухим глазам и напряжённо сжатым челюстям я понимаю, что она смогла это преодолеть и стать сильнее.

И Анна права. Её никогда не брали во дворцы. Хотя и я сама никогда не видела принцев Аракена и Серата, но никто бы и не подумал, что кому-то нужно так врать. Особенно Маре. Мы служили богине и убивали лишь мертвецов. От нас никакой пользы в политической сфере, разве что наша длинная жизнь помогает накопить знания и стать неплохими советчиками в трудной ситуации.

– Аракен подставил Серат и развязал войну при помощи нас, – подводит итог Анна.

После этих слов я, не двигаясь, таращусь на сестру, не зная, что мне спросить, дабы понять всю ситуацию. Анна отодвигает одну из книг подальше и продолжает, сцепив перед собой на столе руки в замок:

– У Ариана был непростой характер, поэтому даже среди Ласнецовых все сомневались, верить ли в то, что он не был знаком со мной. Особенно после моей, твоей и его смерти. Не осталось свидетелей, которые бы могли доказать его непричастность. Всё усугубило и то, что я никому не показывала своего Ариана, точнее Юлия, – последнее имя она почти выплёвывает. – Даже ты его не видела, но я тебе хоть мельком его описывала. Однако… только я могла подтвердить, кто именно ранил меня кинжалом. А потом это всё переросло в войну, где якобы Ласнецовы были виноваты во всём.

Я медленно киваю, продолжая слушать.

– Первым, кто действительно захотел узнать всю правду, стал Алексей – отец Александра и Северина. Он начал изучать любые записи, а когда Александра забрали в Мороки, понял, что у них появился настоящий шанс не просто узнать правду, но и доказать её. Нужно было лишь найти могилу и поднять меня, особенно после историй, что наши тела не разлагаются. Они решили, что если любой другой Морок мог отказать в просьбе поднять мёртвую Мару, то у них есть Александр, который, как и его отец, был готов на всё, чтобы докопаться до правды и доказать, что Ариан не был причиной моей смерти. Восстановление честного имени стало целью всей жизни Алексея, а потом и Александра.

Я едва замечаю, как сминаю край страницы с портретом Юлия, которую продолжаю держать.

– После того как Александр вернулся домой в восемнадцать лет, они искали мою могилу и нашли севернее, в лесах Серата, поэтому с лёгкостью смогли сделать то, что спланировали. Алексей умер от несчастного случая через несколько месяцев после того, как меня подняли. Северин взошёл на престол. Это был тяжёлый период, но мы втроём помогали друг другу его пережить. Поняв, что их семья никогда меня не предавала, а настоящий Ариан был жертвой заговора, так же как и я, мы трое стали друзьями.

Я захлопываю книгу, не желая видеть лицо предка Даниила. Значит, всё это время семья, которой я действительно должна была отомстить, – это Рахмановы. Я постоянно находилась рядом с ними, у меня было столько возможностей. По спине проходит дрожь, а внутри холодеет, когда я вспоминаю о руках Даниила, которыми он меня обнимал, о его признаниях. Когда сознание напоминает о его мягких губах, касавшихся моей шеи, кровь отливает от лица.

«Я расскажу ей всю правду. Правду, которую, уверен, ты и сам знаешь. А после этого позволю ей попытаться меня убить. Но ты уверен, что, когда Агата всё узнает, я по-прежнему буду тем, кого она захочет прирезать? Возможно, твою глотку она всё-таки решит вскрыть первой». Я помню, как вытянулось лицо Даниила, когда Аарон сказал ему это. Я вскакиваю на ноги и швыряю книгу на стол подальше от себя.

Мог ли Даниил всё знать и обманывать меня всё это время? И если да, значит, я была готова отдать себя и свою жизнь тому, кто, возможно, всё знал. Но его боль и одиночество временами казались столь искренними, что к моему горлу подкатывает тошнота от противоречивых мыслей.

Вслед за яростью внутри появляется пустота, которая ширится с каждой секундой, уничтожая всё, что у меня есть, всё, о чём я знала и думала. Всё исчезает в этой расширяющейся тьме, и я будто падаю с обрыва, на краю которого балансировала достаточно долго.

