ГЛАВА 23


Дома обстановка оставалась накаленной. С момента отхода отца от дел, мать стала менее агрессивной. Но перемены в ее поведении оказались нестабильными. В совершенно непредсказуемые моменты мать вспыхивала ненавистью, поливала отца и меня отборной руганью, уходила в свою комнату и закрывалась изнутри на замок. Там она спала, натянув одеяло на голову, изредка ворочалась на диване, тот скрипел так сильно, что я задумался о его замене. С отцом отношения установились непонятные. К моему удивлению, однажды он попытался вменить мне в вину факт моего нейтралитета в его тяжбе с Сергеем. Сказать отцу, что одной из причин тому была усталость от его общества, я не мог. Другая причина была не менее весома, ее я озвучил легко.

– Па, у нас была договоренность, ты отлично это знаешь! – сказал я, оказавшись с ним на балконе. – Я не мог вмешиваться в ваш спор как лицо заинтересованное!

– Очень удобная у тебя позиция! – закурив, произнес отец.

– Да какая позиция!? – возмутился я. – Мы так договорились с ним при тебе и Вере! Когда я, кстати, с Верой решал вопрос по ее зарплате, он не лез. Я не понимаю, в чем ты меня хочешь обвинить?

– Да ни в чем, нормально все, – кивнул отец и продолжил смотреть во двор, сидя ко мне спиной на краю диванчика. Мы изначально так сели – я полубоком на одном краю, он впереди, спиной ко мне. Никто не хотел смотреть в глаза другому. Я хоть и не поступил в тот момент против отца, но ощущение вины было. И что неприятно, отец его подогревал.

– Я просто считаю, что раз мы семья, то всегда должны поддерживать друг друга! Во всем! На то она и семья, – произнес он, полуобернувшись и подняв указательный палец вверх. – Заметь, я тебя всегда поддерживаю! Даже, если ты не прав! А ты меня никогда!

– Это когда ты меня поддерживал, когда я был не прав!? – опешил я от мысли отца.

– Тогда! – резанул он и снова отвернулся.

– Ааа! Ну, если – тогда, то понятно! – кивнул я, понимая, что разговор этот наши позиции не сблизит. – Ты сам уехал, тебя никто не прогонял.

– Да как это никто не прогонял? Твой Сережа впрямую мне сказал, что пятнадцать тысяч многовато за такую работу! – развернулся отец.

– Ну? И что!? – смотрел я на него почти в упор. – Сказал и сказал! А ты бы сказал, что в самый раз! Кто тебе мешал отстоять свою точку зрения!? Предложил бы, например, открыть газеты, посмотреть такие же вакансии и сколько за них предлагают…

Отец молчал, в его глазах читалась растерянность.

– Тем более, ты был прав! – пригвоздил я. – И он знал, что за эту работу пятнадцать тыщ в самый раз! Мы же Петю взяли на эти деньги. Почему ты сказал – я не буду с вами работать, хлопнул дверью и уехал!? Мы и остались стоять там, раскрыв рты. Лично я был очень удивлен! Нам пришлось аврально брать на работу первого попавшегося! Хорошо, попался Петя. А теперь ты сидишь тут и меня обвиняешь во всем. Как-то некрасиво.

– Ну, понятно! – произнес отец жестко с мелькнувшей злостью в глазах, затянулся последней затяжкой, пульнул бычок на улицу, хлопнул рукой по подоконнику, встал. – За то у тебя все и всегда красиво, я смотрю! Ну-ну, трудись, сынок, трудись!

Он похлопал меня недобро и тяжело по плечу и вышел с балкона в комнату.

Разговор оставил меня в растерянности. С одной стороны – я знал точно, никогда своими действиями я не пытался причинить ущерб отцу. С другой – я чувствовал за собой вину, инстинктивную, родственную. Она зиждилась на том, что отец пострадал, а я нет. И именно эта разница в положении порождала ее. И третье – не пытаясь понять мои мотивы, отец вменял мне в вину случившееся. И чем сильнее он давил, тем сильнее я противился.

В таком состоянии наши отношения пробыли до конца лета. К августу отец собрал с клиентов все деньги за поставленный до объединения с Сергеем товар. Это были общие средства, его и мои – около полумиллиона рублей.


– Ого! – удивился я, сидя в офисе утром, увидев Сергея и Веру, вошедших с кипами листов в руках. – Что это за тонны бумаги!?

