От высокомерия происходит раздор, а у советующихся – мудрость…
Прошло две недели. Работа. А после – кафе. Реже фитнес: немного поприседать да подкачать руки. И сразу домой. Спать.
Двухкомнатную квартиру он снимал напополам с Иваном. Тот зарабатывал или программируя на аутсорсе – «я свободен от корпораций», или пытаясь монетизировать рекламой свои блоги: все посвящались призывам уезжать из страны и срочно, ведь каждый день в новостях можно было найти «ну уж это стопудовый повод!» Иван считал себя либералом, был в разводе и занимал по старшинству комнату побольше. Раньше у него была квартира в этом подмосковном городе, купил, насобирав банку на первый взнос, а после развода по-гусарски отдал ее бывшей жене и ребенку, видясь с ними на выходных. Пытаясь видеться.
Иван хотел эмигрировать, просчитывал разные варианты, но удерживали ипотечные платежи. И пусть не богатая, но все же слава блогера. А главное, сосед признавался, что не представляет, как будет жить за границей. Для чего? По доходам Иван понимал ясно: программисты приложений к смартфонам ого-го как нужны и везде. Но просто работать ему казалось банальным, достаточным для обычных людей – ватников, как он их называл, будучи, конечно, не таким. Он другой. Огромный и глубокий. А не просто ватный программер, манагер или чинуша. Он особенный. Во всем. Поэтому и в спокойной демократии, куда он намеревался уехать навсегда, его может возмутить несправедливость уже тамошнего мира. И там бороться? А тогда о чем писать в блоге? Какие посты? Твердых ответов не было, ведь жизнь с митингами и петициями, воззваниями и акциями оставалась ключевой радостью. Легко найти странности и в приютившей стране или уже оттуда возмущаться российскими бедами, постя фотографии сладостного существования в уютной Европе, но это реально, как он говорил, зашквар. Впрочем, и людей, везде спокойно живущих, как Антон, Иван не понимал и пытался настроить разговорами на путь, как он говорил, улучшения социума. Да и вообще любил советовать.
Прошло две недели после видения Той, Антон так и не выбрал, как лучше называть – Та женщина или Та девушка. Вечером решил поговорить с Иваном. Советы были не нужны, скорее навалилось стремление подсветить ее плавно исчезающий в памяти образ. Надежды в мираже подсознания нехотя и медленно, но стирались.
– Красивая как из телека? Но никогда в кино такой не видел? Ого, – Иван закурил, снисходительность веяла в каждом жесте. – Ого. Ого-го.
– Да, она особенная. Правда! Может лишь мне она кажется красивой, а так… Нет, все же красивая! Да. И не кажется. И особенная. Все гармонично. Тянет к ней. Не тупо страсть. Нет. Там другое! Хотя и страсть тоже.
Антон ощутил покраснение на лице, но не от стыда – это состояние было слабо знакомо, – а от возбуждения. Ее образ, невидимый и смутный, разгонял кровь. И чем больше думал, тем сильней чувствовал жар в теле. И сердце билось радостью. Он не останавливался, кайфуя чувством к Ней:
– Придраться внешне не к чему. Голливуд!
– Серьезно? Прямо такая?
– Ага. Классная.
– Тогда забудь и беги. Как можно быстрее и подальше.
– Я лишь увидел ее в кафе. И, наверное, никогда больше не увижу. – Антон достал бутылку пива из холодильника. – Может, она дачница московская. Может, у нее трое детей с тем мужиком.
– А зачем тебе по ней страдать?
– Страдать? Да она любого сделает счастливым!
– Я про именно тебя. Не коннектитесь вы… Без обид, но зачем ей ты? Именно ты, а? Представь, если она такая красивая, сколько вокруг нее мужичья вьется? С разным статусом, внешностью или баблом. Ага? И всегда они будут стараться отбить ее. А ты жизнь потратишь. Свою. Единственную. Жизнь! На что? А? Правильно, Антон, на сопротивление атакам. Ни на социальные изменения, ни на борьбу, ни на изобретения, ни на большое и важное, чем должен жить мужчина, а на любовь, и все!
– Я согласен, но почему любовь плохо?
Иван отпил пива:
– Любовь хороша. Когда легка! А убивают сердце ежедневные ее доказательства… И мы исходим из того, что физика у вас взаимная да флюиды в карнавале бесятся. Но как взрослые люди понимаем, что такой шанс единственный из тысячи. Секс – это классно, да. Но секс по любви, когда тела буквально растворяются друг в друге – это супер! И мегаредкость. Мега! Ух, неплохо сказано, надо ввернуть в блоге, правда, там о политике в основном.