– Агата… – сестра обхватывает мою сжатую в кулак руку, замечая мой стеклянный взгляд. – Это лишь краткая версия истории, но, думаю, на сегодня достаточно.

– Каковы мотивы Юлия? – отрешённо спрашиваю я.

– Этим занимается Александр. Он пытается поменьше напоминать мне о нём, поэтому лучше, если он сам тебе расскажет обо всём, что узнал. Наверняка ему известно больше, чем мне, потому что мы с ним давно не виделись. Но давай отложим этот разговор хотя бы на один день, я вновь хочу радоваться. Я люблю Северина, но теперь, когда ты рядом, я по-настоящему счастлива.

Я прихожу в себя, когда сестра быстро вытирает непрошеные слёзы. Расслабляюсь, обхватывая её руку, и улыбаюсь.

– Ты права. Тогда пойдём отсюда, ты поешь что-нибудь, а я посмотрю и послушаю рассказ о том, как так получилось, что ты стала королевой.

Анна начинает смеяться сквозь слёзы, а я поглаживаю её пальцы. Моя сестра вновь жива и счастлива. Я должна бы сейчас радоваться, но всё портит пепельный привкус во рту от многочисленной лжи и недомолвок со стороны Даниила и Аарона за последние месяцы. Сестра права, слишком много всего для одного дня.

– Ты бы видела, как вытянулось лицо Александра, когда Северин сказал ему, что влюбился в мёртвую Мару!

Анна едва успевает прикрыть рот рукой, чтобы кусок пирога не выпал обратно, когда она начинает хохотать от воспоминаний. Мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке, я жадно наблюдаю за каждым движением сестры, всё ещё боясь, что она может раствориться в любой момент.

После библиотеки Анна привела меня на небольшую кухню, сказала, что не хочет пока есть в столовой, где можно наткнуться на братьев. Сказала, что хочет побыть вдвоём, а я не стала возражать. Пока что дворец продолжает навевать мне тяжёлые воспоминания, и я с радостью ушла от роскоши позолоты и мрамора, скрываясь с сестрой на простой кухне. Здесь есть такой же высокий стол, как и на кухне во дворце Аракена, стол, за которым я сидела, пока Аарон ужинал или обедал. А теперь напротив меня сидит моя сестра и уминает лимонный пирог.

– Я почти уверена, что этот расчётливый подлец собирался вернуть меня обратно в могилу после того, как узнает всё, что ему нужно. Но тут младший брат упёрся, не желая меня отпускать.

Анна накалывает на вилку небольшой кусок пирога и протягивает мне через стол.

– Да ты попробуй! – наседает она, когда я отказываюсь. – От маленького кусочка ты не умрёшь.

– Ты шутишь о смерти? Серьёзно? – хмыкаю я, но съедаю предложенное угощение.

Сестра вновь смеётся, наблюдая, как я прикрываю глаза от удовольствия. Лимонная начинка тает на языке, взрываясь удивительным сочетанием приторно-сладкого и кислого.

– Я тоже была на твоём месте и помню, что позабытый вкус еды приносит неописуемое наслаждение. Северин мне все сладости так скармливал по чуть-чуть, – она слегка краснеет почти каждый раз, упоминая имя своего мужа.

– Как давно вы женаты?

– Месяца четыре. Церемония была совсем скромной, прошла незадолго до твоего воскрешения.

– Провернули всё, пока Александра не было рядом? – догадываюсь я, понимая, что Северин любит преподносить старшему брату неожиданные сюрпризы так же, как Анна – мне.

– Именно, – кивает она, улыбаясь. – Правда, Александр попросил держать пока всё в тайне, особенно моё имя, чтобы Аракен не узнал. Поэтому официальной свадебной церемонии не было, нас втайне связал знакомый священник.

– А разве так можно? Не будут ли местные советники против тебя, когда узнают?

– Маловероятно. Я – Мара, с которой всё началось. Одно моё слово – и все узнают, что Ласнецовы никогда меня не предавали. Что они невиновны в этой войне. К тому же на моей стороне Морок. Не все, но самые приближённые советники тоже знают об истинной личности, что прячется под маской. Мало кто рискнёт даже заикнуться против нашего брака, помня, что за Северином всегда стоит его старший брат.