– Да дома валялись! – сказал Сергей, бросая листы на стол, добавил, что принесены они «в общак», чтобы на обратной стороне печатать «остатки всякие и отчеты».

– Что за отчеты? – произнес я.

– Ну отчеты! – уселся в кресло у двери Сергей, подкатился на нем к столам и начал сортировать принесенные бумаги. – Вы себе с Анатолием Васильевичем разве не делали отчетов? Ну, там – прибыль, обороты, сколько заработали за месяц? Отчеты!?

Я сказал, что не делали. А зачем? Программа, в которой я работал, в любой момент при нажатии кнопки выдавала все эти данные. Принесенная из «Саши» программа делала тоже самое – формировала сводную таблицу оборотов и прибыли. Вера показала мне ее, и я сразу оценил простоту и информативность таблицы.

– О! Отлично! – произнес я. – Вер, распечатай мне такую в конце месяца!

– Хочешь, я тебе отчеты сделаю!? – пискнула она.

– Да что за отчеты такие!? – вновь удивился я, улыбнулся и глянул на Сергея.

– Вер, ну, покажи! – произнес он. – А то мы тут полчаса будем Ромке объяснять.

Отчеты оказались обычной электронной таблицей на нескольких листах при одном итоговом. По сути, они дублировали таблицу программы, только сделаны были вручную.

– Это, получается, ты данные сюда заносишь из программы и документов, а потом сводишь итог, да? – сообразил я.

– Да, в строчки ввожу суммы накладных и прочие, а итог по строчкам и столбцам в таблице уже автосуммой считается, – сказала Вера.

– Такие отчеты Вера Давидычу в «Саше» делала, – произнес Сергей, и мы тут же с Верой договорились, что подобные отчеты она будет делать мне по итогу каждого месяца.

– А вот! – Сергей извлек из принесенных бумаг несколько листов, протянул их мне.

– Ну да, я уже понял, – кивнул я.

Сергей выудил из канцелярского набора линейку, приложил к одной из строк на листе старого отчета, усмехнулся, и глядя на меня, произнес: «А Давидыч, прикинь, вот так сам вручную на калькуляторе проверял суммы в строчках и столбиках!»

– Зачем!? – опешил я. – Не доверял что ли!?

– Ну… не знаю… – расплылся в хитрой улыбке Сергей, пожал плечами. – Так…

– Бред! – хмыкнул я.

– Ну… – глядя мне в глаза и все улыбаясь, произнес Сергей. – Так он делал… Он и «Сашу» закрыл, никому ничего не сказал… так вот…

– Ну, это его проблемы! – дернул плечами я от неприятия самой мысли подобного существования в постоянном недоверии и подозрении по поводу всех и вся из окружения.

Следующие минут десять я помогал Сергею с листами, отбирая лишь те, что были исписаны с одной стороны. Прочие ждала мусорная корзина. Едва закончили, как Сергей встал и принялся рвать ненужные листы на части.

– Зачем ты это делаешь? – удивился я, смотря, как тот берет несколько листов, рвет пополам, складывает вместе. Снова пополам, складывает. И так раз три-четыре.

– А так руки отдыхают! … Не рвал никогда что ли!?

– Да нет… – пожал плечами я. – Вернее, рвал… но, как-то не задумывался про руки.

– Пальцы расслабляются, – сказал Сергей, развел руками. – Не знаю, но у меня так.

Я взял пачку потолще. И прислушиваясь к ощущениям в руках, порвал пополам. Ничего особенного. Я сложил половинки вместе, и уже порвал с трудом.

– Меньше бери, – сказал Сергей, наблюдая. – Чтоб рвалось легко.

Я взял пять листов. Ощущения изменились. Пальцы рвали листы едва напрягаясь, и в момент расслабления действительно получали приятные обратные ощущения.

– Ну как? – ухмыляясь, произнес Сергей.

– Ниче так… приятно, – хмыкнул я.

Следующие двадцать минут, изредка переговариваясь, мы не спеша рвали листы.


– Дурацкая яма! – произнес я с досадой, стоя в складе и глядя в пол. – Надо же! В самом неподходящем месте!

Наши складские запасы вслед за продажами росли быстро, и две трети склада уже были плотно заняты рядами поддонов с товаром. В дальней части склада оставался пустой угол, путь к которому между колонной и узкоколейкой преграждала яма радиусом в метр и глубиной сантиметров в двадцать. Поморгав, Сеня с виноватым видом уставился на нее. Сергей, направившись было к выходу, остановился посреди склада и вернулся.