– Вверни, вверни, – уголок рта Антона все же дернулся в улыбке. – Но тянет нереально. Вернее, тянуло.
– Любовь на острове вдвоем – это хорошо. Понимаешь, она тебя любит, ты ее любишь, и вы на острове, где никого больше нет. Это в идеале. А все другое – это страдание. В большей ли, в меньшей ли степени, но страдание. Ты будешь переживать! Или из-за того, что она недостаточно тебя любит. Или из-за тех, кто вокруг нее ошивается и может увести. Или все вместе, и чем дольше, тем гремучей станет жизнь и сложнее. И это при том, что произойдет чудо, и ты не будешь волноваться по поводу собственной любви к ней: разгорается ли она, стихает ли? И как быть? Короче, муть, непонятки, охи-вздохи. Сложные, долгие и угашающие тебя. Поверь. Я опытней. Развелся не просто так. Там другая тема, да, но прекратил ли страдать из-за всего? Хэ-зэ. Затухает вроде все. А потом вдруг – бац! И разгорается заново. Тебе оно надо? Не твое это, Тох, вообще.
– К переживаниям я точно не готов. Да здравствует спокойная счастливая жизнь. Неяркая, но спокойная.
– Или ты просто чпокнуть ее хотел, а? Скажи нормально, а то я тут распинаюсь, а может, и не стоило.
– Нет. Точно не о чпоканье речь. Это слово не про нее. Там другое.
– Здесь тонкая грань, Тох, – Иван прошел в коридор и начал переобувать домашние шлепанцы на кроссовки. – Пойдем по пиву в «Хуторок»? Пошли. Настроение потрендеть есть.
– Еще пиво? Ночь уж. Хотя пойдем.
Они вышли из подъезда, перешли дорогу и через сотню метров оказались перед пивнушкой в соседней многоэтажке. Вместо окна в квартире на первом этаже – дверь под вывеской «Хуторок». Пиво разливали внутри, а большая часть покупателей обычно стояла или лежала снаружи: на газоне или на поломанных оградках вокруг. Сегодня было малолюдно: четверо парней и молодое семейство с коляской. Антон присел на ограду, Иван поставил на нее ногу, закурил и сразу вернулся к начатому – ему хотелось болтовни. Такое часто бывало, по опыту в личной жизни Антона он не считал равным, относясь как к младшему брату.
– Бля… Все мечтают о любви. Все! Но бывает тупо страсть… И вот как их отличить? А? Не знаю, что посоветовать…
– Да не надо советов. Ты уже объяснил.
Антон почувствовал, что их доверительный, как хотелось, важный разговор может превратиться в обычную пивную болтовню.
– Ну решай тогда.
– Что решать? Иван, я просто поделился, что видел неземную девушку, и всё. Они существуют. Бог даст, встречу снова. Или найду лучше. А тогда внутри все перевернулось – словно я стал в момент шире, выше, сильнее. Лучше! Понимаешь?
– Ну мне ли не понимать! Хорошее чувство. Но главное, чтобы взаимным стало. Не прогадать нужно. А это редкость. Вон видишь, стоит парочка? – произнес Иван, понизив голос до шепота.
– Они в пяти метрах от нас – конечно, вижу.
– Так вот. Она главная. Она родила и бухает пиво. Потому что ей лет двадцать пять. Потому что родственники считали, что пора рожать. Потому что одноклассницы начали беременеть. Это она. А он? Он оказался рядом. В нужное время. В нужном месте. И смотри, как мужик носится с ребенком. Не она, а он. Сейчас теребит игрушку перед глазами. Что-то бормочет… Видишь? Но жена его не любит. А он боится ее потерять.
– Почему?
– Потому что хмырь «кому и кобыла невеста». Да и телка средненькая. И потускнеет от пива скоро. Но пока – вполне. Но этому любая баба – принцесса, – Иван впился в стакан, не ограничиваясь одним глотком.
– И?
– Мужик готов создавать видимость, что у них нормальная семья. Всю жизнь готов. Есть ребенок. Есть жена симпотная. Все хорошо? Нет! Она чморит его при людях, а что дома вытворяет, знаешь? Трэш трэшовый, наверняка! Почему? А злится, что муж совершенно никчемный достался. Завидный парень? Нет! Деньги? Нет. Статус? Достижения? Не-а! Нечем ей гордиться. Поэтому и будет чморить. Хотя видно, что телка и сама по себе гниловата. Но он стерпит. А ты, Тоха, готов к такому неравенству, а? По описанию та королевна из кофейни – супер! А ты король? Без обид.