Я недоверчиво фыркаю, но догадываюсь, что она права. Окажись Морок просто каким-то другом Северина, то ещё была бы возможность его подвинуть. Но речь об Александре. Старшем принце Серата.

– После моего воскрешения Александр постоянно метался между Сератом и Аракеном, пытаясь узнать как можно больше о Юлии. К тому же следил за Даниилом, пока тот искал твою могилу. Я надеялась, что и тебя можно будет поднять.

Я внимательно слушаю, наблюдая, как она старается казаться спокойной, ковыряя лимонную начинку.

– Он уже собирался вернуться домой, навсегда забыть об Аракене и бросить идею найти тебя, потому что на протяжении года не было никаких продвижений, как вдруг Даниил отыскал место твоего захоронения, – она поднимает на меня взгляд, и в нём есть что-то помимо радости, что-то, что меня настораживает. – Всё произошло слишком быстро, и у Александра не было возможности отыскать другого Морока и привести к Даниилу. А рисковать, чтобы тебя привязали к кому-то незнакомому, мы не могли. Ты же знаешь, что они могут контролировать тех, кого поднимают.

Я тяжело выдыхаю, только сейчас осознавая свою удачу. И правда, неизвестно, кто мог бы меня к себе привязать, если бы не Аарон.

– Но он всё равно идиот, – эта фраза звучит слишком тихо и печально. Анна не смотрит на меня, когда запихивает в рот пару больших кусков пирога, напряжённо жуя.

С детства при печальных мыслях она всегда стремилась забить желудок чем-нибудь вкусным. И эта привычка так и осталась с ней.

– А чем ты занимаешься? – я меняю тему, не желая продолжать разговор об Аароне. Я всё ещё не знаю, как мне теперь себя с ним вести и что делать: просить прощения, благодарить или игнорировать за всю ложь.

– Я продолжаю разбираться с нечистью. – Сестра сразу оживляется, отбрасывая мрачные мысли, но так же быстро обиженно надувается, замечая недоверчивое выражение моего лица. – Нет, серьёзно! Я же сказала, что исправилась и честно выполняю свою работу, так как из-за меня Мар больше не осталось. Хотя, у воскрешения есть свои последствия.

– Какие?

– Я старею, – кисло улыбается она, протягивая мне ещё один кусочек пирога.

– Как это? – удивляюсь я, проглатывая протянутую еду уже без возражений, вкус и в самом деле потрясающий.

– Обычно мы живём дольше и стареем медленнее. Но воскрешение – это как второй шанс, а он уже не столь приятен, как первый. Я всё ещё Мара, вижу нити, но продолжительность моей жизни теперь как у обычного человека. Поэтому за нечистью я хожу с Тенями Морока, он всегда оставляет во дворце как минимум двадцать человек, чтобы они меня сопровождали. Буду ли я стареть так же быстро, как все люди, Александр не знает, но то, что не проживу так же долго, как могла бы, – в этом он уверен. Однако я не расстраиваюсь, – жизнерадостно улыбается Анна, облизывая вилку. – Это лучше, чем ничего, и умру я вместе с человеком, которого люблю. Ведь Северин обычный смертный.

Не сдержавшись, я перегибаюсь через стол и глажу сестру по шелковистым волосам, как делала раньше, демонстрируя одобрение её хорошего поведения.

– Ты у меня совсем взрослая.

Она смеётся и с напускным возмущением сбрасывает мою руку.

– Я теперь старшая, не забывай, сестрёнка! С этого дня я буду следить, чтобы всякие принцы не крали твоё сердце.

– Только сердце? Что они меня кинжалом ранят, ты не боишься?

Анна фыркает, взмахивая столовым прибором.

– Если ты в одной сорочке сломала кровать, напугала Северина и разбила лоб Александру, то у остальных нет ни единого шанса.

Я счастливо смеюсь в ответ, чувствуя, насколько ближе мне такая Анна.

Мы проводим остаток дня вместе. Сестра показывает мне дворец, пока я слушаю её истории о жизни в Ашоре, о том, как складываются её отношения с Северином и скольких упырей ей удалось убить. Она рассказывает, что именно благодаря Александру, ей и Теням Морока в Серате почти не осталось нечисти, поэтому даже пограничный лес с северной стороны настолько спокойный. Я сразу ей верю, вспоминая, что не увидела и не почувствовала ни одной твари, после того как мы с Аароном пересекли границу.

– Я слышала, что в последние месяцы Серат нападал на отряды Аракена. Король Дмитрий постоянно жаловался, что враг вдруг начал пересекать границу. Что произошло? – Я вспоминаю, как король Аракена рассказывал мне новости на празднике.

– Это был не Серат, – со смущением поправляет сестра, виновато закусывая губу, – это была я.

– Ты? Одна?!

– Точнее, я и Тени Морока, – хитро улыбаясь, Анна сворачивает в сторону моей комнаты. – И мы выходили несколько раз на их территорию. Вообще Теням это запрещено, но в том, чтобы быть королевой, есть плюсы, хотя Марк точно с этим не согласится.

Я копирую её улыбку, соглашаясь.

– В первый раз мы разбирались с упырями в пограничном лесу и встретили одного из наших разведчиков, – продолжает Анна, когда мы заходим ко мне и удобно устраиваемся в мягких креслах. – Он рассказал, что ты и Морок на границе, собираете какие-то травы. Хоть все и отговаривали, но мне так хотелось убедиться, что ты жива. Поэтому я поскакала через границу, а Теням пришлось последовать за мной. Однако мы опоздали, вы к тому моменту ушли. А потом нас заметил отряд аракенцев, и пришлось убираться.

– Наверное, и к лучшему это. Марк наверняка был зол.

– Точно! Он остаётся за главного, если Александра с нами нет. В другой же раз мы случайно пересекли границу, пытаясь разобраться с оборотнем. Я глазам своим не поверила, когда увидела его, Агата! Но хуже то, что он был мёртвым, как самый настоящий упырь, только огромный, как медведь, и покрытый шерстью, но морда волчья. – Сестра активно машет руками, её глаза горят при рассказе об этом, а я внимательно слушаю, потому что подобные твари были настоящей редкостью при нашей жизни.

– Вы его убили? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Да! Но этот мертвец успел загубить двух лошадей и ранить пятерых Теней. Ты знаешь, что таких тварей отпускать нельзя, поэтому мы пересекли границу, чтобы с ним разобраться, а там наткнулись на отряд аракенцев. Кстати, именно оборотень убил половину из них, а остальные подняли на нас оружие, поэтому мы с ними разобрались.

Мы продолжаем болтать так долго после заката, что Анна остаётся на ночь в моей новой комнате. Я не замечаю, как проваливаюсь в сон под её весёлый голос, пока она беззастенчиво рассказывает мне всё, что знает о детстве Северина.

Наутро сестра никуда не исчезает. Анна в очередной раз смеётся, наблюдая, как я испуганно подскакиваю на кровати, когда не нахожу её там, где видела в последний раз. Но с облегчением выдыхаю, заметив её за туалетным столиком, уже собранную и одетую в свежее платье нефритового оттенка.

– Ты больше принципиально не носишь алые цвета?

– Я скрываю, что я Мара. К тому же красные оттенки мне никогда не шли, – улыбается сестра, убирая тёмные волосы в высокую причёску.

Она такая красивая. Ей не хватает разве что короны – и передо мной будет настоящая королева.

Сестра знает меня лучше других, поэтому служанок она предупреждает заранее. Те будут приходить ко мне, только чтобы наполнить ванну, прибраться или если я сама позову. Я, предпочитая всё делать самостоятельно, благодарно киваю.

– Тогда собирайся, и как будешь готова, приходи в столовую. Или если не хочешь, то можешь погулять. – Анна мнётся у выхода, то ли не зная, что мне предложить, то ли просто не хочет уходить. – Можешь делать всё что захочешь, это теперь и твой дом.

– Спасибо.

Она ободряюще улыбается и всё-таки уходит. Я какое-то время растерянно оглядываю помещение, будто оказалась здесь в первый раз, будто без сестры здесь стало слишком пусто. Но затем беру себя в руки и направляюсь в соседнюю комнату, где стоит уже наполненная ванна. Я моюсь быстро, радуясь, что мне вместо мыла с лавандой принесли с ароматом розы.