Антон промолчал. Иван допил остаток пива и продолжил:
– И важный момент, дружище. Реально важный. Что бы тебе ни говорили, в кино бы ни показывали и в книжках ни писали, поверь мне в одном. Она красивая? Да. Очень? Да. Ты ей зачем надолго? Предположим, у нее вдруг молоточек в голове нежно стукнет: «Антон – твоя судьба и радость тела», и сколько такое ощущение продлится, день, два, месяц? А дальше придется тебе доказывать, что Антон расчудесен. Доказывать каждую минуту, каждый день, каждый месяц – всегда! Доказывать! Доказывать! Доказывать! И не только ей доказывать, что с тобой хорошо, и сладко, и нескучно! А и тысяче кавалеров, а они будут рядом, будут сопеть и пыхтеть, чтобы хотя бы отметиться с ней. Или, извини, в ней! В ней, понимаешь? Не жениться, а отметиться!
– Хватит.
– А что? Это проще и быстрее, чем любить. И организовать легче. А ты будешь отбиваться от гарцующих вокруг нее джигитов и кронпринцев. И охота ли жизнь тратить на доказательства своей нужности? На то, чтобы отбивать попытки кавалеров завоевать ее хотя бы на ночь? Нервная жизнь! Не покой, как ты любишь. Обижайся на меня, но потом благодарен будешь – никто тебе правду не скажет. Только я…
Он поправил свои светлые волосы, что через секунду снова растрепались:
– Чем вот доказывать свою любовь будешь, если она не страсть? Доходом обычного менеджера одного из тысяч автосалонов в России? Прокатишь на «Фольксваген-Поло»? Видится она в погремушке этой? Представь, как садится она в него, выходит… Или не состыкуется картинка? Ну про то, где жить, не говорю, можно квартиру снять, но дорогую ты не потянешь. Не верь в сказки. Правда проста: не по Сеньке шапка. Уйдет. Будешь страдать, Тох. Сорян, но это сто процентов. Сто! Сечешь?
– Она не для Б-класса. Да. Не для «Поло». Но это пока у меня такой «Фольксваген». Не пожизненно, а пока!
– Ну она-то, конечно, тебя подождет! Не торопись! Богатей спокойненько, – Иван блаженствовал, советуя другим, будучи твердо уверенным, что его мнение ценно. – А если серьезно, почему ты сомневаешься в моих словах, а?
– Вань, да я…
– У меня же опыта больше! И здесь без вариантов. Извини, но ее лучше забыть. Ну не могут быть вместе рыба и птица! Совсем разные. А ты, извини, карась. Не кит, не дельфин и даже не щука.
– Ну ты совсем уж меня…
– Но и она не лебедь! Лебедей полно, но по достижении двадцати лет их свежими и разбирают, лебедей этих. А она… Ну-у-у-у-у, наверное, павлин. Красивая-прекрасивая. Царица среди птиц. Все любуются ею. Хотят… Но павлиниха и карась счастливы не будут. Не пара они.
– Она женщина, я мужчина. Говорим по-русски, – Антону не нравилось сравнение, пора было разговор прекращать.
– Ну да, Антох, по-русски говорите. Не по-басурмански. А еще у вас по две руки, две ноги, два глаза. Ну и все. Общее закончилось. Пустая трата времени. Помечтаешь-помечтаешь и?.. Вот будь у тебя куча денег, ты выберешь «Ламборгини», «Порше» или метро? Не обидеть хочу, о тебе забочусь.
– Я бы «Порше» выбрал.
Они еще поговорили, выкурили по сигаретке и вернулись домой, в свои одинокие комнаты. Антон был рад, что ее образ, восторгающий душу, стал размываться стараниями разума, помноженными на стальные доводы приятеля. Лицо ее не вспоминалось, изгибы тела, что потрясли тогда, испарились. Оставалось лишь воспоминание о том, что промелькнуло в жизни нечто, потрясшее душу. Любовь? И хорошо, что без страданий, думал Антон, засыпая. Покой, только покой.
Наутро гармония внутри восстановилась до дзэна, как он называл мирокайфование, хотя и не фанател азиатскими вневременными хайпами. Сгонял на работу. Потом на фитнес. Машка звонила. Заехал к ней, и пока родителей не было, повалялись в постели, по-быстрому выпили пива и успели трахнуться еще разок. И все, он дома, безмятежно спать.
Прошли дни. Воспоминания об образе Той испарялись, словно дым. Не единожды проезжая мимо торгового центра «Генерал», он уже видел обычную, а не «ту самую» кофейню. Покой возвратился и снова величаво правил душой. А впереди проявлялась триада семьи, предсказуемости и минорной работы. И так до конца дней.