В шкафу я нахожу исключительно платья, но решаю, что теперь нет ничего в этом мире, на что я имею право жаловаться. Сейчас всё слишком хорошо, поэтому я сама выбираю наряд приглушенного красного цвета. Юбка лёгкая и спокойная в противовес плотному и богато украшенному верху с длинными рукавами. Платье настолько красивое, что даже слишком откровенное для меня декольте не смущает. Я расчёсываю волосы и вновь использую макияж. Мои губы всё ещё слишком бледные для полноценно живого человека. Впервые за эти месяцы я получаю удовольствие даже от того, что раньше не любила.

Покинув комнату, я иду по коридорам, встречая редких слуг и стражу, но никто не обращает на меня излишнего внимания. Вчера я немного запомнила планировку дворца и знаю, что нужно спуститься на один этаж вниз, чтобы попасть в столовую. Однако сейчас я иду медленно, выглядываю в окна и рассматриваю сады, укрытые свежим снегом. Середина зимы, но во дворце удивительно тепло.

Находясь уже недалеко от лестницы, я слышу низкий голос, который заставляет меня замереть.

– … Я ГОВОРИЛ ТЕБЕ НЕ ГЛУПИТЬ!

Он мне знаком.

Когда я была без сознания, то слышала несколько голосов, переговаривавшихся у моей кровати. Аарона и Марка я узнавала сразу. Теперь я знаю, что Анна часто кричала на Аарона, а голос Северина пытался их успокоить. Но среди всех голосов был ещё один. Тогда Аарон говорил с кем-то про Даниила.

Я подхожу ближе к приоткрытой двери, пытаясь разглядеть просторное помещение за ней. Это небольшой зал с высокими потолками и мраморными колоннами. Только благодаря эху и незакрытой двери можно что-то разобрать. Сквозь маленькую щель я вижу, что Аарон стоит ко мне лицом в своём привычном простом чёрном кафтане, расшитом серебряными нитями. Сегодня на нём белая рубашка, но, оставаясь верным себе, принц небрежно не застегнул пару верхних пуговиц. Аарон запускает руку в длинные волосы, перекидывая большую их часть на левую сторону, и я вижу, как вокруг ссадины на лбу, что я ему оставила, расползся небольшой фиолетовый синяк. Могло быть хуже, но, узнав, что он спас мою сестру, я чувствую стыд. Аарон вновь складывает руки на груди, пока его собеседник продолжает его отчитывать.

– Я предупреждал тебя, мальчик, что твоя бравада до добра не доведёт! Ты не всесилен, глупец! У всего есть цена.

Судя по голосу, это уже взрослый мужчина, хотя его короткие волосы абсолютно чёрные и аккуратно уложены назад. Он даже чуть крупнее Аарона в плечах и спокойно повышает голос на принца.

– В этот раз ты пытаешься отхватить кусок больше, чем можешь прожевать! Я говорил тебе дождаться меня.

– Я уже сказал, что у меня не было выбора. Даниил дал всем лишь пять дней. За это время ты не смог бы найти кого-то, – ровным голосом отвечает Аарон.

– Зато выбор есть сейчас!

– Ещё рано. Пока я не могу этого сделать.

– Хм… давай-ка спросим, что думает по этому поводу твой брат, – едко произносит мужчина и пытается развернуться, но принц хватает его за локоть, не пуская.

– Я же попросил не беспокоить его по таким вопросам.

– Он уже догадывается.

– Одно дело догадываться, другое дело узнать. Особенно от тебя. Ты всё расскажешь в таких подробностях, что Северин либо с ума сойдёт, либо разозлится так, что нам обоим не поздоровится, – зло цедит Аарон, я едва слышу его. – Не забывай, что Северин мой брат, а мы очень похожи, когда злимся. Теперь он ещё и король, кто знает, что он предпримет!

Принц отпускает локоть мужчины, и тот поправляет свой светло-серый кафтан, покрытый плотным чёрным узором.

– Я же тебе пообещал, что разберусь, – уже спокойнее добавляет Аарон.

– Да что ты?! – восклицает мужчина. – И когда ты это сделаешь? Нам подождать, когда ты начнёшь кровью плеваться за завтраком?

– Не драматизируй, Кристиан, – отмахивается принц.

– Я могу и подробнее описать, так как видел последствия. А начнётся всё с отметин…

– Тише.

Аарон переводит взгляд на дверь. Вряд ли можно меня увидеть сквозь эту маленькую щель, но мы с Мороком связаны, поэтому я лишь расстроенно выдыхаю, когда его губы изгибаются в кривой улыбке.

– Не стесняйся, Агата. Подслушивать, будучи внутри, намного удобнее.

Я придаю лицу как можно более безмятежное выражение и толкаю дверь. Специально демонстративно разглаживаю складки на юбке, складываю руки в районе живота и вхожу в зал как ни в чём не бывало. Аарон уже видел, как я проявляла подобную невозмутимость во дворце Ярата, поэтому его опасная улыбка становится шире, открывая белые зубы.

– Доброе утро, – спокойно приветствую я обоих.

Но ни реверансов, ни поклонов Аарон от меня не дождётся.

Его собеседник поворачивается ко мне, позволяя лучше его рассмотреть. На вид Кристиану немногим больше тридцати, хотя, сбрей он недельную щетину, возраст стал бы понятнее. У него обаятельное лицо, но уголки губ опущены вниз, а на лбу глубокие морщины, указывающие на то, что он часто хмурится или переживает. Его внимательный взгляд пробегает по мне, явно отмечая различные детали.

– Значит, ты и есть Агата. Приятно, наконец, видеть тебя… хм… я бы сказал живой, но, кажется, это немного неуместно. – Его серо-голубые глаза блестят, когда губы растягиваются в слабой усмешке, делая его чем-то похожим на Аарона.

Принц закатывает глаза, шумно выдыхая.

– Агата, познакомься. Это наш двоюродный дядя по отцу. Кристиан Ласнецов.

Он всё-таки не соврал мне о двух вещах. О том, что у него есть младший брат и ещё о дяде.

– Кажется, шутки про смерть – это у вас семейное, – сухо отвечаю я.

Кристиан несколько раз удивлённо моргает, а потом начинает смеяться. Смех у него мрачный и сухой, но я не чувствую враждебности, как и в случае с Аароном. Похоже, эти двое просто не самые общительные члены семьи.

– Кристиан, ты не оставишь нас с Агатой наедине? Уверен, у неё накопилось множество слов извинений, которые ей не терпится мне сказать, – на губах принца продолжает играть натянутая улыбка.

– Тогда я пойду, но наш разговор не окончен, Аарон.

– Этого ты мне забыть точно не дашь.

– Было приятно познакомиться, Агата. Мы ещё увидимся, – Кристиан прощается со мной коротким кивком.

– И мне, Кристиан, – я отвечаю ему тем же, и мужчина направляется в сторону выхода.

Мы с Аароном продолжаем молчать, пока напряжённые шаги его дяди не стихают, а дверь не захлопывается с громким щелчком, оставляя нас наедине. Но даже после этого я ничего не говорю, продолжая прокручивать в голове услышанный разговор.

– У тебя какие-то проблемы? – начинаю я.

– Ничего, о чём бы тебе стоило знать, – спокойно отзывается Аарон.

Мы вновь молчим, парень наклоняет голову набок, разглядывая моё лицо и платье.

– Ну?

– Что «ну»? – не понимаю я.

– Говори. Задавай вопросы. Проси прощения или благодари. Не уверен, с чем именно ты пришла ко мне. – Он отходит назад и садится на мраморные ступеньки возвышения, на котором стоит небольшой трон. Возможно, здесь король встречается со своими советниками. Помещение слишком мало для того, чтобы быть тронным залом. Я опускаюсь на ступеньки на некотором расстоянии от собеседника.

– Анна, в целом, рассказала мне, что настоящий Ариан никогда её не трогал и на самом деле это был Юлий Рахманов. Рассказала, что всё было подстроено. Но каков мотив? Для чего они это сделали? – перехожу я сразу к делу.

– Война? Жажда власти? Золото? Хотя, скорее, всё вместе, – принц перестаёт улыбаться, подбирая верные ответы. – Аракен и Серат никогда не были дружны. Всегда находилось что-то, что нам не удавалось поделить или из-за чего не получилось прийти к компромиссу. Случались мелкие стычки, нападения, недовольство политикой, но открытых и затяжных войн не было. Пока около двухсот пятидесяти лет назад на территории Серата не было найдено несколько богатых месторождений золота. Серат всегда был богаче Аракена такими ресурсами, как дерево и пресная вода, но у Аракена хорошо идёт добыча соли и много плодородных земель. В целом мы шли в ногу. Пока найденное золото не перевесило всё.

Я хмурюсь, вспоминая обильную позолоту на дворце в Ярате. Неужели это всё лишь видимость?

– Они настолько бедны?

– В том-то и дело, что нет. У них тоже всё достаточно хорошо, но в то время наша экономика стабилизировалась и пошла вверх, и Аракен начал беднеть на нашем фоне. Возможно, проблемой стала простая гордость или даже жадность. Я поступил в академию в Ярате, чтобы сблизиться с Даниилом. Мне нужно было получить доступ к их библиотеке и записям. Это был один из шансов узнать правду, потому что тогда мы ещё не были уверены, что сможем поднять Анну. Но удача оказалась на нашей стороне. Отцу удалось найти могилу Анны, его теория о том, что Ариан не виновен, подтвердилась. Также я нашёл записи Юлия. Он был очень амбициозным человеком.

Аарон тихо смеётся, замечая мой косой взгляд в его сторону и скептически приподнятую бровь.

– Хорошо, – уступает он. – Он был надменным засранцем. Так пойдёт?

– Вполне.

– Он придумал этот план, хотя я не уверен, что он поделился им со своим отцом и тогдашним королём. Скорее всего, пытался заработать себе славу, но слишком многое не предусмотрел. Юлий понимал, что война отбросит экономику назад, поэтому решил, что проще избавиться только от правящей семьи и подчинить себе весь Серат, забрав наши территории. Он вспомнил о вашей неприкосновенности, понимая, что люди возненавидят того, кто поднимет руку на Мару. А дальше ты знаешь. Хотя его план рухнул, он явно не рассчитывал, что ты вытворишь такое. Добровольно пойдёшь на смерть, а все остальные Мары погибнут вместе с тобой. Потом отказ Серата казнить Ариана ухудшил ситуацию, поэтому развязалась настоящая война. Также этот идиот не продумал, что нечисти станет больше, а Мороки откажутся что-либо делать, позволяя двум странам погрязнуть в этом болоте противостояния.

Я киваю, понимая, что моя сестра попала в ловушку, которую мы не могли предусмотреть, потому что до этого правители никогда не смели использовать нас как пешек в борьбе за власть.

– Зачем Даниил поднял меня?

– Я тоже задавался этим вопросом. Но с Даниилом всё не так просто, мне не хватило времени, чтобы узнать его истинные мотивы. После неаккуратности Елены при убийстве Николая…

Я кривлюсь, вспоминая этот отвратительный момент. Николай тоже Рахманов, и сейчас я должна радоваться, но почему-то мне всё ещё его жаль. Даже врагу не пожелаешь получить нож в сердце от предательницы-сестры.

– … Даниил стал более скрытным. Поэтому мне пришлось оставить тебя в той темнице так надолго. Я был готов вздёрнуть Даниила и Елену ещё в тот момент в комнате, когда вошёл и увидел, в каком ты ужасе с кровью Николая на руках и лице, – тон Аарона становится напряжённым, он то ли оправдывается, то ли злится, но осекается и вновь возвращается к спокойной интонации. – Уже тогда я всё понял, но мне нужно было немного времени.

Я специально не смотрю в его сторону, чтобы не увеличивать неловкость. Мне уже достаточно сожаления, которым сочится каждое его слово.

– Я не рад и не горжусь тем, что сам обезоружил тебя и помог стражам отвести в темницу. Но мне нужно было докопаться до правды.

– Я понимаю. Что ты узнал?

– К сожалению, не так много. Как я понял, либо Николай, либо Даниил узнали правду о Юлии и один из них рассказал другому. Поэтому Николай так сильно стремился к миру, склоняя отца к тому же. Уверен, что именно он предложил свадьбу между Еленой и Северином. И он действительно хотел исправить эгоистичную ошибку предка, но, конечно, не раскрывая правды. Поэтому даже после подозрительного отравления настаивал на мире. Но Даниил начал упираться, что мир невозможен, считая, что Серат всё равно виноват. Он не поддерживал Юлия и его поступок, но настаивал, что тот убил лишь Анну. Только одну из Мар, в то время как Серат убил шестерых.